Нелегкий путь.

Как всегда, первым его ощущением была боль. Он поморщился и заворочался на циновке, надеясь хоть ненадолго еще окунуться в теплые воды целебного сна, но они стремительно схлынули. Во сне ему удавалось преодолевать боль, хотя не совсем и на короткое время. Но даже этого было достаточно, чтобы он предпочитал безжалостной ясности дня ленивое забытье под отупляющим действием крепкого напитка. Сейчас он, как водится, проигрывал битву за сон неугомонному врагу. Спина раскалывалась от боли, в левой ноге возобновилась знакомая пульсация, сводившая с ума. А тут еще рука! Когда-то могучая, теперь она бессильно висела. Ослабевшие мышцы скручивала такая нестерпимая судорога, словно кто-то невидимый, но могучий неустанно наносил ему разящие удары. Он снова попытался нырнуть в спасительный омут сна, ибо только во сне ощущал себя прежним. – Просыпайся, Торин! – Жизнерадостность этого голоса возмутила его. – У тебя гости. Он даже не приоткрыл глаза. – Убирайся прочь! – простонал Торин, едва ворочая языком из-за сухости во рту. – Не то я оторву тебе башку! Двалин невозмутимо подошел к окну и распахнул неструганые ставни. Хижину залил яркий полуденный свет. Солнечный луч, с отвращением скользнув по замусоренному полу, добрался до физиономии Торина. – Да что же это! – Морщась от света, он нашарил на полу пустой кувшин и запустил им в Двалина. Тот уклонился, и кувшин, ударившись об стену, разлетелся вдребезги. – Понимаю, для тебя это слишком рано, – оправдывался Двалин, – но там, снаружи, тебя дожидаются люди, которые провели в пути целую неделю, чтобы встретиться и поговорить с тобой. Торин прикрыл глаза ноющей рукой, чтобы заслониться от безжалостного солнечного луча. – Скажи им, что мне нездоровится. – Я так и сделал и даже предложил им обратиться за помощью к Гарольду. Они ответили, что уже побывали у Макфейнов и Гарольд направил их сюда. – Значит, они потратили время напрасно, – решительно заметил Торин. – Чего ради Гарольд послал их ко мне? – Они сообщили Гарольду, что ищут Черного Волка. – Черный Волк мертв! – помолчав, бросил Торин и отвернулся к стене, давая понять, что разговор окончен. – Так им и скажи. – Они думают иначе и не желают уезжать, не повидавшись с ним. Эти люди принадлежат к клану Маккендриков. Торин нахмурился, тщетно роясь в памяти, притупленной элем. Какой еще Маккендрик? Наконец его осенило. Он выругался. – Ну и навязчивый же этот Маккендрик! Я уже ответил его посланцам, что его предложение не интересует меня. Какого черта еще ему понадобилось? – Не знаю. – Двалин пожал могучими плечами. – Если хочешь от них избавиться, выйди и поговори с ними сам. – Господи! – Торин с трудом принял сидячее положение. Как ни сильна была боль, она не стала сильнее, чем накануне, на прошлой неделе или в прошлом году. Он уже почти забыл, что значит жить без нее. Выйдя вслед за Двалином и зажмурившись от невыносимо яркого солнца, Торин украдкой покосился на незваных гостей. Один из двух рослых и крепких мужчин был шатеном с волосами до плеч, другой – брюнетом. Третий гость отличался от своих спутников серьезным лицом и волнистыми русыми волосами не достававшими до плеч, он не понравился Торину, однако он тут же сказал себе, что внешность еще ничего не значит. Двалин приготовил для него на столике перед хижиной обычную трапезу: эль, хлеб и сыр. Не обращая внимания на гостей, Торин схватил кувшин с элем, сделал глоток, прополоскал рот и шумно сплюнул. Когда то давно у него были манеры куда лучше. Освежившись столь странным способом, он запрокинул голову и осушил кувшин до дна. Затем вытер рот рукавом и спокойно взглянул на гостей. Те словно не верили своим глазам и едва скрывали отвращение. – Что вам надо? – грубо осведомился он. Первым опомнился высокий шатен. – Я – Дункан Маккендрик, – неуверенно проговорил он. – А это Эндрю и Бильбо. – Бильбо был тот самый третий гость, и он не сводил с Торина глаз. – Мы пришли потолковать с воином по имени Черный Волк. Дункан явно не верил, что человек, появившийся из хижины, – тот могучий воин, которого они искали. – Он перед вами, – бросил Торин. Разочарование мужчин сменилось жалостью. Торин позволял им разглядывать себя, не подавая виду, что это унизительно для него. Третий, самый молодой гость, впрочем, отнесся к происходящему по-своему. Он по-прежнему молча сверлил Торина взглядом, но испытывал скорее гнев, нежели сочувствие. – Прости нас, – проговорил брюнет, назвавшийся Эндрю. – Мы сперва побывали в замке у Макфейна, где узнали, что ты более не лэрд. Новый лэрд Макфейн направил нас сюда, не предупредив, что… что… – Он замялся. Торин выругался про себя. Вздумалось же Гарольду отправить этих людей к нему! – А где другие посланники вашего лэрда? – осведомился он. – Они не вернулись назад, – ответил Дункан. – Мы так и не знаем, добрались ли они до тебя и передали ли предложение Маккендрика. – Добрались, – процедил Торин. – Я сказал им то же, что и вам: мне это неинтересно. Передайте Маккендрику, что я считаю разговор оконченным и прошу больше не тревожить меня. – Он пошел к хижине, но, услышав слова третьего гостя, впервые подавшего голос: «Он погиб», – остановился. Торин обернулся. Серые глаза гостя горели такой ненавистью, словно он считал Торина виновным в случившемся. – Как? Бильбо открыл было рот, но его перебил Дункан: – Клан подвергся нападению воинов-грабителей. Маккендрик был сражен ударом меча. Это произошло через несколько недель после того, как он отправил к тебе посланца с предложением приехать. – Мы бились изо всех сил, – вставил Эндрю, – хотя, увы, не владеем боевыми искусствами. Поэтому Маккендрик надеялся, что ты и твоя армия защитите нас. Торин едва сдержал горький смех. Маккендрик не ведал, о чем просил. Когда-то Торин был лэрдом клана Макфейнов и в самом деле возглавлял отряд из доброй тысячи храбрых бойцов, готовых сражаться за него и умереть в бою. Шесть долгих лет он воевал в армии короля шотландцев Уильяма и вместе со своими людьми одержал победы во многих кровавых битвах. Но с тех пор минула целая вечность. Теперь в его распоряжении остался только Двалин. Если бы Торин откликнулся на зов Маккендрика и принял его предложение занять место лэрда, тот первый расхохотался бы. Посланцы отлично знали об этом. – Велики ли потери? – спросил он, удивляясь, почему это заботит его. – Четырнадцать убитых, – ответил Дункан, – несколько десятков раненых. Ограбив замок, они подожгли его. – Печально. Да, очень печально, что он не был там и не защитил то, что в свое время ему не составило бы труда защитить. В письме к нему Маккендрик сообщил, что его малочисленный клан насчитывает всего несколько сотен человек и не имеет ни союзников, ни врагов. Маккендрик выражал надежду, что прославленный Черный Волк окажет им честь и займет предложенное ему место лэрда. В знак особого доверия Маккендрик предлагал Макфейну руку своей единственной дочери, уверенный, что она будет преданной и любящей женой могучему Черному Волку. Торин предал это письмо огню. – Вы сами видите, что мне едва ли удалось бы помочь вам, – промолвил он сдержанно. – Я уже не лэрд клана Макфейнов, и мое положение несколько изменилось. Торин отвернулся от гостей. У него раскалывалась голова, и он ощущал настоятельную необходимость унять боль новой порцией эля. – Ты должен присоединиться к нам, Макфейн. Торин удивленно взглянул на третьего всадника: – Уж не вздумал ли ты потешаться надо мной? – Ни в коем случае. – Дункан жестом велел Бильбо молчать. – Парень хотел сказать, что нам позарез нужна твоя помощь и ты окажешь нам честь, если поедешь с нами. «Кто он – слепец или безумец? – подумал Торин. – Скорее всего то и другое, раз сделал мне столь безумное предложение». – Я больше не Макфейн, – гневно повторил он. – И не Черный Волк. Не можете обойтись без помощи, так возвращайтесь к Гарольду и умоляйте его взять ваш клан под защиту. Дункан и Эндрю растерянно посмотрели на своего спутника. Тот нахмурился и покачал головой. – Ты, и никто другой, – проговорил он через силу, пронзая Торина пристальным взглядом. – Нам не сумеет помочь ни один человек, кроме тебя. – Как же я вам помогу? – усмехнулся Торин. – Войска у меня больше нет, сам я давно не воин. С кем же мне оборонять ваш клан, помоги вам Бог? – Не знаю, – ответил Бильбо упрямо, – но уверен: ты пойдешь с нами. Вид у него был мрачный. Ему с явным трудом дались эти слова. К своему изумлению, Торин, пронзенный этим красноречивым взглядом, почувствовал, что не может двинуться с места. Глаза всадника осуждали его, но вместе с тем глядели затравленно, словно говоривший был загнан в угол судьбой. Торин забыл даже про свою боль. На краткое мгновение к нему вернулись прежние силы, и он снова ощутил себя таким же непобедимым воином, как раньше. В былые времена Торин не колеблясь поспешил бы на помощь клану, охваченному страхом и растерянностью после набега врагов. Однако силы снова покинули его, снова нахлынули боль и усталость. Он опять ощущал пустоту в душе и сознавал, что уже никому и ничем не сможет помочь, тем более ограбленному клану, нуждающемуся в могучем вожде и мощной армии защитников. – Я вам не помощник! – отрезал Торин. – Больше мне не досаждайте. Убирайтесь! Он повернулся и направился в свою сумрачную хижину. Униженный, охваченный мучительным стыдом, он мечтал забыться в опьянении. Бильбо задумчиво смотрел в огонь, на яркие языки пламени, дарившие тепло, но уничтожавшие поленья, без которых был бы невозможен огонь, и вспоминал слова Элпина о том, что в мире ничто не существует само по себе, а от чего-то зависит, обязано чему-то жизнью. Он любил отца больше жизни, и хорошо понял смысл этих мудрых слов. Да, без Торина им не жить. Он все еще помнил тот страшный день, когда умер отец и Ари, его сестра. Он не понимал, почему смерть не пришла за ним и не забрала вслед за отцом и сестрой, и возненавидел все вокруг. Сперва его ненависть была направлена на Родерика. Это по его вине погибла Ари. Прикинувшись ее другом, Родерик потом предал, напав со своим отрядом на их клан. Его замысел состоял в том, чтобы принудить Ари вручить ему меч клана, тем самым провозгласив лэрдом. Ненавидеть Родерика было легче легкого. Но этого оказалось мало. Бильбо возненавидел всех его сообщников. Негодяи, дикари! Он ненавидел насилие и войну. Им доставляло низменное удовольствие разорять его клан, дом, убивать беззащитных, не умеющих постоять за себя людей. Впрочем, ненависть к этим безликим и безымянным негодяям ничуть не уменьшала ни его горя, ни ярости, бурлившей в крови. Он приходился Маккендрику племянником, но тот любил его как родного сына, и воспитывал с тех пор, как родители Бильбо утонули. Бильбо не мог стать следующим лэрдом, и хорошо понимал, что не имеет на то право. Он плохо смыслил в сражениях, и не смог бы защитить свой народ. Им нужен был Торин. Он вспомнил Черного Волка. Вернее то, кем он предстал сегодня утром. Элпин обнадежил его отца, сказав, что Черный Волк откликнется на зов и приедет, ибо у прорицателя было видение, а ни одно из них, даже смутное, никогда не обманывало его. Отец ждал и радовался, что следующим лэрдом клана станет человек беспримерной отваги и чести, прославленный вождь, известный под именем Черного Волка. Устав от издевательств Родерика, Маккендрик, охваченный тревогой, отправил двух мужчин из своего клана с письмом к Черному Волку, в котором предлагал ему стать лэрдом и взять в жены Ари с тем условием, что он поспешит на зов и приведет с собой войско. Но Черный Волк так и не явился. Этого Бильбо не мог ему простить, хотя не знал, почему он так поступил. Не подтвердить видение Элпина считалось страшным преступлением, заслуживающим ужасной кары. Бильбо снова нахмурился и вздохнул. Клан Маккендриков оказался в изоляции, лишился лэрда и стал очень уязвим. Между тем за сто лет, что он наслаждался миром, его члены утратили боевой дух. Вместо того чтобы возводить укрепления и готовиться к сражениям, они совершенствовались в искусствах и создали множество великолепных серебряных изделий, резных фигурок, ковров, драгоценных украшений, тканей и изящную мебель. Для клана Маккендриков все это было неотъемлемой частью повседневной жизни. Но Родерик доказал, что для других это не более чем богатство, соблазн для грабителей. Стоит людям Родерика пустить слух о сокровищах клана, как сюда нагрянут любители поживиться за чужой счет. Но больше всех сокровищ Родерик жаждал заполучить меч. Как он о нем проведал Бильбо не знал . Ему и в голову не приходило, что кто-то из своих предал клан. И все же Родерику донесли и о мече, и о том, что получить его можно только из рук того, в ком течет кровь Маккендриков. Бильбо поежился и напряг память, пытаясь вспомнить о мече все, что знал сам. О могуществе меча не было известно никому, поскольку уже более столетия им не пользовались как оружием. Впрочем, существовала легенда, что тому, кто владеет мечом, не страшна даже самая кровавая битва. Меч не принесет победы над армией, но непременно защитит своего хозяина. Увы, клан из поколения в поколение жил в мире, и меч постепенно превращался в фетиш, ему только поклонялись. Маккендрик уже не держал его при себе, даже не хранил в замке, поэтому в роковой день и не смог защитить себя, а сам Бильбо испытывал отвращение при мысли, чтобы использовать меч, как оружие. Маккендрик скончался, не оставив наследника-мужчины. Бильбо мог бы занять его место, но понимал, что клану нужен настоящий воин, а не такой как он. Теперь ему предстояло вручить меч достойнейшему человеку, который возглавит клан Маккендриков, приняв их имя. Если он сделает правильный выбор, клан будет процветать и дальше. Ошибка же чревата страшными бедами и погибелью всего народа. Груз невыносимой ответственности тяготил его. Когда Ари, его сестра, отказалась вручить меч Родерику, он заточил ее в башню и поклялся, что перебьет по одному всех членов клана, если она не покорится. И он исполнил свое обещание. Бильбо снова поежился и повел плечами от ужасных воспоминаний. Убедившись, что его сестра погибла в огне, Родерик понял, что упустил удачу. Он и его сообщники ушли, прихватив все, что могли унести. И все же Родерик был безмерно разочарован, поскольку так и не завладел мечом. Бильбо подсказывало чутье, что со временем либо сам Родерик, либо кто-то другой под стать ему снова нападут на его клан. Весть о награбленных богатствах, о слабости клана Маккендриков и легенда о чудесном мече разлетятся по горам. Соплеменникам Бильбо угрожала страшная опасность, и он считал своим долгом защитить их. Зная об этом, Элпин наказал ему разыскать Черного Волка, вручить ему могущественный меч и не возвращаться домой без прославленного воина. И вот перед ним предстал Торин Дубощит – вонючий, хмельной, – не мужчина, а жалкое подобие человека. Бильбо задохнулся от недогования. – Ты бы поел, – предложил Дункан, прерывая его мрачные мысли. Сев рядом на землю, он протянул ему кусок жареной крольчатины. Бильбо запустил пальцы в спутанные волосы и рассеянно покачал головой: – Я не голоден. Эндрю, меланхолично перебиравший струны лютни, прервал свое занятие и встревоженно посмотрел на него: – Нам предстоит далекий путь назад. Если ты вернешься больной, Элпин будет очень недоволен. – Его недовольство возрастет, если мы возвратимся без могучего Черного Волка, – с горечью возразил Бильбо. – Человек, которого мы видели сегодня, совсем не тот, кто явился к Элпину в видении, – возразил Дункан. – Либо его видениям уже нельзя верить, как прежде, либо мы встретили не того, кого искали. Вдруг Черным Волком назвался кто-то другой? – В его голосе прозвучала надежда. – Элпин сказал, что он известен и как Макфейн, – напомнил хмуро Бильбо. – Его мы сегодня и повстречали. Пускай родной клан отверг его и этот человек больше не носит имени Макфейн, все равно это он. – Значит, всему виной видение Элпина, – заключил Эндрю, снова коснувшись струн. – Этот несчастный спился, ему не защитить и себя, а уж тем более не по силам возглавить целый клан. Бильбо вздохнул. Он прекрасно все понимал.  – Но Элпин настаивал, чтобы мы привезли его, поэтому я не мог не попытать счастья, даже видя, что он представляет собой. Впрочем, его отказ только к лучшему. – Он поковырял в костре прутиком. – Когда мы вернемся, я объясню Элпину и совету клана, почему Торин Макфейн не тот, кто нам нужен. Может, после этого Элпина посетит новое видение. Однако до этого мы будем усиленно тренироваться, чтобы лучше подготовиться к следующему нападению. – Поскольку Родерик уверен, что род Маккендриков прервался, он не вернется, – заметил Эндрю. – Нет Маккендриков – значит, нет и меча, о котором он мечтает. – Не Родерик, так кто-нибудь другой… – мрачно возразил Бильбо. Его русые волосы раздувал ветер. – Его сообщники разнесут весть о наших богатствах и о том, как легко с нами сладить. Они, конечно, расскажут, что никого из Маккендриков нет в живых, но, вполне возможно, исказят легенду о мече. Вдруг кто-то вообразит, что можно заставить клан вручить меч чужаку? – Не терзай себя такими мыслями, – сказал Дункан. – Ты найдешь для клана нового лэрда, прежде чем это произойдет, и он позаботится о нашей безопасности. Бильбо с досадой посмотрел на небо, пожалев, что не родился воином. Увы, его мутило при одном виде крови. – Несколько дней – и мы дома. – приободрил его Эндрю, тронул струны и запел. Голос у него был красивый, но Бильбо было не до песен. Он собрался подняться на ноги, но тут рядом с его головой просвистела стрела. – Не двигайтесь! – раздался голос из темноты. – Кто пошевелится – тот покойник. Из-за деревьев выступили четыре фигуры. Трое держали наготове тяжелые мечи, четвертый уже вложил в тугой лук новую стрелу. При свете костра Бильбо увидел растрепанных, бородатых бродяг в рваных рубахах и накидках, однако на каждом сверкали драгоценности. У одного на бычьей шее висело женское ожерелье с кулоном, клетчатые накидки других были увешаны серебряными брошами. Бильбо замер, поняв, что перед ними грабители, и украдкой огляделся, вспоминая, где оставил свой лук. Оружие лежало на одеяле по другую сторону от костра. – Вставайте! – рявкнул здоровенный разбойник, размахивая мечом. – Давайте оружие и все, что есть ценного! Ошеломленные Дункан и Эндрю покорно отстегнули броши, бросили их на землю, потом так же беспрекословно сняли кинжалы. Бильбо дрожащими пальцами отстегивал брошь, напряженно думая, как скрыть кинжал. – Скорее, парень! – поторопил его главный грабитель. – И про кинжал на поясе не забудь. Поняв, что припрятать оружие не удастся, Бильбо в сердцах бросил кинжал на землю. – Заберите их коней, – приказал главарь спутникам. Бильбо похолодел, грабители взялись за поводья их коней, а ведь до замка три дня пути верхом. Сколько же им придется добираться туда пешком, и дойдут ли они вообще без оружия и припасов? – Уж очень хороши у вас сапожки! – пробасил главарь с бычьей шеей. – Прихватим-ка мы и их. Эндрю и Дункан нагнулись и начали расшнуровывать обувь. – Вы же забираете у нас лошадей! – возмутился Бильбо. – Без лошадей и без обуви нам не попасть домой. Главарь с деланным удивлением приподнял кустистые брови. Ему было не впервой слышать жалобы и мольбы ограбленных им людей. – А ведь верно, парень! – Он в раздумье покачал головой и почесал бороду. – Босиком вам до дому все равно не добраться, к тому же мы забираем вашу еду и оружие. Ладно, милосердные Дафф, Калум и Гиллс, прежде чем уйти, охотно перережут вам глотки. – Он захохотал как одержимый, всполошив спящий лес. – Вот мои башмаки, – торопливо пробормотал Дункан. – Я и без них обойдусь. – И мои, – добавил Эндрю. – Носите на здоровье. – Очень великодушно с вашей стороны. – Главарь поцокал языком. – Что ж, там, куда вы отправляетесь, они вам все равно не понадобятся. – Он посмотрел на сердитое лицо Бильбо. – Пошевеливайся, парень. Мне что, всю ночь стоять над тобой с мечом наголо? Бильбо начал возиться со шнурками: – Тут узлы! Придется разрезать их кинжалом. Главарь ухмыльнулся, обнажив полусгнившие зубы. – У меня есть предложение получше, сынок. – Его позабавила хитрость жертвы. – Давай воспользуемся мечом. Бильбо выпрямился. Главарь подошел к нему, возвышаясь на добрые десять дюймов, и опустился на одно колено. – Которая нога? – Главарь наклонил голову. – Вот эта! – Парень с размаху ударил его в лицо обутой ногой. Вскрикнув, главарь опрокинулся навзничь и схватился руками за расквашенный нос. Бильбо, воспользовавшись моментом, завладел его мечом. – Не двигаться! – скомандовал он, грозно глядя на Калума, Даффа и Гиллса, и приставил острие меча к горлу поверженного главаря. – Иначе я проткну его насквозь и пришпилю к земле. Грабители, разинув рты, уставились на него. Однако Калум быстро опомнился и, натянув тетиву, направил стрелу в Эндрю. – Сдается мне, у тебя не хватит духу проткнуть человеку глотку его собственным мечом, парень, – усмехнулся он. – Верни-ка меч Оуэну, не то я всажу стрелу в трусливое сердце твоего дружка. Бильбо помедлил, размышляя, как выйти из затруднительного положения. Когда Калум прицелился, он понял, что выбора у него нет, и выпустил меч из рук. – Проткни проклятого щенка! – завопил Оуэн, зажав ладонью окровавленный нос. Калум прицелился в Бильбо. Раздался высокий звенящий звук. Бильбо инстинктивно отшатнулся, но стрела не попала в цель. Удивленно посмотрев на Калума, он увидел рукоятку кинжала, воткнутого в его грудь. Издав клокочущий звук, Калум рухнул как подкошенный. Стрела, предназначенная Бильбо, так и осталась невыпущенной. В следующее мгновение напряженная тишина взорвалась гневным ревом. Бильбо не верил своим глазам: на опушке появились двое всадников с обнаженными мечами, блестящими в отблесках костра. Один из них, в котором он узнал Торина, устремился на Оуэна, размахивая огромным мечом. Оуэн, так и не успевший подняться, через секунду был пронзен мечом. Покончив с ним, Макфейн набросился на Гиллса. Перепуганный грабитель, чуя скорую погибель, взмахнул мечом наугад и полоснул Торина по руке. Тот рыкнул еще громче и проткнул противника. Здоровяк Двалин сражался с Даффом. Тот нанес ему несколько беспорядочных ударов, после чего разделил участь своих сообщников. На опушке снова все стихло. Только храпели перепуганные лошади. Бильбо очнулся и молча обвел взглядом распростертые на земле трупы. – Только этого не хватало! – Торин уронил меч и, поморщившись от боли, зажал ладонью рану на правом предплечье. – Помоги мне спешиться, – сказал он Двалину. Двалин, спрыгнув с коня, подошел к другу: – Рана глубокая? – Бывало и похуже, – мрачно отозвался Торин. – Интересно, сколько еще ударов вынесет эта рука, прежде чем совсем отвалится? Только сейчас Бильбо осознал, что их спаситель ранен. – Позволь мне взглянуть на твою рану, Макфейн. Я мог бы наложить на нее швы, - он неуверенно шагнул к Торину. Мужчины, победившие четверых грабителей, покосились на него с недоверием. Да, на лекаря он мало походил. – Я и сам справлюсь, – бросил Двалин. – Вот только доберемся до дому. – Кровь так и хлещет! – воскликнул Бильбо. – У меня... у меня есть с собой целебные снадобья. Если рану быстро зашить и перевязать, она не загрязнится и лучше заживет. Торин бросил на него хмурый взгляд и снова поморщился от боли. Этот раненый воин не доверял чужакам. – Что может знать такой... - Торин помедлил, подыскивая слово, - юнец о ранах и исцелении? Бильбо вовремя придержал язык. Да, он не был искушен в боях, но у него был большой опыт по части исцеления раненых. Но он сообразил, что сейчас не лучшее время для споров. – Меня обучила этому матушка, – произнес он, покраснев. – Я был ее единственным сыном, и она решила передать мне свои знания и опыт. Торин, зажимая рану, задумчиво смотрел на парнишку. – Ладно, доставай иглу, – согласился он. – Зашей эту чертову дыру, и дело с концом. А вы, – обратился он к Дункану и Эндрю, – помогите Двалину увезти трупы подальше от стоянки, иначе запах крови привлечет волков. Бледные Дункан и Эндрю, испуганно озираясь, натянули сапоги, затем поспешили на помощь Двалину, уже втаскивавшему на спину лошади первый труп. – Сразу видно, что все вы не привыкли ночевать под открытым небом, – заметил Торин. Как и в первый раз, он показался Бильбо слишком отчужденным и высокомерным. Бильбо достал флягу с водой, деревянную миску и кожаную сумку со снадобьями и инструментами. Усадив раненого, он плеснул в миску воды и вымыл руки. – Откуда ты знаешь? – Только последний дурак разведет посреди леса такой огромный костер, видный отовсюду, – презрительно бросил Торин. – Это все равно что созвать всех окрестных мерзавцев: милости просим, грабьте нас, не стесняйтесь! Почему, скажи на милость, никто из вас не охранял стоянку? – О... мы не догадывались, что это нужно, – Бильбо почувствовал себя дураком. Торин совершенно прав: им не пришло в голову, как опасно разводить в лесу костер. Никто из них никогда не забирался в такую даль, а на земли Маккендриков до появления Родерика ни разу не нападали. Бильбо обмыл рану, и на землю полилась розовая от крови вода. Он приложил к кровоточащей ране тряпку и прижал ее пальцами. – Держи здесь, – распорядился он. – Иначе я не смогу работать иглой. На светлой тряпке большая ладонь Торина казалась очень смуглой. Да, то была рука сильного человека, воина, опаленного солнцем и привыкшего орудовать тяжелым мечом. Храбрец, появившийся из тьмы, чтобы вызволить их из беды, совсем не походил на сломленного судьбой человека, с которым Бильбо познакомился днем. Правда, сейчас раненый тяжело дышал, морщился от боли и даже стиснул зубы, чтобы не застонать. Однако в памяти Бильбо прочно запечатлелось то, как Торин виртуозно управлял лошадью и сжимал обеими руками рукоять меча. Вооружившись иглой, Бильбо заметил на руке воина длинный широкий шрам от локтя до кисти. Чей-то мощный удар некогда рассек мышцу. Вдоль шрама шла кривая лесенка грубых швов. Ту, старую, очень глубокую рану, видимо, пришлось зашить наспех. Его правая рука отличалась от левой, которой он теперь в основном пользовался. Бильбо поднял голову и чуть заметно вздрогнул, впервые встретившись с синими глазами воина. Они казались пронзительными и холодными. Прозвище Черный волк очень подходило его грозной внешности. – Можешь больше не зажимать рану, Макфейн, - Бильбо отвел глаза. – Я уже не Макфейн, – поморщился Торин, не заметив его заминки. – Называй меня по имени. Осторожно промокая кровь, Бильбо обдумывал все, что видел и слышал. По словам Гарольда, нового Макфейна, Черного Волка лишили прежнего звания лэрда и с позором изгнали из клана. Говоря об этом, Гарольд не гневался и не клеймил позором прежнего лэрда, а скорее сожалел о происшедшем, словно хотел вернуть все на свои места, если бы это было возможно. Бильбо знал, что у лэрда не положено выспрашивать, чем Черный Волк заслужил столь суровый приговор. Это было внутренним делом клана, и любопытство чужака сочли бы оскорбительным. Плачевное физическое состояние Черного Волка и его пристрастие к спиртному – достаточно веские основания для его смещения. Однако обычно человека лишают имени и изгоняют из клана за более серьезные преступления. Протыкая иглой его кожу, Бильбо гадал, чем же так провинился Черный Волк, если его подвергли столь безжалостному наказанию. - Напомни, как твое имя? - Торин спросил это скорее, чтобы отвлечься от раны, чем из личного интереса. - Бильбо. – Ты хорошо усвоил уроки твоей матушки, Бильбо, – проронил Торин, следя за пальцами своего целителя. Его тонкие пальцы и холеные руки свидетельствовали о том, что этот человек совсем не сражался и не привык к тяжелому труду. – Как я погляжу, тебе не впервой этим заниматься. – После нападения на наш клан мне пришлось выхаживать многих раненых. Торин прищурился и промолчал. – Почему вы пришли нам на помощь? – вскоре спросил Бильбо. Воин пожал плечами и тут же поморщился от боли, пронзившей ему шею. Маккендрик писал ему, что его мирный клан не владеет ратным искусством. Это признание, а также сведения о том, что прежние посланцы так и не вернулись домой, весь день не давали покоя Черному Волку. К наступлению сумерек его охватила невыносимая тревога. Он сказал Двалину, что хочет прокатиться верхом, чем изрядно насмешил друга, знавшего, что Торин одержим давними болями и уже давно не получает удовольствия от верховых прогулок.Однако, не задав ни единого вопроса, Двалин быстро оседлал лошадей и вынес из укромного места кинжалы и мечи. По привычке он постоянно чистил и точил оружие, чтобы оно всегда было наготове. Принимая из рук друга сверкающий меч, Торин с грустью подумал, что так заботится об оружии только истинный воин. Двалин был старше его на добрых десять лет и дольше воевал. Видимо, он в отличие от Торина остался в душе настоящим рубакой. – Двалин догадался, что таких неумелых и беспомощных людей, как вы, ждут неприятности, и уговорил меня поспешить вам на помощь, – солгал он. – Получилось очень кстати. – Бильбо закрепил последний шов, вынул из сумки баночку и стал втирать в руку Торина мазь с отвратительным запахом. – А ты гораздо сильнее, чем кажешься на первый взгляд, - пробормотал он. – Вовсе нет, – возразил Торин. – Просто нам повезло: мерзавцы оказались никудышными бойцами. Они обнаглели и потеряли бдительность, а страх лишил их сил. Знай эти негодяи, что такое настоящий бой, мы бы их так легко не одолели. – Неужели, обладая сноровкой, грабители могли бы нанести вам поражение? - удивился Бильбо. – Для сноровки надобно учение, – ответил Торин. – А важнее всего сила духа. Стоило нам налететь на них с воплями и мечами наголо – и они решили, что им не уцелеть, и тем самым обрекли себя на гибель. Бильбо нахмурился. Перед ним сидел мужчина с израненным телом. Он то и дело морщился от боли – не только в руке, но и в спине. Ко всему прочему Торин не имел отряда и много пил, очевидно, для того, чтобы заглушить боль. Однако несмотря на это, он и его друг проделали верхом немало миль, вступили в бой и прикончили вооруженных грабителей, собиравшихся прикончить его, Дункана и Эндрю. Значит, все дело в умении и в силе духа? – Каждый ли способен овладеть воинским искусством? – осторожно спросил Бильбо. – Настоящим воином станет не всякий, но хорошо сражаться научится любой. Учение – это пробы и ошибки, а также изнурительное повторение одного и того же. Хорошо обученный человек действует быстро и разит насмерть, не позволяя себе такой непростительной слабости, как нерешительность. При этом он не только владеет оружием, но и сам представляет большую опасность. Подвергаясь нападению и защищаясь, воин руководствуется не страхом, а умением, ибо усвоил знания так крепко, что они стали частью его существа. Такой боец представляет большую угрозу для противника. – Называясь Черным Волком и командуя целым войском, ты сам обучал бойцов? – Как лэрд, я стоял во главе тысячи бойцов. – Его слова прозвучали с гордостью и горечью. – Я сам выучил всех до единого! Торин устремил взгляд во тьму, вспоминая былое. Костер озарял его лицо, заросшее черной бородой. У него были длинные темные волосы, спускавшиеся ниже плеч. Удалившись от людей, Торин перестал заботиться о своей внешности. Однако сейчас, при свете костра, Бильбо заметил не только это, но и его синие глаза, в которых горел огонь воспоминаний. Когда-то он был победителем. Внезапно Бильбо увидел боль, омрачившую его лицо, и насторожился. Днем этот человек, пьяный и грубый, держался дерзко и вызывающе. Потом проявил благородство и мужество. И все-таки Бильбо понимал, что он сломлен телом и духом. Недовольный тем, что Бильбо наблюдает за ним, Торин покачал головой. – Мне бы хотелось выпить, – хрипло пробормотал он. – А потом мы с Двалином вернемся назад. – С трудом поднявшись, Торин потер занемевшую спину. – Можно ли кое о чем попросить тебя, Макфейн? – Я больше не Макфейн! – отрезал он. – Надеюсь, ты не собираешься последовать за мной? Едва ли твои друзья одобрят твое намерение. – Такое мне и в голову не приходило, – сухо ответил Бильбо, вставая. – Я прошу тебя отправиться с нами. – Я уже сказал, что не могу помочь вашему клану. – Маккендрик полагал, что ты приведешь к нам свое войско и станешь нашим лэрдом, – продолжал Бильбо, словно не слыша его возражений. – Это, конечно, невозможно. Но что мешает тебе обучать нас воинскому искусству? Ты же сам утверждаешь, что это способен постичь всякий, даже я. Главное – хороший учитель. – Да, ты мог бы стать воином, – согласился Торин. – Только не мое это дело. Хватит, я уже был и учителем, и воином. – Хромая, он направился к ожидавшему его Двалину. – Ты обучил тысячу человек! – крикнул ему вдогонку Бильбо. – Под твоим руководством они одерживали одну победу за другой. Тебе ничего не стоит научить нас обороняться, пока мы подыскиваем нового лэрда. – Нет! – Почему? – не отступал Бильбо. – Здесь тебе ничего не помешает. Макфейн обернулся: – Ты прав, но я не желаю брать на себя никаких обязательств. Гнев душил Бильбо. Элпин строго-настрого наказал ему найти Черного Волка, хотя знал, что он ненавидит его. Сначала Бильбо счел, что этот пьяный израненный отшельник не способен облегчить судьбу его клана. Но его быстрая и беспощадная расправа с грабителями убедила его, что этот сломленный человек еще способен на что-то. Кроме всего прочего, Черный Волк – его должник, ибо стал виновником их страшного несчастья. – Клан Маккендриков подвергся нападению потому, что ты не смог и не пожелал прийти нам на выручку, – резко бросил он. – Теперь же мы так беспомощны, что любой без труда добьет нас. Пока мы не найдем себе другого лэрда с большим отрядом, нам необходимо постичь основы самообороны. Это невозможно без помощи опытного воина. Ты должен оказать моим соплеменникам хотя бы такую помощь, Макфейн. – Если ты взываешь к моей чести, твои старания напрасны, – проворчал Торин. – Что касается моих грехов, я уже слишком виноват перед всеми, поэтому не обращаю внимания, когда в уготованный для меня адский костер подбрасывают еще несколько сучьев. Двалин! Пора ехать. – Он пошел к своей лошади. Ощутив полную безнадежность, Бильбо устремил отчаянный взгляд на Дункана. – Мы тебе заплатим, – нашелся тот. – Щедро заплатим! – добавил Эндрю. – Золотом! – Сколько? – Торин остановился. Бильбо захлестнуло отвращение. Гнусный разбойник! Дункан предостерегающе поднял руку, призывая Бильбо молчать: – Это зависит от того, сколько времени ты у нас проведешь и добросовестно ли отнесешься к своей работе. Полагаю, возведение новых оборонительных сооружений и подготовка наших людей займут не меньше полугода. Дункан украдкой взглянул на Бильбо, и тот чуть заметно кивнул. – Слишком долго, – бесстрастно возразил Торин. – Два месяца, не больше. Если Маккендрики успеют за это время что-то у меня почерпнуть – тем лучше. Если нет, я все равно запрошу плату. Бильбо, показав Дункану четыре пальца, тут же сделал вид, будто оттирает грязь с лица. – Четыре месяца, – предложил Дункан. – Твоя плата будет зависеть от результатов подготовки наших людей. – Три, – продолжал торговаться Торин. – И триста золотых независимо от результатов. Двалину тоже надо назначить плату, – спохватился он. – Такую же, как мне. Бильбо послал молчаливый взгляд Дункану. – Решено! Торин насупился, недовольный тем, что уступил им. – Ты! – Он ткнул пальцем в Эндрю. – Начнешь тренироваться сегодня же: будешь нести караул. Если что-то заметишь, уничтожь чужака, а потом доложи мне. Ясно? Эндрю, кивнув, пошел за луком и стрелами. Торин сел на землю у костра, осторожно опустил раненую руку на колени и раздраженно уставился в огонь. – Двалин! – внезапно крикнул он. – Чего ты копаешься? Принеси мне выпить! Бильбо расположился напротив него и закутался в плед. Вскоре улеглись Дункан и Двалин. Макфейн, попивая эль, смотрел на затухающий костер, на обуглившиеся потрескивающие поленья. Бильбо видел, что его все сильнее разбирает хмель. В конце концов он со стоном повалился наземь и захрапел. Бильбо закрыл глаза, надеясь уснуть, но сомнения в том, что он поступает правильно, не покидали его. Он нашел Черного Волка, похожего на дикаря обликом и поведением. Торин оказался совсем не тем, кого он ожидал увидеть, у него не было войска, а пристрастие этого человека к спиртному внушало отвращение. В довершение всего Черный Волк согласился помочь им не бескорыстно, а из алчности, польстившись на блеск золота. Удастся ли ему убедить соплеменников признать его предводителем даже на короткое время?