Нелегкий путь.

Бильбо вздохнул и зарылся лицом в подушку, прячась от первых проблесков утреннего света. Однако настойчивый стук окончательно рассеял сон, и он нехотя открыл глаза. Встав с кровати, юноша пошел к окну по холодным каменным плитам. Посреди двора дюжина мужчин, следуя указаниям Двалина, Дункана и Эндрю, сколачивали два деревянных сооружения, похожих на эшафоты, которые он видел накануне вечером на рисунке Макфейна. Он остановил взгляд на выделяющейся фигуре воина на несколько секунд. Вдруг, словно почувствовав его взгляд, Торин поднял голову. Бильбо отшатнулся от окна, ощутив, как заколотилось сердце. Потом обругал себя за глупое поведение. Снедаемый любопытством, он поспешно облачился в простую потрепанную одежду и стоптанные башмаки. Внезапно дверь его спальни отворилась. Он обернулся, в комнату вбежала маленькая девочка. – Дункан не разрешает мне играть с большими куклами, – капризно сообщила Кэтрин. – Какой плохой! – Что за большие куклы? – осведомился Бильбо, мягко улыбнувшись. – Вчера вечером он велел Агнес, Элизабет и Меган сшить больших кукол. Поутру я нашла их в зале на столах. Элизабет сказала, что все готово. Только они забыли, нарисовать куклам лица. Куклы получились грустные. Я принесла краску и нарисовала им рожицы вот с такими улыбками! – Девочка улыбнулась до ушей. – Смотрю – а где же у них волосы? Представляешь? – Девочка изобразила недоумение. – Пришлось рисовать волосы. Изабелла получилась брюнеткой, а Флора – красавицей блондинкой, у нее волосы почти как у тебя, и нашей Элизабет. Вышло замечательно. Но когда у них появились лица и волосы, я поняла, что они совсем голые. Моя одежда на них не налезла, поэтому я пошла за этим к Агнес. Я знаю, она не против. Наряжаю я Изабеллу в чудесную красную рубашку, как вдруг появляется Дункан и давай кричать: «Что ты наделала?» Я сказала, что оставлять кукол в зале голыми нехорошо, а он вопит: «Это тебе не куклы! Не смей трогать!» Что ты на все это скажешь? С этими словами Кэтрин плюхнулась на кровать. – Я с ним поговорю. – Бильбо покачал головой, едва не рассмеявшись, и заподозрив, для чего нужны эти куклы. – Но и ты хороша, Кэтрин: как можно трогать чужое? – Они такие печальные! Лежат себе с белыми головами… Даже глядеть им было нечем. – Все равно, они не твои. Понравилось бы тебе, если бы кто-то решил, что твою Матильду надо обрить или перекрасить в другой цвет? Девочка прижала к груди куколку, с которой никогда не расставалась. – Пусть только попробуют! – воскликнула она. – А чем Дункан хуже тебя? Он поручил женщинам сделать кукол именно такими, и это никого не касается. Поняла? Кэтрин кивнула, огорченная, что Бильбо не на ее стороне. – Вот и хорошо. – Бильбо погладил ее по голове. – А почему нам нельзя говорить, что ты наш лэрд? - Кэтрин наморщила носик. – Пока у клана не появится новый сильный лэрд, ни один чужак не должен знать, что я наследник, иначе Родерик нагрянет снова. - Бильбо вздохнул. – Я думала, новым лэрдом будет Макфейн. – Раньше и я так думал. Но он для этого не годится. – Бильбо взъерошил девочке волосы. – Отведу-ка я тебя в кухню, к Агнес на подмогу! Подожди, вечером я доскажу тебе сказку про водяного и девочку, поселившихся на дне морском. – А он хороший, – сказала Кэтрин. – Кто, водяной? – Черный Волк. – Почему ты так считаешь? – спросил Бильбо. – Я сразу это поняла, как только он здесь появился, – ответила Кэтрин, спускаясь по лестнице. – Черный Волк такой грустный! Поэтому я и подарила ему вышивку. – Ты молодец. Девочка кивнула. – Он похвалил меня. – Кэтрин расплылась в улыбке. – Представляю, что скажет Макфейн, увидев, как хорошо я раскрасила кукол Дункана! *** Торин в бешенстве уставился на потешные мешковатые фигуры, болтающиеся словно на виселице. – Что еще за шутки? – взревел он. – Кажется, малютка Кэтрин решила, что им нужны лица, – смутился Дункан. – Я подоспел вовремя, иначе она нарядила бы их в женские платья. – А что, неплохо, – заметил Двалин. – Очень жизнерадостный вид. – Будем надеяться, что Маккендрики не сочтут кукол слишком жизнерадостными и не откажутся атаковать их… – Торин обернулся к собравшимся. – Сегодня мы начнем с нападения. Но нападать вы будете не друг на друга, как вчера, а вот на этих раскачивающихся истуканов. Вам придется действовать быстро. Каждый постарается нанести удар посильнее, а затем уступит место следующему. Оружие вам не понадобится. Чучела плотно набиты песком и тряпьем. Возможно, они окажутся тяжелее, чем вы полагаете. Маккендрики озадаченно переглянулись. Ни речи наставника, ни он сам явно не внушали им особого доверия. – Дункан и Эндрю, раскачивайте чучела, как только приблизится нападающий. Всем встать в шеренгу по двое. Выполняйте! – Ты уж меня прости, юноша, но что-то я не пойму, чему это может их научить, – с сомнением пробормотал Энгус. – Нападение на мешок с песком – вовсе не то же самое, что борьба с человеком, – поддержал его Дугалд. – Ведь мешок не даст сдачи. – Знаю. – Видимо, в этом и состоит замысел Макфейна, – успокоил соплеменников Элпин. – Какой смысл в том, чтобы люди колошматили кукол? – упорствовал Энгус. – Ваши люди боятся пораниться и поранить других, – объяснил Торин, поджав губы. – Поэтому они не способны принять бой – ни с оружием в руках, ни без него. Эти чучела безобидны и не чувствуют боли. Надеюсь, что Маккендрики постепенно избавятся от страхов и научатся атаковать решительнее. Мне хочется, чтобы они ощутили гневное бурление в крови. Когда это произойдет, мы двинемся дальше. Полагаю, Двалин отодвинул мишени от замка и можно больше не опасаться, что на нас посыплются стрелы? – Между прочим, у некоторых женщин оказался очень меткий глаз, – заметил Двалин, направляя коня к воротам. – Уверен: из них получатся отменные лучницы. – Дело только за бойницами, иначе этим лучницам не представится возможность выпускать стрелы, – отозвался Торин хмуро. Маккендрики расположились так, как им было велено, и приготовились к занятиям. Первым сорвался с места Брайс. Пока он приближался, Дункан раскачал тяжелое чучело. Испугавшись летящего на него мешка с песком, Брайс вскрикнул, отпрыгнул в сторону и избежал столкновения с ухмыляющимся чудовищем. У Торина просилось с языка ругательство, но он овладел собой. – Не торопиться! – скомандовал он. – Дождитесь, когда чучело долетит до вас. – Прямо девчонка какая-то, – усмехнулся Рамси. – И притом уродливая! – фыркнул Хью. – Представьте себе, что перед вами лютый враг, – наставлял их Торин, не замечая ухмылок. – Подобно вам, он не вооружен, зато очень велик. Но даже у великана есть слабости. Достаточно одного ловкого удара по колену, чтобы сломать ему ногу и повалить на землю. Удар между ног – и противник взвоет. Если садануть его кулаками под ребра, он долго не сможет отдышаться. Если заломить за спину его руку, это верный вывих плеча. Рассчитывайте свои возможности на бегу, но ничем не выдавайте своих намерений. Главное – неожиданный и сокрушительный удар. Маккендрики молча таращились на Торина. Тот сообразил, что напрасно говорит так много сразу. Его советы ошеломили этих добросердечных людей. – Дайте-ка мне! – Грэм устремился к раскачивающемуся чучелу и от души наподдал ему. Чучело взмыло в воздух, едва не сорвавшись с виселицы. – Отлично, Грэм! – Торин удивленно поднял брови. – В следующий раз постарайся, чтобы удар пришелся пониже. От такого удара противник не сразу оправится. – Теперь моя очередь! – Рамси присел, потом стремглав кинулся к чучелу и погрузил кулаки туда, где у человека живот. – Получай, трусливый пес! – Хороший прицел, Рамси! – одобрил Торин. – Сильный враг от такого удара согнулся бы пополам. В следующий раз сложи руки вместе – тогда удар будет сокрушительным. Его взгляд задержался на светловолосом юноше. Бильбо встал рядом с соплеменниками и сдержанно кивнул ему. – В следующий раз советую не опаздывать, - сказал Торин холодно, не удостоив его кивком в ответ, и отвернулся. Бильбо еще больше нахмурился. На протяжении следующих двух часов Макфейн с возрастающим удовольствием наблюдал, как Маккендрики все решительнее преодолевают свою робость и рьяно кидаются на ухмыляющиеся чучела. Бильбо, Эндрю и Дункан демонстрировали по его просьбе приемы, которым он успел их обучить по пути домой. Видя перед собой бесчувственные чучела, люди забыли о былых опасениях и обрели необходимую для боя свирепость. Когда занятие подошло к концу, усталые бойцы начали хвастливо расписывать свою удаль сменившей их группе и уверять новичков в своем непревзойденном мастерстве. Не прошло и часа, как Торин решил показать свежему пополнению более сложные способы борьбы. Он слез с коня, вышел на середину двора и предложил сразиться с ним любому, у кого хватит на это смелости. Добровольцев не нашлось. Он знал, что Маккендрики все еще считают его жалким подобием бывшего Черного волка и не хотят совершить зло, набросившись на беззащитного человека. Тогда он подозвал Дункана и Эндрю. Маккендрики изумились, увидев, как быстро и умело он одолел обоих. После этого кое-кто выразил желание попытать удачу. Все они почти мгновенно оказывались повержены, однако Торин сдержанно хвалил их за отвагу. Он уже смекнул, что Маккендрики больше откликаются на похвалу, нежели на критику и оскорбления. Казалось, каждое лестное слово поднимает их боевой дух. Когда он объявил конец занятий, ученики разошлись с явным сожалением. Сам Торин с трудом сдержал стон. У него болело все тело. Ему нужно было немедленно уединиться и отдохнуть. – Видел, как здорово я врезал сегодня этой штуковине? Мне уж казалось, что у нее башка слетит с плеч! – хвастался Рамси, накладывая себе лососину. – Это еще что! – отмахнулся Хью. – Сложив руки вместе, я услышал, как от моего удара лопнула ткань! Еще немного – и из вражьего брюха посыпался бы песок. – Еще бы не лопнуть! Ведь перед тобой ему наподдал я. После моего нападения ткань превратилась в решето, – вставил Грэм. – Ты просто завершил начатое мною. – А у меня на плече здоровенный синяк, так я в него врезался! – сообщил Брайс, показывая всем ушибленное место. – Будь это живой человек, у него не осталось бы ни одного целого ребра. – Что там ребра! Я так двинул его локтем, что у человека сломанное ребро проткнуло бы легкое! Посмотрел бы я после этого на головорезов Родерика! – мстительно воскликнул Хью. – Если Родерик или кто-то еще вздумает напасть на наш замок, ему до вас не добраться, – сказала Элизабет. – Сегодня я три раза всадила стрелу в самое «яблочко»! Меган и Агнес попали в середину мишени по два раза. Не пройдет и недели, как мы превзойдем в меткости самых прославленных лучников. – Нынешние девушки очень воинственны! – Сделав это замечание, Энгус нахмурился. – Думаете, это к добру? – Вся в отца! – кичливо заявил Гордон. Элен похлопала мужа по плечу: – Разве не я ее воспитывала? – Какой у тебя красивый шрам, Рамси… Бильбо с удивлением слушал, как клан хвастается своими подвигами. Накануне эти люди утверждали, что не рождены для войны. Хватило суток, чтобы они начали похваляться ушибами как трофеями и угрожать тем, кто теперь отважится на них напасть. Макфейну удалось всего за день преобразить их. Конечно, опасаться Маккендриков пока не приходится, и все же начало казалось многообещающим. Но отчего-то Бильбо это не радовало, хотя должно было быть наоборот. Он уже привык видеть в Макфейне злодея, а сейчас начал менять о нем свое мнение, даже бывали моменты, когда восхищался его силой и выдержкой... правильно ли это? – Добрый вечер. В зале воцарилась тишина. Все взоры обратились на Макфейна. Он стоял, выпрямившись во весь свой огромный рост и расправив плечи. Выражение его лица было спокойным, но Бильбо подумал, что это стоит ему больших усилий. – Я очень доволен сегодняшними достижениями, – спокойно начал он. – Говорю и о занятиях, и о работах в замке. Я велел Дункану изготовить деревянные мечи и щиты, поэтому уже завтра мы приступим к урокам боя с оружием в руках. Когда вы овладеете основными приемами, перейдем на настоящие мечи. Их к тому времени выкуют. Клан ответил на это восхищенным, но чуть испуганным ропотом. – Вам надо хорошо подкрепиться и выспаться. Завтрашние занятия начнутся на заре. Торин повернулся и поморщился, словно это движение стоило ему больших усилий, чем он ожидал. Опираясь о стену, воин медленно поднимался по лестнице, стараясь скрыть свою хромоту. Маккендрики молча провожали его взглядами. Когда он скрылся, Ниэлл заметил: – Видно, сегодняшние усилия нелегко дались нашему наставнику. – Можно подумать, что ты получаешь удовольствие, видя его страдания! – Бильбо гневно посмотрел на Ниэлла. – Уж не надеешься ли ты, что ему не удастся воспитать из нас воинов? Схватив со стола кувшин с вином, он взбежал по лестнице, не дождавшись ответа. *** – Войдите! Торин стоял перед камином и смотрел в разгорающийся огонь. Он держался так гордо, словно его покинула боль, отравлявшая существование минуту назад. Но как только дверь за Бильбо затворилась, он, опираясь о каминную доску, тяжело опустился в кресло. К чему притворяться? При этом мальчишке не обязательно скрывать свои недуги. Бильбо молча подошел к столу и налил ему полную чашу вина. – Клан явно доволен сегодняшними занятиями. Ты внушил им уверенность в своих силах, тогда как накануне они были удручены своей беспомощностью. Торин осушил чашу, желая поскорее избавиться от боли в спине и ноге. – Еще! – Он протянул Бильбо пустую чашу, и тот наполнил ее. Торин выпил вино залпом. В груди у него потеплело, боль стала понемногу отступать. На лице его застыла гримаса. Он по-прежнему делал над собой усилие, чтобы не застонать, однако облегчение было не за горами. – Еще! На этот раз паренек не слишком охотно выполнил его приказание. Торин, сделав небольшой глоток, поставил чашу на стол. – Я привык учить мужчин, мечтающих стать сильными воинами, – начал он, пытаясь сместить центр тяжести влево. – Те люди с раннего детства не выпускали из рук игрушечные мечи и топоры. Их отцы просили об одном: чтобы я выковывал из них смельчаков и сурово карал за любое проявление слабости или малодушия. Вчера мне стало ясно: нечего ждать того же от изнеженных музыкантов, ваятелей и поэтов, которым с детства внушали, что гребень крепостной стены – это место, откуда лучше всего любоваться закатом солнца. Бильбо не сводил с него глаз, тот же уставился в огонь, разгоревшийся в полную силу. Брови его были насуплены, лицо мрачным, волосы рассыпались по плечам. Бильбо уже понимал, что это означает не гнев, а неустанную борьбу духа с недужным телом. Чистая голубизна глаз Макфейна была сейчас затуманена, словно воспоминания повергли его в смятение. Бильбо догадался, что он говорит не о воинах, которых учил боевому искусству, а о себе самом и о своем непреклонном отце. – Маккендрики поощряют своих детей, желая, чтобы они видели в мире прекрасное и впоследствии привносили в него красоту, – медленно проговорил он. – Непостижимо, как кланам, вечно занятым войнами, удается чего-то достичь. Мы, наслаждаясь миром, созидаем, а они только разрушают. – Но это и стало причиной вашей уязвимости. – Да, но только на время. Разве стоило тратить столетие на военную учебу ради одного мгновения? Торин не сводил задумчивых глаз с огня. – Ты задаешь этот вопрос бывшему воину. Я должен ответить утвердительно. – Он попробовал переменить позу и поморщился от боли, пронзившей спину. – Что у тебя болит, Макфейн? Он горько усмехнулся: – Проще сказать, что у меня не болит. – Давно ты так мучаешься? Торин отхлебнул вина. Затем посмотрел на него. Взгляд ледяных глаз заставил Бильбо поежиться. – Четвертый год. Я повел свой отряд под знаменами короля Уильяма на бой с одним зловредным английским бароном. Брюхо моего коня проткнули копьем. Конь упал и придавил меня. Я сломал ногу и повредил спину, однако продолжал сражаться. Меня заманили в ловушку, я был обречен. Враг наседал. Я получил несколько ударов мечом; еще один удар – и мне пришел бы конец, но тут подоспел Двалин и прикончил моего мучителя. – Торин видел не огонь, а собственную кровь. Залитый ею, он чувствовал тогда приятное тепло и готовился к небытию. Воин тряхнул головой, прогоняя воспоминания. – Когда я очнулся, Двалин накладывал швы на мои раны. – Он сразу вправил тебе сломанную ногу? – Не помню. Думаю, спустя несколько часов. – А рука? Кто-нибудь лечил тебе руку после того, как Двалин зашил рану? Торин оторвался от чаши с вином и взглянул на любопытного мальчишку: – Откуда этот внезапный интерес к моим болячкам? Юноша пожал плечами: – Я уже говорил тебе, Макфейн, что немного смыслю в искусстве врачевания. – Бильбо уселся напротив. – Помнишь, как ловко я заштопал тебе рану на руке в ту ночь, когда ты расправился с грабителями? Конечно, другие твои раны не так свежи, но все равно можно облегчить твои страдания. Главное, чтобы ты сам этого захотел. – Когда мы вернулись, за меня принялся наш лекарь. Меня сжигала лихорадка, и он выпустил из меня дурную кровь. Потом смазал мои раны какими-то зловонными мазями из трав. Когда я пришел в себя, лекарь велел мне лежать. – И долго ты лежал? – Не помню. Пока немного не полегчало. – Я спрашиваю, сколько прошло времени, прежде чем ты принялся разрабатывать руку и ногу, – уточнил Бильбо. – На руке разрублены мышцы. Я пытался ее разработать, но боль была слишком сильной. Лекарь посоветовал мне смириться с тем, что теперь моя правая рука всегда будет слабее левой. – Надо было ее разрабатывать, невзирая на боль! – взволнованно воскликнул Бильбо. – И начинать надо было как можно раньше. А нога? – Сам видишь: это нога калеки. – Когда ты начал ее тренировать? Как только срослась кость? – Я стал ходить, едва немного утихла боль, и постепенно привык к ней. Но она все равно меня не отпускает. Да и хромота не прошла. – Я говорю не просто о ходьбе, Макфейн. Разве лекарь не советовал тебе делать упражнения для укрепления мышц? – Они должны были укрепиться от ходьбы и езды верхом. – Ходьбы и верховой езды недостаточно, – возразил Бильбо. – Мать учила меня: когда конечность сломана или сильно повреждена, надо делать особые упражнения для мышц: недолго, по многу раз в день. Постепенно, по мере укрепления мускулов, упражнения можно продлевать. Это лучшее лечение. – Я смирился с тем, что уже не буду прежним, – мрачно проговорил Торин. – Сейчас я хочу одного: не чувствовать боли. – Он сделал большой глоток вина. – Перестань глушить боль вином. Пора испробовать другие способы. Торин уставился на дерзкого недоросля. С какой стати он терпит его непочтительные речи? Потому, должно быть, что Бильбо обезоруживающе простодушен. К своему удивлению, Торин получал удовольствие от общения с ним. – Какие, например? – Хотя бы горячую ванну. Она дает мышцам отдых. – Ванна не приносит мне облегчения. – Это потому, что ты привык к ледяной воде ручья или горного озера, – объяснил Бильбо, направляясь к двери. – А я толкую совсем о другом. Прежде чем Торин успел задать вопрос, юноша скрылся за дверью. Не прошло и нескольких минут, как дверь снова распахнулась и появились Грэм и Рамси с тяжелой лоханью. За ними следовали Маккендрики с деревянными тазами, наполненными горячей водой. Девушка по имени Агнес принесла полотенце, поспешно присела в реверансе и с облегчением покинула его покои. Торин, не меняя положения, равнодушно взирал на пар, поднимающийся из лохани. Он ничуть не сомневался, что все эти ухищрения не принесут ему пользы. Потом вернулся Бильбо. – Чего ты медлишь? Нельзя ждать, пока вода остынет! – возмутился он упрямству пациента. Подойдя к лохани, он вылил в нее содержимое какой-то коричневой бутыли. В комнате запахло чем-то сладким и едким. – Этот настой из целебных трав облегчит тебе боль, – объяснил Бильбо, помешивая рукой воду в лохани. – Лежи в воде, пока она не остынет. Когда вылезешь и вытрешься, я вернусь и… Его серые глаза чуть не вылезли из орбит. Голый Макфейн прошел мимо него, не обратив внимания на его застывшую позу. Отвернувшись, Бильбо стал подбирать одежду, брошенную Макфейном на пол. Воин зажмурился и погрузился в воду с головой. К своему удивлению, он ощутил наслаждение от влаги и тепла. Высунув голову из воды, Торин увидел, что Бильбо аккуратно складывает его клетчатую юбку. Торин подумал, что парню не подобает проявлять такое внимание к одежде, особенно если сам он равнодушен к своему внешнему виду. – Я пока пойду. Лежи. Теперь, когда огромное тело Макфейна полностью погрузилось в воду, Бильбо позволил себе взглянуть на него. Он собирался растереть Торину ногу и спину утоляющей боль мазью, но, увидев его нагим несколькими минутами раньше, испытал неведомый ему прежде трепет. Сейчас юноше хотелось одного – удрать от Макфейна как можно дальше. – Прежде чем уйти, потри мне спину. – Я… я пришлю сюда Агнес, – пробормотал Бильбо. – Приближаясь ко мне, она превращается в перепуганного кролика, – фыркнул Торин. – Она мне не нужна. Держи! Он протянул Бильбо мокрую мочалку, но тот не шелохнулся. – Боишься, что на тебя попадет капля воды? – съязвил Торин. Юноша в смятении шагнул к нему и взял мочалку. –Ты собираешься простоять так вечность? - нетерпеливо спросил Торин, сдвинув брови. Бильбо постарался стряхнуть с себя странное наваждение и, помедлив, изо всех сил начал тереть его спину. – Господи! – простонал Торин. Бильбо почувствовал, как Торин напрягся. – Извини, – пробормотал он и стал водить мочалкой мягче. Окунув мочалку в воду, юноша легко провел ею по загорелой спине Торина, выжимая на нее горячую воду. Потом снова окунул мочалку и начал делать ею круговые движения. Вода, сильно пахнущая снадобьями, стекала по его шее и плечам в лохань, в которую Макфейн погрузился до пояса. Он подался вперед и с облегчением вздохнул. Движения Бильбо расслабили его мышцы. Теплая вода сделала свое дело: юноша заметил, что боль потихоньку отпускает Макфейна. Бильбо провел ладонью по ребрам, позвоночнику, могучим мускулам. Мышцы на спине были так сведены судорогой, что ему казалось, будто он прикасается к камню, а не к человеческому телу. Зная, что источник боли здесь, Бильбо бросил мочалку и начал разминать онемевшее тело. Уроки матери не прошли зря: юноша умел надавливать, не причиняя боли, снимать пальцами мышечное напряжение, добиваться прилива крови к онемевшему телу и приносить долгожданное облегчение. Склонившись над ним и закрыв глаза, Бильбо, доверившись осязанию, разминал напряженные мышцы. Стоны Макфейна свидетельствовали о том, что его усилия хоть и причиняют порой боль, но не напрасны. Мало-помалу судороги отпустили Торина. Сначала это было незаметно для обоих: казалось, из непроницаемой каменной стены потянуло сквозняком. Нажатие пальцев Бильбо стало сильнее, упорнее. Мышцы должны расслабиться, вернуться к нормальному состоянию после долгого сжатия. Чуть погодя, зная, что за одну ночь не добиться сразу всего, он начал массировать испещренную шрамами спину. Мышцы вздувались под его руками, словно в благодарность за облегчение, которое он им доставлял. Юноша взялся за его плечи и бока, Макфейн по-прежнему тихо стонал, корчась и вместе с тем наслаждаясь теплом его ладоней. Бильбо не заметил, сколько прошло времени, сосредоточенный на своем занятии. Вдруг Торин снова напрягся. – Довольно! – резко бросил он. – Теперь оставь меня. Юноша смутился: – Но я еще не закончил. Вот здесь мазь. – Не нужна мне твоя мазь! – рявкнул Торин. – Говорю тебе: убирайся! Немедленно уходи отсюда! Его лицо потемнело от гнева. Растерянный Бильбо не понимал, чем вызвана такая внезапная перемена. Едва он заметил, как расправляются от массажа сведенные судорогой мышцы, и на тебе… Он снова напрягся так, будто его мучила сильная боль. – Ладно, Макфейн! – холодно бросил он, затем гордо вышел и с силой хлопнул дверью. Но он догадывался, что в их отношениях произошла странная, едва заметная перемена. Забывшись от тепла и аромата целебных снадобий, он, желая избавить Макфейна от страданий, невольно переступил какой-то рубеж. Массаж превратился в запретное исследование чужого тела – испещренного шрамами, но все равно крепкого, источающего силу. Он уже жалел, что предложил Макфейну помощь.