***
– Ммм малыш, – лениво растягивая буквы, наблюдаю за обнаженной спиной Паркера, роющегося в верхнем ящике комода. Мышцы ведьмака соблазнительно поигрывали под гладкой кожей, равномерность которой нарушена несколькими далеко не ювелирными шрамами на правой лопатке, наложенными моей рукой, казалось, целую вечность назад. Но это нисколько не портило его, только добавляло некоторой мужественности смазливому виду, едва тянувшему на 21 год. – Ты там скоро? Близнецы у Мэдисонов, до подъема осталось еще 6 часов, а ты до тошноты красивый… – На секс что ли намекаешь, стрекозюлька? – парень поворачивает голову на мой голос и вскидывает бровь. – А кто потом будет ныть, что не выспалась? Готова закатить в недовольном жесте слова, удивленная неуместным занудством Кая. Это не самый подходящий момент демонстрировать дотошность и добропорядочность. Переворачиваюсь на правый бок и подпираю голову рукой, решительно настроенная не отступать, пока Малакай не усмирит пульсирующий жар под одеялом. Иначе, у меня есть парочка способов спровоцировать ведьмака на потерю контроля. – Я в машине высплюсь, – нетерпеливо отвечаю. – Я скучаю по тебе. Я люблю тебя, а ты тратишь драгоценные минуты, вместо того, чтобы заняться тем, что тебе больше всего нравится. И знаешь, вся эта неправильная ситуация с завтрашней поездкой меня жутко возбуждает, хоть утром я буду жалеть о сказанном и сделанном.. – Только ради этого я готов прямо сейчас приступить, – неожиданно перебивает Кай и с шумом захлопывает ящик комода, так и не найдя искомое. Развернувшись ко мне лицом, удовлетворенно улыбается, с прищуром смотря из-за веера темных ресниц, а вот в глазах плещется ... тепло, вперемешку с просыпающимся желанием. Ну наконец-то. Одна из любимых черт характера Паркера: что касается секса - его уговаривать или просить дважды не нужно. Поэтому, довольно улыбнувшись, с легкостью добившись своего, вытягиваю под одеялом ноги в носках вдоль кровати и, перевалившись на спину, растягиваюсь как струна вверх, с блаженством прикрыв глаза. Социопатичный красавчик незаметно оказывается сверху, намертво придавливая весом своего шикарного тела мои кости и лезет длинными пальцами к лицу. – Ты такая у меня красивая, малявка,-бормотание сопровождается касанием кончика носа Кая моего и в одном этом мимолетном жесте от такого человека как он, нежности больше, чем Стефан Сальватор мог предложить Елене своим мертвым сердцем. – Ты необъективен ко мне, – тянусь губами к губам, намереваясь сорвать один беглый теплый поцелуй и краду его сразу же слизывая кончиком языка этот отпечаток, пока он не исчез. – Как и ты ко мне. Я не всегда чувствую к тебе что-то, ты помнишь наш разговор. Поэтому будь добра заткнуться и наслаждаться преобладанием сопливым настроением, которое меняется стоит мне вставить тебе и увидеть, как нехватает кислорода под моей рукой. До неприятного зуда в ушах, слащавый голос Паркера прозрачно намекает на приложенное терпение быть последовательным и портить момент действительно мне не хотелось. Теплая рука ведьмака отодвигает край пухового одеяла и в полумраке комнаты ныряет ладонью к моему телу, которое и без того находящееся в томительном ожидании, реагирует почти моментально волнением внизу живота. – Ты что, без одежды?-приятно удивляется Кай и двигается рукой вниз, изучая масштаб обнажения. Хочется уже поскорее приступить к делу, послать к черту прелюдии и отдаться Паркеру в безраздельное доминирование. – Чего это? Я в но.., – пальцы огибают выпуклую бедренную косточку и скользят к ягодицам, вынуждая закинуть ногу на парня через одеяло,– ...сочках. Ноги мёрзнут. – Хороший выбор наряда, Хейли Джерси, – заведенным голосом говорит брюнет и , наклонившись, прикусывает мою скулу. В борьбе с толстенным одеялом, являющимся первой существенной преградой между нашими телами, Малакай выходит победителем небрежно откинув его в сторону, чтобы оказаться между моих ног и накрыть нас двоих им обратно. Мерзлявая я не готовая расстаться с теплым пухом даже ради такого горячего красавчика. Темная макушка парня выглядывает из-за белесого края, пока губы его терзают чувствительные твердые бусинки на груди и, в тесно прижавшейся к моему животу грудной клетке, слышится ускоренная пульсация любимого сердца и эти ощущения слаще каких-либо других одновременных с этим. – У тебя есть "резинки", милая? – откуда-то из-под одеяла бормочет Кай и мягкие губы касаются солнечного сплетения, влажной дорожкой скользя ниже по животу, усеянному белоснежными растяжками. – Больно! – изворачиваюсь под давлением длинных пальцев , впившихся в мышцы талии, прямо в жилы и Малакай пресекает любые попытки отодвинуться, придавив меня собой между раздвинутых ног. – Лежи смирно, – кончик языка рисует кружок около пупка и кожа покрывается мурашками. – Ты не ответила, – чувствую, как ведьмак опускается еще ниже, устраивает мою правую ступню в носочке у себя на спине и прижимается плечами под ягодицами. – После того, как ты…, – уверенное прикосновение теплых губ Паркера к самому чувствительному месту на моем теле лишило меня дара речи на несколько секунд, я слишком сосредоточилась на этом необычном приятном ощущении и с трудом вспомнила что хотела сказать до этого. – … подсадил мне близнецов.. я всегда имею запас. Паркер мне что-то отвечает, но из-под одеяла совершенно не слышно его бормотания, а особенно из-за моего довольного мычания и всхлипов. Пальцы безжалостно тянут Кая за волосы и наглаживают колючий затылок, не поддаваясь жалким сигналам к конечностям затуманенного разума, сердце заходится ударами от количества крови, перегоняемого удовольствием по артериям. – Малыш, я не хочу так, я хочу, чтобы ты.., – пытаюсь выскользнуть из сладкого плена, балансируя на грани удовольствия и надеясь получить его несколько иначе-традиционным способом, но брюнет лучше меня знает слабые места в моем теле, на которые сам же умеет правильно надавить и заставить просить его о большем. Спустя несколько минут после пережитого оргазма, тело еще слабо слушается меня, но предано реагирует на прикосновения к нему Малакая, ластится и жмется. Спина ищет теплую грудь Паркера, чтобы жадно поглотить тепло, исходящее от него и согреться от прохладной температуры в спальне. Широкая ладонь по-хозяйски блуждает под одеялом по моему животу, вырисовывая большой круг от солнечного сплетения до торчащих косточек бедра, гладит неровность ребер и застывает на мягкой груди - Кай дает мне время прийти в себя, превращая тело в податливый пластилин, чтобы потом вытрясти всю душу, я знаю эту его манеру. Встретившись лицом к лицу с чокнутым красавчиком, веду языком по гладковыбритому вечером подбородку, а потом кусаю зубами кожу на нем. – Я буду сверху, – требовательно заявляю и, не теряя даром времени, ощутив прилив сил и крови к конкретным местам на моем теле, незамедлительно давлю в грудь брюнета, опрокидывая его на спину. Но оказываюсь раньше осуществления угрозы вдавлена животом в матрас Малакаем. – Может тебе Тайлер и разрешает быть сверху, но не я. Со мной- я всегда сверху, малявка. Приподнимаюсь немного на локтях, уперев руки в кровать, и задницей чувствую копошение позади, когда Кай нетерпеливо стягивает с себя штаны, а потом, бросив их на пол, рыщет под подушкой в поиске контрацепции. – Да, Тайлер мне разрешает быть сверху. Он не против иногда расслабиться и позволить мне все сделать самой. Если ему так нравится все время поддевать меня Дэвисом для остроты ощущений или еще чего, то пускай будет гаразд слышать поддевки в ответ, за мной не заржавеет. – Вот и отлично, – подытоживает он, совершив последние приготовления и, сунув руку мне под бедра, рывком приподнимает их на несколько сантиметров над кроватью. Хребет неприятно изгибается под углом в указанной позе и тут же начинают ныть мышцы вдоль всей спины от лопаток и до ягодиц. Но разве может эта ничтожный дискомфорт сравниться с приятным томлением во всем теле, что дарит близость с любимым человеком, таким колким на характер, но таким родным. – Хорошая была идея,- глухое мурлыкание слышится мне в позвоночник вместе приятными погружениями, от которых самой хочется урчать как кошечке. – Почему я сам.. не предложил тебе раздеться и выставить попку?! – Ауч! Блять больно, Кай! – некогда тягуче-чувственные ласки резко переменились на грубость, никак не связанную с нежностью. Рука, вцепившаяся в каскад волос, вжимала щекой меня в матрас, обездвиживая максимально возможно и пальцы мои рефлекторно скомкали в кулаках простынь. – Малыш, ты перегибаешь, – пробую предупредить на случай, если молодому человеку кажется, что мне все еще доставляет удовольствие бесконтрольность силы. Но нет, как оказалось, сейчас Кай совершенно отдает себе отчет в том, что делает. И делает намеренно. – А мне нравится. Могу делать с тобой все, что захочу. “Малыш“, – передразнивает Кай и глубокий выпад в меня тупой болью отдает до середины живота вверх. Если он еще раз так сделает, мой позвоночник соберется как матрешка друг в друга. Я уже хотела было предпринять попытку к сопротивлению, применяя силу, способную пустить Каю кровь фонтаном, но неожиданный жаркий влажный поцелуй в позвонки шейного отдела почему-то передал этот жар по всему телу и я застыла на месте, завороженная щемящей нежностью, мягкой шерстяной нитью опутывающей позвоночник. Он словно нашел слабое место в моем теле и расплавил его мягкой лаской, разобрал механизм моего тела на детальки конструктора. – Поцелуй еще, – слабым голосом прошу я несколько секунд блаженства и в будущем наслаждении прикрываю глаза, хмелея от одной только мысли о нем. Мужские губы накрывают приблизительно то же место, что и до этого, и сладко посасывают кожу. Голова пьянеет и поясница только увеличивает угол изгиба, подставляя бедра авансом в благодарность за доставленное ощущение, но, вместо плавного скольжения в чувствительную глубину сантиметры, значительно большие для меня, врываются безжалостно резко и только рука, обхватившая кольцом бедра, не позволяет мне растянуться на кровати под навалившимся Паркером. – Еще поцелуй? – глумится ведьмак и я тут же отрицательно мычу в ответ, но зубы молодого человека смыкаются на месте предыдущего поцелуя и капилляры лопаются красными точками, на завтра синюшными. Брюнет раз за разом врезается напряженным прессом в мои ягодицы и удерживает правой рукой бедра, не позволяя менять положения ни на сантиметр. Приподнимаюсь на локтях и предпринимаю попытку к бегству, пытаюсь выползти из-под него, пальцами хватаюсь за край матраса и подтягиваюсь на несколько сантиметров поперек кровати, пока левое плечо не упирается в намеренно выставленную передо мной мужскую руку. Одна рука крепко удерживает бедра на одном месте, вторая рука как шлагбаум стоит неподвижно рядом с головой и блокирует движение вперед. Ладно. Я все поняла. Я потерплю. У Кая бывают такие срывы, в которые бесполезно взывать к чувствам парня. Я мужественно принимаю каждое рваное погружение, превозмогая ноющее напряжение в позвоночнике и вспышки боли прямо в животе, скрепя зубы и до дури сжав в кулаках простынь. Я знаю, он не специально это делает, точнее, не со зла снова учит меня терпению и принятию. Это мой компромисс ради наших отношений и на не менее неприятные компромиссы идет Кай. – Боже, Кай, давай быстрее кончай! – через некоторое время не выдерживаю я этой пытки и, заведя руку назад, вцепляюсь ногтями в запястье руки ведьмака, сдавливающей шею ниже затылка до удушения, чтобы удерживать меня на одном месте без спопротивлений.без сопротивлений. – Не психуй. Я люблю тебя, – признание рассеивается теплым дыханием в волосах. – Я очень тебя люблю, – рука, до этого сжимавшая шею, теперь с силой тянет за волосы, шея начинает нечеловечески ныть от нового, более неудобного положения и даже воздух с трудом попадает в легкие в тесном каркасе ребер. – Все хорошо. Все. Хорошо. – Прекрати. Пожалуйста, – стараюсь звучать спокойно, но твердо. – Терпи, малявка. Да я бы и потерпела, только твои пальцы на бедре аппендикс сейчас из меня выдавят и хребет пополам сложат. Я пытаюсь быть понимающей, мудрой девушкой, но знал бы он как сложно это сделать в случае с ним, особенно в совокупности с резкими перепадами настроения как у “ полярного медведя”. И насколько сильно боюсь разочароваться в этой смазливой мордашке, отчетливо понимая расставание единственным выходом. – Вместе в душ или по отдельности? – Малакай игриво целует в макушку, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло. В этом весь он. А я хочу сжаться в комочек и собраться духом. – Пошел ты, – бормочу в матрас, приникнув к нему влажным лбом и рвано дышу. Попытки совладать с шевелением ежа внизу моего живота не приносят желаемого облегчения, хочется опуститься в ледяную ванну и залить внутрь себя чистого ментола, чтобы остудить огонь между ног и глубже. Кай скалится и как маленький ребенок игриво накусывает кожу на правой лопатке. – Может, долбо*б, слезешь с меня? – дохожу до точки кипения. – А по губам не хочешь схлопотать за сквернословие? – теперь его голос звучит иначе, недовольно, нарицательно. Как старший смышленый брат, поучающий младшую глупенькую сестренку. – Я кажется попросил прощение, Хейли Паркер. – В задницу твои извинения. Кажется, Кай начинает потихоньку перенимать мое настроение, становясь в тембре таким же нетерпимым и едким с этими своими стальными нотками в голосе. – Могу и в задницу. Если попросишь. А могу и без разрешения. Не искушай меня, малявка. Иначе сорву и этот девственный цветочек раньше запланированного срока. – А не пошел бы ты нахер? Позади слышится тяжелый вздох, берет себя в руки. – Мелочь, прости. Я не всегда понимаю, что делаю больно. Он спятил? Оглох? Охренел? – Я же говорила тебе! – Я не всегда понимаю чужие чувства, – звучит с его уст как самая очевидная вещь в мире, которую я не могу принять. Я понимаю это, я принимаю, но как он не может понять чувств другого человека, так я не могу совладать со своими эмоциями. Я как бы не таких потрахушек ожидала, не сегодня. Когда пауза в разговоре затянулась дольше приличного – Кай ожидал от меня еще каких-нибудь слов, а я молча думала о своем – парень перевалился на кровать рядом и, пока я не успела внятно сообразить, подмял меня к себе под бок. Простынь сорвалась с углов матраса и легла влажными складками между нашими телами. Шея в крепком локтевом захвате молодого человека стала совсем неповоротлива, а потому придется выслушать очередные извинения. Темные густые волосы Паркера торчали влажными иголками в разные стороны, спадали на лоб и придавали отменному мудаку чересчур милого домашнего обаяния. Борюсь со стойким желанием прижаться губами к его, противоречащмм остальным чувствам оскорбленности и обиженности, молча и зло смотрю в красивые голубые глаза, смотрящие с покоем на меня и жду. Жду того, что он скажет и сделает, сможет ли добиться прощения или снова вытолкнет за борт эмоционального пространства? – Не злись, успокойся, – почти шепотом просит и смотрит прямо в глаза. Ерзаю на кровати от надоедливого зуда между бедер. – И почему это я не должна злиться? – гордо задираю подбородок, упрямства мне хоть отбавляй. – Потому что я люблю тебя. И ты была великолепна. Малакай как-то заботливо убирает волосы с моего лица и откидывает их назад. – Что за херь? – В интернете прочитал. Разве не так нужно говорить после секса? Снисходительно закатываю глаза и качаю головой. – С тобой не соскучишься, Паркер.***
Двое суток спустя. ...– Я убила ее, я переступила черту, – истошно всхлипываю, не видя ничего перед собой, кроме результата потери остатков человечности пол часа назад, измазавшего салон машины бурыми пятнами. – Посмотри на меня! – рявкает брюнет теряя самообладание и с силой дергает меня за плечи, вцепившись пальцами в торчащие кости худобы на плечах. Тело начинает уже замерзать без тепла одежды, грудой сваленой у ног вместе с кедами, но надевать доказательства собственного падения не стану под дулом пушки, чтобы еще кто-нибудь увидел это и догадался о содеянном. – Я убила ее. Она мертва… Это Я сделала. Я это сделала, – снова смотрю на свои руки и вижу только кроваво-красный цвет, въевшийся под ногти и в кутикулу вокруг них, не веря своим глазам. Ужасные слова слетают с моих губ и оседают черными метками на ладони, чтобы каждый, кто их увидит, смог кинуть в меня камень одного из грехов. Выкрасившаяся в такой же цвет одежда настойчиво цеплялась за кожу, когда я стягивала ее с себя и бросала на пол под сопровождение голубоглазого взгляда знакомого мне годом назад. Именно этот оттенок глубины я видела в них после неудачной встречи с родной мамой, находясь на грани нервного срыва и потери близнецов. Кай обреченно поджимает губы и осматривает меня в одном белье с ног до головы. – Будет немного больно, Хейли, – хороший размах, на сколько позволяет расстояние открытой двери машины и через мгновение левую щеку обжигает хлесткая пощечина с привкусом металла на губе.