После заката

POV Стайлз Мы подъехали к кирпичному дому и Лидия тихонько сказала: —Ну вот мы и приехали... Я не хотел вылазить из машины. Я хотел побыть с Лидией наедине как можно дольше, но я обещал ей зайти «на чашечку чая». Что ж, проверим, вкусный ли чай в доме Мартинов. Рыжеволосая провела меня через темный коридор на кухню и я не мог не заметить, как красиво она все обставила внутри. Кухня напомнила мне чем-то нашу старую кухню, в доме в Бейкон Хиллс. Интересно, она сделала это нарочно? Лидия с тревогой посмотрела на часы. —Пол первого...Пойду проверю комнату Майлз, но что-то мне подсказывает, что ее там нет. Так и оказалось. Когда Лидия через минуту оказалась на кухне снова, вид у неё был ещё подавленней чем раньше. В ее зелёных как осенняя листва глазах выражались усталость и беспокойство. Пока Мартин на автомате делала чай, я ещё раз подумал, что же я тут забыл? И перебирая все причины, я решил что ответа на этот вопрос у меня все таки нет. Меня здесь удерживала только Лидия и пока она сама не скажет, чтобы я выметался, я не уйду. И я стал смотреть на неё. Лёгкими, еле ощутимыми движениями она порхала на кухне, и все ее движения: взмахи руками, покачивания бёдрами, вздохи, возвращали меня на 20 лет назад,когда я оставил ее одну. Нет, я бросил ее. Машинально, как будто она делала это миллион раз, Лидия порезала лимон, кинула желтую дольку в чашку, залила кипятком, добавила чайный пакетик. По комнате пронесся легкий кисло-сладкий аромат мяты и лимона. —А ты не будешь? —спросил я, дуя на горячую зеленовато-коричневую воду. Несмотря на мою регенерацию, обжечь рот мне совсем не хотелось. —Я пойду на 2 этаж, приму душ и вернусь,—так и не ответив на мой вопрос, Лидия покинула кухню и я остался в одиночестве. Я никогда не видел её такой растерянной. Наверное переживания за детей всегда сильнее, чем за собственную жизнь, и сейчас эта теория подтверждалась. Я услышал, как шаги сверху прекратились, захлопнулась дверь, полилась вода и задвинулась шторка душа. Ох, чёртовы фантазии, перестаньте лезть мне в голову. Во-первых, у неё есть муж, которого она любит. А во-вторых, она блять его любит. Этого достаточного, чтобы не думать о Лидии Мартин. О голой Лидии Мартин. О голой Лидии Мартин в душе. Вдруг я услышал ещё один звук. Как будто грабитель крался с задней стороны дома, притаился около кухонного окна и замер. Я тоже замер. Только глупец попрется через шумную траву, которая росла за кирпичным домом, и пойдёт в сторону окна, где горит свет. Наконец ответ на мой вопрос сам показался. Хоть я и никогда не был знаком с этим человеком, я сразу понял кто он. Точнее она. В оконной раме мгновенно показалась белая кожа, а за ней, так же мимолётно, я увидел светлые волосы. Следом Майлз закинула ногу, руку, потом оттолкнулась от земли и ловким прыжком оказалась на кухне. Такую махинацию девушка выполняла явно не в первый раз. Она уставилась на меня, а я на неё. Ее удивление сменилось гневом, или злостью. Она не ожидала увидеть здесь гостей. Майлз была невысокой, и я бы даже сказал хрупкой и очень худой. Из под ее белоснежной кожи выступали кости, особенно выделяющиеся на голых ногах и руках. Она была одета в серые джинсовые шорты, с огромными дырами на месте карманов и в черную просторную майку до пупка (который кстати был проколот стразом), с принтом какой-то рок группы. На ногах у неё были грубые кожаные сапоги с высокой подошвой. От плеча и до локтя на левой руке шла чёрная татуировка, рисунок которой я толком не успел разглядеть. Но что точно мне запомнилось, это то, что на Майлз не было вообще никакого макияжа, на меня смотрели два абсолютно чистых голубых глаза, прищуренные от злости, но красивые. Русые Волосы она убрала в небрежный пучок, не зацикливаясь на своём внешнем виде. Вопрос был один. И это дочь Лидии? Мало того, что хотя и девушка была симпатичной, но настолько сильно отличалась внешне от своей матери, что та никак ею не могла быть. И потом, ноль внимания на свой внешний вид? Да она вообще знала, что ее мама каждый день одевалась как на праздник, и вот такой вот «прикид» она бы никогда не надела. Пока я оглядывал ее сверху донизу, Майлз ничуть не растерявшись, смотрела в упор на меня. Тишину прервал её звонкий голос: —Мамин любовничек? Я проглотил язык. Меня словно обдало кипятком. —Нет, я эм...Стайлз Стилински. А ты наверное Майлз?—как можно более дружелюбно спросил я. Но дружелюбием с другой стороны не пахло. Чмокнув, она подошла к холодильнику. —Симпатичный. Стилински значит...Стилински...—Майлз искала что-то в холодильнике,—ты что ли тот паренек, который кинул её в молодости? —Ага. —Ну что ж, я бы тоже сбежала от нее,—ее голова показалась над дверцей холодильника, Майлз улыбнулась и сверкнула своими голубыми глазами. В этот момент я онемел...Такая знакомая до боли улыбка алых губ...теперь было понятно, что это дочь Лидии, никаких сомнений не оставалось. —А че ты тут забыл? Обычно когда я возвращаюсь тут никого нет. —Жду Лидию. —Лидию? Маму так давно никто не называл,—Мартин младшая достала из холодильника бутылку простой воды. Потом залезла в морозильник и оттуда достала ванильное мороженое. Она уселась напротив меня, подвернула под себя свою правую ногу и стала есть мороженое. Я уставился на неё, не в силах оторвать взгляд. Да она же просто копия Лидии... как я мог подумать, что она не ее дочь. —Ты очень на неё похожа. —На маму?—удивилась девушка,—нисколечко я на неё не похожа,—она запихивала себе в рот третью ложку мороженого, проглатывая, как не в себя. —А почему ты залезла через окно? —Обстоятельства,—отмахнулась она,—видишь ли, обычно тут никого нет и я могу в полном одиночестве насладиться мороженым, а потом незаметно прошмыгнуть в свою комнату, оставшись непойманной. Но сегодня все против меня. Да, конечно Майлз не была тихоней, но и на оторву не походила. «Выгнали из школы», «курила травку в мужском туалете», «плюнула в директора» и этот список мог продолжаться бесконечно, но разве он к ней относился? —Слышал, тебя выгнали из школы,—как бы между делом сказал я, глотнув чай. Он был очень вкусным. Яркий и насыщенный вкус, немного кислый, отдаёт мятой... Майлз снова одарила меня гневным взглядом. Тем самым, который она обрушила на меня, как только меня увидела. Мне казалось, мы были с ней на одной волне, пока я не сболтнул лишнего. И сделал бы что угодно, чтобы вернуться минуту назад и взять свои слова про школу обратно. —Ну да...и что? —Ничего, просто хотел спросить по... —Я только рада. А тебя, мамин-паренек-по-которому-она-сохла-все-эти-годы, так вот тебя, это не касается. Спасибо что сделал этот день ещё говнянее, чем он был! Майлз бросила ложку в раковину, рукой махнула недоеденное мороженое в мусорку, но не попала. Картонная коробочка отпрыгнула от зеленой мусорной корзины, упала рядом, и белая лужа с запахом ванили растеклась по полу. Но не это меня сейчас волновало. Майлз. Ещё чуть чуть, и она сорвётся. Я чувствовал это. —Расскажи, что случилось. Я уже где-то видел этот взгляд загнанной кошки, которую преследовала стая собак, и нагнав бедное животное, завело в тупик. Я уже видел эти дрожащие плечи, согнутые под себя колени, сбитое дыхание. Это сломленные души. Разбитые сердца. Поломанная жизнь. —Почему я должна тебе что-то говорить? —Просто потому, Майлз. Можешь и не говорить. Но разве тебе не станет легче, если ты выскажешься кому-то. Я знаю про наркотики, про твоё поведение, про... я могу помочь тебе. Она посмотрела на меня и я понял, я близок к разгадке. —Я знал твою маму в этом возрасте. И если ты думаешь, что ты не такая, ты ошибаешься. Ты ее копия. Она конечно не курила травку и ее не выгоняли из школы, но она тоже делала поспешные выводы, тоже бросалась в омут с головой. —Ты полицейский что ли? Или из соцзащиты? Кто ты, черт возьми, такой? —Нет. Если я скажу кто я, ты не поверишь. —А ты попробуй, — в ее глазах промелькнул голубой огонёк. Я не хотел говорить. —Откуда ты обо мне знаешь? —спросил я. Майлз фыркнула. Потом сделала глоток воды из бутылки, устало посмотрела в сторону коридора. —Два часа ночи. Я хочу спать,—потом искорки в ее холодных глазах снова засверкали,—но если я тебе расскажу, ты скажешь кто ты? Ты не похож на обычного человека. Я это сразу поняла, как только тебя увидела. Я кивнул. Что мне оставалось делать? —Мама раньше про тебя много рассказывала. Она же ведь растила меня одна, и всегда говорила, что мой папа это ты, и что ты уехал с моим старшим братом куда-то далеко-далеко под землю, спасать мир. Я конечно верила в эти сказки, но потом нашёлся мой настоящий отец. Оказывается она прятала меня от него, представляешь? А он даже не знал о моем существовании, хоть и догадывался. Он так сильно ее любил, а она даже не видела этого. Она была всегда влюблена в тебя. Мы стали жить вместе втроём, когда я пошла в школу. Это было ужасно! Мама с папой постоянно ругались, он хотел, чтобы она вышла за него замуж, а она нет. И я до сих пор помню его слова: «Да о ком ты черт возьми всегда думаешь! Я здесь, твоя дочь здесь, а ты как будто не в этой вселенной существуешь». И по началу я маму очень жалела. Я единственная, кто слышал, как она выходила ночью на балкон и тихо плакала... а потом я разозлилась! Что бы ни случилось, папа прав. Она не могла так с нами поступить, весь день проводила на работе, помогая другим детям, а я была брошена. Со временем конечно она перестала плакать и вспоминать тебя, но вместе с тем в ней погасла и жизнь. Я забила на все. Пыталась как-то привлечь ее внимание, но чтобы я не делала, она всегда прощала меня. Папа злился, а она прощала, как будто ей все равно. Ну а дальше, я думаю, ты и сам догадался. Первое тату, первая сигарета, первая бутылка, первый косяк, первый се... кхм—она замялась, но я все понял,—конечно это все было сделано, чтобы ее как-то задеть. Но мама стойко все эти годы делала вид, что моя жизнь ее не интересует. И когда я сейчас сюда шла, я думала она будет сидеть в гостиной и плакать, что меня выгнали, что я курю наркотики или что я просто плохая дочь и ей все это надоело... но это не так. Единственный, по кому она плачет, это по тебе. Я заметил, что вода в душе больше не льётся. Я с таким интересом слушал рассказ Майлз, что не контролировал ничего вокруг. Кажется Лидия уже помылась, потому что я не слышу ничего сверху. —Ты сильно ошибаешься. Лидия любит своих детей больше всего на свете и она очень переживает, что ты...—не успел я договорить, как Майлз перебила меня: —Детей?! Что значит детей? У них с папой есть ещё дети? —Что если я скажу тебе, что все это были не сказки? У тебя действительно есть старший брат.Он очень хочется с тобой познакомиться. Но я не твой отец. Твой отец действительно Сойер. Глаза Майлз округлилось и вдруг я увидел, как в комнату входит Лидия. Она как будто назло оделась в шёлковую сексуальную ночнушку, облегающую ее формы. Сиреневая ткань легко прижималась к коже, а сырые волосы спадали на ее тело, и круглые капли стекали по мурашкам вниз... —Майлз?—еле слышно проговорила она, явно удивляясь нашему с ней разговору,—Ты здесь? Майлз не была тем человеком, который менял интересующие ее темы на другие. Так и не дождавшись от меня ответа, она недовольно хмыкнула и даже не посмотрев в сторону Лидии, обратилась ко мне: —Наш разговор не закончен. Потом она встала и встретившись впритык с Лидией в дверном проеме сказала: —Это все что ты хотела мне сказать? —Нет, останься. Надо поговорить,—душ освежил Мартин, но усталость все равно слышалась в каждом ее слове. Она спокойно села рядом со мной и спросила,—давно ты куришь травку? Майлз опёрлась об дверной косяк, встала ногу на ногу, руки в боки. —Пол года. —Значит, все таки Айзек тебя к этому пристрастил. Молодец парень. —Айзек тут не причём, мама! Я сама! —А тот факт, что ты с ним была в мужском туалете сегодня, ни о чем не говорит? Как же я устала, Майлз...зачем ты так со мной? Зачем ты так с нами? Папа очень переживает. Последняя фраза совсем разозлила Майлз. Она яростно вспыхнула, как спичка, потушить которую очень трудно, если она горит не в первый раз. —А ты не переживаешь? —Конечно я переживаю. —А по тебе не видно. Ты только и делаешь, что работаешь, а до меня у тебя дела нет! Посмотри на меня, мама. Нет, посмотри мне в глаза,—голубые глаза Майлз стали сырыми от соленых слез,—Ты вообще меня любишь? Или ты любишь только его?—Девушка указала пальцем на меня. В комнате стало невыносимо сыро. Обе женщины плакали. Одна из них тихо, так , как она привыкла. Другая рыдала за все накопившиеся годы. Я не знал что делать, и как их успокоить. В итоге я не придумал ничего лучше, чем обнять Лидию и прижать к себе. Ее кожа была холодной и шершавой, от мурашек. —Вы обе неправильно себя ведёте. Этих слов было достаточно, чтобы она прекратили плакать. Взглянув друг на друга, они как будто обменялись глухими словами и о чём-то договорились. —Лучше б ты был моим отцом,—сказала Майлз на прощание и ушла. Лидия недоумевающе уставилась на то место, где недавно стояла светловолосая. Я думал, вот сейчас то мы с ней поговорим. Узнаем, что произошло в наших жизнях за этот промежуток, но не тут то было. Из темного коридора показалась мужская фигура и лицо, а потом из темноты на меня уставилось два холодных светло-голубых глаза. —Лидия, что тут, мать твою, происходит?! Проснулся муж Лидии.