Опасная дилемма Драко Малфоя

Когда Джинни Уизли впервые увидела Драко Малфоя, насмехающегося над Гарри Поттером во Флориш и Блоттс, она подумала, что он отвратительный избалованный ребенок с лицом, как у хорька. Тот, кто ненавидит Гарри — мальчика, которого она любила с одиннадцати лет — должен быть абсолютным порождением Сатаны. Или сыном Люциуса Малфоя, что означало одно и то же, учитывая, как ее отец отзывался о нем всю ее жизнь. В тоже время она подумала, что двенадцатилетний Драко смотрел на нее слишком долго. Спустя годы она будет думать о том времени, как о прекрасном невинном детстве, о детстве до дневника и Тома Реддла, надругавшегося над ее разумом и душой. Драко Малфой оставался еще ребенком, не вступившим в подростковый период, когда гормоны влекут его к девчонкам. Его взгляд задержался на ее веснушчатом лице и волнистых золотисто-рыжих волосах, как будто он искал ответ на загадку, которую только что загадал, или ключ, подходящий к замку, который он хранил всю свою юную жизнь. С другой стороны его презрение и издевки были в точности такие, как ожидалось. Он был Малфоем, а она — Уизли. Две чистокровные семьи, которые ненавидели друг друга с нормандского завоевания Англии в 1066 году [1] или даже с тех пор, как англосакнцы ступили на Британские острова, или друиды наблюдали восход солнца над Стоунхенджем, или остров Авалон погрузился в море. Скорее всего, даже до того, как первая рыба выползла на сушу. Поэтому все происходящее было правильным. Джинни наблюдала за Драко Малфоем, не осознавая этого, когда они учились в Хогвартсе. Ему исполнилось тринадцать, затем четырнадцать и затем пятнадцать лет. В самом глубоком и темном месте своей души она признавала, что он вырос в красивого парня. При этом добавляя, если тебе нравятся щуплые засранцы с лицом, как у хорька. Даже если это высокий, светловолосый хорек с огромными серыми глазами и красивым точеным профилем. Лично ей нравились прекрасные печальные зеленые глаза. Даже если Гарри Поттер не замечал ее, и даже дважды называл ее Дженни или Джоан во время ее четвертого курса. Драко всегда выглядел высокомерным и надменным, холодным и презрительным, иногда даже безразличным и жестоким. Она испытала холодную радость, когда наслала на него летучих мышей на его пятом курсе, и с гордостью доложила Гарри о том, что он с криком убежал в кабинет Амбридж из-за них. Это доставило ей огромное наслаждение. Она могла точно определить момент, когда все полетело в тартарары, когда пропала точка опоры, когда все, касающееся Драко, потеряло всякий смысл. Естественно, это могло произойти, если она была бы более честной с собой, что случалось очень редко. Впервые она увидела Драко Малфоя после его шестнадцатого дня рождения в Хогвартс-экспрессе, когда возвращалась в купе к гриффиндорцам, а ее сова Пагми Пафф сидела у нее на плече. Тогда она подумала, что он посмотрел на нее очень странным взглядом. Он как будто ожидал, что она обернется, чего, конечно же, прежде никогда не происходило. Однако на этот раз она что-то увидела в холодном выражении его лица, чего не замечала раньше. Или заметила изменения в нем, которые не было возможности или шанса увидеть прежде. Джинни охватило чувство жалости, которую она быстро подавила, потому что он, прежде всего, был Драко Малфоем – порождением абсолютного зла. Она несколько раз слышала, как Рон, Гарри и Гермиона шептались между собой о том, кем он, возможно, стал тем летом. Но он выглядел настолько худеньким, Молли Уизли немедленно накормила бы его галлоном магического молочного коктейля доктора Мопсая (гарантированная прибавка веса 1кг на один стакан!). Он был одет во все черное и выглядел таким бледным, что, казалось, он не замечает ничего вокруг… кроме нее. Кажется, он наблюдал за ней. Наблюдал за ней весь год. Это было началом всего, но это не имело смысла для Драко Малфоя. Когда Филч выволок его с рождественской вечеринки Слагхорна со зловещей триумфальной ухмылочкой, взгляд Драко был прикован к Джинни, стоящей у двери. Она резко обернулась к нему, как будто он потянул за ниточку. Она не знала, почему так поступила. Он резко отвернулся и опустил глаза с досадой. — Не смей так смотреть на меня, Уизли, — прошипел он, но его голос звучал так, словно он сейчас заплачет. Спустя несколько часов она увидела его в безлюдном коридоре. Он замер и посмотрел на нее тем же взглядом, что и в поезде, только на этот раз она не смогла понять, что он значит. В тот год она вычислила, что он проскальзывает в Выручай-комнату в одиночку, так же, как она. Разница была в том, что она думала, что у него была такая же причина, как у нее: сбросить маску с лица, которую все так привыкли видеть. Она узнала настоящую причину слишком поздно. Джинни провела очень много времени, убеждая себя, что именно это является причиной, по которой она почти поцеловала его за два дня до того, как он впустил Упивающихся смертью в школу. Она замешкалась перед гобеленом с единорогом, пытаясь определиться, хочет она войти или нет, но вдруг услышала всхлипывания. Она поняла, что это он. Когда она вошла внутрь, то увидела Драко плачущим с мертвой птицей в руках. Она гладила его по голове, вытирая мокрые дорожки слез, он положил голову ей на грудь, затем посмотрел на нее и она почти поцеловала его. Вот так просто. Хотя это было совсем непросто, потому что Драко отодвинулся от нее, а не наоборот, он смотрел на нее с ужасом в глазах. — М… Джинни? Она не могла смотреть ему в глаза и выбежала из комнаты. Она была так близка к тому, чтобы поцеловать Драко Малфоя и, если бы он не остановил ее, она сделала бы это. И кто знает, что еще могло произойти? Из-за этого недопоцелуя она чувствовала себя чужой самой себе. Это была причина, по которой она поцеловала Гарри Поттера в Выручай-комнате спустя несколько часов, в том же самом месте, где она почти поцеловалась с Драко. Она убеждала себя, что любит Гарри с тех пор, как узнала его. Если она напомнит себе, почему полюбила его так сильно, то она разберется в себе. Но это совсем не сработало. Посреди ночи Джинни прокралась в больничное крыло и стояла над кроватью Драко. Она наблюдала за ним долгое время, пока он спал, хотя была уверена, что он никогда не узнает об этом. Здесь мог бы лежать один из ее братьев, потерянный, серебряноволосый брат. Теперь Джинни была уверена в том, что она чувствовала. Ей было жаль Драко. Вот почему она попыталась защитить его, когда никто не пошевелил и пальцем. Девушка была уверена, Гермиона и Рон не одобряли того, что сделал Гарри. Но они сидели кружком вокруг него, уставившись в стену в гриффиндорской гостиной, после того, как Гарри чуть не убил Драко Малфоя заклинанием из учебника по зельями принца-полукровки. Она потащила Гарри в Выручай-комнату и закинула учебник в самую ее глубь, где, как ей было известно, его никогда бы не нашли. Если бы она не сделала этого, Гарри мог попытаться сделать это еще раз, а Драко больше никогда не был бы в безопасности. Никто, ни один человек больше не говорил о Драко и не пытался его защитить, или хотя бы наказать Гарри за то, что он сделал. Джинни чувствовала в душе, что это неправильно, чудовищно неправильно. Она не слишком много думала об этом, но ужасный гнев поселился в ее сердце. Джинни наклонилась и поцеловала его в лоб, даже не очень понимая, зачем она делает это, но она была абсолютно уверена, что он даже не почувствовал прикосновения. Это просто сестринский поцелуй, убеждала она себя снова и снова. Его левая рука резко дернулась, как будто он пытался дотянуться до чего-то или кого-то невидимого. Кроме Джинни в комнате никого не было. Он выглядел таким одиноким, потерянным, ранимым, но его лицо было таким красивым в лунном свете, льющимся из окна, что Джинни подумала, что не выдержит больше смотреть на него. Сама не осознавая, она провела рукой по его щеке. Он немного пошевелился во сне, она застыла от неожиданности. — М… ма, — невнятно произнёс он. «Он зовет свою маму?» — подумала Джинни. С трудом можно было представить, что кто-нибудь мог называть элегантную Нарциссу Малфой «мамой». Она еще несколько минут вслушивалась, но он больше ничего не сказал. Вдруг она услышала какое-то шуршание и испугалась, что это мадам Помфри вернулась с каким-нибудь зельем. Она не хотела быть застигнутой у кровати Драко Малфоя! Она вернулась обратно в гриффиндорскую комнату для девочек, но ей потребовалось некоторое время, чтобы уснуть. Ей снилось, что она легла на узкую больничную кровать и придвинулась к нему, а он обнял ее. Остаток сна заставил ее краснеть, только вспоминая о нем. Ей потребовалось несколько минут наедине с собой, чтобы достичь удовольствия, надеясь, что заглушающее заклятье над ее балдахином работало. На следующий день вся школа узнала, чем на самом деле занимался Драко Малфой весь год в Выручай-комнате. Джинни могла ненавидеть его теперь с чистой совестью, и она убедила себя, что ненависть будет полной и абсолютной. Спустя год в ночь после финальной битвы ее семья осталась в одной из гостевых спален заброшенной башни Хогвартса. Джинни не могла уснуть и блуждала по коридорам. Она увидела Драко, почувствовав неизбежность. Он стоял в конце коридора, лунный свет освещал его серебряные волосы, его лицо оставалось в тени. — Что, черт возьми, ты хочешь? — спросила она. — Я не знаю, — произнес он. Он подошел ближе к ней, пока его лицо не осветилось лунным светом. — Я не хочу с тобой разговаривать. — Конечно, не хочешь. — Я хочу, чтобы ты держался от меня подальше. — Ма…. — он закусил губу. — Джинни… Он коснулся ее лица рукой, она застыла, не двигаясь. Она чувствовала, какая у него горячая кожа. Когда он коснулся ее, она поняла, что падает во что-то сладкое и ужасное, от чего не могла защититься. Она не была уверена, что хочет защищаться. Рукав его мантии задрался, открыв извивающуюся ужасную метку на его левом предплечье. Темная метка Упивающегося смерти. Фред умер из-за них… Из-за людей, у которых она была… Из-за Волдеморта, который отметил их ею… Драко стоял на коленях перед ним и принял метку. Она дала ему пощечину наотмашь. Он отшатнулся. Затем повернулся и ушел. Теперь все стало понятно. Он был слизеринцем, Упивающимся смертью, Малфоем, он воевал на проигравшей стороне. Она была гриффиндоркой, вся ее семья состояла в Ордене, ее фамилия была Уизли, она была на стороне победителей. Она дала ему пощечину. Все это имело смысл. В течение следующих двух лет Драко Малфой не появлялся в ее жизни. Она слышала обрывки новостей о Малфоях время от времени, обычно связанные с действиями других Упивающихся. Тот попал в Азкабан, этот покончил с собой суицидальным заклятьем. Некоторые переехали целыми семьями на северо-запад страны. Примерно через шесть месяцев после окончания войны она узнала, что Люциус Малфой умер. Ее первой реакцией была радость. Она презирала этого мужчину, как и должна была. Не только из-за того, что он подсунул ей дневник Тома Реддла, что привело ее в Тайную комнату, этому чувству не было названия, это чувство делало ее совершенно больной. — Надеюсь, все Упивающиеся смертью скоро умрут, — сказала она своей матери, когда они прочитали эту новость в «Ежедневном Пророке», Молли Уизли сухо кивнула. — Я сомневаюсь, что они смогут приспособиться к нынешнему волшебному миру, — сказала Молли, — даже надеюсь, что они не смогут, и будут все истреблены. «Мама стала такой жесткой, — подумала Джинни, — иногда такой холодной». Холодок прошиб ее. Было нормально, что мама изменилась, убеждала она себя. А затем она подумала о бледном измождённом лице Драко и его прикосновении к своей щеке в коридоре и поняла, что не знает, что она чувствует при мысли о том, что он потерял своего отца. Это больше не имело смысла, поэтому она больше не думала об этом. Жизнь закрутилась вовсю, как будто выключатель щелкнул, и она ворвалась в привычную бурную жизнь. Иногда Джинни казалось, что ее жизнь с одиннадцати до почти шестнадцати лет была наполнена таким количеством драмы, что хватит на все оставшиеся годы. В ее жизни была продуктивная и приносящая удовольствие работа, чудесные друзья, простые веселые радости. Джинни развивала свой художественный талант, она работала на начальной должности в студии графического дизайна, жила в маггловской части Лондона и у нее было много друзей. Ее жизнь бОльшей частью была насыщенной и приносила удовольствие. Была одна проблема: она жаждала головокружительную, мультиоргазмовую сексуальную жизнь. Но этому всегда что-то мешало. Она пришла к выводу, что нет-сексу проклятье (которое наложили на нее строгие мамины предостережения о позоре в день свадьбы), явно мешало ее попыткам на пути к счастливому (или даже несчастливому) чувственному наслаждению. Кажется, у этого предостережения появилось собственное сознание, что привело к тайному заговору — сохранить девственность Джинни навсегда. Долгое время ей казалось, что Драко Малфой каким-то образом причастен к этому, иначе как объяснить, что она начала видеть его снова время от времени. Конечно, был еще Гарри Поттер. Кажется, он всегда был в ее жизни. Он был Избранным, но это означало не только «спаситель волшебного мира». Для Джинни Уизли он был вечной первой чистой всепоглощающей любовью, она даже дала ему мелодраматичное обещание сохранить себя до их первой брачной ночи на белых простынях в кровати с балдахином. Это было идеальным планом, когда ей было одиннадцать лет. К тому времени, когда ей исполнилось четырнадцать, она успела позажиматься с Майклом Корнером, в пятнадцать Дин Томас залез руками ей под мантию, добравшись до груди, но застенчиво прекратил это делать. Тогда Джинни и начала понимать, что у нее высокое либидо и она, скорей всего, не собирается ждать свадьбы. Однако несколько пересмотренный план Всепоглощающей любви все еще включал их с Гарри, нежащихся в объятьях друг друга. Во время шестого и седьмого курса в Хогвартсе Джинни провела много ночей, ворочаясь в узкой кровати. И еще больше времени ей потребовалось на изучение более мощного заглушающего заклинания, надеясь, что никто не услышит ее стонов в три часа ночи (она до сих пор думала, что некоторые гриффиндорки посмеивались над ней в дневное время). Но больше всего ее беспокоило, что Гарри никогда не являлся ей в таких фантазиях, которые доводили ее до вершин блаженства. Также она не хотела думать о том, кто постоянно являлся к ней во сне: мальчике с серебряными волосами и серыми глазами в лунном свете, протягивающем руку к ней. В полудреме она легко доводила себя до оргазма, предпочитая думать утром, что все это было во сне. Особенно ее это обеспокоило, когда она уснула у Гарри в квартире в конце седьмого курса. Хотя она и осталась ночевать в гостиной на диване из-за опасений, что ее мать узнает, куда она ушла, и выследит ее. Джинни все равно боялась, что Гарри мог услышать, чье имя она простонала. Не его имя. Тем летом Гарри начал работать в Департаменте тайн в Министерстве. Он, конечно же, не рассказывал ничего о том, чем занимался, но она стала замечать изменения волшебного мира, совсем маленькие изменения. Азкабан стал более человечным, людей больше не отправляли туда на бессрочное содержание. Дементоры исчезли, и их жертв зарегистрировали и отправили в специальное крыло в больнице Св. Мунго. Ходили слухи, что некоторые влиятельные и богатые волшебные семьи забрали пустые оболочки родственников в свои роскошные поместья, но, так как никто не возражал, это с осторожностью разрешили. Новый министр магии Кингсли Шелкболт предложил нововведения: подозреваемые не должны подвергаться аресту без улик, содержаться под стражей без выдвинутых обвинений, а их интересы в Визенгамоте должен представлять адвокат. Но Джинни казалось, что изменения были скорее для вида. «В конце концов, есть еще Департамент тайн, и они не подчиняются никому во всем волшебном мире», — однажды сказала она Гермионе посреди спора с ней. После выпуска из Хогвартса все разговоры с Гермионой постоянно заканчивалась спором. Тем летом этого было трудно избежать. — Джинни, — вздохнула снисходительно Гермиона, в последнее время Джинни хотела повыдирать той волосы, когда она так делала. — Департамент тайн не сможет выполнять свои обязанности, если о его деятельности объявят во всеуслышание. Джинни задумалась. Теперь все знали секретнейшую роль Департамента тайн в шпионских делах Дамблдора в течение нескольких лет перед войной. Даже Гарри не знал этого. — Полагаю, да… но, Гермиона, нет никакой прозрачности в том, чем они занимаются. Никто не знает об их деятельности. Это тебя не беспокоит? — Джинни, — сказала Гермиона более терпеливо, — а ты думаешь, все знают, чем занимается МИ5 или ЦРУ? — Да… Но мне кажется, что… — Джинни замолчала, взглянув в лицо Гермионе, она испугалась, что бы она не сказала, все будет звучать как детский лепет. Она глубоко вздохнула. — Гермина, ты — магглорожденная. Ты знаешь маггловскую историю? — Ну, да, — произнесла та настороженно. — Но я не понимаю, что… — Я уверена, ты понимаешь больше меня, но даже я знаю несколько примеров. Когда магглы воюют…— Джинни пыталась подобрать слова, чтобы объяснить, что имеет в виду. — Это похоже на полный бардак. Невозможно определить, кто прав, а кто виноват. Похожий пример — Вторая мировая война. Конечно, магглы не могли знать, что Адольф Гитлер был, на самом деле, темным волшебником. Но когда мы сражались против Волдеморта, казалось, что это бесконечная война добра против зла. Добро победило. Светлая сторона победила, темная проиграла. За что мы сражались на этой войне? — Мне кажется, я не понимаю, что ты имеешь в виду. Джинни впилась взглядом в густую шевелюру Гермионы. «Я могла бы повыдергивать половину волос у нее, а она, скорее всего, не заметила бы этого». — Ты знаешь, — произнесла Джинни, — если светлые силы победили, а темные проиграли, так зачем же нам тайная полиция? — Департамент тайн не тайная полиция, — сказала Гермиона, — полагаю, мне не нужно было приводить в пример МИ5 или ЦРУ. Видимо, ты не знаешь… Джинни ощетинилась: — Думаешь, я не знаю, что это или чем они занимаются? Тогда почему ты привела их в пример в первую очередь? Она не ответила, но тишина в ответ сказала достаточно. Гермиона специально упомянула незнакомые термины, чтобы показать свое превосходство, надеясь, что Джинни впадет в ступор, и не будет задавать вопросов. «Как мало она меня знает, — подумала Джинни. — Как мало она знает обо всей нашей семье». — Они не тайная полиция, — после паузы произнесла Гермиона. — Если бы Волдеморт и чистокровные победили, то у них было бы что-то подобное. Но мы… — Собирались создать нечто более совершенное? — прервала ее Джинни. — Разве волшебное сообщество не находится на более высоком моральном уровне? Это относится не только к чистокровным. Это относится к магглорожденным тоже. — Полагаю, это включает меня, — холодно сказала Гермиона. — Каков Пахом, такова и шапка на нем, — ответила Джинни, пытаясь казаться холодной, но у Уизли есть неприятное свойство краснеть сильнее обычного, когда они злятся. — Полагаю, ты имеешь в виду Гарри, на самом деле. — Нет, — Джинни хотела только одного: выхватить волшебную палочку, чтобы применить охлаждающее заклинание. Частично это, конечно, касалось Гарри. Гарри совсем не делился с ней подробностями о том, чем занимается на работе, не важно, сколько раз он объяснял ей, что не может рассказать ей из-за того, что работает в Департаменте тайн. Нет, Мерлиновы яйца, он не может ей даже намекнуть над чем работает, она пыталась делать вид, что это нормально. Но на самом деле, это было ненормально. Джинни даже думать не хотела, что же это было на самом деле. Спустя две недели Рон и Гермиона расстались раз и навсегда. Джинни очень сожалела, что ни разу не воспользовалась возможностью повыдергивать Гермионе все волосы. После своего дня рождения в августе Джинни решила, что больше не будет ждать ни дня, чтобы переспать с Гарри, ведь он — ее единственная настоящая любовь. Мерлин, ей восемнадцать лет! Судя по тому, что она чувствовала сексуальный интерес с тринадцати или, по крайней мере, с того момента, как нашла журнал для взрослых Фреда и Джорджа со статьей о способах мужской мастурбации и думала, как применить полученные знания к женской анатомии. Стало понятно, что девушка созрела, как говорится. Они с Гарри договорились встретиться в его квартире в Лондоне, потому что он жил один. Джинни снимала квартиру с Луной Лавгуд, которая была очень любопытной. Она даже хотела одолжить ключи от квартиры Колина Криви, так как думала, что тот неделю будет в отпуске на Файер Айланде [2], а у него была очень миленькая квартира, но оказалось, что она ошиблась. Джинни сделала мысленную пометку найти ему девушку. Он же чудесный друг, с ним прекрасно ходить по магазинам, он приготовит куриный суп, если заболеешь, и всегда даст совет по поводу прически. Но все пошло не по плану с самого начала. _________________________________________________________ [1]Более подробно по ссылке http://rlu.ru/15rLM [2]http://newruwave.com/dacha-za-million-fire-island/#.Vz8ZfWccSUk