Опасная дилемма Драко Малфоя

Каждый из нас — свой собственный дьявол, и мы превращаем этот мир в свой собственный ад. Оскар Уайльд * * * — Драко, я… — она попыталась повернуть его голову к себе, не зная, что еще сказать. Казалось невозможным повернуть его голову к себе, настолько была напряжена его шея. Она обхватила руками свои колени, пытаясь не разрыдаться, и ненавидя себя за то, что чувствовала сейчас, она хотела ненавидеть его, но понимала, что не может. — Я… — по правде говоря, она не знала, что еще сказать. — Джинни, скажи мне, о чем ты думаешь? — голос Драко звучал словно металл. Это был приказ. У нее не было выбора, кроме как подчиниться ему. — Я думаю о том, что не хочу, чтобы ты останавливался, — беспомощно произнесла она. — Полагаю, не смотря ни на что, я даже не попыталась бы тебя остановить. Поэтому, если ты хочешь узнать, позволила бы я тебе продолжить и заняться со мной сексом, то «да», мой ответ — да! Но почему, Драко? Почему? Этого я не понимаю. У меня было столько возможностей, столько попыток… Ох, столько парней пытались. Но я всегда отказывала. Я никогда раньше не чувствовала, что это правильно. Драко безрадостно рассмеялся: — Ты только что сказала, что это «правильно? Это слово ты использовала? — Нет, я не то имела в виду, — признала Джинни. — Это кажется мне неправильным, но я все равно хочу этого больше всего на свете. И я не знаю, почему. Ты должен знать. Это из-за заклинания? — он покачал головой. — Не смей мне лгать, Драко. Просто признайся в том, что сделал. Не видать тебе моего милосердия. Ты будешь корчиться на полу у моих ног, даже если у тебя на всю жизнь останутся проблемы со спиной! — Не беспокойся, я не могу этого объяснить. Ты даже не представляешь, как бы я хотел и сам узнать причину. Но я не знаю. Хотелось бы верить, что дело в моей поразительной привлекательности и физических навыках… — Значит, не нужно тебе никакого заклинания, — мрачно сказала Джинни и замахнулась, чтобы ударить его. Драко перехватил ее руку, и она охнула от жара, который распространился по всей ее коже. — Но я не могу списать происходящее на свою привлекательность. Я не знаю, в чем дело. Джинни, у меня такое ощущение, будто мы были любовниками раньше, будто наши тела уже знают друг друга, — он прервался. — Но между нами ничего не было и не могло быть. Это невозможно. «Он говорит правду, — подумала Джинни, ее сердце ухнуло вниз. — Он действительно не знает причины». — Хорошо. Просто скажи мне, я была здесь прошлой ночью, не так ли? — Да, была. — Так я и знала! Ты говорил мне все это фигню об Астории, чтобы отвлечь меня, поэтому я не могла задать тебе ни одного правильного вопроса. Да? — Она была отвлекающим фактором, — признался Драко. — Астория может очень раздражать, но она не особо важна. По крайней мере, я так считаю. Я могу с ней справиться. И, да, разговор о ней так мило тебя развлекал. — Ох! Значит, ты солгал мне… — Я солгал тебе, чтобы защитить, — кивнул Драко, и она задумалась, как это возможно, что в его глазах одновременно сочетаются лед и пламень. — Джинни, я не хотел, чтобы ты помнила о том, что произошло, когда ты была здесь в тот раз. — Но сейчас ты мне расскажешь. Теперь я знаю достаточно, чтобы задавать тебе правильные вопросы. Теперь у тебя не получится избежать вопросов. Драко окинул ее долгим оценивающим взглядом: — Полагаю, не смогу. Я хочу рассказать тебя. Мне не нравится тебе лгать. Сам не знаю почему. Я ведь лгал стольким людям. Спрашивай, что хочешь, Джинни. — Люциус Малфой не умер, да? — Нет. Мой отец жив, но совершенно безумен. Это случилось сразу после окончания войны, — он поднял руку. — Могу я тебя попросить об одной вещи, Джинни, только об одной, не спрашивай меня «почему», — она кивнула. — Мой отец хочет похитить тебя, — продолжал Драко. — Он пытался сделать это прошлой ночью, и ему почти удалось. Интересно, есть ли у тебя какие-нибудь идеи, почему он пытался это сделать. Джинни попыталась воскресить в памяти прошлую ночь: — Он говорил что-то о том, что ты собираешься… О, Мерлин, он хотел, чтобы ты использовал мое тело для чего-то. Для чего-то ужасного. — Хуже и быть не может, — отозвался Драко. — Я не понимал, насколько все плохо, пока не узнал, что он сбежал. И пока не приехал сюда, Джинни. — Значит, я должна поблагодарить тебя? — спросила она, чувствуя, что голова идет кругом от переизбытка информации. — Ведь ты остановил его? И спас меня? — Полагаю, да. Но не спеши меня благодарить, — произнес Драко, и странная, горькая улыбка коснулась его губ. — Если бы не я, мой отец никогда бы не подумал за тобой охотиться. Понимаешь, он выбрал тебя моей наградой давным-давно, он убедил Темного Лорда, что ты та, которая нам нужна. Если бы я убил Дамблдора, то ты стала бы моей наградой. Это было много лет назад, Джинни. Когда мы еще учились в Хогвартсе. И даже, когда не стало Темного Лорда, и закончилась война, когда не осталось больше Упивающихся смертью, и чистота крови перестала иметь значение — мой отец не сдался. Он никогда не сдавался. Я просто… — он повел плечами. — Я думал, что все закончилось, но это никогда не заканчивалось. Я и предположить не мог, что у него получится сбежать, но у него получилось. Теперь ты понимаешь, почему я должен был защитить тебя от него? — Да, — медленно кивнула Джинни, если раньше она и не знала всех подробностей, то теперь отчетливо понимала, почему он так поступил. — Я думал, что нашел способ остановить его, — сказал Драко. — Просто не дать больше ему сбежать. Но была загвоздка. Ко всему прочему, я должен был довериться той, которая едва умела держать язык за зубами, и к тому же, была не очень надежна. Теперь паззл сложился в единую картинку. — Астория, — догадалась Джинни, — ты доверился ей. Она знает, что твой отец сбежал, и угрожает обо всем рассказать аврорам. Верно? Драко кивнул. «Он не выглядит удивленным», — заметила Джинни. — Полагаю, я должен был догадаться, что ты сможешь сложить все кусочки картины воедино. — Тогда у Гарри будут доказательства, чтобы упрятать тебя в Азкабан! Этого будет достаточно, чтобы убедить всех, что он был прав… О, Драко, Астория ведь тоже сбежала, что же ты собираешься делать?.. — Не волнуйся. Я же говорил, Джинни, я могу с ней справиться, — его глаза стали холодными, словно лед. — Ты собираешься… Сделать с ней что-то? Драко покачал головой: — Я не хочу, чтобы ее кровь была на моих руках. Она не стоит того, существуют и другие способы. Гринграссы — очень древний род, но у них на удивление мало денег. Я согласился внести значительную сумму на ее счет, если она будет держать свой рот закрытым. Поэтому я не слишком беспокоюсь об Астории. — Тогда почему ты волнуешься, Драко? Ты же сказал, что твой отец вернулся обратно в заточение. — Полагаю, теперь настало время рассказать тебе и об этом, — он взглянул на танцующие язычки пламени в камине. — Я не знаю, как он выбрался. Я не понимаю этого. У него не должно было получиться, но если у него вышло один раз, то я не знаю, как остановить его. — Ты пока этого не знаешь. Ты найдешь способ, Драко. Ты справишься, и теперь, когда я в курсе происходящего, я смогу тебе помочь. Малфой снова странно улыбнулся ей: — Ты ярая оптимистка, Джинни. Каким-то образом тебе всегда удается убедить меня, что все будет хорошо. — Да, я — оптимистка, а не реалистка. Но я думаю, что ты недооцениваешь Асторию. — Нет. Я сказал тебе, что могу справиться с ней. — Почему ты так в этом уверен? Драко пожал плечами: — Раньше мне это всегда удавалось. — Что ты имеешь в виду? — В прошлом… Сейчас это не важно, — он наклонился и заправил прядь волос ей за ухо. Его лицо было жестким и невероятно красивым в свете огня. Драко очертил пальцем линию на ее скуле, что заставило ее кожу пылать. Джинни изменила позу, чувствуя ужасную пустоту внутри, зная, что в этот момент он внимательно наблюдает за ней. — Тебе больно, не так ли? — Да! — выпалила Джинни, точно не зная, что именно чувствует к нему сейчас. Это было похоже на ощущение, словно он ранил ее и оставил висеть, и что он может сделать так, чтобы она перестала биться в агонии, но не собирается этого делать. — Слушай, мне все равно интересно, что ты подразумевал под словами: «справлялся с ней в прошлом»?.. — Это сейчас совершенно не важно, — Драко провел рукой по ее спине и плечам. Она прищурилась: — Ты просто пытаешься отвлечь меня? — Нет, не пытаюсь. — Ты хочешь сказать… — она беспомощно махнула рукой в неопределенном жесте, — что тоже это чувствуешь? Драко помолчал несколько секунд. — Да, — наконец, вымолвил он. — Ты даже не представляешь, как сильно… — Значит, ты должен что-то сделать, — Джинни развернулась к нему, поддаваясь ему навстречу. — Драко, сделай же что-нибудь! Мне кажется, я умру, если ты ничего не сделаешь. — Нет, — жестко сказал он. — Джинни, ты не представляешь, что для меня значит слышать твои слова. Ты не понимаешь… — Думаешь, я не понимаю, — выплюнула она, чувствуя прилив возбуждения между ног. — Полагаю, понимаешь. Но мы не можем, Джинни, не можем. — Разве ты не можешь сделать хоть что-нибудь Драко? Я же никогда ничего не делала… Я только слышала о различных способах. Разве ты не можешь коснуться меня или… Он тяжело вздохнул. — Разумеется, мы можем заняться кое-чем другим, Джинни. Но ты даешь моему самоконтролю огромный аванс. Больше, чем я заслуживаю, особенно из-за того, что ты так сильно желаешь позволить мне делать все, что я хочу. Одному Локи известно, почему. Ты не будешь останавливать меня, если я продолжу прикасаться к тебе, не так ли? Она молча покачала головой. Драко горько улыбнулся. «Его холодное жесткое лицо выглядит так странно, когда он улыбается, — подумала Джинни. — Но оно все равно прекрасно. Более чем прекрасно». — Значит, ты веришь, что мне хватит сил остановиться. Ты слишком уверена во мне, намного больше, чем должна быть. Джинни посмотрела на слабый огонь в камине. — Я верю тебе. — Почему, черт возьми, ты веришь мне? Ты же знаешь, что я солгал тебе сейчас. — Я вообще не хочу тебе верить, — Джинни попыталась облечь свои чувства в слова. — Я не верю, что ты говоришь мне правду, потому что ты всегда найдешь способ увильнуть от ответов, даже под заклинанием. Но я верю, что ты не будешь делать ничего, чего я сама не захочу. — Э-м, ты не должна доверять мне даже в этом. Он был прав, и Джинни знала это. Она не должна доверять Драко Малфою. Теперь она знала, что он лгал ей, но все равно доверяла ему и ненавидела себя за это. — Помоги мне, Драко, — сказала она, надеясь, что ее голос не дрожит. — Помоги мне и… Я помогу тебе, — она положила руку на его грудь. Он сбросил ее. — Проклятье! Разве ты понимаешь? Я не могу тебе сопротивляться. Я думал, что могу, но это не так, все становится хуже с каждой минутой. Я не могу прикасаться к тебе, не желая тебя, и, Джинни, ты не можешь доверить мне себя. — Почему? Ты не можешь солгать, поэтому мы оба знаем… — Потому. Разве ты, в самом деле, не понимаешь? Ты ничего не можешь сказать или сделать, чтобы вытащить из меня всю правду. — Но почему? Потому что ты — Малфой, а все Малфои — лгуны? Он безрадостно рассмеялся: — Я не знаю, что такое правда, Джинни. Никогда не знал. Думаю, что никогда не узнаю. Но да. Да! Все Малфои родились лжецами. И мы всегда такими будем. Мой дед, мой отец, я... Она смахнула злые слезы и взглянула на него, готовясь бросить ему в лицо обвинения и вывалить еще больше аргументов, но неожиданно остановилась. В его глазах было что-то необычное. Она не знала, как это объяснить, но она видела этот взгляд прежде. Где? Как? Когда? «Прошлой ночью», — пронеслось в голове. Когда он нашел ее со своим отцом на Коббе, а затем привел в этот коттедж. Джинни помнила все не слишком четко, но этот взгляд врезался в память, потому что точно такой же был у Люциуса Малфоя». — Он ме-е-ртв, — говорила она. — Он не мог т-тронуть меня. Он ме-е-ртв.. — Конечно, мертв, — сказал Драко. — Конечно, он не мог ничего тебе сделать. Что бы он тебе ни сказал — все это было неправдой, понимаешь? Это все кошмарный сон. — Конечно. — Поэтому ты все забудешь. — Твой отец что-то сказал тебе обо мне той ночью, не так ли, Драко? Он помолчал некоторое время, а когда Драко заговорил, ей показалось, что он отвечает на ее незаданные вопросы. — Ты начала фигурировать в планах моего отца, когда мне было пятнадцать лет. Он просто… Напомнил мне, какое место ты занимала в них. И какое продолжаешь занимать, — он скривился. — В первую очередь, он пытался убедить меня в том, что ты уже переспала с Поттером. Как ты думаешь, черт возьми, откуда я понабрался таких идей? Только подумай, как легко я купился на эти его речи. — Но теперь ты знаешь, что это неправда, — безумное физическое влечение к нему немного отступило, поэтому она могла думать связно. Джинни с осторожностью подбирала слова: — Я знаю, на что это похоже, когда беспрестанно слышишь темные нашептывания в очень юном возрасте и чувствуешь, что никогда, никогда не сможешь изгнать этот голос из своей головы, но ты, Драко, сможешь справиться с ним. Он покачал головой: — Ты ничего не знаешь, Джинни. «Драко не знает обо мне и Тайной комнате, — поняла Джинни. — Люциус Малфой никогда ему не рассказывал. Поэтому он понятия об этом не имеет. Он не представляет, насколько ошибается. И я не хочу, чтобы он узнал». — Не важно, — торопливо сказала она. — Поверь мне, Драко, ты сможешь справиться с этим. Ты не твой отец. Ты спас меня от него. Разве ты не понимаешь, насколько отличаешься от него? — Нет. Не понимаю, потому что ты еще не знаешь самого худшего, Джинни. Мой отец был столь любезен, что освежил мои воспоминания о своем изначальном плане, а именно — об использовании тебя в качестве моей награды на последнем курсе перед войной. Джинни поежилась. — Не важно, Драко, ты не взял меня тогда и даже не собирался этого делать. Драко на несколько секунд задумался, а затем заговорил, тщательно подбирая слова: — Нет, Джинни, это не правда. Я хотел взять тебя. Очень хотел. Я сделал все, чтобы тебя получить. Я так сильно этого жаждал, что едва мог терпеть. Не могу сосчитать, сколько раз я был близок к тому, чтобы начать умолять отца доставить тебя ко мне. И он сделал бы это. Он убедил бы Темного Лорда, что я должен получить тебя, не смотря на то, что я провалил свое задание и не убил Дамблдора. Ты не представляешь, сколько раз ты едва избежала участи быть доставленной в мои комнаты в Малфой-мэноре тем летом перед войной, когда тебе было всего шестнадцать лет, и ты думала, что влюблена в Гарри Поттера и ненавидишь меня. Ты же не знала этого? Я никогда, никогда не хотел тебе этого рассказывать. — О, Мерлин, — прошептала Джинни. — Ты думала, что «Истина в вине» — отличная идея. А что ты думаешь о нем теперь, Джинни? Она не могла вымолвить ни слова. — Хочешь узнать, что именно планировал мой отец? Тебе неоткуда это знать. Во время моего последнего года в Хогвартсе у него было столько идей в голове. Я тогда его немного разочаровал. Не думаю, что я фигурировал во многих его схемах, кроме одного только направления. Он даже не особо пытался спасти мою жизнь, когда я попался в ловушку в Хогвартсе во время финальной битвы, только моя мать боролась за меня. Ты этого не знала? Да? Ну, в любом случае, я столько раз был вынужден слушать его безумные планы. Тебя хотели использовать как чистокровную кобылу, об этом я ранее не упоминал… Я действительно хочу, чтобы ты выслушала меня, Джинни. Я считаю, что ты должна об этом знать, — Драко наклонился к ней, но она попыталась отодвинуться от него как можно дальше, его глаза были холодными и беспристрастными. — Хочешь узнать, что он хотел от меня? Полагаю, «нет», но у тебя нет выбора. Я слушал его планы довольно часто. Мой отец понял главное — Темный Лорд не может победить. Он уже это знал, еще до финальной битвы. Поэтому у него возник свой собственный план. Я должен был похитить тебя, спустя неделю или две после окончания войны, и запереть в одном из владений нашей семьи: Малфой-мэноре, Корнуолле<u>[1]</u> или в этом коттедже. Джинни прекрати пытаться сбежать от меня, тебе некуда бежать. Во-первых, тебя бы осмотрели колдоэльфы, чтобы убедиться, что ты все еще являешься девственницей, так как линия Малфоев должна была оставаться чистой и незапятнанной. А затем я, как чистокровный жеребец, должен был покрыть чистокровную кобылу, то есть тебя. Я серьезно задавался вопросом, будет ли наш первый раз проходить при официальных свидетелях, которые подтвердили бы, что все прошло благополучно. По традициям Малфоев предположительно в XI веке именно так и проходила первая брачная ночь, но, разумеется, это не значило, что мы были бы женаты. Затем, полагаю, я бы запер тебя в комнате и посещал только для осеменения, совершенно не обращая внимания на твои крики и мольбы оставить тебя в покое. Ты должна была бы вынашивать моих сыновей. Дочери не считались. Предполагалось, что я могу получить удовольствие в любом другом месте, пока ты беременна малфоевским отпрыском, и заперта в спальне, тихо — или скорее не очень тихо — сходишь с ума. Никто бы не узнал, что ты находишься там. — Но я уже знаю, что дело в помешательстве твоего отца! — выпалила она. — О, Мерлин, зачем ты рассказываешь мне об этом, Драко? Какое это имеет значение сейчас… — Поверь мне, имеет, — он холодно улыбнулся. — Мой отец той ночью детально изложил мне свою сумасшедшую идею, которую, между прочим, я успел позабыть, очень любезно с его стороны, не так ли? Я вспомнил, каким одиноким чувствовал себя в то лето и как отчаянно хотел тебя. И я вспомнил еще кое-что, мысль, которую я запер глубоко в своем подсознании. Я могу это сделать, понимаешь. Я всегда мог это сделать. Были моменты, просто мимолетные мгновенья, когда эта мысль приходила мне в голову. Если это единственный способ получить Джинни Уизли, то я возьму ее таким образом, — он поднял руку, чтобы отвести ее ладони от лица. — Не думай, что это значит, что я был бы пешкой в безумных планах моего отца. Я никогда не хотел сделать с тобой то, что планировал мой отец. Но была одна идея, которая соблазняла меня, в самый темный час ночи за несколько недель до финальной битвы. Хочешь узнать, что это была за идея? Джинни молча кивнула. — Я думал о том, чтобы позволить своему отцу доставить тебя ко мне. Я бы играл ту роль, которая мне предназначалась на людях, и научил бы тебя тому же. Но за закрытыми дверьми, о, Джинни, писалась бы совершенно другая история. Я был бы нежным и заботливым. Бьюсь об заклад, ты никогда бы не поверила, что я могу быть таким, в то время как для всех остальных я являлся жестоким и напуганным подростком. Но для тебя я мог стать другим, — он коснулся пряди ее волос, выбившейся из прически. — Я бы никогда не заставлял тебя. Я бы просто отказался от публичного освидетельствования первой брачной ночи, если до нее когда-нибудь бы дошло. Мы могли притвориться для всех, что консуммировали связь между нами, я научил бы тебя съеживаться перед моим отцом и действовать, как и подобало моей послушной секс-рабыне, но наедине, Джинни, я дал бы тебе время привыкнуть ко мне. Ты находилась бы в безопасности в моих комнатах, я навещал бы тебя и приносил твою любимую еду, книги и игрушки. Я мог бы даже организовать твои походы на улицу в сад с розами. И ты бы в свое время отдалась бы мне добровольно. Я прав? Правда обрушилась на нее. Да. В самой глубине своего подсознания Джинни понимала, что она отдалась бы ему добровольно. Она представила себя, запертую в Малфой-мэноре: запуганную, но строптивую и отчаянно борющуюся. Драко Малфой — единственный человек, который старался бы ее успокоить, был бы с ней добрым и ласковым, в то время как она ждала, что он будет вести хуже всех. Он защищал бы ее, а она бы ненавидела и боролась с ним. Он держал бы ее в безопасности в своих комнатах в своей постели, но она все равно попыталась бы сбежать. Джинни подумала, что однозначно попыталась бы сбежать разок-другой. Она понимала завуалированный смысл в его словах: его отец потребовал бы доказательств о том, что его план сработал, что Драко взял ее, и что она вручила себя его похоти недобровольно. Она представила, как Люциус Малфой однажды в коридоре чуть не схватил ее, и она с сердцем, готовым выпрыгнуть из груди от ужаса, рыдая, побежала бы обратно в комнату Драко. И затем позволила Драко шептать ей на ушко успокаивающие слова и тогда впервые за все время она смягчилась бы свое отношение к нему. После этого все бы изменилось. Она чувствовала бы страх, благодарность, темное и запретное возбуждение посреди ночи в тот момент, когда он разбудил бы ее от ночного кошмара. Он бы дотронулся и поцеловал ее, и его поцелуи распалили бы в ее теле пожар, и тогда борьба бы закончилась, и он победил бы. — Да, — сказала она сквозь сжатые зубы. Она отдалась бы ему добровольно со временем. Эта мысль так разозлила ее, что Джинни едва могла различить перед собой комнату. Но затем она почувствовала, что Драко уткнулся ей куда-то в шею, и теплые волны бессилия распространились по ее телу, и все тревоги поблекли, отступили на второй план. — Я сбежал бы из того дома, как только мне бы исполнилось восемнадцать, — прошептал он, — со всеми малфоевскими деньгами и титулами, и ты пошла бы со мной, Джинни. И ты была бы моей. Моей. Полностью моей. Да? — Да, — простонала она, откинувшись спиной на его грудь. Если бы она могла забрать свои слова назад и изменить свои действия, то она сделала бы это. Он провел рукой по ее груди. — Я постоянно слышу твои стоны, представляю, как ты кричишь подо мной, — небрежно заметил он. — Мой отец сказал мне то, что говорил три года назад, Джинни. Вот о чем он со мной разговаривал прошлой ночью. Он напомнил мне, что я могу получить тебя прямо сейчас. И я знаю, что сейчас ты могла бы стонать подо мной, что я мог вернуться в коттедж, положить тебя на ковер и заставить тебя стонать для меня, Джинни Уизли. Я мог бы чувствовать тебя под собой и вокруг себя, я мог бы заставить тебя кричать мое имя, как ты и должна была кричать тогда. Так почему, черт возьми, почему я не должен делать этого, если ты жаждешь этого так же сильно, как и я?! — он резко повернул ее лицом к себе. — Почему, Джинни? Почему? Гораздо, гораздо позже при совсем других обстоятельствах, Джинни представляла себе, что могло произойти в ту ночь, если бы Драко не задал ей прямой вопрос. Она знала наверняка, какой был бы ее ответ. Она сорвала бы с него мокрые одеяла, он стащил бы с нее зеленый шелковый халатик и повалил бы ее на пол и затем беспощадно и окончательно сделал бы ее своей. Он доставил бы ей такое удовольствие, какого она никогда не знала, он не пожалел бы ее и не остановился бы. Он был бы безжалостным, требовательным и несдержанным. Если бы она выбрала Драко Малфоя в качестве своего первого любовника, то свой выбор она бы не смогла изменить и никогда не смогла бы притвориться ни перед ним, ни перед собой, что этот выбор не был ее собственным. Джинни закрыла глаза, потому что знала ответ на его вопрос и даже под «Истиной в вине» не могла, глядя в его красивое, полное похоти и желания лицо, ответить на него. Больше в выражении его лица ничего не было. Да, она была уверена в этом. На его лице не было никаких других эмоций. Она оттолкнула его от себя. Драко больше походил на мраморную статую, но все же ей удалось его отодвинуть. — Потому что ты хочешь меня, но тебе абсолютно плевать на меня, Драко, — глухо сказала она. — Тебе было плевать тогда и плевать сейчас. Я права, не так ли? Джинни отчаянно не хотела оказаться правой, наоборот, она мечтала, чтобы Драко сказал, что она ошиблась. Он поднялся на ноги. — Ты права, — пробормотал он. — Джинни, мне плевать на тебя. В том смысле, который ты хочешь. В том смысле, который ты заслуживаешь. Мне плевать на всех в этом смысле. Во мне нет подобных чувств. Часы на стене громко тикали. Каждый удар отдавался в ее теле. «Когда же это закончится?» — Теперь ты, наконец, поняла, о чем я говорю? Ты понимаешь, почему не должна верить мне? — Я совсем ничего не понимаю. Но…. Подожди… Что Драко Малфой больше всего хочет скрыть? Кто такая Мария? Она — первая девушка, которую я любил. — Подожди минутку! — воскликнула Джинни. — Это не может быть правдой. Ты можешь любить, Драко, потому что ты уже однажды любил, — она смахнула слезы тыльной стороной ладони. — Ты уже однажды заботился о девушке. Малфой отвернулся от нее. — Не делай этого! Ты уже говорил мне об этом. Ты не можешь солгать мне, даже не пытайся! — Да. Я любил. В прошедшем времени, не знаю, какая оценка была у тебя по грамматике, Джинни, но, ты понимаешь, что прошедшее время не является настоящим? — Но ты способен любить. Если ты любил однажды, ты сможешь полюбить снова, — у нее запершило в горле, но она заставила себя продолжить. — Тебе было не все равно... Ты заботился о ней... Ты любил ее... — огромным усилием воли Джинни заставила себя произнести следующий вопрос: — Поэтому ты считаешь, что не сможешь больше испытать ничего подобного ни к кому другому? Ты все еще любишь Марию? Тишина. Тишину нарушало только тиканье часов. «Я сказала это, — потрясенно подумала Джинни. — Не могу поверить, я сказала это. Мне кажется, я хотела задать этот вопрос с первого мгновенья. Вот, черт, и что теперь?» — Да. Я не могу солгать тебя. Я все еще люблю Марию. И никогда не переставал любить ее. Но ты не понимаешь… «Я поняла достаточно», — Джинни уставилась на входную дверь. Выбежать в шторм казалось не такой уж плохой идеей. Она начала понимать Драко, желающего поступить также. Он, очень тщательно подбирая слова, произнес: — Я люблю Марию, и всегда буду любить ее. Я ненавижу Марию, и всегда буду ненавидеть так сильно, как не мог представить, что могу ненавидеть хоть кого-либо или что-либо. Я не знаю, как отличить любовь от ненависти, Джинни, вот почему мне безразлична ты или любая другая, все из-за нее. Она стала моим лучиком надежды в кошмаре, в который превратились моя жизнь. Затем она предала меня и исчезла, и с того дня я чувствуя себя опустошенным. Если бы не Мария, я не оказался бы впутанным в эту неразбериху с Асторией Гринграсс, потому что никогда не стал бы с ней встречаться. У моего отца всегда была навязчивая идея о выведении и создании новой расы чистокровных волшебников, но он никогда бы не додумался до этого без Марии, у него не было никаких шансов, теперь я это понимаю. Хочешь правды? Он не сошел с ума сам по себе, это произошло из-за того, что случилось с Марией, из-за того, что случилось с ней. У меня есть право заботиться о тебе из-за того, что случилось с Марией, и того, что она сделала для меня. Или, по крайней мере, у меня есть некоторые причины надеяться, что у меня есть право на это. — Я не знаю, — прошептала Джинни. Это все, что она смогла вымолвить. — Конечно, не знаешь. Я хранил этот секрет ото всех. И, если ты думаешь, что я рассказал тебе все, ну, Джинни, надеюсь, ты не так наивна. — Это давно в прошлом, — удалось вымолвить Джинни. — Сколько тебе тогда было? Восемнадцать, наверное? Теперь ты можешь оставить это в прошлом. Ты можешь измениться, даже если тебе так не кажется. Надежда есть всегда, Драко… Он криво улыбнулся: — Ты заставляешь меня думать, что надежда еще есть, Джинни Уизли. Что может быть еще шанс. Да. Мне нравится думать об этом. Я хотел бы оставить эту возможность для себя. Она даже не успела собраться с мыслями, Драко поднял палочку и направил ее на Джинни одним быстрым изящным движением. — Бензинен! Джинни недоуменно посмотрела на него: — Что ты сделал со мной? — Это датское заклинания окаменения. Попробуй пошевелиться, Джинни. Джинни слегка поерзала и, когда она попробовала приподняться, то чуть не упала. Драко легко поймал ее и вернул обратно на диван. Тепло его рук опалило ее, она не могла отодвинуться от него, едва заметное движение только усилило это ощущение. Его руки задержались на ее талии, слегка поглаживая изгибы ее тела, но она ничего, совсем ничего не могла с этим поделать. Она начала постанывать. Он улыбнулся. — Джинни, ты помнишь, что ты сказала прошлой ночью? — Я не знаю, что ты имеешь в виду! Я говорила много вещей. Драко, пожалуйста, послушай меня… — Ты сказала, что хочешь, чтобы мы занялись любовью, потому что когда ты проснешься, то будешь ненавидеть меня. И ты была права. У тебя достаточно причин для ненависти ко мне. Больше, чем ты можешь себе представить даже сейчас, — его руки переместились на ее бедра, слегка задрав вверх край ее шелкового зеленого халатика. — У тебя такая нежная кожа… Джинни, не рассчитывай, что я доверил тебе все свои секреты… Это не так. Но теперь ты знаешь обо мне вещи, которые не знает ни одна живая душа. Слишком опасно оставлять тебя с этим знанием. Исповедь Драко Малфоя… — он хмыкнул. — Понимаешь, я не могу позволить тебе знать мои секреты. Так что ты, наверное, догадываешься, что я собираюсь сделать? — Ты собираешься снова стереть мне память, — очень тихо сказала Джинни. — Конечно. И на этот раз весьма тщательно. — В прошлый раз у тебя получилось не очень хорошо! Он повел плечами: — Нет идеального заклинания для стирания памяти, в этом моя вина. Я не повторю своей ошибки снова, теперь заклинание сработает отлично. Я никогда не пробовал использовать его на ком-либо вроде Астории, — он наклонился и поцеловал ее шею. — Чары стирания памяти действительно эффективны лишь на людях чистых сердцем. Джинни так сильно извивалась, что едва могла говорить: — Может быть, из-за этого заклинание не очень хорошо сработало и на мне! Драко застыл: — Что, черт возьми, ты такое мне говоришь, Джинни? — Я говорю, что, возможно, я не такая непорочная, как ты думаешь! Он схватил ее за подбородок и развернул лицом к себе. Его глаза застыли, словно лед. — Не говори так, — его голос стал абсолютно безжизненным, она почувствовала как волосы на затылке встали дыбом. — Никогда так не говори, Джинни. Ты должна быть непорочной…Ты солгала мне? — требовательно спросил он. — Н-н-нет, — она задрожала от ужаса. «Я не могу двигаться. Мое тело не подчиняется мне, он так сильно пугает меня, он может сделать со мной все, что захочет, и я не смогу его остановить. Вот, блин, он был абсолютно прав, когда говорил, как опасен для меня, и почему, млять, я его не слушала?» — Клянусь, Драко, я не лгала… Я никогда… ничего ни с кем не делала. Я девственница. Он не знал, о какой непорочности шла речь. Он ничего не знал о Томе Риддле и Тайной комнате, и она молча поклялась, что он никогда, никогда не узнает. Он выдохнул, его лицо и тело перестали быть напряженными. «Вот какой настоящий Драко Малфой: жесткий, холодный, пугающий. И я даже не буду помнить об этом!» — в отчаянии подумала она. — Ты должна оставаться непорочной, понимаешь. Ты — единственное чистое создание, которое есть в моей жизни, Джинни, — он провел рукой от ее щеки к шее, внимательно наблюдая за ее реакцией. Затем его рука скользнула в вырез ее шелкового халатика, и он провел ладонью по ее груди. У нее вырвался придушенный всхлип. — Это заклинание усиливает физические ощущения, не так ли? — он поцеловал ее в ключицу. — Ты такая чувственная, Джинни. Мне это нравится. Понимаешь, — его рука спустилась ниже, — я не говорил, что хочу, чтобы ты всегда оставалась непорочной. Я никогда этого не хотел. Я оставил тебя для себя. — Поэтому ты не… — Джинни слегка сжала губы. — Поэтому я не взял тебя, когда ты хотела позволить мне делать с тобой все, что я захочу? — Драко зацепил ногтем ее сосок, Джинни застонала. — Как же мне нравится слушать твои стоны. Помнишь, я говорил тебе о мыслях, спрятанных в самых дальних уголках моего подсознания? Одна часть меня хочет тебя защитить и держать как можно дальше от меня, а другая часть меня хочет запереть тебя в подземельях и использовать в качестве моей послушной секс-рабыни, но могу заверить тебя, эта идея не вышла из-под моего контроля. Только та часть моего подсознания, которая хочет доставить тебе наслаждение, — он сжал ее соски. — Джинни, ты так сладко стонешь. Есть та часть меня… — он задумался, — которая хочет, чтобы я позаботился о тебе. Из уголка ее глаза выкатилась слезинка. — Не плачь, — нежно сказал он, сцеловывая слезинку. — Мной завладела та большая часть меня, — он провел дорожку поцелуев от скулы к подбородку. — Та часть меня довольно безжалостна, Джинни, и она сделает все, чтобы получить желаемое. Сейчас во мне говорит именно эта часть. Смысл его слов едва дошел до сознания Джинни, но Драко накрыл ее губы своими и, наконец, впервые поцеловал ее по-настоящему. Он целовался восхитительно, и у его губ был шоколадный вкус, разряд тока пробежался по всему ее телу до самых кончиков пальцев, ей едва хватало воздуха, когда он отстранился от нее. — Я скоро наложу на тебя заклинание забвения, Джинни. Она помотала головой. — Я должен. Ты придешь в себя на этом самой диване в моих объятиях, и ты не должна иметь ни малейшего понятия о том, что происходило между нами в последний час, кроме… — рука Малфоя все еще находилась под ее халатиком. Он вновь дотронулся до ее груди, лаская ее. — Только твое тело будет биться в агонии из-за неудовлетворенного желания, — нежно сказал он. — Ты сделаешь все что угодно, чтобы избавиться от него. Ты будешь умолять меня помочь тебе, Джинни, и я соглашусь на это. Ты будешь благодарна и примешь мое предложение. Понимаешь, мне нужно создать связь между нами. Такую связь, которой нельзя пренебречь. Такую связь, от которой ты никогда не сможешь сбежать. Я не совсем уверен, что ты позволишь мне ласкать тебя, когда ты станешь собой, пока я хорошенько не подготовлю тебя. Теперь ты знаешь один из моих секретов. Ты знаешь, что я не могу любить, Джинни. Ты знаешь, что умение любить было уничтожено, и это сделала Мария. Я не могу любить тебя, потому что не способен на любовь. Но ты — моя, и я отмечу тебя, — он ущипнул ее за сосок. — Ох… А-а-а-х… Что ты будешь делать? — выдохнула Джинни. — Драко ты собираешься… Он покачал головой, улыбаясь. — Ты сказала, что веришь мне, Джинни. Надеюсь, ты доверишься мне, когда дойдет до дела. Клянусь, я не лишу тебя девственности. Я поклялся защищать тебя, даже от самого себя, и я сделаю это. Но… — он нагнулся к ней, и его красивое лицо оказалось в паре сантиметров от ее лица. — Я собираюсь делать с тобой такие вещи, которые никто не делал до этого. Я узнаю тебя так, как не смог ни один мужчина до меня. Ты жаждешь этого так отчаянно, что позволишь мне ласкать тебя, и когда ты станешь собой, ты не будешь знать, что я нарочно довел тебя до такого состояния. «Я должна попытаться подняться с дивана и выскочить за дверь, пока у меня есть шанс», — пронеслось у Джинни в голове. Но было слишком поздно, потому что Драко уже протянул руку и развязал пояс халата на ее талии, распахнув его. Затем он сел на колени и уставился на нее, его взгляд блуждал по ее телу. Он очень, очень медленно провел рукой по ее щиколоткам, коленям, бедрам, животу, груди, задел ее соски — по всему ее телу растекалось пламя. Джинни попыталась отстраниться, но у нее не получилось. Она ничего не могла поделать, кроме того чтобы ерзать и извиваться и, о, Мерлин, его рука оказалась внизу, и она почувствовала насколько намокла, она чувствовала, что его пальцы почти касаются золотисто-рыжих завитков ее волос на лобке. — Скажи мне остановиться, Джинни, и я сделаю это. Она умоляюще посмотрела на него. — Ты можешь говорить. Попроси меня остановиться, и я не буду продолжать. «О, нет, — молила Джинни мысленно. — Не делай этого. Пожалуйста, ну, пожалуйста, не делай этого. Не задавай этот вопрос!» — Ты хочешь, чтобы я остановился? — Нет! — вырвалось у нее. — Я хочу, чтобы ты продолжал касаться меня. Одной рукой он развел ее ноги широко в стороны, другой провел между ее ног. Затем, нарочито медленно он слегка дотронулся до наиболее чувствительного места над клитором. Джинни закусила губу, пока не почувствовала вкус крови во рту, и ей не удалось сдержать тихий чувственный стон. На мгновение он остановился и затем повторил свою пытку. На нее обрушились ощущения, которые едва не довели ее до оргазма, но он снова остановился, и все прошло. Джинни слышала, будто со стороны, свои собственные стоны, и ненавидела себя это, но ничего не могла поделать. Драко выдохнул: — Не могу дождаться того момента, когда доведу тебя оргазма впервые. А затем, думаю, сразу до второго… В это время его пальцы продолжали касаться ее. Он почти, почти довел ее до оргазма… но отстранился. Джинни ерзала и плакала, пытаясь подтолкнуть свои бедра вперед, но заклинание сдерживало ее. Не важно, как сильно она хотела возобновить контакт с его руками, она не могла двигаться, и он беспощадно убрал свои руки от нее. Он наклонился к самому ее уху: — Как ты себя чувствуешь, Джинни? — Это похоже на пытку. Я как будто посажена на дыбу! О, пожалуйста, Драко, ради всего святого, пожалуйста! — Если я еще раз коснусь тебя, Джинни, то ты кончишь. Все ужасное напряжение уйдет. Ты будешь извиваться и стонать в оргазме, ты будешь кричать от облегчения, и вся боль уйдет. Я могу тебе помочь, Джинни. Ты хочешь этого? — Да! — заскулила она. — Ты не получишь этого сейчас. — Я ненавижу тебя, — беспомощно выдохнула Джинни, глядя в его прекрасное жестокое лицо и ненавидя себя за эти слова. Судорога прошла по его лицу: — Хорошо. Так даже безопаснее для тебя. Джинни отвернулась. Она понимала, что не стоит бороться с невидимыми путами, но не могла себя остановить. — Какая же ты красивая, — услышала она мягкий голос Драко. Он наклонился к ней, она заметила, что его серые глаза расфокусированы. Он нежно провел рукой по груди, поигрывая ее сосками, облизнул губы, и сквозь всю муку и разочарование, она впервые ясно разглядела в его глазах неприкрытую одержимость. — Прекрасно, Джинни, — мягко сказал он, — ты такая красивая и вся моя, черт возьми, вся моя. Ты будешь моей. Я найду способ сделать тебя своей. Ты права. Всему свое время. Ты — единственная настоящая непорочная девушка в моей жизни… А она не была непорочной! Думаю, сейчас это не важно, что она не была непорочной. Ты — непорочна, Джинни, в этом вся разница. — Кто… Кто не была непорочной? — удалось выдохнуть ей. — Мария? — Да, — пробормотал Драко, в его глазах плясал огонь. — Мария была шлюхой. А ты не такая, как она. Ты — непорочна, я возьму твою непорочность, и вся грязь останется в прошлом. Ты отдашься мне, Джинни? Ты будешь моей. А теперь борись! Борись! Я хочу посмотреть, как ты будешь бороться! Драко резко ущипнул ее за сосок, и она задохнулась, чувствуя прилив возбуждения между ног, она боролась изо всех сил. Ушей Джинни достиг его полу-вздох, полу-стон, и она увидела огромную выпуклость на одеяле, которое было все еще обернуто вокруг его бедер. Неожиданно Драко прижал ее запястья к дивану, хотя в этом не было необходимости, ведь заклинание удерживало ее на месте, и накрыл губами ее сосок, втянул его в рот, ощущения были на грани боли. Драко прижимался к ее обнаженному телу, его глаза были неимоверно притягательны, а во взгляде — неприкрытая похоть, он пугал ее, и Джинни ненавидела его и одновременно хотела. Он стащил с себя одеяло и в следующую секунду оказался полностью обнаженным перед ней, раздвинув ее ноги и собираясь войти в ее в сгорающее от желания влажное лоно, которое он так хорошо подготовил для себя. Драко собирался взять ее, не смотря на все обещания, что не собирается лишать ее девственности, он хотел ее так сильно, что не мог ничего поделать с собой, не мог сопротивляться ей. Ее тело было готово принять его, но ее сердце было к этому не готово, потому что он сказал правду. Он ничего не чувствует к ней. — Нет! — выдохнула Джинни. — Нет! Остановись, Драко. И он остановился. Она услышала долгий, полный боли вздох. Он запахнул халат на ней, поднялся с дивана и обернул вокруг бедер одеяло. Малфой быстро провел рукой по ее телу, и Джинни почувствовала, что ее мышцы расслабились. Она снова могла двигаться. Затем Драко поднял палочку, она закрыла глаза, ощущая, как слезы сжимают горло. Она не будет умолять его не стирать ей память. Его глаза блестели ярко-серым, будто из-за непролитых слез. Другой рукой он провел по ее лицу, а затем поднял палочку. — Глемме<u>[2]</u> . Было нечто важное, что Джинни хотела сказать ему, нечто очень, очень важное, возможно, самое важное в жизни, а затем забвение распространилось от нерва к нерву в ее голове, и она не смогла больше ничего вспомнить. __________________________________________________________________ <u>[1]</u>Корнуолл является родиной самого главного персонажа британской мифологии — короля Артура. <u>[2]</u>норвежский яз. быть забытым, быть преданным забвению * * * Уважаемые читатели, мне будет очень приятно, если вы напишите свое мнение о фанфике, или хотя бы посочувствуете Джинни в комментах :))