Опасная дилемма Драко Малфоя

Мечтатель — это тот, кто может найти свой путь в лунном свете, и его наказание в том, что он видит рассвет раньше всего остального мира. Оскар Уайльд * * * Ей опять снился сон. — Глупая девчонка, — произнес Том Реддл, стоя над ней в Тайной комнате. Кроме голоса в нем ничего не напоминало Тома Реддла. Она сразу же узнала человека, который предстал перед ней в свете факелов, как только взглянула на него. — Мне надоело слушать дурацкие проблемки глупой девчонки. — Я не должна находиться здесь, — дрожащим голосом произнесла Джинни. — Ты не мог вновь заманить меня в эту ловушку! Я давным-давно сбежала отсюда! Он протянул к ней руку и погладил ее беспомощное связанное тело. — Глупая, ты никогда не сбегала отсюда. Эта комната находится в тебе с одиннадцати лет. — Никто об этом не знает, — выдохнула она, — в особенности Гарри. Он бы подумал, что я грязная плохая девчонка, а я должна оставаться для него чистой и неиспорченной, поэтому он не должен… Она резко проснулась. Джинни оперлась на локоть. Она разглядела силуэт совы на фоне окна, льющийся из него лунный свет довольно ярко освещал комнату. Драко стоял спиной к ней у дальнего края кровати и читал пергамент. Тот был длинным и покрытым мелкими буквами, к нему, кажется, была приложена записка поменьше. Как ей удалось разглядеть, он водил пальцем по поверхности пергамента, а затем весь свиток просто исчез в дыму. Сова тотчас взмахнула серыми с белым крыльями и улетела. «Я видела раньше эту сову, — подумала Джинни. — Да…» Немного напрягшись, она вспомнила, что птицу зовут Чизболт. Эта сова принадлежала Гринготтсу. Это была та самая сова, которая доставила ей договор на печь и студию. Джинни потрясла головой, чтобы отогнать темные неприятные остатки сна. Она никогда не могла запомнить сон, но никогда и не пыталась этого сделать. Джинни вытянула шею, пытаясь разглядеть лицо Драко, когда он наконец-то присел на край кровати. Он подскочил от неожиданности и резко обернулся к ней. — Что было в пергаменте? Плохие новости? Малфой ничего не ответил. — Ты должен мне рассказать. — Ну, никаких хороших новостей в нем уж точно не было. Но больше мне нечего сказать, потому что я и сам большего не знаю. — Ты не можешь оставить все, как есть, — настаивала Джинни. — Я хочу знать детали, и ты должен мне их рассказать. У тебя нет выбора. Я узнала ту сову. Драко кивнул. — Я предполагал, что ты захочешь узнать. Гринготтс написал мне о том, что есть… проблема… с содержанием одного из малфоевских хранилищ. В этом случае, главный владелец хранилища должен явиться в банк. Джинни слегка прикусила нижнюю губу, думая о том, что даже «истина в вине» не может заставить Драко Малфоя рассказать ей всей правды. Она протянула к нему руку, откидывая одеяло. — Иди сюда. Драко неподвижно стоял в лунном свете, освещавшем его волосы и тело, а его глаза словно светились серебром. Он стоял настолько неподвижно, что, казалось, едва дышал. «Он похож на мраморную статую», — подумала Джинни. — Разве ты не хочешь вернуться в кровать? Ты же спал в ней, верно? Со мной? — она совершенно не помнила, как шла по коридору и оказалась в кровати или как уснула с Драко, но было очевидно, что они уснули вместе… Верно? — Нет. Я спал в кресле, хотя скорее не совсем спал. Я наблюдал за тобой. А теперь ты спрашиваешь, не хочу ли я уснуть в одной постели с тобой, — бесцветно произнес он. — Хочу ли я… — он не договорил. — Нет. Я совершенно этого не хочу. На мгновение у Джинни перехватило дыхание. Ощущение было такое, словно на нее вылили ушат ледяной воды, как будто она находилась на улице в шторм в самом худшем его проявлении. Как он может… Как он смеет… Кем он, черт возьми, себя возомнил… — Я не этого хочу, — его слова звучали так жестко, будто он отрывал их одним за другим по кусочкам против своего желания. — Тогда почему ты все еще стоишь там, Малфой? Драко взглянул на ее протянутую руку. Она поняла, что до сих пор тянется к нему, поэтому быстро отдернула ее, чувствуя отвращение к себе. Он положил ладонь на ее запястье. — Позволь мне, — сказал он. «Проклятье. Я уже позволила», — подумала Джинни. — Мне следует заставить тебя молить меня об этом, — вместо этого произнесла она. Драко наклонил голову так, что его лицо оказалось полностью в тени. — Пожалуйста, — прошептал он очень тихо. На мгновение Джинни на самом деле показалось, что ей снится сон, такой же пугающий и опасный, как и тот сон, который ей хотелось никогда не вспоминать, потому что она никогда не предполагала, что услышит, как Драко Малфой произносит это слово. Даже если это сон, то он все равно продолжал стоять над ней и ждать ответа, поэтому она кивнула, и он оказался под одеялом рядом с ней. Джинни чувствовала себя абсолютно счастливой, когда Драко Малфой скользнул в ее объятия, прижавшись к ней всем телом, и ничего не могла с собой поделать. Никто бы не смог устоять. «Как же это опасно», — пронеслось в голове у Джинни. Они ведь ничего не значит друг для друга. Он просто удовлетворил ее желание, но помимо этого между ними нет никаких чувств. Никаких чувств и не может быть. — Удивительно, — сонно произнес он. «Да уж, удивительно, — подумала Джинни, — не схожу ли я с ума?!» Но она не собиралась спрашивать у него, что именно он имеет в виду. — Что это возможно. Просто возможно. Может быть, ты предвидела будущее… — Я не понимаю. Предвидела будущее насчет чего? — Когда ты сказала, что, в конечном счете, все, возможно, будет хорошо. Уизли, какие у тебя были оценки по Предсказаниям? — Ужасные, — призналась Джинни. — И я не помню, чтобы говорила подобное. — Ну, ты так говорила. Как ты думаешь, все может быть хорошо? — «Его голос звучит так мечтательно, — подумала она, — это становится все больше похожим на сон». — Да, — Джинни провела кончиками пальцев по его руке, что было достаточно безопасно, если предполагать, что Драко являлся частью ее сна. — Все будет хорошо. Мы проснемся завтра утром, и все будет… хорошо. Малфой закрыл глаза: — Правда? — Правда. Он вздохнул и прижался к ней теснее, она ощущала каждый сантиметр его тела. — Как странно. Джинни Уизли, ты заставляешь меня желать верить в это. Мне кажется, я смогу поверить. По крайней мере, мне так кажется, ведь ты подарила мне так много наслаждения… — Я? — обескуражено переспросила она. Джинни почти погрузилась в дрему, но эти слова заставили ее вынырнуть из сна. — Я имею в виду то, что ты сделал для меня, Малфой, было удивительно, но я не уверена, что ты получил такое же наслаждение взамен. — Ты подарила мне слишком много наслаждения, Уизли. «Разве?» — удивилась Джинни. — Слишком много… — пробормотал он, нахмурившись. — Не знала, что у тебя есть совесть, Малфой. — Иногда, — пробормотал он еле слышно, — совесть говорит со мной очень тихим голосом. Она всегда просыпается поздно ночью и шепчет мне о том, что я совершил. Совесть напоминает мне о том, что я пытаюсь забыть. — Иногда со мной происходит то же самое, — призналась Джинни. — Я часто просыпаюсь после сна кое о чем… Ну, кое о чем, что со мной произошло. Каждый раз мне снится один и тот же сон, и мне кажется, что я слышу его голос, который говорит о совершенных мной ужасных вещах. Голос говорит мне, что я была во всем виновата. — Какой голос? — спросил Драко, утыкаясь носом в ее волосы. — Это не важно. По правде говоря, я плохо помню, чей это голос, — солгала Джинни. «Это голос Тома Реддла. Или голос твоего отца. Или их обоих. В моих снах голос Тома звучит в точности так же, как голос Люциуса Малфоя». — Знаешь, мне стоит прямо сейчас выбежать на улицу в шторм, — пробормотал Драко. — Не начинай заново. И, кстати, на улице больше не идет дождь. — Тем более. Его глаза были прикрыты. «Он выглядит очень юным, — подумала Джинни. — Он выглядит как тот шестнадцатилетний Драко с портрета». — Я взял слишком много, — повторил он. Джинни не знала, как реагировать на его слова. Она погладила по спине и плечам, взглянула в красивое лицо молодого мужчины, лежащего в ее объятиях, и впервые подумала обо всем, что с ней произошло. Это казалось ей действительно важным, тем более, что происходящее все меньше напоминало сон. Драко был первым парнем, который видел ее обнаженной и который интимно касался ее. Он был первым, в чьих объятиях она кричала от удовольствия, в то время как он умело ласкал ее тело. И первым, кто довел ее до восхитительного оргазма, но и она впервые увидела его обнаженным и его член, стоящий колом. Увидела, как он доводит себя до пика наслаждения, шепча при этом что-то, возможно, даже ее имя. Джинни клялась себе, что разделит постель с парнем, которого полюбит, и всегда, всегда предполагала, что этим человеком станет именно Гарри Поттер. Ее короткие, неудачные романы с Майклом, Колином и Блейзом преподали ей урок, помогли понять, что она не хочет заниматься сексом без любви. Но все покатилось в тартарары, когда на ее пути появился Драко Малфой, который совершенно точно не испытывал к ней чувств. В некотором смысле можно было сказать, что она потеряла невинность. Джинни не хотела думать об этом в таком ключе, ведь это звучало так же абсурдно, как быть наполовину беременной, но сейчас она действительно чувствовала себя именно так. Малфой продолжал что-то бормотать, но слова едва ли можно было разобрать. Кажется, в них не было никакого смысла. Она погладила его по ладони, локтю и, наконец, провела рукой по его левому предплечью. Она почувствовала под пальцами что-то рельефное и неприятно горячее. Джинни замерла. Темная метка. Он преклонил колени перед Волдемортом и позволил нанести метку на свою чистую кожу, когда ему было всего шестнадцать лет. Он поклялся убить Дамблодора, хотя и не сделал этого. Он являлся Упивающимся смертью, пускай недолго и не слишком удачно. И теперь на нем всегда будет метка, отражающая собой выбор, сделанным им когда-то. Метка была и всегда будет частью Драко Малфоя. Джинни внезапно осознала это совершенно ясно. Она почувствовала себя совершенно трезвой, будто не брала в рот ни капли огневиски этой ночью. Более чем фактом было то, что Драко Малфой не мог любить ее, в то время как она отдала ему то единственное, чего не собиралась отдавать никому без любви. Более чем фактом было и то, что он подарил ей удовольствие, которого никогда не смог бы дать ни один известный ей мужчина. Если бы Джинни сложила вместе всех парней, с которыми встречалась, и разделила бы на десять, то ни один из них не оказался бы даже близок к способностям Драко в этой области. Она инстинктивно понимала, что никто никогда не сравнился бы с ним, но что же теперь делать? Если он пробудил ее жажду наслаждения, но эта ночь никогда не повторится, ведь у него нет чувств к ней… «Я не знаю, способен ли он полюбить хоть кого-нибудь. Я имею в виду не себя, а вообще хоть кого-то. Не знаю, откуда я это знаю… Но я определенно знаю. У него есть секреты, как и у меня, поэтому я знаю, насколько опасно это может быть. Секреты заперты в уголке его разума, и нельзя подобрать к ним ключа. Он был Упивающимся Смертью. У него есть Темная метка. Он сражался за неверную сторону во время войны. Потом он пропал на целый год, и никто не знал, что с ним произошло или чем он занимался. Что за секрет есть у Астории Гринграсс? А у Марии? Всегда и повсюду Мария. Он прав. Он взял слишком много. А я дала слишком много. Но все же… О, глупый разум!» Но все же, смотря в красивое встревоженное лицо Драко, Джинни не могла придумать ни одну причину, чтобы сожалеть о том, что она позволила ему делать с собой. В основном она сожалела лишь о том, что он не позволил доставить ему такое же наслаждение, какое он подарил ей. Джинни знала, что поступила бы точно также, если бы представилась такая возможность. И ни разу в жизни, ни одна мысль не пугала ее так сильно, как эта. Драко приоткрыл глаза и повернулся к ней лицом, глядя на нее странно потерянным взглядом. Он вытянул руку и провел пальцами по ее щеке, и это прикосновение проняло ее до самого сердца. — Да. Все будет хорошо. А если нет… И тебе каким-то образом об этом известно… то не говори мне, Джинни Уизли. Я не хочу знать правды. Не сегодня. Осталось не так уж много времени для нас сегодня ночью, — затем он поцеловал ее в шею. Этот нежный, почти невесомый поцелуй был более опасен, чем все то, чем они занималась ранее вечером. На секунду Джинни показалось, что она смотрит на себя со стороны, и она задумалась, как же сильно он смог бы ранить ее, если бы она позволила ему сделать это. — Давай спать, — наконец, произнесла она. * * * В стотысячный раз ей снился сон. — Глупая девчонка, — произнес Том Реддл, стоя над ней в Тайной комнате. Кроме голоса в нем ничего не напоминало Тома Реддла. Джинни сразу же узнала человека, представшего перед ней в свете факелов, как только взглянула на него. — Мне надоело слушать дурацкие проблемки глупой девчонки. — Я не должна находиться здесь, — дрожащим голосом произнесла Джинни. — Ты не мог вновь заманить меня в эту ловушку! Я давным-давно сбежала отсюда! Он протянул к ней руку и погладил ее беспомощное связанное тело. — Глупая, ты никогда не сбегала отсюда. Эта комната находится в тебе с одиннадцати лет. — Никто об этом не знает, — выдохнула она, — в особенности Гарри. Он бы подумал, что я грязная, плохая девчонка, а я должна оставаться для него чистой и непорочной, поэтому он не должен… И вдруг она остановилась. Впервые с тех пор как ей снился этот сон, ей было плевать, узнает ли об этом Гарри или нет. — Это больше не имеет значения. Гарри всегда было плевать. — Да, ему плевать, — нехотя согласился Том, — это правда. Но боюсь, тебе все равно придется хранить это в тайне, Джинни Уизли, — он провел холодной, будто лед, рукой по всему ее телу от головы до кончиков пальцев. Джинни дернулась. Прикосновение было подобно прикосновению смерти, но она была совершенно беспомощна и не могла сбежать. — Почему? — Потому что если какой-нибудь парень когда-нибудь узнает о том, что твой разум и душа не являются совершенно чистыми, и, что ты открыла тайную комнату в Хогвартсе, повинуясь приказам воспоминания Волдеморта, то он никогда не простит тебя. Он узнает, что ты поганая мерзость, и не захочет быть с тобой. Он будет постоянно представлять себе, что именно делало с тобой шестнадцатилетнее воспоминание Волдеморта. Джинни вся задрожала: — Это ложь, — выпалила она. — Я невинна. Том Реддл никогда не прикасался ко мне. Он не смог принять осязаемую форму, чтобы сделать это… Меня осмотрели колдомедики в больнице Святого Мунго и сообщили, что он был ничем иным, как злым духом… — Дорогая, он изнасиловал твой разум, не так ли? — Да, — согласилась Джинни, — но об этом никто не знает. — Но ты это знаешь. Ни один парень не захочет тебя, если узнает твой секрет. — Никто не будет презирать меня, — повторила Джинни настойчиво, как обычно делала во сне. — Никто не узнает об этом. — Я сохраню твой секрет, — сказал он мягко. — Ты же знаешь, Джинни Уизли, для кого я хранил тебя? — он нежно провел рукой по ее щеке. Она в ужасе посмотрела на него, и, как обычно, увидела, что рука принадлежит Люциусу Малфою. — Для своего сына, — прошептала она. — Да. Я имел возможность предложить Драко его наваждение, его мечту об идеальной непорочности. Я имею в виду тебя, Джинни Уизли. Он будет думать, что сможет получить в некотором смысле твою непорочность. И он не должен никогда, никогда узнать секрет твоего сердца и души. Джинни опустила взгляд на свою грудь и увидела некоторые из своих секретов. Они перешептывались между собой и грустно плакали подобно потерянным детям. Люциус хмыкнул и протянул руку, чтобы перемешать их, но они отпрянули, дрожа. Джинни сжала зубы и заставила себя принять сидячие положение, она поняла, что цепи не связывают ее так сильно, как ей казалось. — Откуда ты знаешь, чего Драко хочет от меня? — впервые спросила она. — Что? — впервые с тех пор как ей снился этот сон, Люциус выглядел удивленно. Равновесие было нарушено. Это дало ей капельку надежды. — Возможно, ты не имеешь ни малейшего понятия о том, чего Драко хочет, что чувствует или думает. Возможно, ты вообще его не знаешь. — Не говори мне о моем сыне, — огрызнулся Люциус, — я знаю его лучше, чем кто-либо другой. Я сформировал и вылепил его… В его голове нет мысли, которую бы не вложил туда я… — Драко не твое творение. Он является самим собой. В глазах Люциуса промелькнул страх. Да. Это наверняка был страх. Но через мгновение страх пропал. — Он сгнил до самого сердца. Он слишком сильно пал. Ты не знаешь, на что он способен. Ты не знаешь, что он может сделать. Он никогда не полюбит тебя, Джинни Уизли. Я выкрутил его сердце, понимаешь, поэтому в его сердце нет месту любви, — Люциус поднял красные с серебром бумажные сердечки и начал ожесточенно рвать их на части. — Я тебе не верю, — сказала Джинни. — Да? Давай я покажу тебе, Джинни Уизли. Ты увидишь, что собой представляет сердце Драко Малфоя, и поймешь, что в нем нет, и не может быть месту любви. Комната задрожала, поплыла и снова обрела форму. Джинни вскочила на ноги. Она стояла посреди длинного темного коридора. Стены были темно-красного цвета и пульсировали в такт стука. «Я нахожусь внутри сердца Драко. Я должна найти любовь. Она где-то здесь. Я уверена в этом!» Ковер под ее ногами засмеялся над ней и вдруг сильно дернулся, заставляя ее бежать. Она побежала по бесконечному коридору мимо резных дверей, казалось, она погружается все глубже и глубже в подземный лабиринт, и неумолимое биение никогда не прекратится. Коридоры были абсолютно пустыми, а когда она дергала за ручки дверей, все они оказывались запертыми. — Ничего, — насмешливо произнес Люциус Малфой. — Я был совершенно уверен, что в его сердце ничего нет. Тебе нечего тут искать, совершенно нечего… Джинни остановилась посреди коридора, переводя дыхание. Она прислонилась к красной стенке и задела ногой что-то острое. — Ауч! — она посмотрела вниз. Кровь текла по ее ноге, и в каплях крови сверкал острый конец золотого ключа в замкЕ блестящей деревянной двери. Она наклонилась и повернула ключ, дверь отворилась. Она увидела огромную кровать с красными портьерами, стол, на котором стояла ваза с букетом красных роз, лепестки роз валялись на отполированной поверхности стола. Аромат роз разносился по всей полутемной комнате. «Я видела это комнату раньше, — подумала Джинни, — я была здесь раньше. Но когда и почему?» Она осторожно вошла и прикрыла за собой дверь, оглядываясь вокруг. Ее глаза привыкли к свету, и у нее перехватило дыхание, когда Джинни увидела перед собой очень юного сидящего на постели Драко. «О, Мерлин, какой же он юный! Возможно, это даже шестнадцатилетний Драко с портрета». Он взглянул на нее: — Это не можешь быть ты. — Это я, — Джинни неуклюже присела на кровать. Он напряженно подвинулся, освобождая ей место. — Я имею в виду… Э-м-м… Я предполагаю, что я та, которую ты ждешь. Верно? Он коротко кивнул, устало посмотрев на нее. — Ты — частичка сердца Драко, верно? — Его маленькая часть, — прошептал мальчик. — Но самая глубокая его часть. Мне пришлось спрятаться. — Э-м-м, — Джинни не знала, что еще сказать. — Хорошо, что ты здесь, — сказала она, надеясь, что ее тон звучит ободряюще. — И я наконец-то здесь. Это тоже хорошо, верно? — Я думал, ты никогда не придешь, — опустошенно сказал он, — я ждал слишком долго. Я почти сдался… Джинни присмотрелась и заметила, что Драко плакал. Его глаза были красными. Губы дрожали. Он посмотрел на нее с тоской и затем бросился в ее объятия, рыдания сотрясали все его тело. Она успокаивала его и гладила по спине, плечам и рукам и шептала: — Ш-ш-ш, ш-ш-ш, все будет хорошо, — но он продолжал всхлипывать, будто печаль стала его вечной спутницей, Джинни не знала, что еще сделать, поэтому поцеловала его. Их поцелуи были сладкими и, казалось, не имели конца, и в какой-то момент Джинни поняла, что чувствует его слезы на своих щеках. Странная комната, пахнущая розами, исчезла, и мальчик в ее объятиях зашевелился, поднял голову и с тревогой посмотрел в ее лицо, следы слез на красивом лице в лунном свете казались частью очередного сна. — Ох, ты здесь, — лихорадочно произнес Драко. — Я так долго ждал и думал, что ты никогда не вернешься, и ты здесь. М… Позже Джинни часто думала о том, что Драко собирался сказать. Она точно не знала. Она понимала, что, не дав ему закончить фразу, она никогда не осмелится спросить его о том, что он собирался сказать. Возможно, он собирался сказать «моя Джинни». А, возможно, он хотел сказать «Мария» и она не вынесла бы этого. Вместо этого она поцеловала его, он застонал и страстно ответил на поцелуй. — Это происходит по-настоящему? — шептала Джинни между поцелуями. — Это не может происходить по-настоящему. — Похоже, что по-настоящему. Он прижался губами к ее рту: — Это всего лишь сон. Джинни, я знаю. Мне столько раз снился этот сон. — Думаю, ты прав, — кивнула она, растворяясь в его поцелуях. Поцелуи были сладкими, нежными, но он оторвался от нее, положив голову на ее грудь. — Мне бы хотелось… — прошептал он. Она приложила палец к его губам. Затем придвинулась ближе к нему, от его кожи пахло дорогим шоколадом. Они тихо лежали вместе. Джинни понимала, что, по сравнению со страстью, именно простые прикосновения представляют наибольшую опасность для них. Но она не могла отказаться от этого, а Драко не пытался ее оттолкнуть. Разумеется, утром Джинни сказала себе, что все это было не более, чем сном. * * * Джинни открыла глаза и уставилась на затылок Драко, он лежал в постели и еще спал. Его волосы ярко сверкали от бликов рассветного солнца. Она смотрела несколько мгновений на его спокойно поднимающую и опускающуюся в такт дыханию грудь. Чувствуя себя полной трусихой, Джинни тихонько вылезла из кровати, собрала валявшуюся одежду и на цыпочках пошла в ванную комнату. Она стояла под душем и намыливала мылом затекшие мышцы. «Спасибо Мерлину за то, что на воду наложены согревающие чары! А, возможно, дело просто в нагревателе воды». Вода стекала по плечам и лопаткам, даруя немыслимое наслаждение. Она чувствовала себя удивительно хорошо, наполненной… Да, это слово наиболее точно описывало ее состояние… Удовлетворенной, но не совсем... Она вздохнула, вытираясь полотенцем. Джинни пришлось признать, что она не совсем удовлетворена. У нее было такое ощущение, что прошлый ночью Драко усадил ее за стол, полный всевозможных яств, но дал попробовать лишь маленький кусочек. «Чем это пахнет? — подумала Джинни, обворачивая полотенце вокруг головы. — Видимо, Драко уже проснулся». Она собиралась прошествовать в спальню и столкнуться лицом к лицу с Малфоем без тени сомнений. Она постаралась упорядочить мысли. Натягивая одежду, Джинни немного пересмотрела свое мнение о прошлой ночи. Она не потеряла невинность. Все было гораздо хуже. Драко поднял ее на вершины блаженства и затем оставил ее там одну. Разница была в том, что теперь она знала, что представляет собой секс, и поэтому никогда больше не сможет чувствовать себя невинной. Теперь она знала, что пропала. Если она переспит с кем-нибудь другим, то всегда будет сравнивать его с Драко, и понимала, что кем бы ни был этот человек, она всегда будет желать только Малфоя. «О, Мерлин, это нехорошо… Совсем нехорошо…» Джинни представила, как лежала бы с этим безымянным парнем в узкой кровати. «Я люблю тебя», — прошептала бы она, зная о том, что он ответит ей взаимностью. Это был бы хороший порядочный парень без внутренней тьмы и острых углов внутри. «Солнышко», — сказал бы он, двигаясь в ней, но Джинни едва почувствовала или увидела бы его перед собой, потому что единственное, о чем она смогла бы в тот момент думать: о лице, запахе, теле Драко. И тогда слезы покатились бы по ее щекам и увлажнили бы плечи хорошего порядочного парня. Он бы оделся и ушел, а она поняла бы, что разбила сердце доброго и совершенно обычного парня. Джинни застонала. «О, проклятый Драко Малфой!» Оставаться в ванной вечно было не самой лучшей идеей. Также как и аппарировать из коттеджа или попытаться сбежать в преисподнюю через сливное отверстие, поэтому Джинни наконец-то вышла оттуда. По дому разносился очень аппетитный аромат. Драко молча протянул ей тарелку с яичницей, тост и чашку кофе. Она приподняла брови. — Неужели это ты приготовил? — У меня море талантов, Уизли, как ты теперь должна знать. Она покраснела. Но он просто криво улыбнулся ей, кладя сахар в свою чашку с кофе и мешая его ложкой. Малфой не проронил ни слова во время завтрака, Джинни последовала его примеру, изучая прекрасный вид за окном. Но все-таки… Все-таки она хотела, чтобы он сказал хоть что-нибудь. Хотя и не знала, что именно хочет услышать от него, поэтому просто ела свою яичницу и смотрела на его невероятно красивое непроницаемое лицо в солнечном свете. Джинни заморгала от ярких солнечных лучей, когда Драко открыл перед ней дверь. Казалось невероятным, что они действительно покидают коттедж, ведь она уже свыклась с мыслью, что проведет всю оставшуюся жизнь здесь, но они, в самом деле, направлялись к точке аппарации. «Но что будет дальше…» Ну, он сказал, что оставит ее в студии, а сам отправится в Гринготтс. И на этом все. Это будет конец. Ей захотелось плакать. Драко кинул на нее долгий взгляд: — Грустно покидать меня, Уизли? — просто спросил он. «О! Наконец-то. Я знала, что он скажет что-то подобное». — Спасибо за веселые выходные, — произнесла она, — но мне нужно многое сделать по возвращении в Лондон. — Да, мне тоже. Казалось, что они хотят друг другу сказать нечто большее этими словами, по крайней мере, Джинни так показалось. — Я… эм… Полагаю, тебе необходимо увидеться с Асторией, когда вернешься. «Идиотка!» — Да, нужно с ней увидеться, — мягко произнес Драко. — Мне бы не хотелось, чтобы ты с ней виделся, — вырвалось у Джинни. «О, Мерлин, пусть кто-нибудь треснет меня по голове, чтобы я больше ни слова не сказала!» Он приподнял бровь. «О! Вот оно. Бровь…» — Ревнуешь, Уизли? — Разумеется, нет, Малфой, — неловко начала уверять она. — Просто я считаю, что ты недооцениваешь ее. Думаю, Гринграсс может доставить тебе неприятности. Больше неприятностей, чем ты думаешь. — Ты права. Но не волнуйся по поводу нее. Это не твоя забота. — Тогда, полагаю, мне следует поблагодарить тебя. — За что именно? — За то, что охранял меня от опасности в лице Астории, — процедила она. — И это все? О, как она ненавидела этот его тон. — Дай подумать, — сказала она, загибая пальцы. — Ты приготовил завтрак. Ты разрешил мне остаться в коттедже, а мог оставить меня спать на улице под дождем. О, а еще ты не воспользовался мной прошлой ночью, хотя легко мог это сделать. Мне следует сказать «спасибо» тебе за это, Малфой, — чертополох колыхнулся на ветру и задел ее руку. Она злобно отбросила его в сторону. — Не нужно благодарностей, Уизли. Я как-нибудь переживу, что не получил доступ к священному храму Уизли, — Драко спокойно обошел чертополох. «Он даже не смотрит в мою сторону», — подумала Джинни. — Ну, Малфой, теперь ты понял, почему между нами ничего не может быть. — Думаю, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Возможно, тебе лучше объяснить тщательнее. — Я хочу сказать, что мы едва знаем друг друга. И едва ли кто-нибудь из нас испытывает к другому чувства. Драко посмотрел на нее долгим, странным взглядом, и этот взгляд заставил ее задрожать, не смотря на то, что на улице было довольно тепло. Малфой внезапно улыбнулся: — Я трахался со многими девчонками, которых едва знал, — просто сообщил он. — И с каждой из них мы оба получали удовольствие. У меня есть маленький черный блокнотик, куда я записываю имена сов партнерш, чтобы при случае повторить хороший легкий секс. Я был бы рад встретиться с тобой вновь и, поверь мне, тебе бы понравилось больше, чем ты можешь себе представить. Но не волнуйся, Уизли, — он взял ее за подбородок. Джинни отшатнулась, ей никогда не нравилось, когда так делал Перси, — теперь я знаю о твоем чопорном списке качеств потенциального партнера, — продолжал он, переходя на фальцет, — О, Малфой! Я не могу оказаться в твоих грубых объятиях! Я должна быть безумно влюблена в парня, которого допущу до священного храма моего невинного тела! Это прекрасно объясняет твое поведение, когда ты, напившись виски с содовой, готова была поехать домой к Блейзу Забини… Джинни неистово покраснела. — Это было неправильно, ладно? Я была неправа. Я это поняла. Я бы сильно пожалела об этом на следующий день… В смысле, сегодня утром. Если мне суждено испытывать на себе это анти-секс проклятие, пока я не встречу свою настоящую любовь, то так тому и быть. Или, по крайней мере, пока я не встречу парня, у которого будут ко мне чувства, — она замолчала. Зачем она это объясняет Драко Малфою? Ему же совершенно наплевать. — Полагаю, это значит, что ты не примешь сделку, которую я собирался предложить тебе, — сказал Драко с напускной грустью. — Какую сделку? — настороженно спросила Джинни. Она абсолютно не доверяла выражению его лица. — Мне пришло в голову, что я, как настоящий джентльмен, совершенно бескорыстно предложил свои сексуальные умения, чтобы удовлетворить твое сексуальное возбуждение прошлой ночью. Когда я обеспечил тебе несколько оргазмов подряд, то сам в это время думал об Англии и Квиддиче, но, честно говоря, не больше одной миллисекунды. Думаю, это произошло под определенным углом, ты тогда издала такой интересный звук... — Малфой… — прервала его Джинни. Она не знала, как закончить предложение. Он вел себя в точности так, как она больше всего боялась, но самое ужасное, что у нее было такое чувство, будто она сама виновата в этом. — Не прерывай меня. Я только начал. Я помню, ты что-то сказала об ужасном анти-секс проклятии, которое, возможно, наложила на тебя ведьма из потерпевшего крах придорожного шоу о Макбете, и ты разглагольствовала, как сильно ты хотела бы его разрушить. Теперь ты знаешь, что я очень, очень хорош в разрушении проклятий. — Малфой… — Да, точно. Будем считать, что ты выбрала меня для потери девственности, именно это я имею в виду. — Ты собираешься дать мне рекомендации от других девственниц, которых ты дефлорировал? — Я не могу. У меня их нет. У меня еще не было девственниц. Поэтому мне хотелось бы попробовать с тобой, Уизли. Ты нечто совсем новенькое. Будь осторожна, тут крапива. Почему глаза щиплет от слез? Она вытерла нос тыльной стороной ладони, спрятав лицо. — Это будет не просто великолепный секс, — продолжал Драко, — я могу дать тебе так много вещей, которых у тебя никогда не было, Уизли. Ты когда-нибудь была на юге Франции? Нет? Ну, разумеется, ты не была там, не думаю, что у Уизли есть средства на роскошные путешествия. На юге Франции есть прелестное поместье: Вилла Страйлайт, так оно называется. Мы могли бы отправиться туда уже в эти выходные. Тебе там понравится. Там очень тихо и уединенно, совсем нет соседей. Или прекрасный пляж с белым песком. У нас есть дом на Багамах. Личный бассейн, освященный лунным светом, подводное плаванье, коралловые рифы… — Я не умею плавать. — Ты должна научиться. Ну, в любом случае, у нас есть квартира в Нью-Йорке. Ты могла отправиться на шоппинг. Мне бы понравились некоторые украшения на тебе. Сапфиры идеально подойдут к твоим глазам. И хорошая одежда и туфли. Джимми Чу, например… — Достаточно, Малфой! Ты собираешься свозить меня на пляж, подарить пару украшений и туфель, а взамен ожидаешь, что я буду спать с тобой? Кто я, по-твоему, шлюха? — она ткнула пальцем ему в грудь. Нечто очень темное промелькнуло в его глазах совершенно не вяжущееся с беспечным тоном его голоса и беззаботным выражением лица. Его глаза приобрели глубокий насыщенно-серый оттенок. — Разумеется, нет, — мягко произнес он. — Ты же не думаешь, что я считаю тебя такой. Джинни почувствовала себя пристыжено. Всего несколько слов в магическом мире были оскорбительными и обидными. Можно сказать, что «грязнокровка» значило почти то же, что и «шлюха». Более правильный и уважительный термин был «компаньонка». Среди старинных чистокровных семей девушки, которые выбрали своей профессией работу в Хрустальном дворце, требовали к себе уважения и некоторые из них могли даже войти в приличное общество в зависимости от положения, которое занимали. Назвать девушку «шлюхой» было самой ужасной вещью, которую только можно представить. — Я знаю, ты не это имел в виду, — пробормотала она. — Я пошутил, Уизли. Просто пошутил. Джинни отстранилась от него со вздохом и продолжила идти, чувствуя, что ее сердце зашлось в ускоренном темпе по неизвестной ей самой причине. — Я был бы рад, если бы ты приняла мое предложение, — продолжал он, — но… Э-м-м… ты дала четко понять свои предпочтения. Я знаю многих девушек, которые отнеслись бы к подобным вещам довольно легко. — К каким вещам? — спросила Джинни, и ее голос предательски дрогнул. — Сексу, — он протянул руку и взъерошил ее волосы. — Физическое удовольствие. Это же весело, Уизли. Легко, радостно и приятно. Просто развлечение. Она потупила взгляд. — Не для меня, — прошептала Джинни. — Теперь я это понимаю. — Ладно, — мягко сказал Драко. — Э-м.. Самопознание это всегда хорошо. Только подумай, Уизли, ты могла заплатить маггловскому психоаналитику пятьдесят галлеонов в час, чтобы прийти к такому же выводу. Джинни прочистила горло: — Мне действительно хотелось бы… Я хотела бы поблагодарить тебя, Малфой. За то, что ты не воспользовался мной, когда мог это сделать. — К твоим услугам, — великодушно произнес он, — я всегда рад помочь девушке. Она покосила на пристройку, которую помнила с прошлой ночи. «Спасибо Мерлину, мы почти на месте». — Я вынесла из этой ситуации кое-что. Я знаю, что никогда, никогда не стану спать с Гарри. — Я чрезвычайно рад это слышать. Уизли, думаю, первый раз с правильным человеком может быть действительно прекрасным, а мысль о том, что ты пожертвуешь себя Поттеру по-настоящему ужасна. Очень плохо, что ты увлеклась идеей о розовых пони, цветочках и настоящей любви… О, Уизли, я не пытаюсь на тебя давить, но ты должна знать, что наш первый раз был бы похож на титульную страницу самого удивительного шедевра когда-либо написанного… — Ну, Малфой, это уже перебор, — закатила глаза Джинни. — Но это правда! Абсолютная правда! — Да, но есть одна деталь. Я видела тебя голым. Не слишком хорошо и не во всех деталях, ведь ты стоял напротив окна и был наполовину в тени, но, Малфой, твое оборудование довольно пугающе. Убери это выражение со своего лица. Я думаю, что в первый раз будет больно. — Может, немножко, — признал Драко. — Но думаю, два часа прелюдии заставят тебя думать по-другому. — Два часа? — Ну, надеюсь, прошлой ночью ты поняла, что я предпочитаю секс не по схеме «сунул, вышел и пошел». Кстати, ты так мило покраснела. Мне очень нравится. — Долго еще идти? — Джинни прибавила шаг. — Мне хотелось бы прояснить этот момент, Уизли. Я не хочу, чтобы моя репутация пострадала. Ты действительно должна уяснить раз и навсегда, что мое представление о прелюдии не совсем… Джинни решила, что улыбка на лице Драко совершенно дьявольская. Хорошо, что они почти добрались до точки аппарации. — Держись, Уизли! Я иду на абордаж! — прощебетал он, толкнув ее к стене постройки. — Пусти меня, Малфой… Если ты сейчас же не отпустишь меня, то я… О-х-х! — Джинни поняла, что его трясет от смеха. — Перестань, Уизли, — хихикнул он, слегка щекоча ее. — Я не собираюсь нападать на драгоценную добродетель. Скажу тебе честно. Я какое-то время не атаковал никого. Я мог бы даже носить чертов пояс верности. — Что ты имеешь в виду? — уточнила Джинни, подумав о том, что данное заявление совершенно не вяжется с тем, что произошло прошлой ночью. — Ладно. Думаю, сейчас самое время для объяснений, — он вздохнул. — Я очень сильно сомневался, стоит ли тебе рассказывать об этом или нет, но после краткой беседы с Асторией прошлой ночью, я вполне уверен, что смогу справиться с ней. Поэтому не о чем волноваться теперь, как ты уже, наверное, поняла. — Это значит, что ты, наконец, объяснишь, все глупые и загадочные события, происходящие с нами? — Ну, если речь о теореме Пифогора, то я пас, — Драко пожал плечами. — Между мной и Асторией есть ужасно утомительная связь, которая называется Узы помолвки чистокровных волшебников. Если я с кем-нибудь пересплю, то она узнает об этом, и она может очень быстро выяснить личность человека. Мне бы не хотелось столкнуться с жутко раздражающей ситуацией в результате. Мне также не хотелось бы, чтобы она ранила тебя… или кого-нибудь другого… если она узнает личность человека. Джинни нахмурилась: — Если бы я решила провернуть с тобой грязные делишки, Малфой, то, думаю, я бы справилась с Асторией. — Ты не представляешь, какой подлой стервой она может быть, а я знаю. — Это ты имел в виду, когда говорил, что опасен для меня? Драко на миг заколебался, но Джинни была не уверена, показалось ей это или нет. — Да, — ровно произнес он. — Именно это. Астория может добраться до тебя через меня, и я чувствую, что должен этому помешать. — В этом есть смысл. — Конечно, есть. Я не думал, что она последует за мной сюда, но вуаля, она последовала. — Но почему ты пришел сюда? — Ах, — пожурил ее Драко. — Позволь мне сохранить в тайне некоторые из моих секретов. Обещаю, дело не в том, что я ужасно злой Упивающиеся смертью, ладно? — Хорошо, — неохотно согласилась Джинни. — Давай вернемся к нашему вопросу. Понимаешь, Уизли, твоя добродетель в полной безопасности от меня. Но, когда я увидел в каком состоянии ты находишься… Я не мог оставить тебя. Я также был не совсем адекватен. Дрочить с девушкой в одной комнате, просто наблюдающей за мной… что-то подобное со мной уже происходило. Я не делал такого не знаю с каких времен. О, милостивый Локи, это не значит, что ты обязана шалить вместе со мной. — Какое облегчение, — сказала Джинни. Она поняла, что действительно чувствует облегчение. Каким-то образом атмосфера между ними наконец разрядилась и снова стала легкой и ненапряженной.