Опасная дилемма Драко Малфоя

От переводчика: В этой главе двое величайших ученых Чарльз Дарвин и Стивен Гоулд помогут Джинни разобраться, что значит «эволюция», поэтому я привожу основные положения их научных теорий. По Дарвину процесс эволюции идёт медленно, а различные виды животных постепенно накапливают новые качества, чтобы затем перейти на новую, более сложную ступень эволюционного развития. Стивен Гоулд выдвинул теорию «прерывистого равновесия», его теория состояла в том, что жизнь в течение долгого времени остается стабильной, а затем, под действием определенных факторов, происходит скачок, и появляются совсем иные виды. * * * Выживает не самая сильная особь, не самая умная, а самая способная приспособиться к изменениям. Чарльз Дарвин (1809-1882) Объективность не должна приравниваться к духовной пустоте. Скорее, объективность отражает ваши предпочтения, но затем ваша объективность подвергается особенно жесткой критике, поэтому вы вынуждены пересмотреть, либо отказаться от своей теории, когда испытания терпят неудачу (как это обычно бывает). Стивен Джей Гоулд (1941-2002) * * * Царап-царап! Джинни заворочалась под одеялом. Солнечный свет бил ей прямо в глаза. В этом не было решительного ничего хорошего. — М-м-м…. Бам! Бам! Бам! Она накрыла голову подушкой. Поспать еще несколько часов — невозможная роскошь, уже не говоря о том, чтобы проспать несколько дней. Бах! — Уф! Ладно-ладно, уже иду… «Что-то мне это напоминает. Вчера мой день начался точно так же». Джинни села на кровати, потирая глаза. Она выбралась из постели, облокотилась на стену, чтобы не потерять равновесие, и замерла. Кто-то колотил в дверь. «У меня нехорошее предчувствие», — конечно, откуда взяться хорошему предчувствию, если ниффлеры, кажется, поселились в ее желудке и деловито перебирают ее внутренности. Она глянула в дверной глазок, и худшие опасения немедленно подтвердились. Сова с огромным пергаментом в клюве стучала в ее входную дверь. Птица выжидательно ухнула. Что-то в сове казалось смутно знакомым, хотя Джинни не могла точно сказать, что именно это было. Она застонала. Час от часу нелегче, Молли Уизли, наконец, нашла способ отправлять сов в ненаходимое здание. В ближайшее время Джинни придется помучиться и найти в себе силы ответить на письма своей матери, но в данный момент она скорее бы съест кусочек за кусочком разбитую статую «Победа». Хотя, возможно, если намазать кусочки статуи маслом, то будет вполне приемлемо… В животе громко заурчало. * * * Джинни вышла из душа и теперь вытиралась полотенцем. Она причесала волосы, та что они больше не торчали во все стороны. Вчерашний комплект одежды оказался единственными чистыми вещами в доме, поэтому, поморщившись, Джинни надела его. Она взглянула на фотографию в рамке на столе. Драко на портрете мирно спал. Джинни аккуратно повернула рамку к себе. Он тут же потянулся, зевнул и усмехнулся. «Вот, блин». — Компаньон, доброе утро, — сказал он, прижимаясь к рамке, — ты хорошо спала? — Да, — откликнулась Джинни, ненавидя себя за то, что собирается сделать. Драко улыбнулся: — Надеюсь на это, а у меня появилась мысль, как улучшить заклинание Суккубос. Джинни направилась в спальню и на ходу бросила: — Да? — М-м-м… Его улыбка стала собственнической. У Джинни мурашки побежали по спине при мысли о том, что такую же улыбку она видела на лице настоящего Драко. Шестнадцатилетний Драко знал, что она отдала ему какую-то частичку себя, и что он приложил к этому руку. Естественно, он был прав, но попросту не знал, какому именно Драко он помог. «Однако у него все еще такие невинные глаза. Драко Малфой что же с тобой произошло, что это настолько изменило тебя?» — Я думаю, что есть способ сделать так, чтобы на этот раз ты оказалась со мной. — Правда? — Джинни взяла палочку таким образом, чтобы он ее не заметил. — Ну, да. Ты сможешь прийти ко мне в портрет. Мы сможем немного побыть вдвоем, компаньон. Тебе нравится моя идея? «Больше всего на свете», — подумала Джинни. На данный момент это было чистой правдой. Она пристально посмотрела на этого красивого юного взволнованного и совершенно невинного Драко и поняла, что желает его так же сильно, как и того, чтобы этого юного Драко было для нее достаточно, но этого не могло случиться. Джинни не понимала, какие события так повлияли на него, и каким образом он стал тем человеком, которым сейчас являлся, но осознавала, что, даже если узнает о нем что-то ужасное, все равно будет желать его. Что бы с ним ни произошло. Что бы он ни сделал. — Мы не можем пойти на это, — сказала Джинни. И пока у нее не сдали нервы, она постучала палочкой по портрету, шепнув уменьшающее заклинение, обернула портрет в свитер и кинула в самый дальний угол своего шкафа с одеждой. «Я трусиха. Какая же я трусиха, Годрик Гриффиндор, наверняка, перевернулся в гробу, — корила себя Джинни, глядя в окно. — На улице слишком жарко и вряд ли в ближайшее время мне понадобится джемпер Драко». Стоял прекрасный весенний день. Но на улицу выходить не стоило, если только она не хотела быть атакована стаей бешеных сов. «Значит, нужно остаться в студии и сделать те статуи, которые я обещала. Привязать себя к столу и работать по двадцать часов в сутки — это мой единственный шанс успеть к сроку». Вздохнув, Джинни побарабанила костяшками пальцев по столу. У нее совершенно отсутствовало вдохновение. Ее душа и сердце были растоптаны, выжаты до конца, стерты в порошок. Она не чувствовала в себе ни грамма вдохновения для творчества. Все ее душевные силы уходили на то, чтобы забыть одного единственного человека, о котором она ни в коем случае не должна была даже вспоминать. Ко всему прочему, Джинни ничегошеньки не знала про обещанную тему своих работ. Она напрягла память и вспомнила диораму с обезьянами в маггловском музее науки, куда их с братьями водил отец, когда ей было пять лет. Джинни провела рукой по бумаге и опустила взгляд на обложку одной из книг из ящика. «Чувства и чувствительность»(<note>«Чувство и чувствительность» (англ. Sense and Sensibility) — роман английской писательницы Джейн Остин.</note>) и «Структура эволюционной теории». У нее появился крошечный призрак надежды. Если бы только она могла прочитать пару глав и в двух словах получить простое объяснение значение слова «эволюция», тогда, возможно, смогла бы заняться скульптурой. Джинни знала, что, если найдет способ — заячью нору — чтобы перепрыгнуть через самые болезненные внутренние переживания, то сможет взяться за работу. Она сможет оставить позади свою боль из-за Драко Малфоя и отправиться в прекрасное и светлое место в своей душе. «Только бы мне удалось найти способ сделать это, — с тоской подумала она. — Ну, зачем я сказала, что сделаю скульптуры на тему, о которой я ничего не знаю? Ну… Неужели эта тема настолько сложная?» — как ей помнилось, в музее был ряд обезьян, где каждая последующая обезьяна стояла более вертикально (http://artyushenkooleg.ru/wp-oleg/wp-content/uploads/2017/01/evolyutsiya-cheloveka1.jpeg). Все, вроде бы, выглядело довольно просто. Она уверенно открыла книгу на случайной странице. Проще говоря, мы противопоставляем постулаты и прогнозы аллопатрического видообразования и соответствующие заявления филетического градуализма, озвученные ранее: 1) Новые виды возникают в результате разделения родословных. 2) Новые виды развиваются очень быстро. 3) Из малой субпопуляции исходного вида образуется новый вид. 4) Новый вид образуется в очень маленькой части географического распространения исходного вида — в изолированной области на периферии ареала. Из этих четырех утверждений следуют два важных вывода: 1) В любой местной секции, содержащей исходный вид-предок, происхождение вида-потомка должно отражаться в летописи окаменелостей в виде резкого морфологического различия между этими двумя формами. Джинни ужаснулась. Она всегда считала себя довольно умной или, по крайней мере, умнее Крэбба с Гойлом. Она перелистнула несколько страниц вперед и увидела заголовок: «Вызов неодарвинистам и его значение для пересмотра взгляда на человеческое сознание». Джинни решила, что ошибалась на свой счет. На самом деле, глупой она всегда была, такой же глупой и останется. — Вот, черт, — пробормотала она, захлопнув книгу. Желудок снова предательски заурчал, на этот раз громче. — Я проголодалась, — громко произнесла Джинни, — ведь даже несказанно тупой человек может быть голодным, как волк. Думаю, мне нужно забыть о карьере художника и найти работу, где много ума не требуется, например, охранником или танцовщицей экзотических танцев, но для начала все же следует поесть. Хотя не думаю, что здесь есть еда. Может, только упаковка пищевой соды в дальнем шкафчике. Хотя вряд ли… Луна же забрала ее домой, чтобы сделать те ужасные мясные пирожки на прошлой неделе. Ну, значит, придется питаться кофейными зернами… Джинни принюхалась: «Возможно, одним из признаков гибели клеток головного мозга являются обонятельные галлюцинации. Э-м. Нет, не такая уж я и тупая. Пахнет чем-то очень вкусным. Похоже на запах блинчиков…» Одна из книг упала и открылась. Джинни увидела ее название: «Слишком научная книга, написанная известным дружественным ученым, который, кем бы ты ни был, объяснит науку тебе». Веселый полноватый мужчина приветственно махнул ей рукой с колдографии на обложке. Он что-то жевал. — Э-м… Что это? — спросила Джинни. — Картофельный ктыш<note>http://www.povarenok.ru/recipes/show/69553/</note>. Хочешь попробовать? Так вот что она учуяла. — Очень хочу. — Возможно, он тебя немного взбодрит. — Вряд ли. — А крендель? — Нет. Не думаю, что он определенно поможет… — Итальянское мороженое? — Нет, но… — А чизбургер? — Думаю, он очень вкусный, но спасибо, не надо. Еда приведений может привести к очень неприятному несварению желудка, мистер… Доктор… Э-э-э, ученый. — Эй, можешь звать меня Стив, — сказал человек с обложки. — Хорошо, — Джинни взглянула на обложку книги. Стивен Джей Гоулд. — Слушайте, ничего не сможет мне помочь чувствовать себя лучше. Думаю, меня можно признать самым тупым человеком на свете. — Ну, что ты, это не так. Ты не глупая, — Гоулд постучал по подбородку указательным пальцем, дожевывая ктыш, — вот, что тебя развеселит. Временное и случайное засилье homo sapiens на этой планете произошло из-за уничтожения динозавров врезавшемся в Землю метеоритом шестьдесят пять миллионов лет назад. Если бы не эта катастрофа, то мамонты до сих пор были в лучшем случае размером с крысу. А homo sapiens вообще никогда бы не появились, — он грустно посмотрел на ктыш, — что-то подсказывает мне, что ктышей тоже никто бы не придумал. — Это должно меня развеселить? — потрясенно спросила Джинни. — Это самая грустная вещь, которую я когда-либо слышала! — Ты права, — сказал Гоулд, отпивая молочный шоколадный коктейль, — это так же грустно, как кембрийское вымирание. Вот это на самом деле трагическое событие! Девяносто пять процентов живых организмов на планете не смогли выжить. Ты уверена, что не хочешь кныш? Тебе нужно поесть. Ты такая худенькая, — он издал звук неодобрения удивительно похоже на Молли Уизли. — Будешь содовую доктора Брауна? — Думаю, тогда у меня будет худшая головная боль в моей жизни. — Возможно, мне просто нужно нарисовать пару картинок динозавров. Джинни уронила голову на руки: — Точно. Я совсем не понимаю, что значит эволюция. — О, — сказал Гоулд, постукивая указательным пальцем по подбородку, — ты разве не пробовала читать другие мои книги? — Вы об этой? — Джинни с опаской ткнула пальцем в книгу, будто ожидая, что та может ее укусить. — О, Локи, в ней же миллион страниц. — Ее сочинил ваш покорный слуга, — сказал Гоулд. — А вы можете в трех предложениях рассказать, о чем там говорится для не очень умной меня? — жалобно попросила Джинни. — Не стоит недооценивать свои способности. 99, 9999% населения вообще не понимает моих теорий. — Думаю, Гермиона понимает, — пробормотала Джинни, — наверняка, именно такие книги она считает легким чтивом перед сном. — Не будь так уверена. Она начала читать «Гора моллюсков Леонардо и диета червей» несколько лет назад и не продвинулась дальше первой главы. — Стойте-ка! Откуда вы знаете Гермиону Грейнджер? — Ну, я преподавал в Гарварде, был президентом американской ассоциации по содействию развитию науки, лауреат Дарвин-Вэллес медали, автор более двадцати популярных книг и был приглашенной звездой в один из эпизодов «Симпсонов». Я кое в чем разбираюсь, Джинни. — Я даже не буду спрашивать, откуда вы знаете мое имя. — Хорошо. Дело в том, что мне нужно кое-что тебе рассказать о Люциусе и Драко Малфоях. Джинни вздохнула и опустила взгляд на свои руки, которые сжала. Костяшки пальцев побелили. — Я не хочу ничего о них слышать, — сквозь зубы сказала она. — Но… — Я сейчас закрою книгу. Я серьезно. Я просто хочу получить простое объяснение тому, как работает эволюция, и на обложке сказано, что вы можете мне в этом помочь. Но ни одного слова о… — ее голос повысился, — ни одного слова о Малфоях! — Вы имеете в виду, — раздался заинтересованный голос, похожий на скрежет, — о Малфоях из Уилтшира? — Следующий человек, который произнесет эту фамилию, умрет! — вскричала она. — Это звучит не очень дружелюбно, — кто-то хихикнул, — в моем случае, уже поздновато для этого. Я уже больше ста лет, как мертв. Джинни резко обернулась. С обложки упавшей книги приятно улыбался мужчина с бакенбардами в одежде викторианской эпохи и часами на цепочке в кармане пиджака. Она застонала. Она хорошо помнила, как материлась при нем вчера. — Вы кто такой? — огрызнулась Джинни, слишком поздно сообразив, что у нее есть отвратительная привычка хамить от смущения. Он слегка поклонился: — Чарльз Дарвин, к вашим услугам, мисс Уизли. У меня есть причина… Очень веская причина, чтобы поговорить с вами насчет Малфоев, несмотря на вашу неприязнь к предмету разговора… — Неприязнь неподходящее слово. Я просто хотела получить объяснение эволюции, чтобы сделать скульптуры, и… — Чарльз Дарвин? — Стивен Джей Гоулд бросился к самому краю рамки. — Мой идол! Мой учитель! Мой персональный Бог! Я был всю жизнь атеистом, но, кажется, пора пересмотреть свои взгляды, учитывая, кем я стал после смерти. — Ты слишком добр, мой дорогой друг. Я говорю со Стивеном Джеем Гоулдом, как я понимаю? — Виновен по всем пунктам. Будете двойной чизбургер с беконом? У меня тут еда на любой вкус, кроме кошерной. — Ничего страшного. Думаю, нам следует объединить усилия. Возможно, мы вдвоем сможем убедить мисс Уизли в чрезвычайной важности того, что мы должны рассказать о Малфоях. Не желаете ли присоединиться ко мне на портрете, доктор Гоулд? — Зовите меня Стив. Будете картошку фри? — ученый деловито начал собирать большую корзину с едой. — Мои друзья обычно зовут меня Чез. Может, вы можете упаковать те желтые печенки, на которых написано «твинки»(<note>Твинки — желтое печенье с кремовой начинкой</note>), они кажутся весьма аппетитными. Оба ученых немедленно перескочили на обложку «Происхождение видов» и начали деловито раскладывать скатерть. — Что это такое? Вы собираетесь устроить загробный пикник? — Ну, милая леди, — произнес Дарвин с чувством собственного достоинства, — мой последний прием пищи был в 1882 году прямо перед смертью, — он откусил от «твинки». — Какое вкусное кремовое печенье. Ты уверена, что не хочешь попробовать? Желудок Джинни болезненно заурчал. Возможно, три недели несварения стоят того, чтобы съесть пару кнышей у призрака. — Стойте-ка! О чем вы там шепчетесь? — Генная теория была не моей идеей… Я, в первую очередь, палеонтолог… Но, уверяю вас, в роду Малфоев были кровосмешения, — сказал Гоулд Дарвину. — Просто удивительно, что у них ни разу не рождались трехголовые дети. Последнее, что Люциусу нужно было сделать, так это взяться за тот проект по… Джинни застонала: — Хватит болтать о Малфоях или я сожгу эту книгу! Ясно вам? — Милая леди, — произнес Дарвин с достоинством, — если бы я получал по шиллингу каждый раз, когда «Происхождение видов» сжигали, то сейчас был бы уже миллионером. Джинни сразу же стало стыдно. Прекрасно. Ко всему прочему, великие ученые теперь будут думать, что она несдержанная дура. Каким образом эта неделя умудрилась стать еще хуже? Разумеется, позже она будет считать, что ей надо было подумать получше, прежде чем искушать судьбу. Кто-то постучал в дверь. Это был не случайный стук совы, а аккуратный, острожный стук. «О, нет! У меня нехорошее предчувствие. Но, возможно, — подумала Джинни, — ситуация не станет хуже, если я просто посижу на стуле и не буду вставать. А что? Неплохой план». Дверь открылась. У Джинни отвисла челюсть. Такая баснословная цена аренды студии за ненаходимое здание! И эта ненаходимость не работает даже на сов. Нужно попросить возврата стоимости аренды…. Хотя это же деньги Драко Малфоя. Когда она увидела, кто вошел, то… Грамблигроттс широко улыбнулся ей. «Лица гоблинов не созданы для улыбок», — подумала Джинни. — Мисс Уизли! Очень рад вас видеть! Наша сова, э-м, кажется, потерялась по дороге. Наше послание, видимо, до вас не дошло. «Чизболт! Я так и знала. Неудивительно, что сова смогла попасть сюда». Грамблигроттс взобрался на стул за столом. — Я не займу у вас много времени. Это письмо об открытии счета на ваше имя, — гоблин поклонился и передал ей сложенный пергамент. Джинни уставилась на пергамент. Плотная кремовая бумага была запечатана красной печатью с изображением дракона на ней. О, нет… Это начало приобретать смысл. Жутко неприятный смысл. — Эта сумма будет вам доступна. Э-м, не взглянете на пергамент? Джинни раскрыла его одним резким движением. В письме сухим, юридическим слогом говорилось, что на счету имеется значительная сумма денег. — Можете не говорить, кто открыл счет, — мрачно произнесла она, — дайте угадаю, Драко Малфой. — Да. Вы совершенно правы, — ответил гоблин. «Мне действительно нужны эти деньги, — рациональный голосок зазвучал в голове Джинни. — Мерлин видит, что я имею право на все, что смогу выжать из этого ублюдка. Но…» — Она еще раз глянула на текст письма. — Он не сам написал его, верно? — Нет. Это стандартный текст письма для таких случаев. — Стандартный текст? Грамблигроттс замялся в нерешительности: — У Малфоев такие схемы финансовой помощи созданы давным-давно. — Зачем это нужно Малфою… В смысле, ну, вы понимаете. И в каких же случаях они это делают? — Э-м… Для выбранных ими дам. — Вы имеете в виду, что Драко Малфою пришла в голову мысль платить за… — Джинни недоговорила. Чарльз Дарвин мог услышать ее, а она не хотела оскорбить его викторианский слух подобными выражениями, которые пришли ей на ум. — Записка от мистера Малфоя прилагается, — сказал гоблин, протягивая ей маленький конверт. Она немедленно открыла его. Уизли, Не кипятись. Подумай об этом, как о попытке загладить вину за тот ад, через который тебе пришлось пройти на протяжении последних пары дней из-за меня. Ты ничем мне за это не обязана. На этом месте она прекратила чтение. Следует признать, звучало вполне разумно. «Подумать только, сколько еды я смогу купить на эти деньги в Булочной «Вкуснейшие пирожные для гурманов» и сырной лавке в соседнем квартале! Может, мне действительно следует принять малфоевские деньги». Джинни продолжала чтение. Это у нее воображение разыгралось или тут действительно так написано? Я покончу с лицемерным медовым месяцем, как только смогу и тогда отправлю Асторию куда-нибудь. Оставайся в студии, Уизли, пока я не придумаю другой план, и поверь мне, я постараюсь это провернуть так быстро, как получится. Я приду к тебе, потому что не могу без тебя. Поверь мне, я не могу без тебя, и, если бы ты могла сопротивляться мне, то уже сделала бы это. Мы должны закончить то, что начали. Просто дождись весточки от меня… Красная пелена застилала ей глаза. Джинни разорвала записку на множество маленьких кусочков. Затем взяла уведомление об открытии счета и тоже разорвала его, а то, что осталось от него, вручила Грамблигроттсу. — Мне это не нужно, — сказала она. * * * Джинни плюхнулась в кресло и произнесла: — Ладненько, — она взглянула на портрет на обложке «Происхождения видов». — Что вы хотели мне рассказать о Драко Малфое, я готова это услышать. Это должно быть что-то абсолютно ужасное. Он мучил щенков в детстве? — Нет-нет, — замотал головой Дарвин, доедая чизбургер, — ничего подобного. — Отрывал крылья бабочкам? — Холодно, — сказал Гоулд. — Чез, будете газировку? — Нет, спасибо, Стив. Боюсь, этот напиток, странным образом напоминает мне воду, которая собиралась на самом дне трюма в конце долгого путешествия на «Бигле» <note>Кругосветное путешествие Чарльза Роберта Дарвина на корабле «Бигль» в 1831—1836 годах, благодаря которому учёный основал эволюционное учение, поставив биологию на достаточно прочную научную основу. </note>. — Дарвин торжественно глянул на Джинни: — Милая леди, роль Драко Малфоя в нашем рассказе является довольно трагичной. — О, Мерлин, вы хотите сказать, что попробуете заставить меня посочувствовать ему? — Попробуем? Мы ничего пробовать не будем, — пожав плечами, заявил Гоулд,. — Мы предоставим эмпирические данные, ты сделаешь собственные выводы. Так работает наука. — Что вы имеете в виду? Дарвин протянул ей большой серебряный шар: — Мы нашли этот предмет, насколько мне известно, именуемый омутом памяти. Любопытная вещица, хочу вам сказать. Наши совместные воспоминания о конкретном дне в Малфой-Мэноре трехгодичной давности находятся в нем. «Черт возьми! Так я и знала!» — Я не хочу их смотреть, — спокойно произнесла Джинни. Ученые обменялись улыбками. — Тебе придется. Видишь ли, Джинни, в ином случае мы не будем ничего объяснять тебе о теории эволюции… — сказал Гоулд. — Ничегошеньки не будем, — подтвердил Дарвин. — Пока ты не узнаешь, что мы видели в тот вечер в Малфой-Мэноре. — О, нет. Нет. Должен быть какой-нибудь другой способ узнать, что такое эволюция. Я знаю, как поступлю! Я… Я пойду и найду кого-нибудь другого! — Джинни импровизировала на ходу. — Мы в курсе, что ты решила сегодня отсидеться дома, ведь твоя мама, видимо, собралась закидать тебя письмами, которые ты предпочитаешь не читать. — Кроме того, ты должна воспользоваться этой удивительной возможностью. Мы двое величайших ученых в истории, — сказал Гоулд. — Да ладно, — произнесла Джинни с долей скепсиса. Неужели она должна полагаться только на их слова? Двое ученых снова обменялись многозначительными взглядами. — Ведь я придумал теорию эволюции путем естественного отбора, — сказал Дарвин. — А я разработал теорию прерывистого равновесия, — подхватил Гоулд, — это настоящий механизм эволюции. — Необычайно умная мысль, — добавил Дарвин. — Я учился у мастера, Чез, — заметил Гоулд, слегка поклонившись. — Дело в том, Джинни, что никто не сможет объяснить тебе теории эволюции лучше, чем мы. К кому ты еще можешь обратиться? К недотепе Ричарду Докинзу? — Хорошо! — вздохнула Джинни, — я согласна. Я знаю, когда нужно отступить. Только можно покороче? — Это не очень длинное воспоминание. Контекст такой. Наши книги достали с полки на очень небольшой отрезок времени. Люциус Малфой купил их, чтобы использовать для преподавания абсурдного курса, основанного на его собственных идеях об эволюции чистокровных. Люциус Малфой! Джинни закрыла глаза. — И наше сотрудничество было очень коротким, слава Богу, Богу, которого, я совершенно уверен, не существует, — продолжал Гоулд. — Ситуация произошла сразу после того, как нас достали из коробки… Джинни остановили его жестом: — Слушайте, я кое-что знаю об эволюции, Кэрроу преподавали нам ее на шестом курсе. Я тогда не была заинтересована в этом предмете, и совершенно не удивлена, что Люциус Малфой заставлял своего сына учить эту чушь дома, я в курсе его теории о чистокровных… — она прервалась, свпоминая слова, которые шептал ей Люциус. Она очнулась, поняв, что в комнате слишком долго было тихо. Ее руки стали влажными, а сама она дрожала. — Почему я должна посмотреть это воспоминание? — Извини, Джинни, но я считаю, что тебе необходимо увидеть его собственными глазами. Самостоятельно узнать, чем занимались Драко и Люциус Малфои в тот день, — сказал спокойно Гоулд. «Какие у него добрые глаза», — подумала Джинни. Она задумалась, что же он видел тогда; и что видит сейчас. Она понимала, что должна узнать это. — Хорошо, — кивнула она, надеясь, что у нее хватит сил справиться с тем, что они собираются ей показать. «Давно я не путешествовала в омут памяти, но это чувство нельзя забыть», — подумала она. Джинни оказалась в серебристом тумане, а затем — в рамке на очень дорогих обоях. Она заметила, что рамка была похожа на портрет шестнадцатилетнего Драко. Несколько книг лежали раскрытыми на полу, будто их только что швырнули в стену. — Те книги! — раздался злой голос, — полная чушь. Я предполагал, что мне не следовало ожидать многого, поскольку у нас нет авторов-волшебников, излагающих научные теории. Но эта книга, — он ткнул пальцем «Происхождение видов» — ее автор еврей! Если бы только темный волшебник Адольф Гитлер принял меры против этих людей шестьдесят лет назад, нам не пришлось бы с ними возиться сейчас. Я всегда говорил, что Гриндевальду следовало оказать Гитлеру большую поддержку вовремя маггловской войны… — Отец, пожалуйста, не начинай снова, — раздался очень знакомый голос позади Джинни, — я не собираюсь целый день слушать твои бредни. — Ты будешь слушать столько, сколько нужно, Драко, — процедил Люциус. Джинни отступила назад, чтобы лучше рассмотреть его. О, Мерлин, перед ней действительно был он: элегантный, высокомерный и безупречный, как всегда, и даже при взгляде на него в воспоминании у нее по спине побежали мурашки. Драко фыркнул: — Я не хочу изучать этот дебильный предмет. Я ведь даже не в Хогвартсе. Я застрял в Мэноре. Почему я вообще должен посещать дисциплину, которую нам преподают Кэрроу? — Мы уже говорили об этом, — спокойно сказал Люциус, — ты прекрасно знаешь причину. Как и то, что я надеюсь усовершенствовать… — Я знаю, что ты собираешься сделать, — парировал Драко, — если Темный Лорд узнает об этом… — Замолчи! — прошипел Люциус. — Пф, — Драко бросил на отца неприятный взгляд, но больше ничего не сказал. Люциус поднялся из-за стола: — Возьми те книги и отнеси их в свою комнату. Нам следует сохранить их для дальнейшего обсуждения. Я поговорю с тобой об этом позже. — Я похож на домового эльфа? — Драко, ты прекрасно понимаешь, что крайне неразумно позволять домовым эльфам узнать, что мы планируем сделать. Драко не шевелился несколько мгновений, и Джинни подумала, собирается ли он вообще это делать. Но, наконец, он кивнул и собрал книги. На его лице было странное выражение, когда он прошел мимо нее. От одного взгляда на него, ее сердце пустилось в пляс. Он — Упивающийся смертью, как он может выглядеть таким невинным? Видение потемнело, став темно-серого цвета. Драко спал в кровати, он глубоко и ровно дышал, от гнева не осталось и следа, его лицо было абсолютно спокойным. Джинни парила вокруг него, рассматривая его со всех ракурсов, пытаясь понять, почему он так отличается от себя настоящего. Ведь прошло всего три года. Он уже преклонил колени перед Волдемортом и поклялся убить Дамблдора, хотя не сделал этого в конечном счете, неужели неудавшаяся попытка так его изменила? Он что-то пробормотал во сне и потянулся к Джинни, будто каким-то образом почувствовал ее присутствие, рукав его пижамной рубашки на левой руке задрался. Она увидела извивающуюся темную метку на бледной коже его предплечья. Он уже принял знак мрака. Волдеморт заставлял его пытать пленников, он сам рассказывал ей об этом. Возможно, Драко Малфой был невинным, когда ему едва исполнилось шестнадцать, но в семнадцать с половиной лет он уже ступил на путь тьмы. Но почему он пока не был таким, каким являлся сейчас? Он еще не стал тем Драко, которого она знала теперь. Джинни была в этом уверена. Возможно, изменения постепенно уже с ним происходили, но все-таки в нем еще было столько невинности и мягкосердечности, которая еще не превратилась в непроницаемую маску, которую Драко носил теперь, и Джинни не могла понять, почему это произошло. Дверь приоткрылась, пропуская полоску света. Драко резко сел на кровати и схватил волшебную палочку. Он уже научился быть острожным. — Ох. Отец, это ты. Какого черта? — Из-за этого, — Люциус вошел и сел на край кровати, — я получил необходимый материал для наших занятий, Драко, и сразу же внимательно изучил его, а ты прекрасно знаешь причину, по которой я это сделал. — Да, знаю. Мне известно все о... — он плотно сжал губы. — Разве? — Никто не может подслушать нас здесь. На мою комнату наложено Заглушающее заклинание. Я имел в виду, что знаю все о твоем сумасшедшем плане по выведению новой расы чистокровных волшебников! — Едва ли слово «сумасшедший» подходит для моего плана, — кажется, Люциуса забавляла эта ситуация. — Привет, — шепнул Гоулд Джинни на ухо, — между прочим, я был единственным свидетелем этой трогательной сцены отец-сын, потому что «Происхождение видов» закинули в дальний угол книжного шкафа. Может, это и к лучшему. Ты вскоре поймешь, что я имею в виду. — Темный Лорд никогда не позволит осуществить ни один из твоих планов. — Пользуясь величайшей секретностью, скажу тебе, Драко, чего Темный Лорд не знает, то ему не навредит. — Отец, ты хочешь сказать... что действительно думаешь… — Драко не смог закончить предложение. — Да, ты прекрасно помнишь, какой именно вариант мы обсуждали недавно, Драко. Темный Лорд обещал тебе конкретную награду, если ты выполнишь задание, задание, к сожалению, выполнено не было. Если же мой план сработает, то ты получишь свою награду в полное распоряжение. Юноша сказал после небольшой паузы: — Я не понимаю, как он может сработать. — Я нахожу недостаток твоей веры весьма подозрительным. Драко судорожно вздохнул: — Отец, я не сомневаюсь в тебе, но ты же не считаешь, что Джинни Уизли придет сюда добровольно. — Полузабытый голос нашептывал ей на ухо. Может, Уизли и грязные предатели крови, но кровь твоей семьи чиста. Как ты сама, Джинни. Не утруждайся отрицать это. Мы знаем, что ты осталась нетронутой. Ты должна быть нетронутой для наших целей. Любой Малфой должен быть уверен, что его сыновья от него, но сейчас… в начале пути… для следующего этапа эволюции чистокровных волшебников… скажем так, это еще важнее, чем прежде Но Люциус Малфой никогда не говорил ей подобных слов. Этого не могло быть. Откуда же она их помнит? — О, Господи, — послышался позади Джинни голос Дарвина, — какой мерзавец. О, Боже мой. Какой же негодяй Малфой-старший, он даже хуже, чем я думал. — У Чеза викторианское представление о жизни, — прошептал Гоулд ей на ухо, — держись, Джинни. Я не знаю, что с тобой произойдет, если ты упадешь в обморок в омуте памяти. — Да, Стив, — огромным усилием воли она заставила себя сосредоточить свое внимание на разворачивающейся перед ней сценой. — Драко, я не понимаю, почему ты вдруг стал таким щепетильным, но Малфои не ждут от других людей решений по поводу того, будут они с нами сотрудничать или нет. У девчонки Уизли не будет выбора, — холодно сказал Люциус. — Да? — Драко вскочил с кровати, сжав руки в кулаки, — а как насчет меня, отец? — Черт возьми, ты всегда говорил, что она твой выбор! Ты давал понять, что ты ее хочешь, и я считаю, что она может развлечь тебя на некоторое время. У нее чистая родословная, хотя лично я никогда не верил, что она невинна, ведь она уже в тринадцать занималась... Драко сильнее стиснул кулаки: — Это не правда! — Ты всегда придерживался о ней странного мнения. Она — мелкая шлюшка, Драко, но у нее чистая родословная, поэтому мы должны принять этот ее небольшой недостаток. Я буду держать ее отдельно на протяжении нескольких месяцев, прежде чем мы пустим ее в размножение, мы должны быть уверены, что она понесет от тебя. — Ребенок будет мой, потому что она ни с кем не была до меня, никто не притрагивался к ней прежде. Ты не понимаешь, отец. Джинни Уизли не захочет тут находиться. Она даже не захочет оставаться со мной в одной комнате... — Да, Драко, я уверен, она будет сопротивляться изо всех сил. — Разве это ничего не значит? — Да, с ней придется повозиться, но мы найдем способ воздействия на нее, — теряя терпение, заявил Люциус. — Но, отец... — Драко открыл рот. Казалось, он внутренне с чем-то боролся. — Она такая же чистокровная, как мы, поэтому ты хочешь, чтобы она участвовала в твоем безумном проекте, но я думаю... Я думаю, она скорее убьет себя, чем ляжет со мной в одну постель. Разве это ничего не значит? Люциус посмотрел на своего сына, и Джинни показалось, что его глаза такие же холодные, как солнце в середине зимы. — Подчас у меня бывают разногласия с Темным Лордом, но я знаю, что ты достаточно умен и не будешь ни с кем это обсуждать за пределами этой комнаты, — мягко произнес он. — Однажды Темный Лорд сказал фразу, которую я высоко ценю. Добра и зла не существует. Есть только сила, есть только власть, и есть те, кто слишком слаб, чтобы стремиться к ней<note>Эту фразу говорил Волдеморт устами Квирелла в книге «Гарри Поттер и философский камень».</note>. Драко молча уставился в пол. — Я надеюсь, ты понял, что я имел в виду под этой фразой. Драко промолчал. — Значит, нам больше не нужно возвращаться к этому разговору, — Люциус встал, — я не уверен, когда именно смогу привезти девчонку Уизли сюда, но надеюсь, это будет очень скоро... — Нет, — прервал его Драко. Люциус уставился на своего сына: — Что ты сказал? — Ты меня слышал, — Драко поднял голову. Со своего места Джинни видела, Люциус немного выше Драко, — я сказал нет. Я не хочу видеть ее в Мэноре. Ты не приведешь ее сюда. Ты не будешь ее использовать в своем проекте. — Драко, ты не понимаешь. Больше никто не подходит для него. — Значит, мы не будем заниматься им, — он твердо посмотрел в глаза своему отцу. Люциус отвел взгляд первым. Он бросил, уходя: — Мы обсудим это позже. — Нет, — пробормотал Драко. Дверь закрылась, он перекатился на спину и уставился в потолок. Шаги Люциуса затихали, удаляясь по коридору.