Чу - значит чужой?

Глава 32. Эпиграф к главе написан eingluyck1! *** Оскалы дружеских улыбок, И позолота поводков… Так лицемерья сумрак зыбок И вмиг обрушиться готов. Как в половодье – злой водою, Как на охоте – сворой псов, Неужто, чьей-то слепотою Довольствоваться ты готов? Или приятно сознавать – Как монстров с поводка спускать?! *** Тариния. Замок Тианзур. Обед в честь приезда короля собрал свет дворянства со всех окрестностей. Милликор был на вершине счастья: приехали все, кто старался избегать его! Теперь они гости в его доме - заискивающе улыбаются, лебезят, норовят схватить за руку! Чу сидел за празднично накрытым столом. Он никогда в своей жизни не видел такого... Красивая посуда такой тонкой работы, что к ней страшно прикасаться; кубки, украшенные каменьями, хрусталь... И все это, сверкая и переливаясь, отбрасывало блики на невиданные кушанья... Вот только есть Чу совсем не хотелось, несмотря на восхитительные ароматы, соблазняющие его из супниц, соусников, блюд... Эти люди... смотрели на него. Разряженные, увешанные с ног до головы сверкающими украшениями, люди... Но вот лица... Чу их улыбки напоминали оскал своры волкодавов, с которой граф ездил охотиться на крупную дичь. Ему так и представлялись поводки в руках короля, тянущиеся к золотым украшениям на шее каждой из женщин, к пышным кружевным воротникам каждого из мужчин... А они, хрипя, рвались с привязи, чтобы кинуться на Чу – чужака, нелюдя, отродье, старались выслужиться перед властителем, доказать свою преданность и верность. Но пока люди только смотрели... Поджав презрительно губы, недоумевая от оказанной ему сегодня чести и кривясь на скромную одежду и украшения... Он был для них чужим. Чужим, который занял место, предназначенное по праву им; ловил улыбки короля, предназначенные по праву им; грелся в лучах славы, предназначенных по праву им, а, следовательно - врагом. Но пока они только наблюдали. Улыбались, пытались разговорить и изучали... Изучали, чтобы в подходящий момент напасть. Чу вдруг представилось, как Ансельм выпустит поводки и все эти люди с глазами голодных зверей бросятся на него... По спине пополз холодок - пока едва ощутимый, но сделать вид, что его нет, уже не получалось... Чиэрри не нравились ни их льстивые разговоры, ни липкие взгляды, ни фальшивые улыбки. Ему было плохо... Он задыхался в этом большом, светлом, празднично убранном зале... Да еще и Дираха не было. И граф, обещавший свидание, вновь стал надменен и отстранён… Чу заикнулся спросить у Милликора, почему здесь нет его старшего брата, но тот шикнул на него, сказав, что Дираху тут не место, и отвернулся... Чу совсем сник и поджав губы, уставился в тарелку. Обида его прямо-таки затопила. Почему не место?! Почему? Ведь лучше Дираха он и не встречал тут никого! А, может, и хорошо, что его тут нет: юноша и сам бы с большим удовольствием сбежал отсюда, если бы было можно. Чу покосился на Милликора: он ради графа с большим трудом, но терпел липкие королевские рукопожатия, противные поглаживания по плечу... А тот отвернулся... - То свидания назначает, то нос воротит… - ворчал, почёсывая задней лапой за ухом, Вóлчек. Ворчал он уже добрых полчаса, не переставая, чем порядком разозлил Искру, но совсем не достучался до мальчика, находящегося в каком-то ступоре. - Вот завёл шарманку! – не выдержала, наконец, девочка. – Не видишь, малыш в шоке! Столько людей сразу! Ты с ним с самого начала, должен знать: было у него хоть раз такое?! - Ступор или гонять вилкой кусок мяса по тарелке под взглядом сотни глаз? – уточнил на всякий случай Зверь, прекращая терзать ухо. - И то, и другое. - Ступор был при виде графа, сама помнить должна. А толпу такую, и правда, впервые видим… А что? - Ты разве не чувствуешь, что от них исходит плохая энергия? Тянется к нам сизой липкой паутиной? Вóлчек подобрался и прикрыл глаза, весь перейдя в ощущения. - Чую! Что делать будем? - Закрывать душу Чу от этой липкой гадости! И тогда Чу сделал то, чего никогда в жизни не делал... Он очень-очень сильно захотел отгородиться от этих людей, и, повинуясь его желанию, лепестки Средоточия начали закрываться, надёжно пряча от этой своры своих обитателей... Стало немного легче, хоть и закрыть душу до конца так и не удалось... И вот теперь Чу сидит за столом и на расчищенном посередине тарелки пятачке гоняет вилкой горошину... Гоняет, потому что есть он совершенно не может... Его усадили по правую руку от короля, сказали, что это великая честь и он должен благодарить судьбу, что оказался рядом с таким человеком. Но Чу в это совсем не поверил: с другой стороны от короля, вон, тоже сидит паренек, и тоже не очень довольный такой милостью. Чу посмотрел на его тарелку... Парнишка старательно тыкал вилкой в горошину, загоняя ее между кусками дичи... Ну, вот, хоть один нормальный человек - ему тут, видно, тоже не нравится... Чу облегченно вздохнул – значит, это не он один такой неправильный. Чиэрри уже устал... Устал сидеть на одном месте неподвижно, выпрямив спину и развернув плечи, как учили, устал выдерживать чужие любопытные ощупывающие взгляды, вслушиваться в монотонный гул одинаковых фраз... Но это можно было бы пережить, если бы правитель еще и не лез с расспросами. Чу отвечал односложно - только «да» и «нет», как можно деликатнее отстраняясь от склоняющегося к нему короля, и время от времени прикасался пальцами к сережке, чтобы чувствовать себя хоть немного поувереннее. Тосты во здравие короля, страны и Луаны, произносимые то тут, то там, становились все цветистее, кубки пустели все стремительнее, восхваления короля - все многословнее... И тем не менее, юноша чувствовал, что все это просто игра, что все эти люди не искренни в своих пожеланиях, и что на здоровье короля и процветание страны им абсолютно наплевать... Они врали! Чу искоса, из-под ресниц, посмотрел на монарха. Ансельм знал, что они врут! Знал, абсолютно точно! Тогда зачем же все это? Зачем они это делают? Причем, и та и другая сторона! Демон совсем запутался. Он всё ждал, что сейчас кто-нибудь рассмеётся и скажет, что все это шутка... Но никто не смеялся... Все старательно прогибали спины в глубоких поклонах и реверансах и продолжали врать... Врать и врать... После обеда все с бокалами в руках разбрелись по гостиной, коротая время за тихими разговорами. Арнэ чувствовал, как неуютно Чу на этом пафосном приёме, и уже собирался подойти к нему, как взгляд его снова зацепился за жреца... Тот, заметив это, гордо вскинул голову, победно улыбаясь, а, отворачиваясь и поднимаясь со стула, специально тряхнул головой. В каштановых волосах на миг сверкнули крошечные рубиновые звездочки... Шпилька... Та самая шпилька... Только через секунду Арнэ понял, что почти по-кошачьи заурчал... - Паршивец... – восхищенно прошептал он, жадно провожая глазами удаляющийся силуэт. Когда князь пришёл в себя и принялся искать глазами Чу, найти того в толпе уже не смог, сколько ни старался. Как только короля со всех сторон окружили разряженные в пух и прах дамы и кавалеры, оттерев от демона, к вящей радости последнего, Чу понял, что больше не может здесь находиться. Недолго думая, он направился к дивану, на котором в уголке примостился тот паренек, который во время обеда сидел по другую сторону от короля. Тот единственный во всем зале, который и был похож на человека. - Привет, - сказал Чу, присаживаясь рядом на самый край. Парнишка вздрогнул, вырванный из своих мыслей, и, увидев так близко здоровенного рогатого парня, шарахнулся в сторону. - Это хорошо, что у дивана ручки есть, а то бы вы могли и упасть, - серьезно объяснил ему чиэрри. - Меня Чу зовут, - представился он, чуть поворачивая голову и глядя на Филиана из-под ресниц. – Я, вот, за обедом совсем поесть не мог: не люблю, когда на меня так пристально смотрят... Да и король мне ваш... – юноша хотел, было, добавить «не нравится», но вспомнил про обещание вести себя прилично и не болтать лишнего с лицами, приехавшими с монархом. - Зато теперь я понял, что проголодался. Не составите мне компанию для похода на кухню? - Я?! – удивился Филиан. – Почему вы решили, что я голоден? – он гордо вскинул голову, готовый встать и уйти в любой момент... - А я и не решил... – успокоил его Чу. – Я просто прошу мне помочь. Ведь если я, такой большой и упитанный, приду на кухню и скажу, что умираю от голода после королевского пира, мне же никто не поверит! А вот если я приведу вас, такого тоненького, то кухарка сжалится и покормит меня заодно с вами... А? Согласитесь, план далеко не плохой! Филиан уставился в странные глаза невероятного существа. Когда он увидел его впервые в рыцарском зале, тот показался ему страшным и грозным, а когда незнакомец, развернувшись, ушел, принц даже позавидовал ему. До тех пор, пока того не привели обратно... Дяде всегда удавалось заполучить все, что он хотел... Теперь ему зачем-то нужен был этот рогатый здоровяк. Фили оставалось только пожалеть его. - Хорошо, я схожу с вами, но только быстро: туда и обратно... - А поесть? – удивился Чу. - Ну, если только чуть-чуть... – сдался наследник под обаянием солнечной улыбки. - Заходите! – Чу по-хозяйски распахнул дверь настежь, словно пришел к себе домой. В кухне вкусно пахло специями и сдобой. - Чу, мальчик мой! – обрадовалась Анита. – Кого это ты к нам привел? - А я и сам не знаю, я еще не познакомился... – весело доложился чиэрри. – Ты нас покормишь? – он преувеличенно умоляюще посмотрел на кухарку. – А то я вообще там ничего съесть не смог... Анита, глядя на его ужимки, рассмеялась, но тут, наконец, за широкой спиной чиэрри разглядела щупленькую фигурку и роскошную одежду гостя. - Ой, простите... Я не думала, что Чу приведет кого-то из гостей... Я сейчас, мигом! - и сразу захлопотала возле столов, на которых еще оставались невостребованные кушанья. Филиан поднял на Чу печальные глаза. - Вы солгали... - Приукрасил, - поправил его Чу, затем аккуратно взял паренька за плечи и, не встречая сопротивления, завёл на кухню. – Мне братик сказал, что немножко приукрасить можно. Так как вас зовут? - Филиан... - Вот и славно, - улыбнулся хвостатый хитрец. – Вы что больше любите: рыбу или мясо? - Рыбу... – Фили было как-то странно: его уже очень давно никто не спрашивал о том, что он любит... - Тогда меняемся тарелками, - проговорило рогатое создание, - потому что мне все равно, я все люблю! – и через секунду он уже азартно жевал, сгребая с других тарелок маленькие помидорки, ловил скользкие соленые грибочки, юрко разбегающиеся от его вилки, и одновременно откусывал хлеб... Филиан впервые за долгое время улыбнулся, глядя во все глаза на этот ураган энергии. - Ты ешь-ешь... – Чу ссыпал и в тарелку Фили штук пять помидорок, начал накладывать туда же и салат... - Мне столько не съесть! – испугался Фил, даже не обратив внимания на непочтительное обращение к особе королевской крови. - Анита готовит так, что стоит только начать и... Ммм... Ты попробуй! - Вот вам еще... – Анита, тепло улыбаясь обоим, поставила рядом с тарелками большие керамические кружки с темно-бордовым напитком. - Я не пью вино! – сразу замотал головой Филиан. - Так и Чу не пьет, - улыбнулась кухарка, - это компот из лесных ягод! - Ой, простите... - Да за что же? Кушайте на здоровье... – и кухарка с материнской заботой погладила Филиана по голове. - А меня! – взмолился Чу. – Я тоже хороший! - Да как же тебя-то обделить! – рассмеялась Анита, целуя Чу в макушку. Дверь кухни скрипнула, пропуская Левина... - Ой, я, наверное, не вовремя... – смутился тот, собираясь уже улизнуть. - Левин! – вскричал Чу. – Как это не вовремя! Очень даже вовремя! А кто обещал рассказать, как попал в пустыне с караваном в засаду! Я тебя специально на кухне три дня ждал! - Вижу, - хохотнул Левин. – Так ждал, что аж похудел весь! - Не оговаривай мальчика! – Анита в шутку замахнулась на него полотенцем. – Дай поесть спокойно. А вот про твои путешествия и я бы послушала... - А меня к себе пустите? – раздалось от приоткрытой двери. - Дирах! – глаза Чу засияли. В душе чиэрри всколыхнулась волна счастья и затопила его мягким теплом. – Иди сюда! Послушай с нами! Интересно же! – позвал он, сдвигаясь на лавке и освобождая место для мужчины. - Ну, если интересно... – улыбнулся управляющий, подходя к столу и выбирая в вазе себе яблоко. - Правда... Левин столько всего знает! А обед был ужасно скучным… Без тебя… - перескочил вдруг на другую тему Чу, впервые за день чувствуя себя спокойно. А Дирах лишь сейчас до конца осознал, как переживал за демона. Когда юношу увели и Милликор перед его носом закрыл дверь, бастарду показалось, что еще секунда - и он поубивает всех вокруг. В первую очередь, конечно же, короля, а потом достанет широкий ремень и научит наконец-то Милликора, что можно делать, а чего делать нельзя... Но благоразумие взяло верх. И, стоя перед закрытой дверью, он в бессилии сжимал кулаки, впервые сетуя на судьбу, не давшую ему титул и возможность полноправно войти сейчас в зал... - Давай, Левин, расскажи, мне тоже интересно, - попросил Дирах, усаживаясь на лавку рядом с Чу, близко-близко. Чиэрри подвинулся так, чтобы соприкасаться с ним всей поверхностью бедра, и заметно расслабился. - Ну, что ж, - не стал тянуть Левин, в душе страшно довольный таким количеством заинтересованных слушателей, - дело было так... Впервые после смерти родителей Филиан забыл о времени, впервые обреченная тоска оставила его. Принц забылся и, слушая рассказ старика, представлял словно воочию дальние страны... Зной, ослепительно голубое небо, бескрайние волны барханов, разбойники - и странные необычные существа... Полулюди, полузмеи… Наги... Отважные и сильные... Свободные, словно ветер над бескрайней пустыней... Филиан смотрел на этих простых людей, которых его учили презирать, и белой завистью завидовал им - завидовал тому, что можно вот так запросто, без доклада, прийти, куда хочешь, и тебе обрадуются; завидовал, что можно вот так, открыто, смеяться, откровенно показывая свои эмоции, не лицемеря и не угождая; завидовал тому, как Чу устало положил голову на плечо Дираха, и тот бережно обнял его за плечи... Бережно… Не будет... Вот так у него никогда не будет... Не станет никто так заботливо и ласково обнимать оскверненное тело... Нельзя полюбить то, что разбито... Но подняться и уйти он не мог... Еще хоть чуть-чуть, хоть минутку, но он понежится в лучах чужой любви и дружбы, чуть-чуть погреется - и пойдет... Еще минутку... Еще миг... Он знал, что поплатится за своеволие, и знал, что эта расплата может быть жестока, но уйти не мог... Всей душой тянулся он к чужому теплу и, видя искренние доброжелательные улыбки, обращенные к нему, впервые чувствовал себя спокойно...