Забытое Братство

Я бесшумно крадусь среди заиндевевших, могучих сосновых стволов. Положив стрелу на тетиву и затаив дыхание, слежу за одиноким белым оленем. Животное достаточно насторожено, чтобы не стать чьей-то добычей и время от времени прислушивается ко всем звукам и озирается по сторонам. Тогда я незаметно скрываюсь за пышной елью или большим снежным сугробом и замираю всем телом. Сейчас сумерки берут бразды правления на себя и круглая луна, бледная и величественная, уже возвышается над белыми сводами лесов, от чего снежное покрывало красиво блестит. Могучая фигура оленя теряется в ночной тьме посреди сосен и я останавливаюсь, пытаясь разглядеть силуэт. Теплое прерывистое дыхание облачками пара вырывается изо рта и носа, а сердце встревожено колотится. Я прищуриваюсь, в надежде заметить движение впереди себя, но, похоже, животное чего-то испугалось и унеслось прочь. Эта мысль всё равно не останавливает меня: нынче редки такие олени. Ветер усиливается, взметая снег и покрывая им глубокие следы. Я тороплюсь и замечаю, как среди тьмы виднеются освещенные лунным светом белые оленьи бока. Я выпрямляюсь, натягиваю тетиву…и разжимаю пальцы. Напоследок пощекотав щеку своим оперением, стрела попадает в снег, где только что стоял олень… Я мотаю головой и снова гляжу туда, где могло быть животное, но среди стволов только непроглядный мрак. Этот олень, казалось, испарился в воздухе, иначе он бы ускакал прочь от летящей стрелы. Смеюсь сам про себя, посчитав оленя плодом своего воображения, но всё равно где-то в глубине души чувствуется страх перед необъяснимым явлением, и этот страх усиливается, когда я не замечаю следов животного. В следующую секунду я осторожно крадусь по глубокому снегу к стреле, беру её и возвращаю в колчан. Отчаянно осматриваю место, где мог быть загадочный олень… Буду считать, что это к лучшему. Я давно хотел побыть один, здесь, в девственном лесу, где всё кажется родным и близким. Лес и охота успокаивают, помогают забыть о непростой судьбе ассасина, которому часто приходится убивать людей, чтобы дойти к своей цели.Свобода, равенство, справедливость… Мне кажется, как от дороги к этой цели я постепенно теряю рассудок. Правильно ли делаю? Не стану ли жалеть, если достигну, того, чего я так добивался?.. Слышится знакомый вой волков и я останавливаюсь. Волков я не боюсь — для меня они охотники, а не просто дикие собаки… Здешняя стая часто видит меня здесь, я им оставлял часть своей добычи и они доверились мне, посчитав частью своей семьи. Я слышу позади себя чье-то хриплое дыхание, тихие ругательства… Голос мужской, отчасти кажется знакомым. Я оборачиваюсь и разглядываю в сумерках тёмную фигуру, неуклюже двигающуюся по снегу, которая несколько раз падает в сугробы и спотыкается о камни. Сквернословящая фигура снова падает в сугроб и недовольный голос стал еще громче: ругательства слышатся, наверное, даже где-то на небесах… Меня несколько смущает подобное поведение в лесу. Я недоверчиво срываюсь с места и тихо подхожу к сугробу. Темный силуэт пытается выбраться из своей «ловушки», барахтаясь и ругаясь. Рывком руки поднимаю мужчину за плащ и чуть сам не ругаюсь… Передо мной стоит отец. Что за?.. Пячусь в недоумении, пока полностью не прихожу в себя и снова не замираю на месте. Хэйтем тоже, мягко говоря, удивлен такой неожиданной встрече и в тот же миг вся его привычная хладнокровность исчезает. Что он, черт возьми, здесь вообще делает? Один, в глубине зимнего леса, под покровом ночи… — Что ты здесь делаешь? — медленно спрашиваю я. — Бегу, — холодно отвечает тамплиер. — От кого? — Вашингтон раскрыл моё покушение на его жизнь и теперь преследует меня. «Синие мундиры» гнались за мной. Единственное, что мне осталось сделать — скрыться в лесу… Все ясно. До меня в миг доходит, что он — мой враг и моя рука невольно тянется к рукояти томагавка. Сейчас хороший момент, чтобы убить его, но всё равно что-то останавливает меня. Я не могу… Не могу просто так убить своего отца, безоружного и в бегах. Англичанин следит за моими действиями и говорит: — Да, ты можешь убить меня, — тамплиер раскидывает руки в стороны. — Давай! Провоцирует. Он, видимо, понимает мою слабость и решает поиграть с ней. Хотя, чёрт знает. — Нет, — я отнимаю руку с томагавка. Невозможно свыкнуться с тем, что его нужно убить. Может, все-таки еще получится объединить силы ассасинов и тамплиеров?.. — Почему? — Я не убиваю безоружных, — сухо бросаю я, опустив глаза. Едва заметная улыбка мелькает на лице британца. — Но ты хотел убить меня, — вой волков снова распространяется по лесу. Тамплиер испуганно оглядывается по сторонам. — Следуй за мной, —прошу я и бегу в чащу. Что-то подталкивает меня помочь отцу. Своему врагу, тамплиеру, но отцу. — Куда? — Разве ты хочешь спать в снегу? Я поищу какую-нибудь заброшенную охотничью хижину, она здесь точно должна быть. — Ты уверен? Я не отвечаю. Хэйтем отчаянно бросается за мной, что-то ворча себе под нос. Я стараюсь двигаться бесшумно, и у меня выходит, в то время время как каждый шаг британца сопровождается громким хрустом веток и моим укоризненным взглядом. — Тихо! — шепчу я, в очередной раз строго бросаю взгляд на своего отца. — Волки вышли на охоту. Нельзя мешать им… —…найти нас, — заканчивает Хэйтем, снова переломав сухую ветку на своем пути. — Сын, ты сумасшедший. — Они всегда оставляют мне часть своей добычи. Если будешь шуметь — распугаешь всю дичь. — Почему ты без дичины? Можно подумать, что ты сам не в состоянии добыть себе еду. Пылкое замечание несколько обижает меня как охотника. Какой-то англичанин, ничего не знавший о жизни в лесах, судит так, будто знал всё… Я долго смотрю на него, затем спрашиваю: — Ты сам-то охотился хоть раз? — Нет, мне не приходилось, потому что я не шатаюсь по лесам, как какой-то дикарь. — Но, тем не менее, ты здесь. — Да, — тамплиер делает небольшую паузу. — Тем не менее, я здесь. Вдали мелькает что-то белое и я рукой заставляю остановиться его. — Что такое? Я, не дав ответа, настороженно гляжу куда-то вдаль. Впереди двигается что-то белое, играет с лунным светом посреди могучих деревьев. Это «что-то» похоже больше на облако, чем на сущность, имеющую свою форму. Загадочное облако испаряется в воздухе, не оставив следа. Я прихожу к мысли, что это просто игра света и снегопада. Решив не объясняться отцу, снова трогаюсь в путь. — Что ты видел? — Ничего. Просто показалось. Впереди появилась небольшая хижина с пробитой деревянной крышей, остатки которой были укрыты снегом. Окна выбиты, и в них царит угнетающая чернота, неестественная и ужасная. Честно признаться, в последнее время мне все равно где спать или на чем. Чаще всего доводилось проводить ночи на дереве или земле, так что даже заброшенными, ветхими домами я не брезгую. Хэйтем недовольно вздыхает, когда ему пришлось зайти внутрь. Неровный пол в хижине покрыт упавшими сгнившими балками и, почему-то, тающим снегом, хотя здесь было даже холоднее, чем снаружи. Но ни тамплиер, ни я не уделяем этому особого внимания, поэтому несколько секунд проводим в молчании, которую потом развеивает недовольный британец: — Может, разведем костер? — спрашивает тамплиер, потирая руки и отчаянно дыша на них. — Нет, — сухо отвечаю я. — Пока нельзя. — Что ж, тогда лучше замерзнем насмерть! — Нет. Нельзя, — спокойно повторяю. — Здесь могут быть враги. Они легко заметят дым, легче, чем наши следы, потому что их все равно заметет ветер. — Какие враги? Зачем мы им нужны вообще? — Наши враги, отец. Наши. Это их леса, и они не потерпят чужаков. Тамплиер явно не понимает, о каких именно врагах идет речь, но ему все равно наверняка дурно от мысли, что помимо «синих мундиров», которые разыскивают отца в городах и селах есть еще те, кто преследует в лесу. — Их много? — К северу отсюда есть их стойбище. После заката пятеро разведчиков рыскают по лесам, ищут чужаков. Возвращаются они к рассвету, рассказывают события своему вождю, который после этого принимает решение, как быть. Если все спокойно, он посылает других разведчиков в леса… Я был в том стойбище, но не как друг, — слышится волчий вой и я резко поднимаюсь.— Волки воют. Пойду заберу добычу. Ты оставайся здесь, они не пустят меня с тобой к остаткам. Хэйтем бросает сомнительный взгляд на меня. — Я не слышал волков. — Сиди тихо! — прошу я, проигнорировав слова отца. Выхожу из хижины и направляюсь туда, откуда слышу вой…