Камра и другие радости жизни

Когда чувствуешь себя единым настолько, что не сказать словами; когда бытие сливается с небытием; когда нет границы между «здесь» и «не-здесь»; когда «сейчас» неотличимо от «всегда»… Я прихожу в себя в окутанной туманом роще на границе между Нигде и Всегда – и стучу в дверь Кофейной Гущи. Мне открывает бывшая кошка Триша и наливает камру – чай и совсем чуть-чуть кофе – мой старый друг Франк. Я – Ахум Набан Дуан Ганабак. Я живу, как вздумается и как получится, просыпаюсь сегодня здесь, завтра там. Не могу сказать, что это всегда зависит от моего выбора, но мне, в общем, все равно — все нравится, все подходит, лишь бы не угораздило однажды угодить в сбывшееся, определенное, окончательно осуществившееся. …Собственно, мне и здесь-то с некоторых пор бывать довольно затруднительно. Разве только в саду у Франка посидеть могу — на самой границе. На границе мне легко дышится, всякая граница — моя земля, мое вечное королевство, источник жизни, дом. Я никогда не ухожу дальше Границы, но моя Граница – весь мир, и ещё чуть-чуть после… Мне/нам редко удаётся быть единым целым, ощущать себя одним существом, которому принадлежит один – единый и неделимый, единственный и неповторимый Мир, в котором есть место нам обоим, но почти никогда – вместе. Только здесь, на границе между Нигде и Всегда, «мы» можем стать «я». Камра нашему гостеприимному хозяину сегодня на удивление удалась. А чего именно в неё добавлено «чуть-чуть» – так это же и есть самый главный секрет: то, что отличает Границу от не-Границы, «сейчас» от «после», друга от недруга. Чуть-чуть – это соль мира и смысл работы Стража, так что я мало кому, кроме, разве что, старых друзей, доверяю определять содержание этого самого «чуть-чуть» в моей жизни, в том, что я ем или пью. Ведь еда и питье – это не только средство поддержания жизни, это ещё и неиссякаемый источник информации о мире, в котором мы живём, и о тех людях, которые с нами ею делятся. Прекрасный способ сообщить о человеке самое главное – как он относится к окружающим вообще и к тебе лично. Так вот, я, который мы, пил камру в Кофейной Гуще, а за окнами её происходило что-то несусветное: то весь сад укрывало снегом – и деревья стояли уснувшие, вытаращив голые ветви в серое небо; то вдруг весь сад покрывался плодоносящими растениями и бурно зеленеющими травами; то листья на деревьях расцвечивались всеми оттенками бурого и жёлтого и начинали стремительно опадать… и все эти картины сменялись без ритма и смысла, быстрее, чем я успевал выпить кружку камры. – Давно это у вас так? – спрашиваю я Франка, обернувшись от окна к кухонной стойке. – Да как тебе сказать, – усмехается в ответ он. – Пару вечностей назад началось, до позавчера, может, закончится. – Понятно… – спокойно-безразличный тон Франка говорит о том, что дело это, мол, не его, и за каждым гостем – а уж тем более, за тем, что он с собой приносит, - не уследишь. Так что это личное дело гостя: выбирать, в какой Вселенной ему жить. Я понимаю – отчасти, умом Ахума, отчасти, умом Мелифаро – что присутствовать и участвовать – это разные вещи. И если дар (и проклятие!) Ахума – присутствовать одновременно в разных местах, не участвуя ни в чём; то проклятие (и дар!) Мелифаро – неосуществимое желание присутствовать одновременно в разных местах вкупе с вынужденной необходимостью участвовать в некоторых событиях намного более активно, чем хотелось бы. Выхожу за дверь, допив камру. Под ногами – и до самого горизонта – лежит снег. Не холодно, скорее, зябко, но сразу промокли ноги и стали мерзнуть руки. Но я понимаю – нутром, не головой: пока не впитаю в себя зиму всей кожей, не надышусь её запахами, не проникнусь её духом – она не пройдёт в свой черёд, уступив место весне. И я бреду по саду, за шиворот мне сыплются колючие снежинки с веток, я беру снег в горсть – и между пальцами стекают тяжёлые капли талой воды. Небо низкое, кажется, сейчас зацепиться за деревья, прорвётся – и из него посыпется ещё снег, как крупа из дырявого мешка или перья из прохудившейся наволочки. Но я бреду по саду, пока зима не заполняет меня целиком: запахами сырости, белизной тропы под ногами, зеленью хвои, редкими дорожками лисьих следов… И тогда я закрываю на миг глаза – и мир вокруг меняется, наполняясь ароматом распускающихся листьев, щебетом первых птиц, тёплыми лучами весеннего солнца и силой пробуждающейся под ногами земли. Я открываю глаза, дотрагиваюсь до ближайшего дерева – и чувствую ток соков под его корой, и вижу, как из почки проклёвывается листок. Я вдыхаю запахи и вбираю в себя звуки, я иду по земле – и она пружинит под ногами. Я возвращаюсь в Кофейную Гущу, и меня встречает Франк: – Понял? – Понял, – говорю я и радуюсь, что он не спрашивает о переполняющих меня подробностях, ибо нет таких слов ни в одном известном мне языке, чтобы описать всё, что я видел, слышал, обонял, осязал и чувствовал. И он снова наливает мне чай и совсем чуть-чуть кофе. Потому что именно в этом «чуть-чуть» заключается вся разница между чувствовать – и участвовать, желать – и быть, здесь – и всегда.