Дважды в одну реку

      С увеличением срока беременности симптомы токсикоза исчезать не спешили. Ко всем прочим «приятностям» добавилась резкая чувствительность на самые разнообразные запахи. Запах дрожжей, рыбы, варившегося мяса, тушеных овощей вызывали у Кати все новые и новые приступы тошноты. Елена Александровна сбилась с ног, пытаясь накормить беременную дочку, которую воротило буквально от любой еды, в то время, когда кушать надо было за двоих. На работе было не лучше: от запаха духов и кофе ужасно кружилась голова, и после того, как Катерина упала в обморок, ей было разрешено работать на дому и приезжать в банк лишь для того, чтобы подписать необходимые документы. Видя непрекращающиеся мучения дочери, родители решили продать свою квартиру в Москве и переехать в северную столицу, чтобы всегда быть рядом с Катей: и во время беременности, которую так тяжело переносила их девочка, и потом, когда появится ребенок (ведь тогда Катя будет нуждаться в помощи не меньше, чем сейчас). К новому году им удалось продать свою двухкомнатную квартиру в столице, и начать поиски квартиры в Санкт-Петербурге. Покупать решили трехкомнатную, чтобы потом у ребенка, когда он подрастет, была отдельная комната. Так и стали Пушкаревы жителями Петербурга. По поводу их переезда больше всех сокрушался Зорькин. - Ну, вот, Пушкарева, мало того, что сама свинтила от меня подальше (подруга, называется), так еще и родителей своих переманила. К кому я теперь буду бегать в гости, чтобы вкусно и плотно покушать, а? Обо мне ты подумала? – шутливо распекал Коля подругу, когда помогал Пушкаревым с переездом и, наконец, собрался навестить Катерину. - Колька, ты не меняешься, - смеялась Катя – с ней теперь такое редко случалось. – Только о питании и можешь думать. - Нет, вы на нее посмотрите, - «возмущался» Зорькин. – Я же сначала о тебе упомянул, а уже потом про то, что ты меня лишила вкусной и здоровой пищи. - Ой, Коль, давай не будем про еду, - смех Кати прервался, когда она почувствовала подступающую вновь тошноту. Коля сочувствующим взглядом смотрел на Катерину и пытался вспомнить что-нибудь смешное, чтобы отвлечь подругу и развеселить. Но в голову почему-то ничего толкового не приходило. - Катька, пойдем прогуляемся, - предложил он тогда. - Ты, вообще, на воздухе часто бываешь? Я слышал, что беременным надо много гулять. - Бываю, Коль. Я дома не могу сидеть, когда тут что-нибудь варится. А сейчас холодно. - Ну и что? Оденемся потеплее – тебе ли, сибирячке, мороза бояться? Он все-таки уговорил Катю, и они вышли на прогулку. Было морозно, кругом лежал снег. Над городом нависали тяжелые темные тучи, готовые вот-вот снова просыпаться на землю обильным снегопадом. Катя и Коля брели по протоптанной дорожке и любовались засыпанными снегом домами и деревьями. - Ну как, сильно холодно? – заботливо спросил Коля. - Терпимо. Ты прав, немного стоило прогуляться – мне легче стало. - Ну вот, а то сопротивлялась. Ты меня слушайся – я плохого не посоветую, - подмигнул он подруге. - Слушаюсь! – Катя сделала серьезное лицо и приложила вытянутую ладонь к виску. - Вот так-то. Ты давай, завязывай со своими недомоганиями. Поправляться должна, а ты пока только худеешь, по-моему. И вообще, я тут в кои-то веки выбрался в такой замечательный город (сто лет тут не был), а меня некому даже провести по культурным местам. - Да, обидно, - шутливый тон друга не помешал услышать в его голосе некоторое сожаление о том, что в этот раз ему не удалось попасть в знаменитые музеи города на Неве и его пригородов. - Я тебя прощаю по случаю твоего интересного положения, но летом, смотри мне, - Зорькин нахмурился и погрозил Кате рукой в рукавице, - будешь моим экскурсоводом. - Летом тебе придется нянчиться, а не по музеям ходить, - со смехом приземлила его Катерина. - И ладно. Будем нянчиться, - ничуть не расстроился Коля. - Ну, хоть денечек-то сможем выкроить, чтобы в Эрмитаж сходить? - Посмотрим, до лета еще далеко. - Да, - вдруг спохватился Колька, - ты знай, что крестным у твоего малыша буду только я. А то на всю жизнь обижусь. - Коль, - Катя от его слов чуть не расплакалась, - я ни про кого другого даже и не думала. Вообще, Николай был замечательным другом. Понимая, насколько непросто сейчас его подруге, он не пытался выяснить у нее ничего ни про Жданова, ни про развод, оставив на потом все свои язвительные шуточки и приколы. После первого визита к Пушкаревым уже в другом городе он стал бывать у них два, а то и три-четыре раза в месяц, что очень радовало и отвлекало Катю. А ее родители, привыкшие к Кольке, как к родному, не могли не радоваться вместе с дочерью. *** В конце рабочего дня накануне поездки в Питер для оформления развода, после которого должна была быть поставлена последняя точка в их отношениях с Катей, к Андрею в кабинет зашла Кира. Выражение ее лица свидетельствовало о том, что у нее появилась веская причина для очередного скандала с женихом. - Ты ко мне после работы? – звенящим голосом, готовым вот-вот начать истерику, спросила невеста. - Кир, я сегодня к себе, ладно? – осторожно попытался договориться с ней Жданов. - Завтра у меня самолет рано – зачем мне тебя тревожить ни свет ни заря – лучше я из дома уеду. - Я не понимаю, почему ты вдруг так зачастил в Питер? – продолжала нагнетать обстановку Кира. - У тебя там кто-то есть? - Кира, о чем ты говоришь? Я еду туда всего третий раз, и каждый раз утром улетаю, а вечером возвращаюсь обратно, - начал терять терпение Андрей. - К тебе, между прочим, приезжаю. - А что толку? Ты уже месяц со мной не спишь. И при этом говоришь, что у тебя никого нет? Зачем ты тогда в Питер постоянно мотаешься? Если в магазин, то этим должна заниматься я. Но ведь ты в магазин только в первый раз заезжал. Что ты делал там две недели назад? – устроила она Жданову настоящий допрос. - Если тебе так интересно, я там к новому оборудованию присматриваюсь. Если не веришь, проверь – есть там такая фирма, которая называется «Империя», глава совета директоров – некто Суворов, - выплеснул накопившееся раздражение Андрей, а сам подумал: «Какое счастье, что Катя устроилась на работу в фирму, которая по роду своей деятельности вполне может быть связана с «Зималетто», а не на фабрику мягкой игрушки, например». - Вот возьму и проверю, - напоследок гневно свергнув глазами и хлопнув многострадальной дверью, выскочила Кира из кабинета президента компании. Он стал замечать, что с момента официальной помолвки его раздражение против Киры только растет. Андрей никак не мог понять, с чем это связано: или Кира так изменилась, или он из-за необходимости быстро оформить развод, слишком часто стал думать о Катерине. И обвинения Киры в том, что он не спит с ней были обоснованными. Но что он мог поделать? Так уже было. Когда он познакомился с Катей, его будто заговорил кто-то: ему никого, кроме Кати, не хотелось приласкать, поцеловать, не говоря уже о чем-то большем. Вот и сейчас, после встречи с Катей в Киеве, он никак не мог пересилить себя и просто обнять Киру, ложась с ней спать, а ее прикосновения просто терпел. *** Приняв решение оставить все, как есть и не заниматься разводом, Андрей немного успокоился и собрался вернуться к прежней жизни и окунуться с головой в развлечения, доставлявшие ему некогда удовольствие. Вот только наслаждаться в полной мере почему-то не получалось. Если Малиновский приглашал его в бар или клуб, то Андрею казалось, что там слишком шумно, слишком накурено и слишком многолюдно. Если у него возникала потребность чисто по-мужски расслабиться и он хотел познакомиться поближе с какой-нибудь представительницей прекрасного пола, то не мог ни на одной из них даже задержать своего взгляда: та - излишне худа, другая – излишне высока, третья – излишне накрашена, четвертая – излишне раздета, и все, как одна неестественны и слишком навязчивы и на все готовы. - Палыч, - пытался расшевелить его друг, - что с тобой? Ты совсем перестал замечать красоту. - А может, у меня критерии красоты изменились? Или я стал отличать ее от вычурности? - Ой, ну надо же, как ты заговорил. Только не говори, что милее и краше Катюшки ты теперь в упор никого не видишь. Андрей молча сверлил его недобрым взглядом. - Ну, что ты молчишь? - Сам же сказал: «Не говори». Вот и молчу. - Ты серьезно? – Андрей все также молча кивнул. – Да ты оглянись вокруг – сколько прекрасных рыбок, птичек, бабочек, выражаясь словами нашего гения. - Малина, во-первых, я не биолог, чтобы разбираться со всей упомянутой тобой живностью, а во-вторых, ты сам-то присмотрись к ним – ведь все, как одна, куклы силиконовые. - А твоя Катенька настоящая? - Малиновский, не трогай ты Катю, - поморщился, как от зубной боли, Андрей. - Да мне-то что, могу и не трогать. Только мне тебя, дурака, жалко. От тебя же прежнего меньше чем за полгода ничего не осталось. - Значит, невелика потеря, - пробурчал себе под нос Жданов, но Роман умудрился расслышать его слова. - Так зачем же ты свою идеальную прогнал? Найди, верни и наслаждайся жизнью. Только не кисни ты, как старик. - Ладно, Ромка. Пойду-ка я домой, - разговор явно не нравился Андрею, и он решил не продолжать его. - Иди-иди. И что ты там делать будешь? Сидеть, как бирюк, и в одиночестве наливаться виски? Но Андрей уже не слушал друга, направляясь из бара. Как-то в конце декабря, за несколько дней до нового года, Малиновский снова предложил ему потусоваться в каком-нибудь клубе, но Андрей отказался. Это был Катин день рождения, и ему не хотелось шума и суеты. Он сидел в гостиной на диване, а перед ним на столе стоял стакан, на дне которого плескался его любимый алкогольный напиток, и открытая маленькая бархатная коробочка. В коробочке лежало, сверкая чистейшим бриллиантом, золотое кольцо. Андрей купил его для Кати в Киеве, но так и не успел отдать. Тогда он мечтал подарить его жене, как компенсацию за украденный у нее период помолвки и подготовки к свадьбе. Но кольцо так и осталось лежать в кармане его пиджака, а потом Андрей не решился от него избавиться. Пару раз, когда уже не было терпения, он знакомился в клубе с первой попавшейся девицей и вез ее или в гостиницу, или в квартиру Малиновского, которую тот называл «ООО Мотель». - Что же ты домой ее не везешь? Не появится же там ревнивая женушка в самый неподходящий момент, - не упускал случая Ромка, чтобы не съязвить в адрес друга. - Или ты боишься осквернить дух Катеньки, витающий до сих пор в твоем жилище? - Малина, дашь ключ или мне в гостиницу ехать? - Да дам, конечно. Чего для друга не сделаешь. Только не понимаю я тебя. - И не трудись, - прекращал спор Жданов, забирая ключи из рук друга. – За ключи спасибо. *** Развели их довольно быстро. Паспорта с пропиской доказывали, что они давно не живут вместе – стало быть, никакого совместного хозяйства в последние три года не вели, совместного имущества не нажили, детей нет (постановление суда об отказе от отцовства прилагается). При разводе Катя вернула себе девичью фамилию. Все. Их больше ничего не связывало, как они и хотели. Только почему-то вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением, хотелось заплакать. И ноги, словно свинцом налились, когда выходили из здания. Наверно, надо было что-то сказать: видятся-то, пожалуй, в последний раз, и встретиться им негде (ну, разве, что случайно… где-то… когда-то…). Но слова не шли, застряв где-то в горле. Смотреть друг на друга не решались – оба вдруг поняли, что больше не будет ни одной причины, чтобы просто позвонить, приехать, поговорить. Андрей открыл перед Катей тяжелую дверь, и она вышла на улицу, а потом вдруг шагнула назад и наткнулась на Андрея – он от неожиданности прижал ее и позволил себе немного задержать у своей груди (последнее объятие - как подарок), пока она не выскользнула из его рук. Тут он заметил стоящего неподалеку Валерия Сергеевича. За три года его тесть (бывший…) немного сдал, но все еще чувствовалась в нем военная выправка и стальной стержень. Смотрел он на них с каким-то непонятным Андрею вызовом. - Здравствуйте, Валерий Сергеич, - Андрей спустился со ступенек и подошел к полковнику, чтобы пожать ему руку. - Ну, здравствуй, зятек, - Андрей опустил глаза: непонятно за что почувствовал себя виноватым. - Папа, - услышал он необычно высокий голос Кати, - зачем вы приехали? Я же просила, чтобы вы остались дома. - А мы вот приехали, - голосом, не терпящим возражения, проговорил отец. – Как говорится, вы не ждали нас, а мы… - он неожиданно замолчал, с вызовом глядя на дочь. Тут Андрея отвлек звук открывающейся машинной дверцы. Из машины вышла Елена Александровна, и он поздоровался с женщиной. - Здравствуй, Андрей, - каким-то виноватым тоном поздоровалась она и бросила не менее виноватый взгляд на дочь. Но тут он услышал, что в машине кто-то возится, а потом прозвучал тоненький голосок: - Мама де? - Сиди, сиди, миленькая, - заговорила Елена Александровна с невидимой Андрею внучкой. – Мама сейчас придет. - Маме хотю, - требовательно заговорила девочка и, видимо, попыталась выбраться из машины, но бабушка преградила ей дорогу, а в глазах, которые она обратила к дочери, заплескалась паника. То, что произошло дальше, он будет помнить, пожалуй, до самых последних дней. Девочка выиграла короткую битву с бабушкой и стала выбираться из автомобиля. Сначала Андрей увидел маленькую ножку, обтянутую темно-синей тканью колгот, в черной туфельке, затем показался подол небесно-голубого плащика и такого же цвета кепи, из-под которого выбивались черные, как смоль кудряшки. Если бы Андрей не был так сосредоточен на ребенке, то заметил бы, как внезапно побелело Катино лицо, и как упрямо сдвинул брови его бывший тесть, но он во все глаза наблюдал разворачивающееся перед ним небывалое действо. Вот девочка, наконец, выбралась из машины, неловкими движениями разгладила плащик на коленочках и повернулась, чтобы бежать к маме. Она вскинула глаза, первым увидев незнакомого мужчину, который, приоткрыв рот, словно ему не хватало воздуха, встретил взгляд темно-карих шоколадных глаз, смотревших на него с такого знакомого, только пока очень маленького, личика – малышка была его уменьшенной копией (только носик Катин - маленький). Андрей застыл, словно пригвожденный к земле, во все глаза взирая на девочку. Изумление, сомнение, неожиданная радость в глазах вдруг сменились сначала обидой, а потом - арктическим холодом, почти ненавистью, когда он перевел взгляд на женщину, к которой так стремилась малышка. Катя даже поежилась. А в голове Андрея, обгоняя друг друга, проносились самые противоречивые мысли: «Моя дочка?.. моя… - радость от этого открытия мгновенно сменилась отчаянием, - что же я наделал? Что… я… наделал? – вдруг отчаяние сменилось почти детской обидой на Катю. – Зачем? Катя-Катя… - а потом пришла злость. – Вот так ты со мной, да? Ладно… мы еще посмотрим. – И снова возвращалась радость, когда он смотрел на маленькую красавицу. – У меня есть дочь!» Малышка, застеснялась под пристальным взглядом незнакомца и кинулась к матери. Катя взяла Дашу на руки и уткнулась лицом в ее волосы, боясь даже посмотреть в сторону Андрея. А девочка, оказавшись у матери на руках и обняв ее за шею своей маленькой ручкой, искоса продолжала бросать любопытные взгляды на незнакомого ей мужчину, не решаясь ничего сказать. Андрей не спеша подошел к Кате (не слишком близко, чтобы не напугать ребенка) и протянул руку к волосам девочки, погладил их, а затем аккуратно, словно хрустальную, взял в свою огромную ладонь крошечную ручку Даши и, медленно опустив голову, прикоснулся к ней губами. - Здравствуй, принцесса, - срывающимся от волнения голосом произнес он, а малышка кокетливо улыбнулась ему, отчего стала похожей на него еще больше, и, отняв ручку, быстро отвернулась и спряталась за маминой головой. Андрей улыбнулся ей, а затем перевел взгляд на лицо Кати. - Я думаю, нам есть о чем поговорить, - тихо, чтобы не взорваться от бушующей в его крови злости, утверждая, а не спрашивая, произнес Андрей, сверля ее потемневшим взглядом. - Ребенка не пугай, - попыталась перевести разговор женщина, а малышка снова посмотрела на Андрея. - Я стараюсь, - снова улыбнувшись Даше, сказал он. - По-моему, мы уже все друг другу сказали. С этого момента нас больше ничто не связывает, - Катя не смотрела ему в глаза, но вряд ли сама верила в произносимые ею слова. - А мне так не кажется, - его взгляд, вновь обратившись к Кате, из заледеневшего стал просто-таки стальным от невероятного возмущения, затопившего мужчину. - Чего же ты хочешь? – устало сдалась Катерина. - Если ты думаешь, что я стану обсуждать это сейчас и здесь, при ребенке и твоих родителях, то сильно ошибаешься, - глаза Андрея гневно прищурились. - Мамуя, - Даша осмелела и попыталась удовлетворить свое любопытство, - это то (что означало, видимо, «это кто»)? – спросила она, указав пальчиком на Андрея. Катя испуганно посмотрела на дочь, потом на Андрея, который прищурился и тоже ждал ее ответа. - Хорошо. Давай встретимся завтра… - решила таким образом убежать от ответа Катя. - Нет! – не дал ей договорить мужчина. – Сегодня. – Андрей еле сдерживался, чтобы не закричать. Лишь присутствие малышки на руках матери не позволяло ему выпустить всю свою злость, клокочущую внутри, подобно лаве, готовой вот-вот извергнуться из жерла вулкана. – И еще, ты не ответила ребенку, - приподняв бровь, напомнил он ей. Видя, что Андрей просто так не отступится, Катя перевела взгляд на родителей. Мама смотрела на нее виновато, а отец лишь бросил вызывающий взгляд на дочь и отвернулся, из чего Катя сделала вывод, что это была папина идея: привезти Дашу («Эх, папа-папа!»). - Андрей, давай сначала поговорим, - умоляюще посмотрела она на него. - Мам, пап! Поезжайте без меня. Нам еще надо кое-что обсудить. Потом мне еще в офис надо заехать. – Она поцеловала дочурку в пухлые щечки и передала ее на руки деду. - Ну-ну, - было видно, что Валерий Сергеич недоволен. Вот только кем или чем? Дочерью? Бывшим (теперь уже, на самом деле, бывшим) зятем? Или сложившейся ситуацией в целом? Малышка, так и не дождавшись от мамы ответа на свой вопрос, и, сообразив, что та даже не собирается ехать с ней, собралась было заплакать: губки уже начали дрожать (в этот момент она вдруг стала напоминать свою мамочку, как заметил Андрей), а глазки подозрительно заблестели. Но тут подоспела бабушка и начала с ней «серьезную» беседу на очень секретную тему, которая касалась только их двоих. Девочка сразу начала успокаиваться и, уже улыбаясь, помахала ручкой в ту сторону, где стояли Катя и Андрей. Они оба ответили малышке. Андрей смотрел на Дашу, безотрывно, как зачарованный, и когда машина Пушкаревых тронулась с места, Катя, повернув голову к мужчине, успела заметить его взгляд, обращенный к дочери. Но она в данную минуту была не склонна к сантиментам, поэтому, отбросив в сторону появившееся вдруг чувство стыда, максимально собранно, деловым тоном предложила бывшему мужу зайти в небольшой уютный ресторанчик неподалеку. Андрей без слов кивнул, бросив на нее холодный взгляд, и они двинулись к небольшому старинному зданию на другой стороне улицы в конце квартала. Шли молча. Недолгий путь до выбранного Катей заведения, тем не менее, напомнил об их прогулках вдвоем, правда, по другим улицам, московским. Как же беззаботны и счастливы они были тогда… Постоянно бывая в ресторанах самого высокого класса и хорошо разбираясь в них, Андрей сразу про себя отметил уровень заведения. Катя провела его к столику у окна, где они и расположились для долгой беседы, заказав, однако, лишь по чашке кофе. В это время в зале было немного посетителей, что было очень кстати. - Почему? – когда им принесли заказ, спросил Андрей, глядя на Катю тяжелым взглядом. - Что? - Почему ты мне не сказала? - А зачем? – женщина пыталась казаться невозмутимой, но он видел, как в ее глазах борются гордость и обида (с чего бы?). - Скажи, неужели я так плохо обращался с тобой? – Андрей пытался быть терпеливым и сдержанным и, насколько мог, не выпускал рвущийся наружу темперамент. - Ты хочешь сказать, что обошелся со мной по-человечески в тот день? – на губах Кати застыла горькая ирония. – Ты выскочил из теплой постели, которую мы только что согревали вдвоем, и облил меня такой грязью, даже слова не дал мне сказать. - Но ты все-таки солгала, - горько покачал он головой. - И если твой обман о несуществующей беременности я еще мог бы понять (ну, захотелось тебе замуж, что уж в этом преступного), - Катя от возмущения не сразу смогла ответить, и Андрей, не давая ей возможности заговорить, продолжал, - то твоя попытка скрыть беременность, когда ты уже была моей женой, мне совершенно непонятна. Что же ты за человек такой? – в глазах Андрея мелькнуло что-то, похожее на боль, но он тут же спрятался за маской неутихающей злости. - А я ничего не скрывала и никогда не лгала тебе, - в ее голосе зазвенели невыплаканные слезы, но Андрей лишь скептически хмыкнул. – Да, представь себе. Если тебя это так волнует, то моя несуществующая, как ты выразился, беременность объясняется простой ошибкой. Знаешь, опытные люди говорят, что длительные задержки вполне возможны, когда у женщины появляется мужчина. Постоянный мужчина, я имею в виду, с которым у нее начинаются регулярные отношения известного характера. Что я, совсем еще неопытная девчонка, могла знать об этом, в отличие от тебя? И жениться на мне в спешном порядке тебя никто не заставлял. – Катя раскраснелась, глаза метали гневные молнии, хотя сердце в этот момент готово было разорваться от несбывшихся надежд и разочарования. - Да, пожалуй, именно в этом была моя ошибка: что я решил быть порядочным и жениться на матери моего ребенка, как я тогда думал. - Если бы ты не порол горячку, то уже через десять дней узнал бы, что никакой беременности нет. И не пришлось бы сейчас переживать весь этот ужас и жалеть об ошибке… ни мне, ни тебе. - Допустим, что я повел себя, как… влюбленный идиот. Как же так получилось, что ты все-таки оказалась беременной? И даже не думай мне сейчас врать, что Даша не моя дочь, - он пригвоздил ее взглядом, пытаясь предотвратить ее попытку сказать заведомую ложь. - Ну что ты, как я могу? Все слишком очевидно. Даша, - тут ее взгляд смягчился, и Андрей увидел перед собой прежнюю Катю (его Катю), милую, светлую, с сияющими глазами, - это результат нашей бурной встречи после твоего возвращения из командировки, - ее глаза потухли, когда в мозгу мелькнула непрошеная мысль: «встречи после разлуки – перед расставанием». - И я, при всем моем желании, тогда еще не могла сообщить тебе эту радостную новость. - Андрей пытливо посмотрел в ее лицо. - Почему же ты не сделала этого, когда стало известно, ведь я все еще оставался твоим мужем? – в голосе Андрея словно сломалось что-то. - А ты бы поверил? – Катя посмотрела прямо в глаза мужчины, бывшего когда-то, совсем недолго, ее мужем, и он отвел взгляд. – Вот видишь. Мне не хотелось снова услышать из твоих уст все те оскорбления, которыми ты меня осыпал. Беременность протекала довольно тяжело, и волноваться лишний раз мне было противопоказано. Я могла бы потерять ребенка, а Даша, несмотря ни на что, самое лучшее, что случилось в моей жизни. - Зачем ты солгала мне у нотариуса, когда я подписывал этот чертов документ? - Я не солгала. - Разве? – недобро усмехнулся Андрей. - Почти. Если отсчитать от момента зачатия ровно двести восемьдесят дней, то я не доходила до нужного срока два дня, - Андрей только возмущенно покачал головой. - И потом, ты изначально был уверен, что ребенок не твой, а у меня не было желания переубеждать тебя в этом. С тяжелым комком, поднявшимся откуда-то снизу, растеряв весь свой первоначальный пыл, Андрей произнес: - Я хочу воспитывать свою дочь. - Зачем тебе это надо? - Ты сама понимаешь, о чем ты сейчас спросила? - теплота, появившаяся было в его голосе, сразу исчезла. - Но ведь ты собираешься жениться. У тебя будут другие дети. - Причем здесь моя женитьба? – повышая голос, заговорил мужчина. - Какая разница, сколько и от кого у меня будет детей? Даша – моя дочь, и я хочу участвовать в ее воспитании. Или ты собираешься найти ей другого папу, более достойного? А может, уже нашла? Уж не Веника ли своего? – его глаза сузились, Андрей распалялся все больше и больше. - А причем здесь Вениамин? – возмутилась уже Катя. - Вот только не надо строить из себя святую невинность. Я прекрасно видел, как смотрит на тебя этот… - Не оскорбляй ни в чем неповинного человека. - Да я еще и не начинал, - и после короткой паузы продолжал. – Я хочу завтра увидеть Дашу, познакомиться с ней поближе. - И что дальше? - В каком смысле? - Ты познакомишься с ней, потом уедешь? - У меня в Москве работа, если ты помнишь. - Поэтому и спрашиваю, что будет дальше. - Вот завтра и поговорим. Мне еще нужно переварить то, что я узнал сегодня, - Андрей достал из внутреннего кармана ручку и свою визитку. – Диктуй адрес. Катя понимала, что сейчас ей нечего возразить Андрею – любые ее слова он обернет против нее же. Кроме того, она чувствовала свою вину перед ним. И она назвала адрес. Андрей сдал свой билет на самолет и купил другой – на вечер следующего дня. Затем снял номер в гостинице и, оказавшись один, набрал номер лучшего друга. - Малиновский, привет! – бодро поприветствовал он Романа, когда тот поднял трубку. - Здравствуйте! Вы позвонили в службу поддержки анонимных женатиков. Если Ваша жена передумала разводиться – нажмите цифру один, если Вы передумали разводиться – нажмите цифру два, если вас все-таки развели – положите трубку, возьмите в руки шампанское… - А по-человечески ты разговаривать умеешь? - Мне интересно, что такое экстраординарное произошло на берегах Невы, из-за чего наш президент звонит мне за два часа до обратного самолета? Соскучился? - Нет, не соскучился. - Или Катя отказалась давать развод? Она все же решила извлечь хоть какую-то выгоду из этого предприятия? - Нет, не отказалась, и нас развели. Но ты прав, кое-что все-таки случилось. Хотя об этом чуть позже. Я звоню тебе сказать, что задержусь на сутки. Доверяю тебе руководство компанией еще на день. Надеюсь, ты не успеешь ее развалить за такой короткий срок. - Что я слышу! Андрей Жданов шутит! Боюсь даже строить предположения, что могло настолько изменить моего вечно печального друга! - Слушай, любитель изящной словесности, у меня к тебе будет одна просьба. - Что? Андрей, нет! Я не стану уговаривать Милко, чтобы он согласился на пластмассовые пуговицы. - Типун тебе на язык, болтун. Я совсем не об этом. - Все еще хуже? Ты решил поменять имидж компании, начав привлекать неформатных моделей? - Малиновский понизил голос, будто кто-то их мог подслушать. – Не делай этого. Скажу тебе по секрету, как другу: наш дизайнер в последнее время так на меня смотрит, так смотрит… а я еще не готов сменить ориентацию. - Малина, что ты там несешь? Хватит языком чесать. - И это говорит мой лучший друг! Злые вы – уйду я от вас. Никто не понимает моей тонкой душевной организации. - Слушай, лучший друг. Я тебя пойму… потом, если захочешь. А сейчас помолчи несколько минут и меня послушай, - закричал в трубку Андрей. - Что ж ты так орешь? Слушаю я тебя… очень внимательно. - Вот так-то лучше. Я перед отъездом Кире обещал, что вечером прямо из аэропорта приеду к ней. А тут такое дело… короче, сегодня я приехать не смогу. - О! У тебя в северной столице появился интерес? - Появился, - зарычал в трубку Жданов. – Только совсем не тот, о котором ты подумал. Слушай дальше. Я Кире сказал, что здесь присматриваюсь к новому оборудованию. Придумай что-нибудь, связанное с этим, чтобы она успокоилась. - Ну и задачи ты передо мной ставишь! Успокоить Кирюшку! Немного найдется людей в нашей компании, способных войти в клетку с разъяренным тигром, то есть, я хотел сказать… - Я понял, что ты хотел сказать. И если тебе еще интересно, что меня задержало, ты сделаешь это. Иначе я больше ни слова не скажу, и до завтрашнего вечера ты ничего не узнаешь. - Да это шантаж! Или ты просто желаешь моей смерти от недостатка информации. - Нет, друг мой, этого я как раз не желаю – ты мне нужен живой. - И на том спасибо. Ладно, тИран, займусь я твоей невестой (в смысле приложу максимум стараний, чтобы ее успокоить). Говори уже, мучитель, какая такая красотка завлекла тебя в свои сети? - Насчет красотки ты прав, - голос Андрея сразу стал мягче, и Малиновский почувствовал, что он улыбается – Она очень красивая! Хотя ей пока всего лишь два года. - Жданов! У тебя совсем крыша поехала? Тебя же посадят. - Тьфу ты, дурак! Она – это моя дочь. Ромка, у меня есть дочка, ты представляешь? Она такая красавица! И на меня похожа, - в голосе Андрея слышалась необычайная гордость и довольство. - Эй, ты куда делся? – опомнился новоявленный папаша, когда перестал слышать в трубке голос своего друга. - Палыч, ты пьешь там, что ли? – Рома, похоже, не поверил ни единому слову и предположил первое, что могло прийти ему на ум. - Я понимаю, развод дело нелегкое, но, может, не стоит так убиваться? - Малина, я трезв, как стекло (ни грамма еще не выпил). Просто поверь мне – у меня есть двухлетняя дочь. - И как ты это обнаружил? - При встрече все расскажу. Если коротко, то я, дурак, подписал документ об отказе на собственного ребенка, и теперь не имею никаких прав на него. Завтра я намерен пойти к Пушкаревым и познакомиться с Дашей. - Это еще кто? - Не тормози, Ромыч. Так зовут нашу дочь. И планы у меня грандиозные. Ну пока, я на тебя рассчитываю. - Андрюха, подожди, не отключайся. Ты вот меня тормозом обозвал, а свой-то давно выключил? Помнишь, я выдвигал версию, что ребенок у Кати от тебя? - Помню, Ромка, помню. К моему глубокому сожалению, я тогда не послушал тебя и не проверил твою догадку. - Ох, Палыч-Палыч. Ладно, удачи тебе. - Спасибо. Она мне понадобится.