Дважды в одну реку

      Андрей уже начал спускаться с лестницы, когда выбежавшая из комнаты Кира окликнула его. - Андрей, - в голосе девушки слышалось отчаяние, которое плескалось и в ее широко раскрытых глазах, - я тебя умоляю, не говори пока родителям о своем решении. Пожалуйста! Ведь мы еще не договорили. Ведь так? Андрей внимательно посмотрел на нее, и в его груди шевельнулась жалость к некогда гордой, и даже высокомерной, Кире Воропаевой. - Хорошо, Кира! Мы скажем им позже. Или даже, если захочешь, скажешь им сама. Но я тебе все сказал, что хотел. Поверь, так будет лучше. - Кому лучше, Жданов? Тебе? - Всем, Кира. Тебе тоже будет лучше. Вот увидишь, - и он продолжил свой путь на первый этаж дома, едва Кира снова скрылась за громко хлопнувшей дверью спальни. - Андрюша! Присаживайся, сынок! - Маргарита с Павлом были в гостиной и смотрели выпуск новостей. Вернее, смотрел Павел, а Маргарита просто находилась поблизости и прислушивалась к тому, что происходит на втором этаже. – Что у вас случилось? Вы снова поссорились? После незадавшегося разговора с бывшей, как уже считал Андрей, невестой, хотелось взять небольшой тайм-аут. Он уже пожалел, что не завернул на несколько минут в свою спальню, где можно было привести свои мысли в порядок и набраться сил перед очередным броском – разговор, который он затевал с родителями, тоже требовал от него больших моральных и эмоциональных затрат. Но мама, конечно, немедленно хотела знать подробности того, что произошло между ним и Кирой, и не собиралась давать сыну время на то, чтобы прийти в себя. Марго всегда считала себя вправе вмешиваться в его личную жизнь, а он из уважения к ней почти никогда этому не противился. Правда, однажды Андрей сильно пожалел о том, что пошел у матери на поводу, но сегодня он не мог позволить себе даже небольшого конфликта с матерью – слишком важным было то, о чем он собирался поведать родителям, и не хотелось, чтобы они сразу же восприняли его новость в штыки. - Мам, мы часто ссоримся, особенно в последнее время. Ты это знаешь. - Это не делает тебе чести, сын! – отозвался Павел, хотя могло показаться, что он не слышал, о чем говорили мать и сын. - Я знаю, папа. Как и многие другие мои поступки. Я хотел бы рассказать вам кое-что. - Ты еще чем-то обидел Кирочку? – вновь озаботилась Маргарита. - Мама, я хотел бы сейчас поговорить не о Кире, а о себе? - Это связано с «Зималетто»? – не мог не спросить о своем любимом детище Павел Олегович. - Нет, папа. Андрей замолчал, ожидая, когда вопросы родителей иссякнут. - Ну что же, мы слушаем тебя, сынок, - выяснив все, что хотел, стал торопить его отец. - Мне трудно говорить об этом, потому что разговор пойдет о моем недостойном поведении. Я давно должен был вам рассказать обо всем. – Начал Андрей. - Подожди, Андрюша! – Маргарита заволновалась, отчего на ее щеках появились красные пятна. – Такое трагичное предисловие… - Прости, мам. Это я просто пытаюсь набраться смелости, - извинился сын и снова на короткое время умолк. – Помните, три года назад я говорил вам о девушке, на которой собирался жениться? - Еще бы, разве такое возможно забыть, – теперь в голосе Марго слышались нотки возмущения. – Но ведь ты признался, что все это выдумал. - На самом деле все было не так, мамуль. - Андрей, так это была Катя? – вдруг вспомнил о разговоре трехлетней давности и Павел. И Андрей рассказал родителям, опуская некоторые детали, историю о своем браке с Катериной вплоть до того момента, когда он впервые увидел Дашу. Рассказ сына о светлой девочке, в которую он влюбился, женился на ней, но вскоре выгнал из своей жизни, а потом и развелся с ней, настолько потрясли старших Ждановых, что даже Маргарита ни разу не перебила Андрея, дослушав всю историю до конца. Лишь когда Андрей говорил об оформлении отказа от отцовства, она как-то особенно тяжело вздохнула и ухватилась рукой за бусы на своей шее, будто они стали душить ее. Когда Андрей замолчал, не то ожидая реакции со стороны родителей, не то просто задумавшись, в гостиной наступила гнетущая тишина, так не соответствующая свету неожиданно выглянувшего из-за облаков солнца. Для родителей стало большой неожиданностью, что такая важная часть жизни их единственного сына долгое время оставалась для них за завесой тайны. - Да, Андрей… - первым заговорил отец, - удивил. Я даже подумать не мог, что твоя импульсивность может оказаться настолько разрушительной. Радует только то, что ты, похоже, стал серьезно задумываться о своих поступках и о своей жизни. Почему ты вдруг решил рассказать нам об этом сейчас, если столько времени молчал? - Мне бы не хотелось, чтобы вы плохо думали о Кате и несправедливо судили о ней. Я хочу, чтобы вы знали, что она не авантюристка, желающая всеми правдами и неправдами проникнуть в нашу семью. – О своем желании разорвать помолвку, он, как и обещал Кире, пока умолчал. Свои дальнейшие планы ему тоже пришлось пока не оглашать. - Ну что же, мотивы твоего решения добавляют тебе еще один плюс в моих глазах, - улыбнулся ему отец. – Ты перестал ставить свои интересы превыше чужих. Маргарита продолжала молчать. В ее голове бились две приятные ее сердцу, но взаимоисключающие мысли. Первой, как всегда, была мысль о таком желанном браке Андрюши с Кирочкой. Второй – мысль о том, как хорошо было бы, если бы Андрей не расставался с Катей. Тогда они с Пашей с самого начала могли бы знать о существовании своей внучки, и теперь у ее матери не было бы причин относиться к ним с недоверием. Но эта мысль заставляла женщину чувствовать себя виноватой (почти предательницей) перед горячо любимой девочкой, которую она уже давно надеялась увидеть своей невесткой, и от этого Маргарита чувствовала себя неуютно и, наверно, впервые в жизни, не пыталась высказать свою точку зрения, пожурить Андрюшу и, по обыкновению, заступиться за Киру. Андрей так и не дождался от матери каких бы то ни было слов (она лишь потрепала его по волосам, когда сын ненадолго присел возле нее) и снова поднялся наверх. - Я знала, знала, что с этой Катей не все так просто, - встретила Кира Андрея через пару минут на пороге еще недавно бывшей их общей спальни. Из ее слов следовало, что она, как Андрей и предполагал, слышала его разговор с родителями. – Я же видела, что тебя тянет к ней, только понять не могла, почему. Ведь у тебя было столько женщин, и ты ни к одной из них так не тянулся. Что ты в ней нашел? – ее вопрос остался без ответа. - Ты – мой, Жданов! Только мой! И я выйду за тебя замуж и проживу долгую и счастливую жизнь. - Кира, счастливой жизнь может быть только тогда, когда этого хотят оба. - Я не отдам тебя ей. Даже не думай! А он думал. Он только об этом сейчас и мог думать. Ведь уже решил, что после Нового года сможет со спокойной совестью мечтать о возможном совместном будущем с Катей и Дашей. Даже хотел поговорить об этом с Катей, посмотреть, как она отнесется к этому. Пусть сначала она не захочет его слушать, но ведь по ее взгляду он сможет понять, насколько искренним (или неискренним) будет ее отказ. А потом он что-нибудь придумает. Если надо, поселится перед ее домом. В песочнице! Чтобы стать в конечном счете счастливым, он готов сделать все, что угодно, любую глупость, на которую способна человеческая фантазия. Но Кира пока не отпускала его и не давала возможности считать себя свободным для отношений с Катериной. А уходить и оставлять после себя руины в ее душе Андрей не хотел. Теперь, когда он понимал, в чем его счастье, когда он обрел крылья для того, чтобы лететь к нему, ему хотелось, чтобы после его ухода Кира тоже смогла понять себя и открыть свое сердце для новой любви, которую она обязательно встретит. Он знал, что рано или поздно все-таки расстанется с Кирой (теперь уже точно расстанется), и пока не торопил ее, давая ей время увидеть их отношения такими, какие они есть, какими он их увидел. На следующее утро Андрей, поменяв свой билет, улетел в Санкт-Петербург, сославшись на то, что он давно не видел дочь и, кроме того, удобнее сразу увести ей подарки от дедушки и бабушки, чем возить их из города в город. И хотя Кира попыталась остановить его, сетуя на его невнимание к своей персоне и на чрезмерное внимание к бывшей жене, ее не поддержала на этот раз даже Маргарита. На самом деле, Кира была не так уж и неправа: Андрей, предоставляя ее самой себе при перелете в Москву, кроме желания увидеть дочь, был движим стремлением выяснить, не объявлялась ли Катя в Лондоне (и не просто в Лондоне, а на приеме в Российском посольстве). Навестив Дашу, которая так обрадовалась его приезду, что если бы у любого здравомыслящего человека и оставались сомнения в том, где и с кем место Андрея, то после встречи дочери с отцом они бы мгновенно исчезли, мужчина поехал в «Империю», чтобы пригласить Катю на обед. Несмотря на Рождественские долгие выходные, ее вызвали на работу – намечалась крупная сделка, и отдых в крупной компании в этом случае был большой роскошью. В ходе обеда Андрей выяснил, что Катя не принадлежит к тому типу здравомыслящих людей, которые согласны с мнением большинства таковых, и еще раз убедился в том, что ему предстоит нелегкий труд по завоеванию крепости, имя которой Екатерина Пушкарева. Обещание отмены свадьбы не вызвало ничего, кроме скептической улыбки сидящей напротив женщины да ее саркастического замечания: - Как легко ты расстаешься со своими женами и невестами. Только ради меня не стоит этого делать. - Я делаю это не ради тебя. Нам с Кирой давно следовало расстаться. За что же ему все это? Почему все женщины, с кем его сталкивает судьба, столь упрямы? Хотя, если рассуждать по справедливости, он это заслужил. Заслужил и то, что теперь приходится мучиться от неизвестности и гадать, больное ли воображение послало ему видение в виде любимой женщины там, на закрытом для большинства простых смертных приеме, или его любимая женщина просто морочит ему голову, почему-то не желая сознаваться в том, что она на этот прием была приглашена. Так и не сумев прояснить ситуации с Катей, Андрей улетел в Москву. Но перед этим подарил себе еще несколько часов пребывания в теплом и гостеприимном доме Пушкаревых рядом с Дашей, и весь вечер мог наблюдать за Катериной, которая то и дело что-нибудь роняла, спотыкалась или сбивалась с мысли под его неотступным взглядом. Уходя поздно вечером и унося с собой частичку домашнего тепла, Андрей вытянул Катю на площадку, чтобы еще раз попытаться убедить ее в серьезности своих намерений. - Я поселюсь у тебя под окном, и пусть все соседи узнают, какой ты можешь быть жестокой, - вроде бы шутя, но очень внимательно глядя в глаза Кате, сказал он. - Мои соседи – люди здравомыслящие, и они скорее вызовут милицию или бригаду скорой помощи, - прищурившись, обрисовала перспективы его возможного безумства женщина. – Угадай, куда тебя отвезут после этого… - Злюка, - прошептал Андрей у самого ее уха и уже нацелился взглядом на губы, но Катя резко отодвинулась от него, легко разгадав его маневр и бросив возмущенный взгляд в его сторону, так что он не стал рисковать, опасаясь непредсказуемости Катиной реакции, а еще больше – бурной реакции своего организма на ее близость. – Иди, - легко подтолкнул он любимую к двери, став вдруг серьезным, и Катя поспешила скрыться в квартире, с удивлением заметив опасное пламя в его глазах. В дверной глазок она увидела, как Андрей постоял еще какое-то время у ее двери, прислонившись лбом к стене, и только потом стал медленно спускаться по лестнице. Улыбающийся и, по всей видимости, вполне счастливый, президент модного дома вошел в здание бизнес-центра и поднялся на административный этаж. В «Зималетто» даже в эти дни было многолюдно. Разработка новой коллекции не позволила работникам компании в полной мере насладиться продолжительными каникулами. Андрея встретил гул голосов собравшихся у ресепшна секретарей. Он тепло поприветствовал их и поздравил с наступившим Новым годом. Его довольный вид вызвал шквал эмоций в рядах сплоченной команды женщин, разных по возрасту и комплекции, но объединенных одним родственным чувством – жаждой новостей (особенно новостей о личной жизни любимого руководства). Дело в том, что за двадцать минут до появления Андрея Жданова в стенах родной компании они имели честь лицезреть абсолютно противоположное выражение на лице его невесты. А это могло значить все что угодно: от обычной ссоры по поводу неправильно подобранного цвета наволочек для первой брачной ночи до полного разрыва. Хотя в полный разрыв в компании никто бы не поверил. Все знали о причинах, по которым Жданов сделал предложение Воропаевой, и почему она терпит его кобелиную натуру, но всем также было известно, что она никогда не откажется от этого брака добровольно. А что касается самого ныне действующего президента… - так ведь до сих пор все его устраивало. В кабинете Андрея уже поджидал Малиновский. - Андрюха, привет! С Новым годом! Дай я тебя обниму, дружище! – друзья обнялись, похлопав друг друга по спине и по очереди приподняв друг друга над полом. – Как Лондон? Все так же скрыт в туманной дымке? - Не поверишь, иногда туман рассеивается. - Как родители? - Все нормально. Теперь, думаю, приедут только к показу. - Слушай, а вы с Кирой на разных самолетах, что ли, прилетели? – с усмешкой поинтересовался Роман. - Представляешь, даже из разных городов. - Поясни, - вытянулось от удивления лицо Малиновского. – Где же была Кирюшка? - Поясняю. Она была в Лондоне. Предотвращая твой следующий вопрос, поясняю дальше – я тоже был в Лондоне, но… вчера утром я улетел в Питер. - Стало быть, ты только сейчас вернулся из северной столицы? - Нет. В Москву я прилетел этой ночью. - Даже так? Ну, про Питер пока все более или менее понятно, а вот про Москву хотелось бы подробностей. - Что тебе рассказать о Москве, мой юный друг? - Ты мне объясни, - пожалуй, впервые не поддержал шутливого тона Роман, - если и ты, и Кира провели эту ночь в одном городе, как вышло, что на работу вы прибыли порознь, а Кирюша в таком расположении духа, что вот-вот на кого-нибудь накинется. Я что-то пропустил? - Именно, Ромио. Мы с Кирой расстались. - Опа! – удивление Малиновского достигло апогея. – Вот так сразу? - Идея зрела в моей голове целый месяц. Потому я ничего и не говорил. Задержав свой взгляд на лице друга чуть дольше обычного, Роману пришла в голову интересная и свежая, на его взгляд, мысль. - Сдается мне, что ты не столько жаждешь свободы, сколько кандидатура невесты тебя не устраивает. - Все-то ты знаешь, - прищурился Жданов, тем не менее, расплывшись в улыбке. – Да чего уж там, прав-прав - и это тоже. А еще просто мучить друг друга надоело. - А как же постулат «коней на переправе не меняют»? - До переправы мы, слава Богу, еще не добрались. - И что кони… в смысле, девушки? - Сопротивляются. - Обе? - Обе. Причем упорно. - Да, воевать с двумя армиями, каждая из которых по-своему сильна, это каким же надо быть тактиком! А не проще было сначала Киру свергнуть, а потом уже бросить все силы в наступление на бастионы бывшей жены? – Андрей поморщился от определения Кати как «бывшей». - Да, я так и думал. Но ты же знаешь Киру – быстро с ней договориться не получилось, а медлить в отношении Кати нельзя – там замаячил призрак вражеской оккупации. - Да ты что? – Андрей кивнул. - Император? - Он. - Как его? – попытался вспомнить фамилию Катиного начальника Малиновский. - Суворов. - О, точно, Суворов. Ты посмотри, и фамилия подходящая. Не боишься, военачальник? - Волков бояться… сам знаешь. - Ну, с Кирой ты, я думаю, сам разберешься (многолетний опыт общения поможет), а вот с другой стороны противник серьезнее будет. Что я могу в данном случае посоветовать… у ворот города на Неве надо разбить лагерь для длительной осады. - Думаешь, тебе одному эта мысль в голову пришла? - Что? Я не первый? – голосом несправедливо обиженного Карлсона спросил Роман. - Представь себе, нет. Имя Адольфа Гитлера тебе ни о чем не напоминает? - Удивил. У тебя, в самом деле, такие грандиозные планы? Нет? Какое счастье, а то я уже подумал, что гонку вооружений компания не потянет. - Малиновский, давай уже о нашей осаде. - О твоей, прошу заметить, - Роман многозначительно поднял вверх указательный палец. - Так вот, надо подыскать квартирку в том же районе, где твоя зазноба проживает, и снять ее на время. А еще неплохо было бы машину арендовать (на колесах оно как-то удобнее, не находишь?) или купить, если денег не жалко – потом тестю подаришь. Малиновский принялся в красках описывать придуманную им операцию по завоеванию Катерины, а Андрей слушал его вполуха и уже обдумывал, как скорректировать свое рабочее расписание так, чтобы можно было почаще бывать в Питере и при этом не нарушать график работы над новой коллекцией, показ которой был намечен на начало марта. Не следовало забывать и о совете директоров, запланированном на следующий день после показа. Однако идея со съемом квартиры неподалеку от Пушкаревых и с покупкой машины ему пришлась по душе. - Слушай, Ром, тут вот еще какое дело. Ты не мог бы найти какого-нибудь детектива, чтобы он смог узнать, не выезжала ли Катерина из страны в ближайшее время? - О! Да у нас мелодрама, замешанная на детективе, намечается. - Дурак ты, Малина. Мне просто надо узнать, была ли Катя в Лондоне в первый день этого года. - В Лондоне? Катя? И какого, прости, кренделя ей там было надо? - Вот я и хотел бы узнать, - уже чуть громче заговорил Андрей. - Да брось, чего ты так нервничаешь? Вообще, знаешь, что я тебе скажу, Жданов… как только в поле твоего внимания появляется твоя бывшая… - Малина, не называй ее так больше. Очень прошу. - Да ладно, мне-то что. Так вот, как только заходит разговор о твоей Катеньке, ты становишься неадекватным, - Андрей схватил со стола лежавший под рукой шарик и собрался кинуть его в друга. – Ну вот, а я что говорю. - Ты найдешь детектива? – навалившись грудью на стол и опустив очки на кончик носа, прошипел Жданов, глядя в глаза своему незаменимому помощнику. - Найду, куда ж я денусь. Разве я когда-нибудь не выполнял твоих даже, не побоюсь этого слова, самых изысканных просьб? Детектив, нанятый Малиновским, уже через день позвонил, чтобы доложить о результатах так называемого расследования. Оказалось, что Пушкарева Екатерина Валерьевна (до 18 октября 2005 года носившая фамилию Жданова) с сентября прошлого года из России не выезжала. Значит, на почве неразделенной любви любимая Андреем женщина стала являться ему не только во сне, но уже начала мерещиться. К такому выводу пришел наш герой, однако совершенно не расстроился – стало быть, Катя не была на приеме в посольстве и не танцевала ни с каким белобрысым саксом. Это обстоятельство почему-то порадовало его необычайно. С квартирой в Санкт-Петербурге Андрею, можно сказать, повезло. В соседнем с Пушкаревыми дворе он снял просторную четырехкомнатную квартиру с мебелью (искал двухкомнатную, но такую поблизости снять не удалось, а далеко от дома, в котором жили Катя и Дашенька, он не хотел). Выбирать машину поехал с Валерием Сергеевичем. Если все получится, как он задумал, то автомобиль станет собственностью тестя (бывшего и, как надеялся Андрей, будущего), поэтому было логично выбрать машину по его вкусу. Конечно, обставил Жданов все таким образом, словно ему необходим совет человека, разбирающегося в автомобилях, на что Пушкарев легко купился, в отличие от Кати, которая сразу заподозрила что-то неладное. - Что ты задумал? – спросила она Андрея, когда отец с матерью вышли из кухни? - Поцелуй, тогда скажу, - обольстительно улыбнувшись, безо всякой надежды попросил Андрей. - Еще чего. Что ты, вообще, придумал? Измором меня взять решил? - А если так, то что ты мне сделаешь? – снова расплылся Жданов в улыбке, позаимствованной, видимо, у Чеширского кота. - Ты хоть родителей не вмешивай. Они от прошлого раза не сразу отошли. - Кать, ну не смотри на меня так, будто я питаюсь кровью невинных младенцев, - попытался он завладеть рукой девушки, но она успела ее отдернуть. – Ничего крамольного я не задумал. Квартиру недалеко снял, чтобы не мотаться по гостиницам, когда к вам приезжаю. - Ты не к нам, а к Даше приезжаешь. - Конечно. К Даше, - не стал он спорить. - Ну, а машина… я уже привык быть на колесах, а тут бывает так неудобно, когда надо куда-то поехать… - А папа тебе зачем? Только не говори мне, что ты не в состоянии сам для себя машину выбрать. - Конечно, в состоянии. Просто, пока мы будем ее покупать, я сумею Валерия Сергеича уговорить присмотреть за ней во время моего отсутствия. Катя подозрительно посмотрела на бывшего мужа, но не увидела в его глазах лукавства (уговаривать отца отказать Андрею в помощи, если он в ней действительно нуждается, она бы не стала), и отступилась. Следующие полтора месяца Андрей каждые выходные приезжал в Санкт-Петербург и с завидным упорством наносил визиты в дом Пушкаревых. Неизменно вежливый, аккуратный, с открытой улыбкой на лице, с цветами для Елены Александровны и Кати (иногда и для Даши), с подарками для дочери и с подношением в виде хорошего коньяка для Валерия Сергеевича, он каждую субботу появлялся на пороге их дома. Зачастую покидал он его только поздно вечером, чтобы переночевать в квартире неподалеку, а утром следующего дня вновь материализоваться перед их дверью. Осада велась по всем направлениям с отбиванием редких, но настойчивых атак ставшего врагом номер один Суворова. Через месяц данный субъект прекратил появляться у Пушкаревых (по крайней мере, по выходным дням). Андрей умело плел свои сети, вновь очаровывая бывшую тещу, завоевывая доверие бывшего тестя и незаметно, шаг за шагом, растапливая лед в сердце Кати. Единственным, но зато верным союзником в борьбе за расположение прекрасной дамы с самого начала Андрей справедливо считал Дашу. Малышка очень помогала ему в процессе ухаживания за своей мамочкой – Андрей мог через нее попросить о чем-либо Катю, зная почти наверняка, что дочке она отказать не сможет. Иногда чувство стыда поднимало свою голову, но Андрей заставлял его спрятаться, убеждая себя в том, что все это он проделывает для их общего блага. И Катя под напором Андрея и Дашки, а вскоре и при активной поддержке родителей один за одним начала сдавать свои бастионы. Она уже спокойно (почти нежно, в чем пытался убедить себя Андрей), без обычной настороженности, смотрела на отца своей дочери, не напрягалась при его прикосновениях и на его вопросы отвечала без сарказма и издевки. А Жданову все труднее становилось сдерживать себя рядом с ней – так хотелось обнять, прижать к себе и долго не выпускать из объятий. О большем он пока даже не смел мечтать, вспоминая, насколько быстро и мощно реагирует его тело на такие мечты. Хорошо, что всегда поблизости находилась Даша, которая постоянно отвлекала родителей, приглашая их поиграть, почитать, погулять, рассказать что-нибудь. Андрей все лучше узнавал свою дочку, которая больше двух лет росла без него, вновь знакомился с Катей и неустанно благодарил небо за то, что ему дан шанс оправдаться перед любимой женщиной, получить ее прощение и, если очень повезет, добиться того, что она снова станет его женой. Он очень надеялся, что еще не все потеряно для него, для них. Если Питерская осада носила скорее мирный характер, то в Москве разворачивались настоящие баталии. Для начала Андрей переехал жить в свою квартиру, чтобы ни у кого (в первую очередь у самой Киры) не оставалось иллюзий относительно их отношений с Воропаевой. Правда, ему все не хватало времени, чтобы забрать из ее квартиры свои вещи, и, видимо, поэтому девушка все еще считала себя вправе каждый день устраивать ему на работе истерики по поводу его отсутствия «дома» и его якобы существующих любовниц. - Если у тебя никого нет, как ты утверждаешь, то почему ты ночуешь, неизвестно где? - Почему же неизвестно? Я ночую дома. - А наш дом тебя чем не устраивает?. - Кира, ну сколько можно? Я же тебе уже не раз говорил и повторю еще тысячу: нет у нас общего дома, и семьи у нас не получится. Почему ты такая упрямая и ничего не хочешь понять? - Я упрямая? Твои вещи в нашем доме говорят мне о том, что ты, как всегда, нагуляешься и приползешь ко мне. - Кирюш. Прости, я закрутился, но как только получится, я заберу свои вещи. - Что? – взвизгнула Воропаева, рассчитывающая на другой исход этого разговора, и выбежала из президентского кабинета, яростно сверкнув глазами. Малиновский лишь посмеивался, наблюдая подобные сцены изо дня в день. - Да, дружище! Тут ты пока проигрываешь. - Устал я что-то, - снимая очки и пряча лицо в ладонях, проговорил Андрей. - Ну, еще бы: в таком ритме жить… кто хочешь устанет. Ты когда последний раз нормально спал? - Я высыпаюсь каждое воскресенье. - Завидую. Праведник ты наш. После взглядов на любимую Катюшку так сладко спится… - Малиновский закатил глаза, а Андрей отвесил ему подзатыльник. – Ой, больно же. А тут тебе чего не спится? Или Кира своими звонками не дает покоя? Звонила Кира ему по-прежнему часто и в любое время - приходилось на ночь выключать все телефоны. После одного вечера, когда Андрей застал Киру у себя в квартире, поздно вернувшись с работы, и выслушал поток ее упреков, он решил сменить замок, о чем тут же и предупредил неугомонную бывшую невесту. Теперь он хотя бы мог быть уверенным, что его дом, действительно, его крепость. - Ладно, Малина, прорвемся, - успокаивал сам себя Жданов. – Что там у нас с коллекцией? Форс-мажорные обстоятельства вынуждали Андрея перед показом поехать в Киев. При отправке аксессуаров для новой коллекции «Зималетто» украинские партнеры что-то напутали, и партия товара, предназначенного для московского модного дома, была отправлена по другому адресу, а взамен они получили перчатки, ремни, сумки и другие предметы, дополняющие одежду, которых ждали на Урале. Милко устроил по этому поводу феерическую истерику и, так как основная работа по созданию коллекции была закончена, маэстро решил лично проконтролировать в столице Украины отгрузку и отправку заказанных им аксессуаров. Он уехал на день раньше, а Андрей перед поездкой решил еще раз наведаться в город на Неве с непростой миссией – уговорить Катю приехать в Москву на показ коллекции. Конечно, не прибегая к хитрости, ему вряд ли удалось бы заманить ее, пришлось снова сослаться на Дашу. Как обычно, на презентацию собирались все акционеры компании. Несомненно, приедут и Ждановы старшие и, конечно, захотят увидеть внучку. Кате ничего не оставалось, как согласиться на эту поездку. Еще хорошо, что дела в «Империи» позволяли ей сейчас взять несколько свободных дней (в счет прежних переработок). Андрею на этот раз никак не удавалось отогнать от себя непрошеные видения, и ему каждый раз, когда он сталкивался взглядом с Катериной, с трудом удавалось скрывать рвущиеся наружу чувства. Уезжая, он попросил ее проводить его вниз, к такси, и решился все же начать еще один, не менее волнующий, разговор. - Кать, я знаю, что очень виноват, и простить меня трудно… - Андрей, мы уже говорили на эту тему. Я простила тебя, - не дала ему договорить Катя. - Но не настолько, чтобы снова быть со мной, - грустно констатировал он. - Андрей, - вспыхнула Катя, не ожидавшая, что он вдруг заговорит на тему их взаимоотношений, - мне кажется, ты спешишь. Да и невеста у тебя есть. - Нет у меня невесты. Кать, обещай, что ты подумаешь, пока я буду в Киеве. Катя ничего не ответила, тогда он робко притянул ее к себе и, заглянув в любимое лицо, будто спрашивая разрешение, нежно прикоснулся к губам. Она напряглась, но на поцелуй все же ответила. Правда, долго длиться ему не позволила, вырвалась (Андрей успел заметить, как покраснели ее щеки) и, неуверенными движениями открыв дверь, скрылась за нею в подъезде. Андрей же, окрыленный этой победой, лучезарно улыбнулся, поймав взглядом мелькнувшую в оконном стекле подъезда стройную фигурку, мчащуюся вверх по лестничным маршам, и, перепрыгнув через три ступени крыльца, заскочил в подъехавшее такси, унося на своих губах незабываемый вкус ИХ поцелуя.