Дважды в одну реку

      Приехав из Питера, Андрей сослался на то, что ему необходимо собрать вещи, и ночевать остался в своей квартире. А утром, когда заехал за Кирой, нашел девушку в отвратительном настроении. Она с ним даже не поздоровалась, только молча поджала губы и, порывисто обойдя свои чемоданы, предоставив Андрею заботу о них, направилась к стоящему у подъезда такси. Всю дорогу до лондонского дома Ждановых Кира играла роль невинно обиженной и в разговоры с Андреем почти не вступала (лишь по большой необходимости). В доме будущих родственников она после приветственных объятий и поцелуев первым делом увлекла Маргариту наверх и принялась жаловаться на Андрея. - Андрюша совсем меня не любит. И он, кажется, снова взялся за старое. - Кирочка, не наседай на него – пусть почувствует себя свободным, - начала свой мастер-класс Жданова. - Скоро ваша свадьба – все изменится. Мужчинам надо перед свадьбой немного показать свой характер - они так боятся потерять свою свободу, - закатила она глаза, показывая свое истинное отношение к этому вопросу, - но потом и сами не могут вспомнить, чего так пугались. - Вы знаете, мне кажется, что у него с этой Катей все-таки что-то есть. - А теперь ты себя накручиваешь. Не стоит – от этого появляются лишние морщинки, - мать Андрея потрепала будущую невестку по щеке. – А с Андрюшей я поговорю. Новый год в кругу родных никогда не доставлял Андрею неудобства – он любил своих родителей (уважал отца, испытывал особую нежность к матери) и с радостью встречался с ними. Им всегда, за редким исключением, было о чем поговорить, что обсудить, над чем посмеяться. Но в этот декабрьский вечер они были словно на разных полюсах: думали совершенно о различных вещах, мечтали о разном. Андрей всеми помыслами был сейчас не в изысканной гостиной лондонского дома своих родителей, а в трехкомнатной квартире Санкт-Петербурга, где встречали Новый год две дорогие его сердцу девочки. Как же ему хотелось быть рядом с ними. Он представлял себе, как переодевается Дедом Морозом, чтобы порадовать дочку, как, лукаво поблескивая глазами, подхватывает ее на руки, а она теребит его за бороду и пытается снять шапку, мешающую ей рассмотреть, чьи же это такие знакомые глаза улыбаются ей из-под мохнатых белых бровей. А еще думал о том, как они могли бы сидеть с Катей, обнявшись, на диване… работал бы телевизор, а они кормили бы друг друга разными вкусностями, которыми обычно бывают уставлены праздничные столы, смеялись и целовались в промежутках между кусочками торта, фруктов или ягод, запихиваемых в рот. А потом бы любили друг друга со всей нерастраченной нежностью, со всей накопившейся страстью. Как тогда, когда они были близки последний раз, когда Катя вся была для него - каждой ямочкой, каждой выпуклостью, каждой складочкой своего безупречного тела, каждой улыбкой и каждым взглядом, каждым вздохом и стоном, которые он снимал с ее губ. С утра они могли бы втроем пойти на улицу и кататься на санках, играть в снежки или просто кувыркаться в сугробах, вспахивая никем не тронутый снег. Но когда-то он сам лишил себя этого счастья – семьи, о которой сейчас мечтал. Осознание собственного бессилия и никчемности тяжелым камнем ложилось на сердце, и тогда рождалось решительное сопротивление мыслям о том, что он погубил все безвозвратно. Пускай там, в ресторане, он не стал спорить с Катей и ушел, но он будет бороться за ее любовь, за их семью. Вот только отменит свадьбу. Не сегодня (он не станет омрачать праздник родителям и Кире), но завтра-послезавтра он найдет в себе силы, чтобы объясниться с Кирой, повиниться перед ней за необдуманность своего предложения и убедить ее в том, что отказ от свадьбы – это лучшее, что они могут сделать друг для друга. Новый год в Англии совсем не то, что в России. Это праздник домашний и тихий – многие его и не празднуют (есть же веселое и шумное Рождество). В доме Ждановых он был встречен также без особого размаха и помпезности: ровно в полночь открыли бутылку шампанского, выпили по бокалу благородного напитка, поздравили друг друга. От обычных вечеров этот отличался только тем, что под бой часов каждый помолчал немного, видимо, загадывая желание, а потом, выпив брызгающий пузырьками праздничный напиток, дружно доставали подарки из-под елки и с детским любопытством, стараясь раньше других увидеть содержимое, их распаковывали. Разворачивая свой подарок, Андрей все продолжал думать о своем желании – решить, наконец, все свои проблемы в личной жизни и вернуть жену и ребенка. Первого января Андрею сообщили о том, что вечером они все приглашены на раут в Российское посольство, до начала которого предстояло сделать так много. Марго с Кирой было необходимо проехаться по магазинам и посетить салон перед выходом в свет. Андрея они попросили быть их провожатым. От посещения магазинов с двумя женщинами он страшно устал, и мать с невестой, видя это, любезно позволили ему отвезти их покупки домой, а сами отправились в салон доводить до совершенства свою красоту. В ожидании Маргариты и Киры мужчины обсудили дела фирмы, сыграли партию в шахматы и, по прибытии женщин, после легкого полдника все занялись сборами к торжественному вечеру. Раут был многочисленным и организован со всей пышностью и претенциозностью. Дамы блистали изысканностью вечерних туалетов и бриллиантами, мужчины, все, как один, в смокингах, поражали своей важностью и чопорностью (чаще всего напускными). Был подан ужин в лучших русских традициях. Как и любое светское мероприятие, прием носил не столько развлекательный, сколько деловой и политический характер: здесь заключались соглашения и договоренности, строились планы дальнейшего сотрудничества, выбирались стратегии развития. И все же, ввиду праздничных дней, выбранных для проведения мероприятия, в музыкальном зале посольства можно было немного расслабиться и не думать о делах, растворившись в танце под аккомпанемент небольшого оркестра. Андрей танцевал с Кирой, когда к своему удивлению в некотором отдалении заметил, как высокий худощавый блондин (явно англичанин) держит в объятьях Катю, двигаясь с нею в такт музыке. Однако когда музыка смолкла, и Андрей, извинившись перед своей партнершей, кинулся туда, где несколько минут назад видел бывшую жену, ее и след простыл. Остаток вечера он только и делал, что оглядывался по сторонам в поисках знакомого силуэта, но больше Катя ему на глаза не попалась. - Андрей, кого ты ищешь? – нервно теребила Кира его за рукав. - Так, показалось, - отмахивался он и снова продолжал шарить глазами по залу. - Ты говоришь мне это уже четвертый раз. Если бы мы не были в Лондоне, да еще и в таком месте, я бы подумала, что ты увидел какую-нибудь свою бывшую любовницу. Андрей странно посмотрел на нее, но сказал только: - Не выдумывай. - Ты еще скажи, что у меня паранойя. - Кира, ты собираешься закатить скандал прямо тут? – Андрей склонился к уху девушки. - Может, хотя бы до дома потерпишь? – Кира вспыхнула, но промолчала. Андрей же, не находя Катерины, раздражался все больше. Появилось желание немедленно позвонить ей и узнать, где она находится. Сдержало его только то, что в Санкт-Петербурге было на три часа больше, и он мог разбудить ни о чем не подозревающую Катю, если предположить, что он просто обознался. Она ничего не говорила о поездке в Лондон. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что она и не была обязана отчитываться перед ним о своих перемещениях. Кто он такой? Всего лишь бывший муж. К концу вечера у него даже разболелась голова и дома, сославшись на усталость и нежеланию мешать Кириному сну, он ушел на ночь в отдельную спальню. Долго ворочался, не в силах успокоиться от мыслей о Кате, о возможности ее присутствия где-то недалеко, под тем же небом, под которым находился сейчас и он. Головная боль никак не проходила, и Андрей решил спуститься вниз за таблеткой. Надел только домашние тренировочные штаны и открыл дверь спальни… и застыл, не способный двинуться с места. На верхней ступеньке лестницы, по которой он недавно поднялся на второй этаж дома, стояла Катя. Как она попала в дом, откуда узнала, что именно в этом доме живут Ждановы – такие мысли его голову сейчас не занимали. Он думал лишь о том, что она именно в том платье, которое и было на ней надето этим вечером, когда он увидел ее танцующей с другим мужчиной. - Катя! – удивился он ее присутствию в доме в такое позднее время, но женщина поднесла палец к губам, призывая его к молчанию. Он хотел к ней подойти, но она подняла руку и жестом попросила его не приближаться. Глядя ему в глаза, она приподняла подол длинного платья, приоткрыв ноги чуть выше щиколоток, и аккуратно вышла из туфель, сразу же утратив в росте сантиметров десять. Потом она очень медленно подняла руку и одним движением освободила из замысловатой прически волосы, сверкающим каскадом упавшие на ее плечи. Затем стала не спеша опускать руку, проводя пальцем через лоб, по носу, спустилась на губы и дразнящим движением обвела их. Потом сделала то же самое кончиком языка, а рука между тем продолжила свое волнующее воображение мужчины путешествие: спустилась по изящной шее на грудь, добралась до пуговиц болеро и стала их медленно расстегивать. Все это Катя проделывала в полном молчании, глядя прямо в глаза Андрея. У него же сердце готово было выскочить из груди. Никогда Катя не делала ничего подобного. Вот болеро соскользнуло с ее рук и упало на пол. Тут девушка поманила Андрея к себе, и он, как загипнотизированный, осторожно ступая, будто под ногами было зыбкое болото, а не твердый пол, стал приближаться к ней. Когда он был уже совсем рядом, Катя повернулась к нему спиной и указала на молнию, протянувшуюся вдоль всего позвоночника. Андрей, опасаясь, что Катя вот-вот исчезнет, боязливо прикоснулся к ней и потянул застежку молнии вниз. По мере того, как миллиметр за миллиметром обнажалась женская спина, все более прерывистым становилось его дыхание. Когда платье с тихим шорохом мягко соскользнуло с Катиных плеч и упало на пол, окутав ноги, Андрей отвел в сторону ее волосы и прижался губами к нежной коже на шее, едва не застонав: как же давно он не делал этого. Только Катя не позволила мужчине продолжать свои ласки, выскользнула из его рук и повернулась к нему лицом, обхватив себя руками. Андрей потянулся к ее губам, которые были теперь так близко, но Катя отвернулась, и он отстранился. - Мне холодно, - были первые слова, произнесенные ею за все время. - Иди ко мне, я согрею, - протянул он к ней свои руки, но девушка осталась безучастной. - Принеси мне, пожалуйста, халат или плед, - попросила она. - Пойдем со мной, - потянул он ее в сторону комнаты, из которой недавно вышел, она лишь отрицательно покачала головой, и Андрей, нехотя оставив девушку одну, бросился в комнату, чтобы взять халат. Ни на минуту не задержавшись в спальне, Андрей вышел с халатом в руках и второй раз за ночь оторопел: на его глазах Кира, о которой он совершенно забыл, наслаждаясь представлением, устроенным любимой женщиной, подкрадывалась к его бывшей жене со злорадной ухмылкой и хищным блеском в глазах. Ноги Андрея налились свинцовой тяжестью, голосовые связки сковало немотой, и он не мог ни пошевелиться, ни произнести хотя бы одно слово, чтобы прийти на помощь Кате. Вот Кира подняла руку и легко толкнула полуобнаженную девушку. Как в замедленной съемке, Андрей увидел взмах Катиных рук, а затем она стала медленно отклоняться назад, к ступеням лестницы. А в глазах – лишь удивление и ни капли ужаса. Ужас охватил Андрея, и он, превозмогая себя, закричал: «Нет!» - и, открыв глаза, увидел перед собой висящую на стене репродукцию картины Айвазовского «Восход луны». Сам он сидел на кровати и тяжело дышал, словно ему пришлось бежать марафонскую дистанцию. «Приснилось», - Андрей вздохнул с облегчением. Но тут вспомнилось, что на вчерашнем приеме он будто бы видел Катю, и мужчина стал искать глазами свой телефон, а обнаружив его, посмотрел на дисплей. Было семь часов. Прибавив три часа, которые составляли разницу во времени с Санкт-Петербургом, Андрей осмелился предположить, что Катя, если она дома, уже проснулась, и он вполне может позвонить ей без риска, что разбудит. И причина уважительная для звонка нашлась: имеет же он право поздравить с Новым годом свою дочь. - Привет! – радостно откликнулся Андрей на тихое Катино «алло», и на его лице расцвела улыбка. - Привет! – Катино приветствие звучало несколько удивленно. – Что-то случилось? Почему ты звонишь? - С… Новым годом поздравить, - с языка чуть не сорвалось «соскучился», и поэтому ответил Андрей с небольшой заминкой. - Спасибо! И тебя с Новым годом. - Спасибо! Дашу за меня поцелуй. - Обязательно. - Может быть, дашь ей трубочку? - Не могу, я не дома. - Нет? – радости в голосе Андрея заметно поубавилось. – А где ты сейчас? - Иду по улице. - Ранним утром в выходной день? – подозрение, которое он минуту назад посчитал нелепостью, вдруг зашевелилось в груди с новой силой. - Почему тебя это удивляет? Катя отвечала на его вопросы так, что невозможно было понять, в Питере она или в другом городе, а напрямую спрашивать, не по лондонской ли улице она идет, Андрей не решался. - Выходной же – обычно люди отоспаться стремятся. - Я привыкла рано вставать. Понимая, что разговор не будет длиться вечно, Андрей лихорадочно соображал, о чем бы спросить Катю, чтобы выяснить ее местонахождение и чтобы она не заподозрила о его заинтересованности. Ничего на ум не приходило, и он решился немного схитрить. - Кать, а ты в Лондоне когда-нибудь бывала? - Какое это имеет значение? – немного замешкавшись, ответила она вопросом на вопрос. - Ну, конечно! – услышал вдруг Андрей голос Воропаевой за спиной. - Катя, я перезвоню позже, когда можно будет услышать Дашу. Пока, - с досадой на не вовремя появившуюся Киру он закончил разговор с Катей, так и не получив ответа на волновавший его вопрос. - Жданов, ты со мной не лег спать, потому что Катеньке своей звонить с утра пораньше собирался? – Андрей повернулся к входной двери, где стояла Кира. – Не ее ли ты вчера весь вечер искал? Только как бы она, интересно мне знать, попала на прием такого уровня? «Вот и мне интересно, как она там оказалась», - подумал Андрей, но сказал, конечно же, совсем другое. - Кира, ты уже завтракала? – спросил он пока еще невесту, пропуская мимо ушей ее провокационные вопросы. Не потому, что не услышал, а чтобы не взорваться самому и не выплеснуть свою злость на Киру, которая в данном случае к причине его раздражения не имела отношения (ну, или почти не имела). - Пытаешься мне зубы заговорить? – продолжала тем временем нагнетать обстановку Воропаева. - Нет, просто спрашиваю, завтракала ли ты. Я бы вот сейчас не отказался от омлета и чашечки кофе, - все еще сдерживаясь, ответил ей Андрей. Не добившись от жениха той реакции, на которую рассчитывала, и еще больше раздосадованная его невозмутимостью, Кира резко развернулась, отчего взметнулись полы ее юбки, обдавая мужчину прохладой, и выскочила из комнаты. Марго бросала на сына укоризненные взгляды, но, пока тот завтракал, ничего ему не говорила. Когда он отставил от себя тарелку и принялся за кофе, мать решила, что пришла пора начать разговор. - Вы поссорились с Кирочкой? Что-то ее не видно. - Мам, у меня есть что сказать вам с папой, но сначала я должен поговорить с Кирой, - озадачил он Маргариту, не ответив на поставленный вопрос, и, допивая кофе, поднялся из-за стола. Как и сказал, Андрей направился к Воропаевой, которая так и не спустилась после утреннего инцидента к завтраку. Как только он вошел, девушка, до его прихода сидевшая посредине кровати, переползла в самый дальний угол кровати и села в свою любимую позу, которую она принимала всякий раз, желая показать, как несправедливо с ней обошлись. Андрей присел на край кровати в пол-оборота к ней. - Поговорим? - Нам не о чем с тобой говорить. - А я так не думаю. - Разве ты, вообще, когда-нибудь обо мне думаешь? - Ты не права, Кира. - А я у тебя всегда не права. - Кира, - Андрей пересел на ту сторону кровати, где сидела девушка, - что ж ты все слова мои переворачиваешь? - Не трогай меня, - отстранилась Кира, когда он попытался взять ее за руку. - Кирюш, а ты помнишь, как мы с тобой познакомились? – вопрос Андрея вызвал у Воропаевой такое удивление, что она сразу растеряла бОльшую часть своей агрессивности. – Конечно, не помнишь. Даже я смутно припоминаю, как мне показали маленькую живую куклу, активно дрыгающую ручками и ножками, и сказали, что это сестричка Кристины и Саши – Кирочка. – Девушка сидела молча, уткнувшись лицом в свои колени, и вся враждебность вдруг осыпалась с нее, как осыпается снег с дерева, если его потрясти. – Получается, мы знакомы с тобой всю жизнь. И всю жизнь ты была для меня близким и родным человеком. Ты смешила, раздражала, удивляла, восхищала меня, твоя боль причиняла боль мне, и я всю жизнь любил тебя… так же сильно, как маму или отца. - Андрей, - в глазах Киры, которые она неожиданно подняла на него, читался безотчетный страх, - не говори больше – мне страшно. Ты говоришь так, будто собираешься от меня отказаться. - Кира, что ты говоришь – как можно отказаться от своих родных, от семьи? Ведь ты тоже часть моей семьи – ты всегда была мне как сестра. - Нет! Не говори так! – Кира снова стала похожей на дикого зверька, забившегося в угол клетки. – Я тебе не сестра, не сестра! Нет! – две крупные слезы прочертили четкие дорожки на ее щеках. - Кирюша, помнишь, когда мы вдруг решили стать друг для друга чем-то большим, чем просто друзья? Помнишь, что из этого получилось? Ты ведь так мудро рассудила четыре года назад, что друзьями нам быть лучше, чем любовниками. А потом зачем-то придумала меня снова. - Что ты говоришь? Я же люблю тебя. - Я и не говорю, что не любишь. Только и твоя любовь ко мне больше родственная. - Нет, нет, нет! Я не слышу тебя! – замотала головой девушка, зажимая руками уши. - Кира, последние два года мы только мучаем друг друга. - Андрей, Андрюша, - Кира подползла к мужчине и обвила его торс руками, положив голову ему на колени, - не бросай меня. Я буду тебе самой хорошей женой – самой нежной, самой верной, самой мудрой. Я никогда не буду скандалить с тобой, буду во всем тебе доверять. - Кира, ты ведь заслуживаешь другого отношения к себе, - мужчина погладил ее по волосам. - И я не тот человек, который сделает тебя счастливой. - Неправда! Я только с тобой смогу быть счастлива. - Кирюша, раскрой глаза. Мы с тобой ошиблись, когда решили, что должны пожениться. - Это ты ошибаешься. Сейчас ошибаешься, когда хочешь все разрушить. Осознав, что разговор не приносит должного результата, Андрей поднялся, осторожно высвобождаясь из кольца ее рук. - Кира, ты подумай о том, что я сказал. Я пойду, а ты подумай. Одна. Ты поймешь, что я прав: нам надо отменить свадьбу. А потом мы поговорим об этом еще, - и он вышел из комнаты, отчаявшись на этот раз в чем-либо убедить девушку.