Подари мне второе дыхание.

От лица Мартины. Говорят, между парнем и девушкой дружбы не бывает; что это черная дыра — френдзона, в которой вы даже не числитесь-то в общем-то как друг/подруга, а так, знакомые, близкие знакомые. Но вы только попробуйте испытать дружбу с мальчиком с шести лет, привязаться к нему с детства так, что кажешься просто прикованной к нему, и тебе это явно нравится, ведь его отпускать ты не намерена. Ты поймешь, что дорога ему, когда переболев первый раз ветрянкой в семь лет, он бежит к тебе из соседней квартиры с новым диском мультфильмов, что подарили родители, чтоб разделить свою радость только с тобой и увидеть их в первый раз именно с тобой. И неважно, что ты болеешь, ведь он будущий мужчина, который в разговоре бросит тебе: «Подумаешь, ветрянка. Напугала. Меня собака как-то укусила. Вот это зрелище пострашнее». И ты смеешься с ним, сидя вся в зеленке, в точечках, как неземной человек, но окрыленная, потому что он рядом. Ты понимаешь, что он доверяет только тебе, когда в двенадцать лет он с таким же шумом забегает к тебе в комнату и признается, что папину машину поцарапал он, когда они с мальчишками играли в футбол во дворе. Но ты единственная, кто понимает его, кто знает, как мелочи он переносит слишком близко к сердцу, как легко он раним и нежен. Ты понимаешь, что ты роднее ему всех на свете, когда в четырнадцать лет он заступился за тебя, когда местный паршивец школы попытался унизить при всех параллельных и младших классах, когда твой друг смело отстоял и не кулаками, а словами, и эта фраза навечно въелась в твою голову: «Какой же из тебя парень, если ты можешь обижать девушку?», а после вы проведете вечер вместе. Мама приготовит ваш любимый коктейль и яблочный пирог, и вы, счастливые, сядете смотреть кино. Ты понимаешь, что ближе тебя у него никого нет, когда в пятнадцать лет, гуляя в парке у дома, он, скромно улыбаясь, и постоянно тупив взгляд в землю, наконец, выдает, что впервые влюбился и это взаимно, что избранница сегодня пойдет с ним в кино уже в статусе девушки, что именно она получит его первый поцелуй. Он будет расспрашивать тебя, дать ему совет, как себя вести, что сказать, каким быть? Крепко обняв, ты только скажешь: «Будь собой. Ты идеален». И ведь это так. Ты будешь радоваться за него всем сердцем искренне, ты будешь подбирать ему прикид к свиданию, снова полезешь наводить прическу, что он очень не любит. Обнимешь, проводишь и будешь ждать его, а потом засыпаешь вопросами, замучаешь до смерти своим интересом, будешь требовать несколько раз рассказать заново, как всё было. Слушаешь, улыбаешься и понимаешь, что также безмерно счастлива как и он, и что он разделяет эту радость только с тобой. Ты понимаешь, что ты — его необходимость, когда в семнадцать лет он уже начинает заводить разговор о том, где вы вместе будете учиться, что вам стоит выбрать один универ, но разные специальности, о профессиях которых с детства мечтали. Ты понимаешь, как многое у вас оказалось общим, как много интересов совпали, как много вы учите друг друга новому, как каждый из вас готов научиться чему угодно, чтобы вместе заниматься этим; что вы так круто повлияли на жизни друг друга, что какая бы не предстала ситуация, подставите дружеское плечо, если будет нужным. Ты понимаешь, что стала для него не просто подругой или соседкой, ты его судьба, и вы оба знаете это. Признаете, что быть друг без друга нельзя рассматривать даже в мыслях. Вы связаны жизнью, так было решено с выше. Это не просто дружба, это связь, которую чувствуете только вы. И вот попробуйте после этого сказать, что нет дружбы. Так подбираются судьбой люди, что именно им двоим, в то время выпал шанс подружиться, пройти бок о бок столько ситуаций и моментов, чтобы потом понять, что в одиночку всё это бы не получилось. Возможно, дружба это начало чего-то более сильного, основа серьезного и глубокого чувства. Научиться беречь его лучше, чем саму себя, заботиться так, как ни о ком больше и стараться не потерять. Расстаться с ним то же, что лишиться жизни. Связь никогда не должна прерываться, ведь у дружбы тоже есть свой кодекс «В огонь и воду, в горе и в радости, в обиде и ссоре, но никак в одиночку». Если плохо тебе, плохо мне. Больно тебе, больно и мне. Ты не дышишь и для меня кислорода мало. Сегодня вечером я была как на ножах, была готова в любую секунду сорваться с места и помчаться в больницу, забежать в его палату, обнять и, наконец, дать сердцу успокоиться, пройдя такое болезненное ожидание. Сесилия обещала, что обязательно позвонит, как только навестит Хорхе и удостоверится, что всё действительно хорошо. Но для меня час как назло тянется. Казалось бы, почти полгода вытерпела, в одиночку справилась и дождалась, а сейчас и десяти минут не дадут покоя.

***

Стою перед его палатой. Легкая тряска. С эмоциями черт возьми что: так хочется взвыть и в то же время улыбаться ярче всего на свете. Я закрываю глаза. Вдох. Он предстает мысленно перед моими глазами, и я спокойно, улыбнувшись, выдыхаю. — Я так долго ждала, — Шепчу тихо сама себе и, наконец, захожу в палату. Он сидит ко мне спиной: врач проводит небольшой осмотр, и я терпеливо выжидаю свой час. Заметив меня, Доктор приветливо улыбается и кивает, дает понять, что оставит нас наедине. Он всё ещё спиной ко мне, поправляет свою футболку и заправляет чистое бельё. Мне так страшно. Впервые. Кажется, что я совсем позабыла этого человека, и что я также стала пустышкой в его жизни. Хочу крепко обнять его, взъерошить волосы, чтобы он снова начал ворчать на меня, и тогда я услышу этот долгожданный голос. — Не стой в дверях, а обними, — Его голос ударил эхом, как едкий запах в нос. Он обернулся и улыбнулся уголками губ, хотел было встать сам, но не получилось. Я маленькими шагами направилась к кровати, на которой сидел Хорхе. Я думала, что сейчас потеряю сознание, что вообще не смогу вымолвить и слова. Кажется, я снова вижу сон, где всё благополучно заканчивается, но стоит мне сейчас прикоснуться к нему, как всё развеется, словно в тумане, как будто ничего и не было. Наваждение. Медленно касаюсь рукой спинки кровати и так же медленно спускаюсь к постельному белью темно-синего цвета, чувствую тепло и некую щекотливость на подушечках пальцев. Закрываю глаза, когда дотрагиваюсь до его руки — теплый, сердце готово разорвать грудную клетку, а я в немощи упасть на колени, схватиться за голову и как сумасшедшая трясти ею. Он внимательно смотрит на меня, наблюдая за моими нервными движениями, выжидает, когда я сорвусь с места и обниму его, что и делаю в следующую секунду, не выдерживая эту паузу: она слишком долго держала с нами дистанцию. Я была готова привязать его к себе, чтобы он больше никогда не покидал меня, чтобы как в детстве мы сидели в своем шалаше и придумывали друг другу клички. — Я думала, сойду с ума без тебя, — Крепче прижимаюсь к парню и во всю грудь вдыхаю его запах. Всё такой же сладкий. — Думала, конец. Я так испугалась, — Он смотрит мне в глаза, хмурит выражение лица и снова обнимает. Больше мне ничего не надо, главное — я знаю, что он жив и чувствую, что рядом. — Теперь всё будет хорошо. Ты мне веришь? — Спокойно произносит Хорхе, целуя меня в лоб после моего положительного кивка.