Подари мне второе дыхание.

— А я темноты боюсь, — Маленькая девчонка с двумя косичками смело произнесла в ответ своему собеседнику, с которым они сидели у пристани, болтая ногами по воде, — Я кажусь трусливой, знаю, — Младшая Стоссель скромно улыбнулась, бросив камушек в воду. — Нет, ты не трусиха, — Затвердил мальчишка, что сидел рядом со своей подругой, — Моя мама говорит, что с годами мы побеждаем свои страхи. — Улыбнувшись при упоминании родного человека, добавил Хорхе. — И я тоже перестану бояться темноты, когда стану взрослой? — Карие глаза засветились детской надеждой. — Я уверен! — Твердо заявил Бланко, обнимая за плечи подругу. Я нехотя открываю глаза. Двое суток без сна. Моему состоянию и внешнему виду посочувствовал, наверно, любой прохожий. Усталость сбивала с ног, но надежда, что не покидала меня до сих пор, подавала новые дозы сил. Тело ныло, а разум отчаянно пытался заставить меня, наконец, побрести домой и поспать хотя бы пару часов. Я сидела в коридоре больницы второй час, так как время посещения больных уже закончилось. Я бы с удовольствием поехала домой, посвятила немного времени себе, но сердце не готово переступить даже порог этой больницы и направиться прочь. Я буду ждать до последнего, до конца, даже если станет плохо. Двадцать минут назад подошел лечащий врач Хорхе, потребовавший, чтобы один из родителей немедленно был здесь, поэтому, не медля, я позвонила маме Хорхе. Тысяча мыслей заполнили голову после слов Доктора, хорошая сменяла плохую и так шло по цепочке. Мне оставалось только сидеть и гадать, какие новости для нас приберег Доктор. Возможно, кома прогрессирует и смысла в аппаратах, подключенных к Бланко, уже нет, либо появилась возможность на выздоровление. Я бы сейчас снова заплакала, переходя в легкую истерику, но большее, что испытала — поднимать глаза вверх или в сторону было мучительно больно, на виски, казалось, давило что-то жесткое. — Мартина, дорогая, — Я не заметила, как вновь закрыла глаза и уже понемногу начинала засыпать, — Что? Что он сказал? Где он вообще? — Сесилия нервно теребила мои руки и отчаянно искала ответы, в упор смотрев в мои глаза. Мой рот был открыт, слова не исходили, я потерялась во внезапной суете. И у меня не было ответов на вопросы этой женщины. — Сесилия Бланко, Вы уже здесь? Отлично, — Доктор сел в кресло рядом с палатой Хорхе и намеком дал понять, чтобы мать последовала его примеру и спокойно выслушала. — Хорошие новости, можно сказать. Появилась попытка, что Ваш сын выйдет из комы, но для этого нужен донор. Насколько я помню, третья отрицательная. Редкая. Поэтому постарайтесь поскорее найти для Хорхе человека с такой же группой крови. Времени очень мало, — Каждое слово мужчина отдавалось эхом в голове и ударяло об стенки головного мозга. Я как в тумане пыталась сосредоточиться на словах Доктора и сделать вывод, в каком месте этой пламенной речи есть нотка хорошей новости. Где искать донора? Короткие сроки. Третья отрицательная. Третья… — Извините, я не уверена, но у нас с Хорхе вроде была одна и та же группа крови, — Я как ужаленная подскочила с места.

***

Прошло несколько часов, и я снова начинаю изучать бледно-розовые стены уже родной мне больницы, которую я посещаю чаще, чем дом. На одной из стен две-три фотографии некогда тяжело заболевших людей, которые сквозь обреченность, боль и безнадежность смогли преодолеть тяжелое бремя, что пало на их плечи и родных; несколько плакатов о разновидностях болезней определенного органа нашего организма, а также о профилактике. Я так много перечитала каждый текст, абзац, строку. С минуты на минуту должен объявиться лечащий врач Хорхе и огласить результаты. Я твердо убеждала себя, что всё будет хорошо, ведь иначе быть просто не могло. Шанс был дан, мы им воспользовались. Ничего больше не может нам помешать. — Ну, семья Бланко, отличные новости, — Из кабинета вышел Доктор, начиная диалог, — Всё прошло успешно. Думаю, уже завтра вы можете приходить к Хорхе, — Мужчина тепло улыбнулась, и, обняв меня с Сесилией, пожелал всего доброго и отправился на осмотр. — Мартина, неужели черная полоса, наконец, закончилась? — Мама Хорхе крепко обняла меня. Я чувствовала, как женщина тихо заплакала, закрывая рот ладонью.

Теперь это слёзы счастья.