If I Ruled The World

Чонгук сидел сверху на деревянном учительском столе, размахивая ногами и жуя весьма кисловатое яблоко, которое Сокджину подарила одна из его учениц. — Чонгук, не болтай ногами, стол трясется, — произносит преподаватель не отрываясь от заполнения журнала перед ним. — Яблоко кислое, — не в тему говорит младший, с недовольством смотря на фрукт в своей руке, но болтать ногами перестает. — Так не ешь его, — тут же отвечает Джин. — Оно изначально было предназначено не для тебя, вот тебе кажется оно тебе кислым. — Нет, просто тот, кто подарил его тебе, не любит тебя по-настоящему. Кислая любовь — кислое яблоко, — сделав еще один укус и скривившись, Чонгук метко бросает его в мусорную корзину в углу кабинета. — Не говори так о Джису, она милая и трудолюбивая девочка, — старший перелистывает страницу, вновь начиная что-то писать. — Засматриваемся на молоденьких, учитель Ким? Какой позор, — шутливо произносит Гук, искоса поглядывая на Сокджина. — Решили подшутить над своим учителем, студент Чонгук? Какой позор, — парировал ему в таком же тоне старший. — Туше, — усмехается Гук, подняв руки в поражении. Потянувшись, юноша спрыгивает со стола. — У тебя есть еще что покушать? — Я не нанимался тебя кормить, — без злобы в голосе возмутился Джин, когда парень начал без зазрения совести копаться в его шкафчиках в поисках какой-нибудь еды. — Не будь жмотом, я сегодня забыл кошелек дома, так что остался без обеда. А эта зараза по имени Тэхён поделился со мной лишь кусочком морковки с тарелки, — младший продолжает рыться среди стопок разных листов и тетрадей. — Я не верю, что у тебя нет никакой еды. Что, даже ни одного запылившегося леденца? — Прекрати копаться в моих личных вещах, — вздыхает мужчина, опустив ручку и отодвинув журнал в сторону. Он тянет руку в карман своих брюк, выуживая оттуда два леденца, один из которых протянул Чонгуку. — Ха! Я знал, что хоть что-нибудь у тебя должно быть! — парень берет предложенную конфету, тут же шелестя яркой упаковкой, и закидывает в рот. — Мм, малина. Спасибо, Джин-хённи. — Кажется, я уже просил тебя так меня не называть. В первую очередь, я — твой преподаватель, пусть и временный, а уже потом добродушный хён, которому ты любишь докучать, — Сокджин откидывается на спинку стула, гоняя по рту леденец. У него со вкусом яблока. Жаль, малину он любит больше. — Ты сам разрешил мне так себя называть, когда мы наедине. А, как ты, возможно, не заметил, вокруг нет ни единой души, — Чонгук вновь запрыгивает на стол лицом к старшему. — Все сейчас уже либо дома, либо заняты в секциях и клубах. — Тебе самому-то сейчас на тренировке быть не надо? Я больше не буду прикрывать тебя перед учителем Паком, если ты вновь опоздаешь на тренировку по лёгкой атлетике. — Сегодня нет тренировки. И в любом случае, учитель Пак бы все равно простил меня. Нельзя ругаться на такого милого парня, как я, — без капли смущения говорит Гук, указывая на своё лицо. — А ты всего лишь обычный учитель на замену. Уважение во время урока — издевательства от старосты класса после. — Ты не староста, ты всего лишь заместитель Тэхёна. — Не важно, привилегии практически те же самые, — пожимает плечами младший. — Совершенно никакого уважения к старшим. И как ваш предыдущий учитель тебя терпел? — спрашивает Джин, облокотившись о стол и пристально смотря на парня. Младший на секунду задержал взгляд на слишком близко лежащей к его бедру руке. Во рту у Чонгука неожиданно пересохло. — Не тебе жаловаться. Если бы не я, то ты бы до сих пор ничего не знал ни об одном ученике. Я докладываю тебе всю информацию и сплетни, словно член банды своему боссу. И не могу сказать, что мне это не нравится, — ухмыляется юноша и как бы случайно двигает бедром, задевая руку Сокджина. — Нравится быть плохим мальчиком? — учитель облокачивается на поверхность стола, подперев голову рукой, но вторую так и не отодвинул. — Почему же плохим? Я стал любимчиком учителя, так что выходит, что я — хороший мальчик, — Чонгук словно с вызовом смотрит на старшего, дерзкая ухмылочка так и не покидает его лицо. И с этим Джин поспорить не мог. За эти два месяца, которые он подрабатывает в этой школе временным учителем, этот мелкий паршивец действительно успел выбиться в его любимчики. Поначалу тихий парнишка, который и рот открывал-то только тогда, когда его о чем-то спрашивали на занятии, казался ему уж слишком необщительным, пока он не заметил его во внеурочное время в компании друзей. А затем поговорив с другими преподавателями он узнал, что тот ведет себя так только на его уроках. Шанс попытаться найти общий язык с юношей представился, когда тот был назначен дежурным в классе. В первый их разговор, когда Чонгук подметал кабинет, а Сокджин проверял тетради и изредка поглядывал на парня, младший заметно вздрогнул, когда тот к нему обратился. Ким до сих пор помнит те большие глаза, которые смотрели на него будто с каким-то испугом. Словно кролик перед хищником. Постепенно, маленькими шажками, Чонгук перестал шугаться от одного его вида. И на замену этому страху стала приходить уверенность и задиристость. Хотя даже спустя два месяца юноша так и не дал ему никакого объяснения о том, почему он так дергался в первые недели, когда Джин смотрел на него или разговаривал с ним. Но как потом оказалось, парню только дай волю поболтать и посплетничать. Началось всё просто с того, что Сокджин во время того дежурства попросил его рассказать ему больше о своем классе, так как ему здесь работать в ближайшем будущем и хотелось как можно скорее найти общий язык с молодыми людьми. А закончилось всё тем, что уже через неделю Чонгук сидел на первой парте перед учительским столом после уроков и болтал о том, как Югём и Бэмбэм в том году разбили окно в кабинете математики. — Итак, — из воспоминаний Джина вырывает тихий голос парня. — Через сколько ты уезжаешь? — Через две недели, — также тихо отвечает преподаватель. — Я изначально не планировал задерживаться здесь надолго. Я был всего лишь учителем на замену, Чонгук-и. Ваш классный руководитель возвращается, мне нет надобности здесь больше задерживаться. Кабинет погрузился в молчание, разбавляло которое лишь тиканье настенных часов над их головами. Юноша вдруг спрыгивает со стола, повернувшись к Сокджину всем телом, и с явно читаемой решимостью смотрит на него, сжав руки в кулаки. — А если, — начинает говорить он, сглатывая образовавшийся в горле ком. — А если появится надобность тебе задержаться здесь? Тогда… тогда ты останешься? Старший прикусывает нижнюю губу, выпрямляясь на стуле, и поворачивается на колёсиках, чтобы смотреть прямо на юношу. — Чонгук, я не могу. Я уже нашёл себе работу профессором по древней истории в Сеуле, и меня приняли. Ждут через две недели, — Джин, с силой сжимает ручки стула, когда парень начинает подходить к нему всё ближе. — Все это было временно. И мы, в принципе, не должны были с тобой… — он прерывается на полуслове, когда Чонгук наклоняется над ним, коленом раздвигая его ноги и положив руки на спинку стула позади него, — так сблизиться. Это неправильно. Несмотря на все протесты и отрицания, Сокджин не предпринял ни одной попытки, чтобы оттолкнуть юношу от себя. Даже когда тот наклоняется непозволительно близко, горячим дыханием опаляя его губы, учитель не делает ни единого движения, чтобы отстраниться. Несколько секунд проходят, пока они находятся там, разглядывая самих себя в отражении глаз друг друга. Долгое время никто не решался закрыть последние сантиметры между ними, боясь, что всё может просто исчезнуть, словно сон. Нельзя с уверенностью сказать, кто из них первый подался вперед и поцеловал. Словно какое-то эфемерное существо подтолкнуло их обоих к этому. Поцелуй был невинным, обычное прикосновение губ, но даже это опьяняло их разум, не желая останавливаться. Оба они понимают, что это, как минимум, незаконно. Разница в возрасте, преподаватель и ученик. Этого не должно было произойти. Сокджина словно обливают холодной водой, когда на него обрушивается осознание неправильности всей ситуации. Он упирается рукой в грудь Чонгука, отталкивая его от себя. Парень отстраняется, с легким недоумением и растерянностью смотрит на преподавателя. — Что-то не так, учитель Ким? — спрашивает младший, пытаясь восстановить дыхание. — Всё не так, Чонгук, — отвечает Джин, оттолкнув юношу еще дальше, и поднимается со стула. — Ты сам прекрасно понимаешь, что мы не должны были этого делать. Эти отношения под запретом. Ты слишком молод, у нас нет будущего. — Прекрати говорить так, словно ты находишься в какой-то пьесе о Ромео и Джульетте. Это реальная жизнь, никто из нас не собирается отравить себя, чтобы что-то там доказать, — парень хмуро сводит брови, делая шаг в сторону Сокджина, который отвернулся от него и поспешно стал собирать бумаги в свою сумку. — Да, ты прав, это не пьеса, это — реальная жизнь, — мужчина закрывает сумку и поворачивается к Чонгуку с серьезным лицом. — И именно поэтому нам лучше остановиться прямо сейчас. Это не приведет ни к чему хорошему. Ты слишком молод, всё это изначально обречено на провал. — Не решай за меня, что в моей жизни обреченно, а что нет. Ты не имеешь право говорить о том, что мои чувства ничто только из-за того, что я молод, — пальцы Гука непроизвольно сжимаются в кулак, голос его на грани срыва. От криков во все горло его останавливают только мысли о том, что в школе еще мог кто-то остаться и услышать их. — Сейчас здесь ты ведешь себя как ребенок, а не я. — Пусть так, ты вправе думать так, как хочешь, — Сокджин хватает пиджак со спинки стула и направляется в сторону выхода из кабинета, остановившись на момент чуть позади парня. — Возможно, в другой жизни и при других обстоятельствах всё сложилось бы лучше. До завтра, Чонгук. Джин выходит из кабинета и закрывает за собой дверь, за которой сразу же слышится глухой стук удара брошенного стула о стену. В ближайшие две недели каждый из них старательно делал вид, что существование другого для них безразлично.

***

— На сегодня вводная лекция окончена, можете расходиться, — Сокджин устало потирает переносицу, складывая все листы на своем столе в одну стопку. — И не забудьте завтра предоставить мне списки ваших групп. Если вы уже выбрали старосту и список у него готов прямо сейчас, то попрошу его подойти ко мне. Мужчина даже не смотрит на толпящихся у выхода студентов-первокурсников. Из-за подготовки различных документов перед началом нового учебного года он не спал практически всю ночь, вследствие чего и вел занятия он сегодня чисто на автомате, толком даже не смотря на молодых людей за столами. Впереди еще целый год, времени запомнить каждого у него будет предостаточно. Повалившись на стул, он вздыхает и пытается подавить зевок. Глаза в любой момент готовы были закрыться, а мозг вот-вот в прощальном жесте помашет ему платочком и отключится. Сняв очки, он ладони хлопает себя по лицу, в надежде хоть немного добавить себе бодрости. Ему нужен кофе. Желательно покрепче и с большим количеством сахара. Его мысли о таком желательном на данный момент напитке прерывает лист бумаги, который кто-то кладёт прямо перед его лицом. Нахмурившись и вернув очки на нос, он понимает, что это список студентов-первокурсников. — Оперативная работа. Первый день, а вы уже подготовлены к своей работе старосты, — Сокджин берет лист в руки, глазами пробегая по фамилиям и именам. — Похвально. — Я всегда стараюсь быть лучшим, профессор Ким, — слышится глубокий мужской голос по ту сторону стола, и Джин замирает на месте. Буквально в этот момент ему в глаза бросается чуть ли не до боли знакомое имя, которое он помнит даже спустя два года. — Обещаю вам, что стану одним из лучших студентов на своем курсе. Пальцы невольно сжимают лист в руках сильнее, из-за чего в некоторых местах появляются вмятины. — Не стоит раскидываться такими громкими словами, — мужчина, наконец, отрывает взгляд от напечатанных перед ним букв и смотрит на молодого человека. — Мой предмет один из основных и довольно сложен. Вам придется очень сильно постараться, студент Чон. Чонгук довольно улыбается, облокачивается руками о стол и наклоняется вперед. — У меня начинается новая жизнь в новом месте. И теперь я не намерен отступать от своих целей. Губы Сокджина украшает ухмылка, он встаёт со стула и в точности повторяет позу Чонгука напротив него. — Громкие заявления для своего первого дня в университете, — их лица вновь, спустя столько времени, находятся в непозволительной близости. — Поблажек уж точно можете от меня не ждать. — Я на это и надеюсь, — глаза парня опускаются на губы мужчины. — До свидания, профессор. Надеюсь, что в будущем между нами сложатся хорошие отношения. И с этими словами он, в последний раз дерзко улыбнувшись, покидает аудиторию. Кажется, кофе Сокджину больше не нужно. Адреналин в его теле сейчас бурлит в предвкушении того, как пройдёт ближайший год.