Параллельная

      На утро Вершинин открыл глаза, надеясь, что сможет уйти до того, как Настя проснётся. Вечером он смог успешно избежать диалога с ней, соврав, что был один всё это время. В голове Паши был прекрасный план, и Настя в него точно не входила. Нужно было поговорить с Костенко, но прежде — связаться с ним. А дальше уже всё зависело от Дианы.       Но планы, зачастую, рушатся сильнее, чем старые дома в Припяти, когда она ещё была мёртвой. Вершинин, кстати, отдал бы многое, чтобы главной проблемой было снова не остаться под обломками какой-то крупной постройки. Сейчас всё было серьёзнее, потому что машины времени никто не изобрёл и в этом, параллельном, мире. — Утро, — заметив, что друг проснулся, пробормотала сидящая на окне Мадышева. Девушка выглядела, по крайней мере, выспавшейся. Глаза уже не казались такими впавшими за счёт посветлевших на несколько тонов синяков под глазами.       Вершинин только кивнул, уходя в подобие ванной комнаты с умывальниками. Всю ночь снились сны, и на этот раз не повторяющийся кошмар, в котором убивают Диану и Лёху. Снился КГБшник, который хочет неприметно убить их в этом времени. Снился персонал больницы, который знал об этом плане. Снился бред, короче говоря, но ощущение было таким, словно это была реальность, а не сон вовсе. Нельзя было дальше пить таблетки, которые приносят каждое утро и каждый вечер. Решать, что делать, нужно было быстро, хотя и встречу с Костенко парень отменять не хотел. Он не особо знал, о чём спрашивать, но чувствовал, что нужно увидеться с капитаном. Наверное убедиться ещё раз, что он и сам знает не больше, чем Настя и Паша. Это будет правильно. А что-то правильное в этой истории быть обязано.       Паша заметил, что он сам, в отличие от Насти, выглядеть лучше не стал: лицо отёкшее, очевидно от алкоголя. Может, не нужно было пить его вчера в таких количествах. А может, наоборот надо было. Он вывел Диану на живые эмоции — он взбесил её, и это было успехом. Несмотря на антидепрессанты, или успокоительные — чем там её пичкают после попытки суицида — она оставалась живым человеком. Более живым даже, чем сам Вершинин. Он верил ей, верил безоговорочно, потому что она была Параллельной той Дианы, которую он любил и будет любить. Любой человек в её теле не может врать. Звучит это так, словно он стал каким-то маньяком, озабоченным навязчивой идеей.       Пока парень шёл от умывальников назад в палату, сильно задумался о том, что Костенко дал минимум денег, и нужно бы попросить ещё. Не говорить только, куда ушли эти — алкоголь капитан вряд ли поймёт и уж тем более оценит. Надо что-то придумать. Отвлёк только Лёша, идущий по коридору. Ага, всего лишь живой друг, которого ты уж точно видел мёртвым.       Вершинина насквозь прокалывает тупой то ли страх, то ли ужас. Но он бежит за Гореловым, как ещё пару дней назад бежал за Дианой. В мыслях проносятся идиотские предположения, что тут есть и Параллельный Лёша. Но в коридоре пусто, как и было до этого.       Вершинин готов на стены лезть, так безнадёжно ему видится эта ситуация. Галлюцинации — если это действительно они — вернулись, и это даже безобидно, в сравнении с тем, естественно, что Горелов может как-то жить в этой реальности. Сейчас Паша чертовски хорошо понял Настю — вот что она чувствовала, когда они увидели Параллельную тут. Тупой страх, что от любви к человеку — совсем другому, на минуту — они двое могут зарыть себя ещё глубже. Стараясь принять вид более-менее спокойный, будто не мертвецов видит, Паша прошёл в палату. Настя по-прежнему сидела на окне. — Настюх, я хочу Костенко поискать, ты… со мной? — это было странно. Они так отдалились друг от друга за эти дни, что было даже немного жутко ждать её ответа. Но одновременно Вершинин испытывал к подруге неимоверное сочувствие и тепло. И надеялся в глубине души, что это было взаимно. — Думала уже, что не позовёшь. Конечно, я с тобой, — спрыгнув с подоконника, искренне ответила девчонка спустя минуту молчания. Она подошла к Паше — опять вполне высокая Мадышева казалась маленькой и какой-то беззащитной.       Сказать ей о Лёше — пусть даже галлюцинации, хотя Вершинин не был в этом уверен — приравнивалось к тому, чтобы вонзить подруге нож куда-нибудь в ногу, и медленно вытаскивать, вонзая снова и так по кругу — жизненно важные органы не задеть, но боль будет адская. Достаточно того, что мучается Вершинин, каждый раз видя Диану. Как же много он теперь не мог сказать Насте.

***

— Паш, успокойся, — попыталась приобнять за плечи друга Мадышева, но тот только ударил кулаком в стену, заставив девушку вздрогнуть. — Насть, да он нихуя сказать нам не может, потому что думает, что мы с тобой два овоща, которые и сдохнут в этой больнице и в этом времени, — неожиданно для Насти, Паша правда говорил спокойно. Но в глазах был какой-то дикий, незнакомый ей огонёк. — Он даже денег нам не дал, а знаешь почему? — Потому что ты пьёшь, Верш, — тихо перебила рыжая. — Ты вчера пришёл пьяный, позавчера мы пили вместе — чёрт побери, я понимаю, как больно… но послушай, это ведь не выход, и… — То есть ты считаешь, что я грёбаный алкоголик, а незнакомый мужик, который убил наших друзей — герой, который спасает меня от зависимости? — горько усмехнулся Вершинин. — Боже, Паш, ты всё воспринимаешь слишком буквально, — вздохнула Мадышева. По её интонации и мимике было видно, что она действительно не доверяла Вершинину. — Настя, нас кормят какими-то таблетками тут, мы едим больничную еду, в которой, вполне возможно, тоже что-то подмешано, — Вершинин сам себе напоминал параноика, но нельзя было доверять этому КГБшнику. Ни за что. Нельзя было доверять и снам, которые, скорее всего, просто игра воспалённого подсознания, но даже это было более логично, чем слушать офицера. Он точно что-то недоговаривает, и Паша это чувствует. Чувствует так же, как то, что Параллельная им как-то поможет это понять. — Это обычные успокоительные, чтобы вот таких нервных срывов не было, — уже подняла голос Настя. — С чего бы ему давать нам денег на еду, если нас действительно кормят здесь? С чего бы тебе их вообще требовать, если не на алкоголь? Ты ведь как вчера пойдёшь один, вернёшься пьяным, и плевать ты хотел на то, чем меня здесь кормят! — Я не плевать хотел на тебя, — Вершинина было нелегко вывести из себя, но Насте, кажется, удалось. — Я был с Дианой, это ты хотела услышать? Я ушёл с ней, чтобы не слушать, как хуёво я поступаю, — на эмоциях, всё это было сказано на эмоциях, отчего и резало куда сильнее, чем фразы обдуманные. — Мне её не хватает, и я уверен, будь тут Лёха — тоже другой, из этого мира, — ты бы такие умные речи не двигала. — Ты слишком изменился, — со слезами на глазах, которые она намеренно проморгала, выдавила Настя. В глубине души девушка ясно осознавала, что он был прав. А Паша уже слышал эту фразу, ещё в нормальной реальности и от настоящей Дианы. Вот тогда было больно. А сейчас уже плевать. — Это не тот случай, когда нужно слушать сердце. Мы выберемся отсюда только если включим разум, а не тупую боль и жалость. — Ну давай, — парень развёл руками, чуть отойдя от подруги. — Говори, что нам делать. Как нам включать разум, как пытаться вернуться домой, — при упоминании о доме — причём тут в смысле целой реальности, а не квартиры в Москве — передёрнуло обоих. Мадышева молчала, смотря в сторону. — Молчишь, как и КГБшник. Он если ещё может и знает, но молчит, то мы с тобой понятия не имеем. И, возможно, Параллельная может как-то помочь, что-то выяснить… — Ты путаешь её с настоящей Дианой! Настоящая бы за тобой влезла в любую передрягу, настоящая бы потом разгребала последствия! Нельзя чего-то ожидать от Параллельной! Она не знает тебя, Вершинин! Не знает и не кинется тебе помогать! — тон девушки перешёл на крик, а перепалка стала очередной настоящей ссорой. — Так кто ей помешает узнать меня? Ты? — усмехнулся парень, чем даже напугал подругу. Всё это было так неправильно, но пугало его поведение даже больше, чем сам факт пребывания в другой реальности. Вполне возможно, что ему действительно нужна помощь. Психиатрическая.       Настя развернулась и быстро зашагала в сторону палаты. Она не знала, что отвечать, да и смысла не было. Рыжая пыталась только придумать, как действительно помешать другу связаться с Дианой, но в голову ничего не лезло. Она не рассматривала вариант, что Параллельная и правда может как-то помочь — только испортить всё ещё больше.       Оставив парня где-то там, в коридоре, Мадышева сейчас думала над его словами. С чего он взял, что в еду могут что-то подмешивать? В этих словах могла быть и доля правды, но может ли она теперь ему верить? Да и узнать эту информацию никак нельзя. Но сейчас в голове всплыл, словно специально, аргумент: при них еду никогда не накладывали, как другим пациентам. Всегда подавали готовые тарелки.

***

      Вершинин сидел на траве, вглядываясь в её колыхание от ветра. Конверсы, убитые в хлам, уродливо чернели на зелёном фоне. Местами на обуви засохли капли крови, теперь уже не разобрать, чьей. От этих мыслей затошнило. Паша чётко понимал, что Настя в какой-то степени сломалась. Поверила Костенко, поверила, что всё решат без их участия, но Вершинин прекрасно осознавал, что подруга ошибается. Видел это по выражению лица капитана, по его ищущим глазам, по тембру голоса. Сидеть, сложа руки, было точно нельзя — Паша понимал и это. Но сил оставалось мало. Он дико устал, и хотелось просто отдохнуть.       Встав, Вершинин медленно поплёлся, но не в свою палату, как планировал до этого. Нужно было найти Диану.       К счастью, на это не ушло много времени — девушка сидела на подоконнике своей палаты, снова что-то рисуя. Звать её смысла не было — Паша видел белые проводки наушников.       Обойдя больничное крыло, парень вошёл в коридор, быстрым шагом идя к палате девчонки, чтобы не быть замеченным медсёстрами.       Филатова испугалась, когда дверь резко открылась, а на пороге появился Вершинин. Выглядел парень ещё хуже, чем вчера, и это сразу бросалось в глаза. Но Диана ждала его визита. — Привет, — сходу бросила девушка, отложив телефон с наушниками и блокнот с карандашами. — Привет, — блондин подошёл к окну, но Диана легко с того спрыгнула, и, подлетев к двери, осторожно выглянула в коридор. — Лучше, чтобы тебя не заметили, — закрыв дверь, тихо объяснила она. — Выглядишь не очень, — с явным сочувствием, но абсолютно точно искренним, закончила Параллельная. — Знаю, — чистую правду ответил Паша. — Послушай, мне нужна твоя помощь, — просить о чём-то почти незнакомую девушку было малоприятным занятием, но другого выхода не оставалось. — Мне нужны деньги. Нужна работа, но документов у меня нет. — Я вроде бы не похожа на работодателя, — чуть усмехнулась собеседница. — Зачем тебе деньги? — смотрела в глаза. Так, что пронизывало будто штыками. Тёмные глаза были серьёзными и любопытными. Ещё одно доказательство, что эмоций и чувств в ней куда больше, чем в Вершинине, хотя сама девушка считала иначе. — Я… обязательно объясню тебе всё. Но позже, ладно? Я пока сам не понимаю, как это связать воедино… просто чувствую, — отвернувшись к окну, рассматривая вид из него, ни капли не врал он. Взгляд упал на незакрытый блокнот. Диана рисовала эскизы для тату. В центре листа был небольшого размера череп, из пустых глазниц которого проросли цветы. — Я не буду помогать, пока не скажешь хотя бы частично, — упёрлась на своём Филатова, хотя делала это крайне не из упрямства. Он был ей интересен. Она даже немного боялась за его жизнь. — Окей. Это на еду. Я не хочу питаться больничной. Это частично, — вновь повернулся к Диане, но девушка уже что-то искала в тумбочке. — Держи. Только не пей больше… пожалуйста, — она протягивала несколько купюр, стянутых резинкой. Вот так вот просто. Она действительно была куда больше похожа на настоящую Диану, чем можно было подумать изначально. Она верила ему, хотя он уж точно того не заслужил. — Нет. Я прошу помочь с работой, а не дать мне денег, — в упрямстве можно было ещё посоревноваться. Вершинин предал достаточно своих принципов и убеждений, но всё-таки не мог просто взять деньги. — Родители привозят мне достаточно, не переживай, хватит, чтобы всем троим питаться не тут, — пожала плечами девчонка. — Они просто отправили меня сюда, чтобы не уделять мне внимания дома. Чтобы не портить свою репутацию. Не думаешь, что это будет вполне честно — тратить их… — Не думаю. Это твоя семья, а не моя. Если не захочешь помочь, я попробую сам… но без тебя будет сложнее, — он подошёл вплотную, и у Филатовой слегка участился пульс. Отойти было некуда. — Я не знаю, зачем ты всё так усложняешь, — Диана нашла в себе силы смотреть в синие глаза нового друга. — Я знаю один супермаркет, там моя подруга подрабатывала… может, возьмут без документов что-то типа листовок раздавать, не знаю, — вздохнула девушка. На лице Вершинина — дико уставшем и измотанным — появилась чуть заметная улыбка. И Филатовой она слишком понравилась. — Спасибо, — парень на автомате обнял её. Прижал к себе, как тысячу раз до этого, хотя теперь — совсем другого человека в таком же теле. Но это всё равно было дико приятно — ощущать её рядом.       Диана обняла парня в ответ, отмечая, насколько сильные его объятия. В них казалось, что всё ещё наладится, и уж точно будет лучше, чем было. Главное… быть вместе с ним. Хотя бы временно. Главное — не остаться одной снова.