It's just us now

      - Ты говорил, что на Набу будет безопасно!!! - в кабинет канцлера ворвалась Лея, только что ей сообщили о покушении. - Ты говорил, что рядом с замком дежурят гвардейцы и твои люди, и никто не сможет пройти! На него дважды покушались!!! - кулак женщины ударил в грудь Энакина, вставшего навстречу дочери. Рыдания сотрясали её тело, поток обвинений сошел на нет, прерванный слезами. Отец усадил Лею на диван и протянул платок. Ничего не говоря, забрал из её рук комлинк и погладил по голове, как маленькую.       - Я лечу на Набу, - категорично заявила сенатор, когда немного успокоилась.       - Нельзя, ты нужна в Сенате.       - Я мать!!! Я нужна ему! Я даже не знаю, что с ним! Мне нужен корабль! - она вскочила на ноги, отец тоже встал, возвышаясь над ней.       - Ты политик, - Энакин не сильно, но ощутимо встряхнул её. - Ты должна думать о политике, о Бене позаботятся и без тебя! Ты все равно не сможешь ему помочь. Представь, что бы сказал твой сын, узнай, что ты прервала переговоры с представителями планеты Корф.       - Что он бы сказал?! Я отлично знаю, что он бы сказал! Я все это услышала от него, когда ему было шестнадцать и он ушел из дома! Помнишь, как почти год мы искали его по всем отдаленным планетам?! И как Хан нашел его в кантине Маз Канаты? А как он отказался покидать её, заявив, что именно Маз его вырастила и там его дом? Это ты помнишь? - ноги Леи подогнулись, и она резко села. На неё навалилось отупение. Мысли были неподъемные, словно бетонные плиты. Но одно она знала точно: отец прав, переговоры прерывать нельзя. Она останется на Корусанте. Бог проклял их семью, сделав их политиками.       - На Набу полетит Падме, - усталый голос едва доносился до неё, но мозг уже оценил и выдал перспективы: если там будет мама, значит, все будет хорошо. Лишь бы сообщения о состоянии Бена приходили чаще.       В замке не было операционной, лишь две камеры с бактой и всевозможные лекарства, половина из которых предназначалась Рей. Когда случилось покушение, она рухнула в обморок и очнулась лишь спустя час в компании верного ВВ-8. Её первым вопросом было:       - Что с ним?       И дроид, пиликая на все лады, объяснил, что мед-дроиды выгнали его, как только общими усилиями прибывшей охраны Бена перенесли в медицинскую комнату.       - Охрана? - Рей не знала ни о какой охране, хотя стоило бы догадаться, что наследного принца одного не оставят. ВВ-8 пояснил, что сейчас в замке около сорока охранников и еще около двух десятков обследуют озеро, надеясь найти стрелявшего. Но она лишь усмехнулась, если она проспала час, то наемник уже в открытом космосе, где-то в гиперпространстве.       - Не знаешь, сколько они еще будут оперировать? - страх холодком растекался по её внутренностям, но в голове витал наркотический дурман, а желудок неприятно сжался, предвещая тошноту. - Узнай, если сможешь. И найди главу охраны, мне нужно с ним поговорить, - уже вдогонку крикнула Рей, ибо дроид, преисполнившийся чувства собственной значимости, укатился, даже не дослушав.       Перед глазами плыло и не только из-за наркотиков. Бена пытались убить. Она знала, что покушение - такая же неотъемлемая часть жизни политиков, как и дебаты в Сенате. Но впервые Рей действительно начала осознавать, кем хотела стать все это время. Если так легко покушаются на Соло, то что же сделают с ней при необходимости?.. Но эта трусливая мысль проскользнула где-то на периферии сознания, все остальное было занято страхом. Ей было жалко Бена и страшно его терять. Она привыкла к нему, была ему благодарна за все, что он ей сделал. На Джакку у неё не было людей, к которым она могла бы привязаться, но эти недели на Набу показали ей Бена с совсем другой стороны. В дверь постучали, Рей пригласила войти, надеясь, что на лице нет той паники, что разгоралась внутри. В комнату вошел глава стражи, подтянутый, лет сорока, из набуанской стражи.       - Вы хотели меня видеть, леди?       Она удивленно вскинула брови. Леди? Она?       - Я не леди, - и тут же прикусила язык. Уроки Маз всплыли в голове слишком поздно. Она уже посадила себя в лужу. Глава стражи тактично промолчал, ожидая, когда Рей заговорит первой.       - Как вас зовут? - повелительный тон не удался, мужчина неумело скрыл ухмылку в роскошных усах, свисавших до подбородка. Она впервые видела подобные. Все встречаемые ею представители мужского рода предпочитали быть либо гладко выбритыми, либо с небольшими усиками и бородой. А тут такой размах.       - Меня зовут Морил Сайдж. Я глава королевской стражи, - представился стражник. - Мы прикладываем все усилия, чтобы поймать наемника.       - Тогда вы не хуже меня знаете, что это уже бесполезно, - сухо оборвала его девушка. Высокопоставленным идиотам он мог вешать лапшу на уши сколько угодно, но она выросла на Джакку, где в поселениях можно было встретить любой сброд и из любой системы Галактики. И наемные убийцы не были исключением. В глазах Морила проскочила искорка интереса.       - Мы считаем, что сможем найти его, узнав, как он совершил покушение.       - И ничего не получите, - категорично отрезала Рей, - все уже уничтожено. Такие за собой следов не оставляют.       - Могу я узнать, кто вы?       - А моё лицо вам не знакомо? - с иронией поинтересовалась девушка, голова снова закружилась. Нужно было прекращать разговор быстрее.       - Вы... Вы та девушка, которую намеренно обвинили в краже! Да, я встречал Джонга, когда бывал на Корусанте, охраняя королев. Та еще тварь, - сочувственно отозвался начальник стражи. - Тогда не буду лгать. Если вы выдержали допросы Джонга, то правду вынести сумеете. Хотя в этой семейке истеричка только одна, и её подстрелили, - Морил подмигнул Рей, и та улыбнулась в ответ. Почему-то этот человек мог шутить в такой ситуации и не вызывать у неё чувства неправильности или отторжения. - В наших рядах предатель. И я не знаю, сколько времени понадобиться, чтобы его найти. Если вообще смогу его найти.       Рей понимающе кивнула:       - Тогда не смею больше задерживать.       Мужчина поклонился и вышел. Рей со стоном рухнула на кровать, мир шатался и кружился в бешеном ритме.       В тот день она впервые вышла на улицу. Ветер трепал её волосы, и Рей тут же пожалела, что не нашла никакого головного убора. Для неё здесь было холодно. ВВ-8 привычно пиликал, не ожидая от неё ответов, но создавая ощущение присутствия. На Джакку у неё была самодельная кукла, с которой она говорила, когда становилось совсем плохо. У куклы был свой характер и даже тембр голоса и манера общения. Сухие жесткие листья ударили её в лицо и закружились в хороводе над водой. Это было красиво.       - Рей, - голос сзади заставил её судорожно вздохнуть и быстро повернуться. Бен Соло был одет в свой любимый черный цвет. Тяжелая накидка почти не двигалась под порывами ветра, а девушка дрожала от холода в своей легкой и красивой одежде. Еще одна особенность миров Ядра, которую она не понимала. Мерзнуть ради красоты. Но ничего другого в замке не нашлось.       - Привет, - сухо и как-то недовольно слово соскользнуло с её губ, резанув слух. Она улыбнулась, сглаживая резкость. - Здесь довольно холодно. Не верится, что эту планету считают одной из лучших в Галактике.       - Сейчас зима, - будто разъясняя очевидное ребенку, отозвался мужчина. Рей поежилась от холода и сильнее закуталась в свой плащ.       - Все равно здесь холодно, - упрямо повторила она. На нос упала крупная капля. Она подняла голову, небо затягивало тучами. - И скоро будет буря.       - Ты такой ребенок, - по-доброму подразнил её Соло. - Будет дождь. Бури здесь редкость.       Вот и все. Они исчерпали весь запас тем для разговора.       - На Джакку... Там ведь тоже бывало холодно? - он чувствовал себя пятилетним ребенком, выспрашивающим у Хана, на какой планете тот побывал в этот раз. Но Рей будто не почувствовала его неловкости.       - Да, там бывает прохладно. Но никогда не холодно. Такие дни - самое лучшее на Джакку. Я успевала собрать почти двойную норму, - губы тронула чуть ироничная, грустная, но все же гордая улыбка. Бывали времена, когда больше всего её заботила еда.       - Как ты жила? Там... в пустыне, - голос вырывает её из раздумий. Как жила в пустыне? И что ему рассказать? Этому надменному принцу, не знавшему голода и непосильного труда. Что сказать, чтобы он понял? Но слова рвутся с языка раньше, чем она успевает задуматься:       - Когда есть еда, ты ешь. Нет - голодаешь. Если не успел найти укрытие до песчаной бури, умираешь. Если не можешь отстоять свое в драке с другими - голодаешь. Если не сумел убедить Ункара Платта в своей полезности - умираешь. Как-то так, - голос бесцветный, она сама себя не слышит. Бен молчит. Тучи сгущаются, вдалеке слышатся раскаты грома.       - Ты всегда была там одна, - скорее утверждение, чем вопрос. Рей вздрагивает, как от удара. Её одиночество - её тьма. То, что она прячет вдалеке от всех, боясь показаться слабой. Эта внутренняя пустота, в которой так удобно и ненавистно жить.       - Да, я была одна, - тихий и ровный голос.       - Мне жаль.       Падме прилетела на Набу уже вечером. Рей беседовала с мед-дроидом, выясняя состояние Бена, когда на посадочную площадку опустился небольшой корабль. Из него выскочил Хан, следом, немного отставая от зятя, выбежала Падме. Годы не пощадили ни её, ни Хана Соло. Оба седые, с глубокими морщинами, Падме уже не ходила, гордо выпрямив спину, Хан был уже близок к тому же. На какое-то мгновение Рей почувствовала разочарование. Что могут эти старики? Бабушке Бена уже за семьдесят, да и Хан разменял свой пятый десяток. Не такой помощи она ждала.       Но все стало на свои места, как только они вошли в замок. Падме тут же начала отдавать приказания. Хан, не обращая внимания на дроидов, ушел к сыну. Рей не знала, как поступить. Выйти из комнаты и поприветствовать их в их собственном доме? Отсиживаться в комнате, пока они сами про неё не вспомнят? Но Наберри избавила её от мучительного выбора, постучав в дверь комнаты.       - Не нас ты здесь ожидала, - начала разговор политик, устроившись в кресле, где раньше всегда сидел Бен Соло. - Но такова жизнь. Тебе в помощь прислали немощную старуху и старика без царя в голове. Впрочем, на Хана можно полагаться до тех пор, пока Бенни не очнется. Под одной крышей больше суток они не выдерживают, - усмехнулась женщина. Рей удивленно раскрыла рот, но спохватившись, приняла вид внимательно слушающей, а главное понимающей особы. Падме весело хмыкнула, разглядывая девушку. Рей была миловидна и умна, но расчетливой жестокости, присущей политику в ней не было.       - Завтра сюда прибудут слуги. Чувствуй себя как дома, не стесняйся нас.       - А сенатор Органа? Она ведь тоже прилетит сюда? - она и сама не поняла, зачем задала этот вопрос. Но это было первое, что пришло ей в голову, когда Рей увидела, что Падме собирается уходить.       Женщина на секунду замерла, на её лице появилось странное выражение смеси удивления и сожаления. Но голос был также спокоен и приветлив:       - Нет, Лея ведет переговоры о вступлении в Республику новой системы. Ей не вырваться из Сената, - на лице девушки промелькнуло изумление и жалость. Ей почему-то казалось, что, имея семью, человек не может быть одиноким. Теперь выяснилось, что может. - Такова плата за могущество. Бен явно родился не в той семье. Он искал любви, а на него вечно не было времени. У политика нет семьи, Рей. Вскоре здесь соберется весь клан Наберри, и ты должна понять, что любовь в семье редчайшее чудо, которое в нашем случае не случилось.       - Вся семья? - Рей захотелось сбежать куда-нибудь подальше от этой странной семейки. Не так она себе все это представляла. Семья должна любить тебя, заботиться о тебе, а не бросать тебя в угоду политическим амбициям. Только вот ей тоже когда-нибудь придется поступить также. Чем больше она узнавала мир политики, тем меньше хотела становиться его частью.       - Не пугайся, - Падме ласково улыбнулась, - все не так уж и плохо. Познакомишься с троюродной бабушкой Бенни. Она тебе понравится. Старушке восемьдесят девять, но более ехидной и умной особы мир еще не знал.       - Составишь мне компанию? - неожиданная смена темы выбил девушку из колеи, и она даже не спросила, что от неё требовалось. Женщина поднялась и протянула руку Рей.       Вместе они вышли из комнаты.       - Почему вы мне это говорите?       - Что?       - Что Бену надо было родиться в другой семье, - Рей буквально чувствовала, как ходит по самому краю. Но ей было важно это узнать. Она выросла без семьи, и теперь чувствовала, что Соло-младший был таким же ненужным ребенком, как и она. Но здесь родители были рядом, и почему-то в какой-то степени даже дальше, чем её собственные. Для своих родных она могла придумать тысячу оправданий, ведь она не знала правду, но что сказать о семье Скайуокеров? Какое оправдание придумать для них?..       - Лучше сразу сказать правду. Тем более весь Голонет пестрит статьями о трагедиях семьи Скайуокер-Соло-Органа.       Ясно. Зачем скрывать то, что и так на виду. Рей испытала разочарование и щемящее чувство разрушения идеалов. Падме была её идеалом. Красивая, умная, язвительная, а на деле лишь расчетливый политик с ореолом святости. Как далека реальность от того, что говорят в новостях. Но все же она здесь, на Набу. Рядом с внуком. Может, не все еще потеряно?       Все так же держась под руки, они свернули в коридор и спустились вниз. Стоявшие у подножия лестницы солдаты вытянулись по струнке. Миновав их, Рей услышала тихий шепот:       - Как они похожи. Наверное, она из клана. Какая-нибудь кузина.       - Видимо, еще не отказались от идеи женить его на ком-то из своих. Хотя прошлая была красивее...       Продолжение разговора она не услышала, но последняя фраза неприятно резанула слух. А Падме увлекала её куда-то вглубь замка, навстречу им все чаще попадались стражи и дроиды. На верхних этажах их почти не было. Или были, но Рей их не замечала. Они свернули по коридору и остановились перед дверью, охраняемой двумя стражниками. Величественно кивнув, Падме отослала охранников и вошла в комнату, девушка последовала за ней.       Бен был бледен, темные волосы разметались по подушке, всю грудь покрывали бинты. Рей не знала, что сказать или сделать. Падме спрашивала что-то у дроида, а она рассматривала его, будто впервые встретила. Лицо расслабленное, с едва заметной белой полоской шрама, губы не кривятся в его привычной усмешке. Таким она видела его всего лишь раз...       Она снова в камере. Снова это зловонное дыхание на её лице. Все болит, в голове стоит шум от ударов и потери крови, все кружится перед глазами, и только лицо Джонга неизменно в этом хороводе безумия. И она кричит. Кричит громко, протяжно, надрывно и совершенно безнадежно.       - Рей! Рей, очнись, - она просыпается рывком, почти мгновенно. Бен склонился над ней, растрепанный и явно вырванный из сна её криками. - Все хорошо?       - Да, - врет она, но голос подводит. Она дрожит и плачет. Слезы льются сами по себе, она не может их остановить.       - Тише, маленькая, тише, - он осторожно притягивается её к себе, следя, что бы не прикоснуться к голой коже. Он уже понял, что она не выносит прямых прикосновений.       Одеяло большое и тяжелое, Рей теряется в нем. Становится тепло, она чувствует запах Бена. А еще его руки вокруг её плеч. Это успокаивает. Чувство уюта, появлявшееся раньше только в доме Маз, заполняло все её существо. Оказывается можно чувствовать уют и рядом с человеком. Она чувствовала, как в темноте Бен расправляет одеяло, как на кровать каким-то образом забирается ВВ-8.       - Вот настырная железяка, - тихо ворчание отдается вибрацией в его груди, и даже через одеяло она его чувствует. - ВВ-8, уйди.       Дроид не соглашается, приказания Соло он выполнять не будет. Он гордый и не забывающий обид астромеханик. Бен все-таки лишил его машинного масла после того случая в купальне. И Рей смеётся, тихо и почти незаметно. Она бы все отдала, чтобы так сидеть вечность, слушая пререкания этих двоих и чувствуя заботу. Как же мало надо для счастья. Не управление всей Галактикой, не деньги, всего лишь чье-то внимание.       - Засыпай, Рей. Я останусь тут, пока ты не уснешь, - тихий голос в темноте. Не Бен, кто-то другой, кто заботится о ней. Ему можно многое рассказать, потому что сейчас ночь, потому что ей надоело быть одной, потому что так хочется снова заплакать. Но она молчит. И не засыпает. Старается продлить это мимолетное чувство покоя и защищенности. Бен тихо мурлычет какой-то напев, слов не разобрать. Она боится пошевелиться - вдруг он замолчит.       Она не замечает момента, когда он засыпает. Его голова оказывается на её плече, скрытом одеялом, а руки слабеют и уже не держат так крепко. Медленно, чтобы не разбудить, она поворачивает голову и рассматривает его. Запоминает каждую родинку, мелкие морщинки, уже появляющееся у него, и это выражение лица. Спокойное, по-детски наивное, совсем не такое как днем. Ей так тепло и спокойно рядом с ним...       - Рей! Рей! Да сделайте же вы уже хоть что-то! - голос вырывает Рей из воспоминаний, отдается болью в голове, во всем теле. Открыть глаза не получается.       - Давай, девочка, просыпайся! Тебе нельзя спать!       Резкий удар по щеке привел её в сознание. Над ней склонились Падме и Хан, рядом мед-дроиды. Руку свело судорогой. В ней катетер, через который поступает какая-то синеватая жидкость.       - Эти мед-дроиды редкостные тормоза, - приветливо сообщил ей Хан. - Тебя отравили, а они только с Беном носятся. Пациент особой важности, - передразнил он дроида. Снизу донеслось возмущенное пиликанье ВВ-8, агитировавшего в защиту прав роботов. Рей слабо улыбнулась, в теле была слабость, но разум был кристально чист.       - Что случилось?       - Ты стояла рядом с Бенни, а потом упала, - отозвалась Падме, заботливо поправляя подушку. На её лице была тревога, она смотрела то на девушку, то на соседнюю кровать, где лежал Соло.       Рей проследила за её взглядом, рядом с больным суетилось несколько дроидов и два врача-гуманоида. Она не помнила, чтобы его подключали к стольким аппаратам. По комнате разносилось тяжелое дыхание. Из горла Бена торчала трубка, руки были опутаны капельницами, какой-то прибор противно пищал.       - Что с ним?       - Резкое ухудшение, - мрачно произнес Хан. - Такое бывает. Ничего, он крепкий. Выживет.       Но за бравадой скрывался страх. Она почувствовала его. И снова вернулось чувство вины и удивления, и испуга. Она попыталась встать, но Падме железной рукой вернула её в постель.       - О Бене позаботятся, не беспокойся, - мягко, но настойчиво она заставила её выпить лекарство, после которого мир расплылся и провалился во тьму.       Её разбудила песня. Тихая колыбельная, поющаяся старческим голосом. В комнате царил полумрак, и Рей с трудом узнала Падме, сидевшую рядом с Беном. Тихим, чуть дрожащим голосом она пела:       Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя;       Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала;       Тот же мотив, что напевал Бен, когда сидел с ней в темноте. Страшно сидеть рядом и не иметь возможности помочь. Быть рядом и знать, что от тебя ничего не зависит. Остается только молиться, безмолвно просить небо о помощи и надеяться, что тебя услышат. Но у неё нет богов, которым она могла бы помолиться. Нет ничего, что можно было бы считать её и что она могла отдать. Бен! Бен, открой глаза. Усмехнись, состри, как обычно. Бен, ругайся с ВВ-8. Он совсем отбился от рук. Бен, проснись... И её мысли сливаются с тихой колыбельной.       Мне бы звёзды, чтоб осветить твой путь;       Мне б увидеть сон твой когда-нибудь.       Увидеть сон...       Разделить то, что было скрыто ото всех. Быть рядом, просто смотреть на него. Любить его. Да, она любила его. Этого странного спутника всех её несчастий, человека, которого она не могла понять. Если бы все было иначе, если бы все только было иначе!.. Она никогда не жалела о своих решениях, но теперь... Теперь внутри все размывала кислота. Только бы выжил. Только бы жил.       Баю-баю-бай, ветер, ветер - улетай;       Баю-баю-бай, ветер, ветер - улетай;       В комнату тихо вошел Хан. Старый контрабандист накинул на плечи женщины одеяло и передал кружку с кафом, чей запах сразу разнесся по всему помещению. Теперь запах кафа для неё навечно связан с этой сценой. Двое старых людей, склонившихся над постелью их сына и внука. Что-то неправильное было в этом. Если даже бакта не помогала, а дроиды лишь проверяли его состояние. Слишком слаб, чтобы перенести многодневное пребывание под действием снотворного. Нужно, чтобы он восстановился. Она слышала, как это объяснял один из врачей разгоряченному Хану, требовавшему, чтобы сына опустили в камеру с бактой.       И до самого утра я останусь ждать тебя.       Песня прерывается. Тихий шепот наполняет всю комнату.       - Иди поспи, Падме, - Хан Соло говорит с бывшей королевой как с маленьким ребенком. И это шокирует. - Не глупи, если придется лечить еще и тебя, Энакин убьет меня, как и обещал. Я посижу с ним.       - Нужно допеть песню, - тихий голос так не похож на властный и насмешливый тон сенатора Наберри. Здесь есть жизнь, страх, боль, отчаяние, которое пугает Рей больше всего. Но ведь Бен сильный - он должен выжить. Должен...       Мне бы небо чёрное показать...       Мне бы волны, чтобы тебя укачать;       Хан украдкой, пока не видит Падме, стирает слезу с глаз. И Рей становится неуютно: она подсматривает должно быть одну из самых сокровенных семейных сцен Скайуокеров. Там где нет политики, войны или всеобщего блага, за которое уже столько лет сражаются эти люди. Они любят Бена, но у них никогда не было на него время. А теперь они так боятся его потерять. И она тоже боится, потому что теперь её не страшно любить, страшно потерять.       Мне бы в колыбельную тишину,       Точно корабли проплывают сны.       Как это глупо боятся быть рядом с кем-то и вдруг начать боятся его потерять. Глупо и так по-человечески. Возможно, это такая же мимолетная влюбленность, что была у неё с По, но тот хотя бы не умирал в нескольких метрах от нее. А Падме допевала колыбельную.       Баю-баю-бай, ветер, ветер - улетай;       И до самого утра я останусь ждать тебя.       Баю-баю-бай...       Баю-баю-бай...       - Он так любит эту песню, - Падме осторожно убрала прядку волос с лица Бена. - Лея не умеет петь, совсем. А он все равно просил её петь. Глупый маленький мальчик. Зачем он ввязался в эту авантюру с Рей?       Внутри все похолодело. Авантюра... с ней? Что она говорит? О чем? Стало холодно. И грустно. И больно. Все было неправдой. Она была просто нужна для чего-то. Все закончится, а вместе с тем и хорошее отношение Бена. Стало гадко. Её использовали, а она поверила. Пустыня ведь приучила её не верить, не полагаться на кого-то другого. А она забыла все уроки. Казалось, что она снова упала с десятиметровой отвесной стены и рухнула на спину в свалку отодранной теплоизоляции, выбив из легких весь воздух.       - Кто знает. Бен слишком похож на Вейдера, а своего тестя я никогда не понимал, - Хану было плевать, какие политические игры ведет его сын, лишь бы это не вылилось в новый кровавый террор. - Он не сделал девочке ничего плохого, а это уже многое. Мой сын не перенял моих умений обращаться с женщинами, - даже сейчас Соло не мог удержаться от шуточек. Рей невольно подумала, что и на смертном одре тот будет говорить свою последнюю волю в стиле: "Раб мой, сын мой, теперь можешь жить спокойно и как ты хочешь, я разрешаю!"       - Хоть одна "лучшая" черта не досталось бедняге, - съязвила Падме. Рей с тоской подумала, что политики даже грустить не могут, не ругаясь с кем-то. - Но в одном ты прав. Девочка чем-то его зацепила. Не помню, чтобы он так относился хотя бы к собственной матери.       Хан недовольно забурчал что-то, сенатор ушла, оставив Рей наедине со своими мыслями. Они метались, не давали сосредоточиться. Что им было нужно от неё, мусорщицы? И Падме сказала, что она что-то значит для него. Но ничего не приходило в голову. Кроме вопроса: откуда они знают, как он к ней относился? Может, дроиды? Или стража, которую она даже не заметила? И что здесь происходит?       Уже под утро, когда Хан спал, развалившись на стуле, она осторожно подошла к постели Бена. Лицо еще белее, чем накануне, и неровное сердцебиение на мониторе какого-то прибора. Ей нужны ответ. И он... Он тоже нужен, чтобы понять себя, чтобы не быть больше одинокой.       - Чертов Бен Соло... Если ты умрешь, кого я буду ненавидеть? С кем спорить? Не смей умирать, ты, упрямая задница. - слезы текли сами собой, Рей их даже не замечала. - Ты самый невыносимый человек в галактике. Открой глаза, Бен. Пожалуйста.       Но он не открывал... Колыбельная, как вы уже поняли, взята из фильма "Он - дракон"