***
Когда я снова открыла глаза, в комнате было намного темнее. Видимо, на улице опускались сумерки, или даже уже вечер. Только я хотела покрутить головой по сторонам, чтобы найти окно и заодно размять затёкшие мышцы шеи, раздался скучающий голос. — Я вижу, спящая красавица наконец проснулась, — ехидно протянул Ворон, смотря на меня с некой брезгливостью и предвкушением. Я тоже вложила в свой взгляд всю имеющуюся во мне ярость и презрение по отношению к этому существу. — Я сделал небольшой перерыв. Пытать бесчувственное тело, совсем не так интересно, как мне казалось, — он сделал короткий, быстрый шаг ко мне, печально вздыхая. — Но мы ведь найдём чем с тобой заняться, верно? — он сделал ещё один шаг ко мне навстречу. На его устах блуждала зловещая улыбка. Он подошёл почти вплотную, так близко, что в нос вновь забился запах холода и смерти. Я не знала, чего от него ещё ожидать, поэтому мне оставалось лишь висеть на неудобных, натирающих кожу цепях и сверлить ублюдка подозрительным взглядом. А затем, прямо на моих глазах, произошли удивительные метаморфозы. Гримаса ненависти сменилась привычным и таким родным выражением лица. Не Ворон, а именно Персей улыбался мне такой светлой и чистой улыбкой, а изумрудные глаза излучали тепло. На мгновение я поверила, что он вернулся. Что это мой старый добрый друг Перси Джексон. Его шершавая ладонь нежно гладила мою щёку, а я, в своём глупом наваждении, даже не замечала, как от его острых ногтей на коже остаются алые следы царапин. — Ты очень красивая, ты знаешь об этом? Я, как идиотка, заворожённо пялилась в эти проклятые зелёные глаза, а его слова эхом отзывались в моей разом опустевшей черепной коробке. Это было похоже на сон. Кошмарный, сюрреалистический сон, который мог присниться кому угодно, но только не мне. Когда странное наваждение начало понемногу отпускать, мелькнула странная мысль. Как он мог от садизма так быстро переключаться на нежности. Видимо, тараканы в голове Перси, были совсем повернутые, раз такие финты показывали. Он жадно начал целовать её, насильно пихая свой язык ей в рот. От прикосновений ледяных пальцев по обнаженной коже пробежали мурашки. Он до боли сжимал её запястья, оставляя на них красные следы, что в скором времени станут лиловыми синяками. Он её персональный ад. Он нащупывал её позвонки-бусины, безжалостно сжимал её ребра. Холодное тело прижимало её к мокрой сырой стене. Он жадно впивался в её уста, агрессивно прикусывая её нижнюю губу до крови. Это было страшно, больно, с металлическим привкусом крови. И всё это внезапно прекратилось. Мой мучитель резко отшатнулся, тело его зашло в мелких судорогах, а глаза закатились. Ещё несколько секунд таких конвульсий — и тело моего друга сломанной куклой падает на пол. Смотрю широко распахнутыми глазами на лежащего без сознания парня, шумно глотаю воздух, осознавая, как впервые за эти часы мне так легко и свободно дышится. Хочется смеяться от радости, но такой роскоши я себе не позволяю, ведь ещё не известно, что будет дальше.***
Не могу сказать точно, сколько прошло времени: в комнате не было часов. В этом месте вообще время текло не так, как везде. Быть может, час здесь был равносилен целому дню там, снаружи. Это место напомнило мне казино Лотос в моём родном мире. Быть может, за этот час во внешнем мире прошёл уже целый год? Быть может Лука, Алмаз и Санни даже и не пытались найти меня? Может, в глубине души они были только рады, что я ушла. А что, если Олимпийцы выследили нас, чтобы поквитаться за то, что устроил Ворон в тронном зале? Если они всех убили, что если они знают способ, как убить бессмертных? Что если… И ещё миллион таких «что если» крутилось у меня в голове, пока я бесполезно шевелила тяжёлыми цепями, в надежде от них избавиться. К сожалению, тварь, пытавшая меня, хорошо знала своё дело. Замок не поддавался. Мои истерические мысли были прерваны чьим-то тихим стоном. Я быстро перевела взгляд на Ворона, звук явно исходил от него. Я замерла, не зная, кто передо мной теперь. Перси или его спятивший злой двойник? Парень медленно поднялся на затёкших от долгого лежания ногах, держась руками за голову и стоя спиной ко мне. Я не могла видеть его лица, но слабая надежда на то, что это всё-таки настоящий Перси, свербела где-то под ложечкой. Если бы только я могла сказать хоть слово… Язык мой по-прежнему меня не слушался, и всё, что я могла, так это издавать мычащие звуки. А потом он обернулся. Черная ткань широкого капюшона скрывала часть его лица, поэтому я не могла посмотреть ему в глаза и сказать, что сейчас творится у него в голове. Поэтому я воспользовалась языком жестов. Вопросительно вскинула левую бровь, получилось почти насмешливо. Не могу быть уверена, но, возможно, он сейчас хмурился. Я даже представить не могу, какая в его голове сейчас путаница, куча смешанных воспоминаний. Если они, конечно, у него остались. Ворон недоуменно склонил голову набок и посмотрел на меня сверху вниз. — Кто тебя приковал к этой штуке? Этот придурок, наверное, ещё не знал, с кем связывается. Он что, издевается? Видимо, нет. Всё-таки не издевается. Он действительно ничего не помнит. Это было вполне нормальное поведение для Перси, и от идиотизма всей ситуации мне оставалось лишь закатить глаза к потолку. Когда я снова ничего не ответила, Ворон громко объявил: «Я сейчас освобожу тебя, Зоя. Не волнуйся», — сделав быстрый шаг в мою сторону, отчего я невольно вздрогнула. Я подавила в себе желание закатить глаза снова. И только потому что у меня совсем не было сил, я этого так и не сделала. Не долго думая, Перси достаёт меч и сильным ударом перерубает ржавую цепь на моих ногах. Тяжёлый металл падает с громким и неприятным лязгом, заставляя меня непроизвольно поморщиться. Ещё один удар — и вот уже мои руки ничего не сдавливает, и я наконец могу размять затёкшее тело. Пока я пыталась согнуть словно задеревеневшие руки, Перси… убрав оружие, продолжает коситься на меня взглядом побитого щеночка, и мне одновременно хочется пожалеть его и хорошенько так навалять. Но потом я говорю себе, что бедный парень не виноват, что у него раздвоение личности, можно подумать, я сама святая. Спустя ещё десять минут моего молчания и уже раздражённых взглядов со стороны Перси, тот наконец не выдерживает. — Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь, — мнётся на одном месте, не зная, куда деть руки, поэтому начинает теребить завязки на толстовке. Взгляд из-под отросшей чёлки до того невинный и не понимающий, что мне становится не по себе. А было ли это всё с тобой, Зоя? Может, тебе это всё приснилось? Касаюсь кончиками пальцев наливающегося фиолетовым цветом синяка на запястье. Больно. Не приснилось. — Просто скажи мне, что я не так сделал, и я попытаюсь всё исправить! Издаю хриплый смешок, совершенно не представляя, как это всё можно будет исправить. Затекшие от однообразного положения ноги неприятно покалывает, но эта боль ничто по сравнению с той, что перепала мне несколько часов назад. Медленно подхожу к запертой двери, облокачиваюсь на неё. Хочу позвать по-прежнему стоящего позади Перси, но вспоминаю, что всё ещё не могу говорить. От злости хочется пинать ни в чём не повинную дверь, но лишних сил на подобную ерунду по-прежнему нет. Поэтому ограничиваюсь мысленными ругательствами, чтобы успокоиться. Мне нужно успокоиться и найти способ общения без слов. Возможно… Перси мог бы помочь мне, у него ведь получалось передавать мне мысленные сообщения, нужно только как-то ему намекнуть об этом! Мозг начал усиленно работать, а я ходила из угла в угол под пристальным наблюдением Джексона, эта привычка у меня уже давно. Я всегда начинаю ходить туда-сюда, когда нервничаю. Мысленному процессу ещё мешал невовремя появившийся кашель, раньше я не замечала, насколько здесь пыльно. Постойте-ка… Пыль! Перси смотрел на меня, как на сумасшедшую, когда я молча подбежала к стене и начала выводить на пыльной поверхности буквы. Пока я немного коряво выводила слова, незаметно подошедший со спины парень вслух читал мою писанину. — Язык… парализован… используй… свою… телепатию… помоги, — наконец в его взгляде появилось понимание ситуации. — Ты не можешь говорить, потому что твой язык парализован, и ты хочешь, чтобы я использовал телепатию, чтобы помочь тебе? — я часто закивала, чуть не подпрыгнув на месте. Долго до него это, однако, доходило. — Постой, так ты что, не сердишься на меня? — я устало закатила глаза, прикрыв лицо рукой. Вот ведь идиот… Перси, видимо, понял всю степень моего раздражения, поэтому пошёл в наступление. — Только не говори, что это я с тобой сделал! Я не разбираюсь в магии, у меня даже огонёк пустяковый с пятой-шестой попытки получается зажечь, — он опустил глаза в пол, затем немного подумав, добавил: — Не думаю, что у меня бы получилось что-то подобное, хотя… Я всплеснула руками, раздражённо вздохнув. — Ладно, ладно, я постараюсь помочь в любом случае! Перси похрустел костяшками пальцев, размял шею, зачем-то слегка попрыгал на месте, закрыл глаза и втянул в себя пыльный воздух. Прокашлялся. Вновь принял стойку великого волшебника, готовящегося к магическому поединку, и застыл. Хорошо, что у него были закрыты глаза и он не видел моего скептического взгляда. Прошла ровно одна минута. Перси по-прежнему стоял с вытянутыми руками, я по-прежнему не могла говорить, а мои руки чесались залепить кое-кому затрещину. Видимо, кожей почувствовав мой настрой, парень недовольно проворчал: — Хватит на меня так смотреть. Я пытаюсь сконцентрироваться, а это не так-то просто, знаешь ли! Ах непросто, да?! Значит как электричеством меня пытать, так это легко, а как своё же заклинание снять, так это целый ритуал проводить нужно! Пока я мысленно материла тупоголового Джексона, у того, видимо, всё же получилось настроиться. Несколько небольших синих огоньков слетели с его пальцев и впитались в мою кожу. Я почти ничего не почувствовала, кроме покалывания на языке. — Ну наконец-то, слава Хаосу! — никогда не думала, что буду так счастлива слышать свой собственный голос. С ничего не выражающим лицом я быстро подошла к Перси и со всей силы ударила его по лицу. — Ты это заслужил! Он не стал ничего говорить, только потёр покрасневшую щёку и молча пошёл открывать дверь. Возможно, когда-нибудь я расскажу ему всё, что произошло в этой комнате, когда-нибудь, но не сейчас. Сейчас мне слишком больно говорить об этом.