Певчая для Тёмного Лорда

Выстрел, ещё выстрел. Бах-бах-бах. Словно музыка для сердца. И приятнее всего, что каждая нота контролируется. Жертвы падают одна за другой. Кто-то пытается убежать. Но Том не упускает никого. Бах. Вот он уже стоит посреди кольца из мертвецов. Картина будто маслом написана. Творец никогда не ответит честно, что он видит в собственной работе. Ничего. Одно огромное смердящее кровью, потом и страхом ничего. В этом нет никакого смысла. Только застывший ужас на лицах убитых. И запах. Темнота вокруг сгущается, воздух становится холоднее. Нужно скрыться. Том опускает руку с пистолетом и, наступая на каждый мягкий труп, выходит из своего творения. На секунду останавливается, оборачивается. Любуется. Всё-таки он не зря повторяется. Нельзя сказать, что это шедевр, но здесь есть определённо что-то успокаивающее. Взглянуть хотя бы на пожилую женщину: её открытые стеклянные глаза цвета дождливого неба гармонируют с белым жемчугом на шее, изумрудным костюмом с чёрными пуговицами и позой куриной лапы. Дыра в её груди размером с кулак и красное пятно, пропитавшее почти весь пиджак, слегка прибавляют пошлости. Но какой творец не использует этот приём, чтобы приманить больше покупателей даже с примитивным вкусом? Смерть всегда можно продать. Вопрос заключается только в том, кто и за сколько готов купить. Рядом с женщиной лежат старик и похожий на него молодой мужчина. Все из аристократии, одеты стильно и утончённо. Тому нравится таких убивать больше всего. Их голубая кровь всегда оказывается обыкновенной. Тела троих окрашивает тёмно-бордовая кровь лежащей на них женщины. Её фиолетовое платье прекрасно, под стать этим трём. Но её безобразное лицо и тусклые волосы доказывают, что она вовсе не из высокородных. Том её не убивал. Он уже нашёл её мёртвой и вот так положил сверху. Она являет собой верхушку кольца из тел, словно ангел на рождественской ели. Том смотрит на закрытые глаза женщины в фиолетовом платье, подходит достаточно близко, чтобы рассмотреть каждую угловатость её лица. И слышит, как недалеко разносится тонкий и жалобный вой. Недовольный, что его отвлекают, Том поднимает голову и видит в центре кольца, где он только что сам стоял, юношу, который тоже смотрит своими ярко-зелёными глазами на женщину в фиолетовом. — Ты кто? — спрашивает Том у юноши, не понимая, как тот вообще оказался здесь. — Гарри. — Какой ещё Гарри? — Ты знаешь. Том немедля поднимает пистолет и стреляет в Гарри. Тот падает на землю, раскидывая руки по сторонам. Том снова возвращается к женщине в фиолетовом. Её глаза открыты и нацелены прямо на него. Вдруг приходит осознание, что глаза этой женщины до отвращения похожи на его собственные. Том делает шаг назад, не отводя взгляд от женщины. И снова слышит тонкий голос, только теперь не вой, а напев. Он вновь поднимает голову и видит, что Гарри жив и сидит всё на том же месте. — Ты промахнулся, — прерывая на мгновение пение, с улыбкой замечает Гарри. Его мелодия похожа на песню ангелов. Незамысловатая последовательность звуков приводит к необыкновенному сочетанию. Сознание Тома начинает плыть. Он млеет всё больше каждую секунду. Ничто не могло успокоить буйство в его груди, как эта мелодия. Печальная и красивая мелодия разлетается по темноте, осветляя мёртвое кольцо. Том настолько увлекается этим пением, что не замечает, как его тянет к земле: холодная рука вцепляется в его воротник рубашки, костлявыми пальцами царапая кожу на груди. Он смотрит вниз: женщина в фиолетовом держит его крепко, смотрит хищно и улыбается кровавой улыбкой. Все её зубы удалены, дёсны порезаны мелкими рубцами, а глаза налиты красным светом. Остальные мертвецы тоже начинают двигаться медленно и без особого энтузиазма. Но чем тише слышно пение Гарри, тем быстрее они поднимаются на ноги. Зомби! Том в ужасе пытается отцепиться от женской руки, но как только он освобождается, пожилая леди цепляется за его ногу. В панике Том снова поднимает пистолет и палит куда попало. Некоторым зомби он вышибает мозги, кому-то отрывает руку. Но не более. Эта нежить продолжает подниматься и наступать на своего убийцу. Пытаясь убежать, Том понимает, что в темноте нет места, где можно спрятаться. Он сам создал это место, где нет выхода. Значит придётся отбиваться. Однако против мертвецов у него ничего нет. Тому приходится стоять и стрелять вокруг себя, пока зомби медленно окружают его. В какой-то момент он понимает, что Гарри умолк, причём давно. Том пытается осмотреться, найти юношу глазами. И видит, что тот снова лежит на земле, теперь уже с пулей во лбу. Летальный исход. Нет сомнений, что в этот раз Том точно не промахнулся. Единственный, кто остался живым после его гнева, теперь остывает, как и все другие мертвецы. Липкие длинные пальцы прикасаются к ткани рубашки, и Том чувствует, как скользкая субстанция проникает сквозь материю и захватывает участки кожи. Становится холодно сначала в предплечьях, а затем и в плечах. Руки отнимаются, и пистолет падает на землю. Вот и всё, больше нет ничего, что могло бы спасти. Его валят на землю десятки рук, а затем по кускам разрывают его одежду, добираясь к тёплой коже, к месту, где ещё бьётся сердце. Том кричит, когда чьи-то пальцы врезаются ему в бок и вырывают кусок плоти. Он пытается отбиться ногами, но и их в скором времени начинают откусывать. Скоро от него остаётся только грудь и голова. Как он ещё находится в сознании, Том даже боится представить. Он продолжает кричать, ругаться и плакать. Последние несколько минут принесли лишь страдания и осознание, что его слишком быстро лишают того, что он любит больше всего: жизни. Том закрывает глаза и пытается представить ту песню, что напевал Гарри. Этот мотив он никогда раньше не слышал, но кажется, что знает его целую вечность. Достаточно плохо получается воспроизвести то, что сам уничтожил. Ведь если Гарри тоже творец, то его произведение исчезло навсегда. Там, где я не побоюсь Сделать к тебе первый шаг, Может быть я разобьюсь… Может, взлечу в облака… Тихие слова разносятся в голове Тома мягкой мелодией. Так нужно было услышать именно эти слова. Том открывает глаза, представляет, что этому нежному голосу аккомпанируют все струнно-смычковые инструменты. Такую бы песню написать великому композитору. Но ещё никто и никогда не смог достичь такой высоты, как это удалось Гарри. Там, где сплела нас любовь Цепью, что не разорвать, Может, твоим буду вновь… Может, уйду я опять… Голос набирает силу и становится всё громче. Том поворачивает голову к странному свечению справа. Он видит, что там сидит Гарри и наблюдает за действиями зомби. Гарри поёт, снова. Даже с дырой в голове он продолжает нести музыку в этот тёмный мир. И с каждым словом свет всё увеличивается. Там, где рождается Свет… Там, где кончается Тьма… Там, где сойдутся пути Двух столь различных миров — Там снова встретимся мы. И чем громче становится песня, тем ближе Гарри подвигается к Тому. Хочется крикнуть ему, чтобы бежал наоборот отсюда подальше. Но Том может лишь звать на помощь. Будто все остальные слова он забыл. — Помоги мне, Гарри, — умоляет Том, хоть и всем существом вопит: «Оставь меня, Гарри». — Пожалуйста, помоги! — «Пожалуйста, уходи». — Ну же, скорее! — а тут Том совершенно это и имеет в виду. Там, где ты скажешь: «Забудь…» Там, где я крикну: «Прости!» Может, найдется тот путь, Где нам с тобой по пути… Когда приходит осознание, что ни одно слово не остановит Гарри, Тому остаётся только смотреть, как юноша добровольно движется к своей смерти, неся за собой самый прекрасный и ярчайший свет. Зелёные глаза прикованы к изуродованному телу Тома. Его бледные руки тянутся в самую гущу мясорубки. Том со страхом представляет, что случится с юным ангелом. Он хочет, чтобы только этот свет остался в его жизни, чтобы его свет не гас никогда. Там, где я перечеркну Все твои прошлые сны, Знай, тебя я найду, И найдешь меня ты…* Гарри прикасается ладонью ко лбу Тома, заканчивая свою песню. Его пальцы слишком горячие, чтобы перенести эту боль. Однако сразу же забывается, что всё тело ноет от ран и укусов, и хочется только раздирающей на части боли. В одно мгновение все зомби исчезают, испепеляются светом, что Гарри принёс с собой. И Том просыпается. В чужой постели, в чужом доме. Утреннее солнце освещает всю комнату, придавая ей блевотный ядовито-изумрудный оттенок. Эти стены определённо не рассчитаны для того, чтобы ещё и солнечные лучи переносить. В спальне всегда должен царить мрак и холод. Так спокойней. Откидывая одеяло в сторону, Том медленно поднимается с кровати, разминает все мышцы. Он не доволен уже тем, что ему снова приснился кошмар. Этот был не самый страшный, но абсолютно неприятен. Уже на протяжении почти двадцати лет ему каждую ночь снится, что его расчленяют, поджигают, топят, расстреливают, кастрируют — это, пожалуй, самый запоминающийся кошмар. Ни одна ночь не проходит спокойно, если не глотать таблетки. Обычное снотворное ещё в двенадцать лет перестало действовать. Ну, а с наркотиками Том в таком возрасте только начал знакомиться, но знал, что нельзя применять необдуманно всё подряд. Сначала это была травка, которую ему выписывала школьная медсестра. Потом появился алкоголь. После двадцатилетия запрещённые препараты Том стал продавать, некоторые создавая самостоятельно. И вот он пришёл к тому, что в двадцать девять лет он управляет огромной организацией «Хогвартс» — система для мелких и средних предпринимателей, которые хотят выйти на рынок, — но не может спокойно провести ночь без алкоголя или таблетки. Его сотрудники не знают про эту слабость, им просто ни к чему вдаваться в подробности. Поэтому Том научился обходиться без длительного сна. И всё же периодически он сдаётся и засыпает на всю ночь. И он видит Гарри. Каждый раз видит этого мальчишку. Зелёные глаза, бледная кожа, чёрные волосы, острый язык. Том понятия не имеет, кто это, каждую ночь видит, как в первый раз, однако успел привыкнуть к нему настолько, что считает его реальным, считает частью самого себя. Его голос поразителен, песни никогда не повторяются, но всегда подходят под действие кошмара и кажутся такими знакомыми. Присутствие Гарри помогает Тому пережить страх или отвращение, что он испытывает. Если и существует его личный ангел-хранитель, то это определённо неизвестный юноша из снов. Ну, а в реальности есть только он сам и его кобра Нагайна. Медленно поглаживая змею перед телевизором, Том забывает, что в его жизни должен быть сон. Единственная слабость, которую он себе позволяет. Нагайна прекрасно справляется со своей задачей антисна. Если вдруг её хозяин начинает засыпать, она кусает его, впрыскивая свой яд в кровь. Организм Тома борется за жизнь, ему некогда спать. Сегодня был именно тот день, когда змея захотела поохотиться. Запрещать ей это делать Том не хочет, он дорожит ею. Поэтому сегодня он уснул, зная, что кошмар его уже заждался. — Мистер Реддл, — стучат в дверь комнаты. Том натягивает на себя шёлковый чёрный халат и босыми ногами шлёпает по чёрной плитке пола к массивной резной двери из чёрного дерева. С утра пораньше у гостевой спальни уже стоит хозяин дома Люциус Малфой — личный адвокат и верная псина. Только его преданность всего лишь маска: Том прекрасно понимает, что этим мужчиной движет только лицемерие и желание выжить. — Люциус, какими судьбами? — холодно удивляется Том, надменно поднимая голову и проходя мимо адвоката. Ему совершенно не хочется начинать утро после кошмарной ночи с нытья и заикания старшего Малфоя. — Сэр, к вам пришли супруги Грейнджер. У вас назначена встреча на девять утра, — запинаясь, отвечает тихо Люциус, поспевая за хозяином. — Я предложил им подождать вас в гостиной. — В следующий раз попроси их подождать на улице за воротами, — ворчит Том в ответ и уходит в уборную. После недолгих сборов Том спускается в гостиную, где на длинном кожаном диване разместились мистер и миссис Грейнджер. Оба замкнуты, руки сжаты в замок, плечами поддерживают друг друга. Им страшно. Том слегка улыбается, радуется, что обладает такой репутацией среди низших слоев общества. Однако улыбка его быстро исчезает, как только он подходит к супругам, и они его, наконец, замечают. — Мистер Грейнджер, миссис Грейнджер, — приветствует их Том холодно, как обычно и остальных людей. — Вы хотели со мной поговорить? Я вас слушаю. Он садится на точно такой же диван напротив супругов, откидывается на спинку и закидывает ногу на ногу. Том уже знает, о чём пойдёт речь, его ответ готов был ещё вчера. — Мистер Реддл, с-сэр, — начинает мистер Грейнджер, слегка заикаясь, но стараясь выровнять голос, чтобы не казаться таким жалким. — Как вы знаете, наша дочь заканчивает университет Сент-Джордж. Она пошла по нашим стопам и хочет стать хорошим дантистом. Мы мечтаем девочке подарить собственное дело, но наше прогорело, как вы знаете. Поэтому мы подумали, что вы, возможно, дадите шанс начать всё сначала. — Мистер Грейнджер, вы умный человек и должны понимать, что бизнес есть бизнес, — перебивает монолог Том, потому что ему чертовски надоело выслушивать, как у него чуть ли не вымаливают. — Вашу клинику я уже продал, и вернуть её обратно мне не удастся. Вы себя зарекомендовали, как ненадёжный арендодатель, а вторые шансы я не раздаю. Но если ваша дочь сама ко мне обратится — я найду способ ей помочь. Супруги выглядят огорчённо, но как только Том заканчивает свою речь, глаза миссис Грейнджер начинают сиять от такой возможности для её дочери. А мистер Грейнджер, хоть и умный человек, улыбается и благодарит Реддла за такое предложение. Они даже не замечают, что это классический приём для поддержания репутации. Жестоко, но действенно. Терять деньги никто не любит, а Том не считает себя благотворителем или кредитором. К нему может каждый обратиться с просьбой, он каждого обольёт красивыми и льстивыми словами. И даст желаемое только в том случае, если увидит прибыль. Бизнес есть бизнес. И играть нужно жёстко. — Мистер Реддл, — возникает за спиной Малфой. — У вас сегодня ещё одна встреча с вашим заместителем. Вам нужно кое-что обсудить, что-то насчёт… — Люциус, не мямли, — снова перебивает адвоката Том. — Если не запомнил, лучше промолчи. И так голова раскалывается. — Простите, сэр. — Позаботься о том, чтобы мне подали машину. — Реддл проходит мимо Малфоя, совершенно не глядя на него. Когда-то этот человек провинился, и теперь Тому совершенно не хочется признавать его присутствие. — И скажи своему сыну, чтобы собирался: он поедет со мной. Пора обучить мальчика нашему мастерству.