Певчая для Тёмного Лорда

Тихо. Будто в целом мире ничего не существует. Никого и ничего. Или все разом замолкли. Тишина давит на мысли, на голову, на грудную клетку, на дыхание. Хочется самому нарушить эту мерзкую тишину. Хочется сделать хоть что-то, чтобы избавиться от странного чувства одиночества. Почему-то кажется, что всё обернётся против. Что вообще произошло сегодня? Или какой сегодня день? Помнится, как женщина схватила его за шкирку и потащила по тёмным улицам. Сначала Гарольд упирался ногами об асфальт, пока не понял, что это бесполезно: подошва его тапочек уже стёрлась и превратилась в какую-то тряпицу, а сдирать кожу со ступней не очень-то хотелось. Повинуясь этому странному стечению обстоятельств, Гарольд думал лишь о том, как бы не споткнуться и не уронить прекрасный гибискус. Но цветок так и не удалось спасти. Женщина привела его, насквозь промокшего от дождя, в какой-то бар, протащила через всё помещение на задний двор. Там находились трое молодых мужчин, один из которых, в ярко-бордовой мантии, неподвижно лежал на земле в чёрной луже крови. Гарольд зажмурился: он боялся представить, чья именно это кровь, надеялся, что не этого парня. Но когда женщина назвала кого-то своим лордом, Эвансу пришлось открыть глаза, чтобы поверить, что всё ещё находится в двадцать первом веке. Высокий темноволосый мужчина, что мучил парня, повернулся на зов женщины. Его реакция на появление «пташки», как выразилась женщина, была несколько неоднозначной. Внешний вид вселял ужас: взлохмаченные волосы доказывали, что мужчина на пределе, взгляд безумца и нож в руках у рта жертвы. Гарольд вдруг испугался, что сам скоро окажется на месте бедного рыжеволосого паренька. Когда названный Лордом в два шага преодолел расстояние между ними и схватил пленника за подбородок, — ну сколько можно уже хватать его? — Эванс подумал, что на этом и закончится жизнь. Он всмотрелся в тёмные глаза мужчины и заметил покрасневшую радужку. Будто у вампира, оборотня или какого ещё мистического существа, которого в природе просто не существует. Не имея возможности отвести взгляд, Эванс стал лихорадочно соображать, как бы выбраться. Но Лорд перехватил горло и сдавил так сильно, что слишком быстро Гарольд потерял сознание. Он не любит ужастики, особенно в реальности. Как же тогда хотелось закричать. В жизни были моменты сожаления об отсутствии возможности говорить. Но в тот момент казалось, что должно было произойти чудо. Только чуда не случилось, и по всем классическим сценариям Эванс оказался в каком-то страшном месте. Здесь темно. Нет окна, нет двери или просто щели. Холодно, мрачно и тихо. Немного согревает толстовка. Не видно собственных пальцев. Кажется, что даже пахнет сыростью. Как можно что-то вообще здесь сделать, когда обстоятельства против тебя? Гарольд лежит на мокрых камнях, вцепившись в свои колени. Так сильно он ещё не боялся за свою жизнь. Ещё никогда его не похищали и не кидали в какую-то дыру, где отсутствует абсолютно всё! Кажется, что ему оставили только воздух, да и тот кончается. Сердце бешено колотится в груди, а слёзы не заставляют себя ждать. Когда больше нет сил сглатывать сопли, Гарольд заходится кашлем. Эхом этот звук отбивается от стен, создавая хоть какой-то комфорт. Приходит мысль, что обычные звуки могут скрасить пребывание в этом месте. Но это всё, одна только мысль. Несколько раз он засыпает и просыпается от жуткого холода. Как только приходит осознание, что он видел чью-то смерть, Гарри весь сжимается и перечисляет в голове мольбы. Он не религиозен, но сейчас ему кажется, кто бы ни существовал, его стоит попросить о спасении. Потому что страшнее всего то, что ждёт впереди, чего Эванс ещё не знает. Если Сириус опять вляпался в какую-нибудь гнусную историю, то почему не предупредил? Неужели этот человек настолько отвык от крестника, что стал безответственным? Насколько Гарольд помнит, его крёстный всё всегда делал, как ему вздумается, и говорил, что взбредёт в голову. Только несколько человек могли нормально общаться с Сириусом. Вспыльчивый, заносчивый, высокомерный, наглый в свои двадцать пять лет он не очень-то заботился о мнении окружающих. В то время как его крестник, уже подросший, неустанно следил за каждым своим шагом. К девяти годам Гарольд хоть как-то заставил утихомириться опекуна. Сириус Блэк стал выбирать выражения при маленьком Эвансе, дом потихоньку наполнялся гостями, которые не ломали мебель и не били посуду. К моменту отъезда в Америку для учёбы Гарольд был спокоен, что его любимый дядя не разрушит их жилище слишком быстро. Чего, в принципе, и не произошло. Гарольд рад, что Сириус образумился, занялся бизнесом. Но что же такое могло произойти, чтобы на пороге семейного дома Блэков появилась очень странная женщина, выглядевшая опасной, которая искала именно Сириуса? Гарольд не хочет влезать в неприятности, не хочет даже вникать в эту историю. Но, переживая за крёстного, не перестаёт обдумывать варианты. За что ему теперь отвечать? От мыслей отвлекает скрипучий звук железной задвижки. Здесь есть дверь? Гарольд приподнимается на локтях и смотрит по сторонам. Совсем чуть-чуть он уже привык к темноте, может различать стены. Но всё равно больше ничего не видит. Куда смотреть, если звук эхом разносится повсюду, обманывая восприятие окружающего мира? И когда в его темницу из-за спины врывается тонкая полоска тусклого света, Гарри моментально оборачивается, в нетерпении увидеть выход. Всё до банального смешно: он лежал рядом с дверью! Рассказать Седрику — обхохочется. Но в следующую секунду происходящее уже не кажется забавным. Дверь открывается ещё больше. На пороге стоит Лорд. Он смотрит на своего пленника свысока, не высказывая никаких эмоций. Его непроницаемое лицо пугает. Когда Лорд делает шаг, Гарри отползает к ближайшему углу и зажимается в нём, будто это чем-то спасёт. Лорд смотрит на Эванса, немного приподняв бровь от удивления, но в остальном остаётся холодным. Он не произносит ни слова. Вспомнить его тогда, под дождём и перед покалеченным рыжим пареньком: он будто призрака увидел, сам испуганный, оцепеневший, растерянный. Гарольд знает это состояние — он постоянно в нём пребывает всё последнее время. Может хорошо, что сейчас Лорд не подаёт никаких признаков необдуманного действия? — Кто ты? — холодно спрашивает он, останавливаясь напротив пленника. Этот голос врывается в темноту, оставляя позади себя ещё и эхо, будто наполняя лёгкие Гарри, который может лишь мотать головой из стороны в сторону, задыхаясь собственным страхом. Его пальцы окоченели, вряд ли он сможет сейчас что-то членораздельно рассказать жестами. — Кто ты? — повторяется Лорд, терпеливо ожидая ответа. Но желание пригвоздить мальчишку к стене постепенно нарастает. Тот опять мотает головой и громко всхлипывает. Слёзы наворачиваются на его глазах. Сам он жмётся в углу, закрывая руками голову, окончательно решает не смотреть на своего тюремщика. Кажется, что если можно вот так спрятаться от мира, то и сам мир не заметит его. Гарольд не ребёнок, но понимает, что сейчас думает совершенно по-детски. Да и зачем перечить человеку, который может запросто убить? Эванс слышит шаги. Совсем близко, поэтому он сжимает руки над головой ещё сильнее, совершенно не заботясь, что у Лорда может и не быть сострадания. Гарольд старается напрочь забыться, он снова хочет провалиться в забытье. Дыхание застревает где-то в горле, когда его тянут за волосы вверх. Гарольд издаёт звук, похожий на скулёж битой собаки, но он всеми силами старается не подавать признаков, насколько ему больно. Он открывает глаза и видит прямо перед собой, — как там во дворике, — глаза Лорда. Холодные, как сталь, и дикие, как у зверя. Эванс чувствует, что Лорд готов убить прямо сейчас. Ярость в нём разрастается так быстро, что уже физически ощущается. И когда в очередной раз на вопрос, кто он, Гарольд мычит и давит сопли во рту языком о нёбо, Лорд больше не церемонится: он сильно ударяет головой своего пленника об стену, предусмотрительно немного надавив и оцарапав затылок об острые камни стены. Сразу становится так тепло. Наверняка остаётся рана на затылке. Хочется проверить, но руку перехватывает Лорд, сильно сдавливая в запястье. Гарольду уже всё равно, что сейчас с ним сделают. Он не пройдёт этот допрос никогда. В детстве над ним все смеялись, в школе издевались. Ничего не изменилось, когда он вырос. Слабых всегда будут бить. Прав тот, у кого сила. В следующую секунду на запястье, где только что была тёплая рука Лорда, щёлкает что-то леденящее и тяжёлое. Пальцы, держащие Гарри за волосы, размыкаются, и пленник валится на пол, не в состоянии держаться на ногах. Только прикоснуться руками к уже нужной холодной поверхности не удаётся, потому что широкий браслет на запястье удерживает руку достаточно высоко. Цепь, Лорд подвешивает своего заключенного на короткую цепь, как провинившегося раба. Но тот уже не сопротивляется, не двигается вообще. Он опять потерял сознание. До чего слабый мальчишка. — Мистер Реддл! — из глубин этого лабиринта слышится голос Малфоя. — Мистер Реддл! Приходится выйти из тёмной камеры. Том редко сюда спускается сам, только в исключительных случаях. Сейчас был именно такой. Исключительный. Он смотрит в последний раз на парня, подвешенного за руку, бледного и испуганного даже в бессознательном состоянии. Реддл думает, что не может быть всё так случайно: откуда ни возьмись тот сваливается на голову, как какая-то проблема. Если бы он только не молчал… Люциус Малфой находит своего босса у самой отдалённой, самой холодной и страшной камеры. Сюда кидали людей, которые задолжали слишком много или которые что-то успели узнать, не предназначенное для их ушей. Эта камера — самое подходящее место для Сириуса Блэка. Но Реддл решил поселить туда какого-то сопляка, который ни слова не сказал, да к тому же и вряд ли чем-то поможет вообще. — Люциус, ты нашёл то, что я приказал? — закрывая за собой дверь, спрашивает Том. Когда его пальцы касаются холодной ржавой задвижки, он вдруг чувствует, как что-то колет его под кожей кисти. Но в миг Том забывает об этом. — Да, мой лорд. Я за этим и спустился. — Так говори, — приказывает Реддл, отворачиваясь от адвоката, и идёт по направлению к выходу из этого подземного лабиринта. Темница Малфой мэнора известна среди Пожирателей, как пыточная. Такие верные псы, как Долохов и Белла любят тащить сюда всякий сброд и мучить их — Лестрейдж особенно здесь задерживается. Наверху не слышно абсолютно ничего. И это кажется удобным. Иначе жители мэнора сошли бы с ума. В частности Тома волнует только собственный рассудок. Проходя мимо всех камер, пустующих пока что без своих заключённых, Люциус, поглядывая на спину своего босса, рассказывает, что ему удалось обнаружить. Только самое основное, напоминает он себе. — В доме 12 на площади Гриммо могут быть только два человека возраста парня. Первый — Невилл Долгопупс. Его родители сошли с ума, Беллатриса была причастна к этому. Второй — Гарольд Эванс. Ничего толком на него нет, только то, что он сейчас учится в Америке. Так что, я думаю… — Ну и кто у нас? — резко спрашивает Том, не желая выслушивать рассуждения адвоката по каждому из названных. — Я его не рассмотрел, — тихо отвечает тот и резко останавливается, потому что Реддл оборачивается и смотрит на своего подчинённого с нетерпением и возрастающим гневом. — Но у меня есть их фотографии на компьютере, — пищит Люциус, быстро исправляясь. Когда Реддл возобновляет движение наверх в дом, Малфой едва слышно вздыхает от облегчения. Как он мог так оплошать? Не присмотреться к пленнику? Видимо он снова расслабился. В кабинете, где и находился компьютер Малфоя, Тёмного Лорда ждут трое: Антонин Долохов, Беллатриса Лестрейдж и Северус Снейп — его верные последователи. Из всех присутствующих Том отмечает именно Северуса самым преданным. Поэтому он и является заместителем генерального директора Хогвартс. Реддл бы доверил ему собственную жизнь. В добавок к этому Северус — член Ордена Феникса, докладывает о каждой встрече, о каждом событии. — Северус, — обращается Том к приспешнику, и тот сразу же выпрямляется, как слышит холодный голос своего хозяина, и отворачивается от собеседников. — Я удивлён, что не ты сообщил мне о появлении Блэка на поминках. Дверь в кабинет открывается и входит Нарцисса Малфой с подносом в руках. Краем глаза Том замечает, что она несёт пять чашек чая, аромат которого заполняет всю комнату. Опять её чай… — Тёмный Лорд знает, что я и Малфой занимались делами в центре, — спокойно отвечает Северус, аккуратно выбирая слова и посматривая на упомянутого Малфоя: тот кивает головой в подтверждение слов. — К тому же я предупредил, что он может там появиться, равно как и вернуться незаметно домой. — Да, да, ты прав. Тебя никто не обвиняет. — Том хлопает по спине Северуса и идёт дальше к компьютеру. Он хоть и доверяет Снейпу, но всё же иногда раздражает вечные отговорки и оправдания, хоть и верные. Никогда нельзя понять, лжёт он или нет. Поэтому Том привык верить каждому слову своего приспешника. — Мы собрались здесь не за этим. Малфой спешно ищет фотографии мальчиков, досье которых ему удалось найти. Том смотрит на них, и у него не вызывает сомнений, что в темнице Малфой мэнора находится не Невилл Долгопупс. Тёмные неряшливые волосы, бледная кожа, заметная худоба. Прямо как во сне. Фотография не чёткая, нельзя определить цвет глаз, но Реддл уверен, что это тот же самый парень, что сейчас висит на цепи. — Значит у нас некий Гарольд Эванс, — произносит Том скорее для себя, но его слова слышат и остальные: Белла пододвигается на край кресла, Нарцисса замирает с чашкой в руках, которую переставляла на кофейный столик, Долохов ровным счётом никак не выражает свою заинтересованность в этом деле, а Северус застывает, задерживая дыхание немного дольше, чем положено. — Почему ты на него ничего не нашёл? Люциус мотает головой и склоняет её, как бы провинившись. Реддл не может понять, как человек, может делать ошибки за ошибкой. Почему верный делу Малфой вдруг стушевал и перестал блистать своими навыками. Состарился, не иначе. Дряхлого пора бы заменить. — Сэр, я знаю, кто такой Эванс, — замечает Северус, пока Том всматривается в фотографию своего пленника. Одним кивком Реддл приказывает продолжать Пожирателю. — Он находится под опекой Сириуса Блэка, — говорит с неприязнью, особенно меняя тембр голоса на имени неприятеля. — Блэк и минуты не может удержаться на собраниях Ордена, чтобы не вставить хотя бы пару слов о своём любимом Гарольде. Значит вместо самого Блэка к нему попался его подопечный. Что же, это можно использовать. Объявить во всеуслышание, что мальчишка у него? Или передать эту новость тайными связями прямиком Ордену? Наверняка никто, кроме Блэка, не двинется с места. Кто для них этот Эванс? Лишь очередная пешка или жертва. Конечно, Блэк не допустит, чтобы его подопечного использовали. Хотя методы установления своей правды у Ордена Феникса не всегда бывают гуманными. — И что ты теперь намерен с ним делать? — первая спрашивает Беллатриса, решаясь задать единственный мучивший всех вопрос. Она улыбается, и Том знает, что в её голове уже рисуется, как она будет мучить в подземелье Эванса. — Я его нашла, помнишь? Взгляды всех присутствующих обращены на Реддла. Всего на секунду в дверях замирает Нарцисса: ей тоже интересно. Но после, бросив взгляд на сестру, она уходит. Мысль отдать мальчишку Белле слишком заманчива. Может хоть так тот начнет говорить? Но в то же время Тому кажется, что этот кусок мяса должен достаться ему одному. Потому что этот ненавистный ему взгляд снится каждую ночь. За двадцать лет это уже успело надоесть. Необходимо разобраться, что происходит. — Я допрошу его сам, — ставит точку в этом деле Тёмный Лорд и закрывает фотографию Эванса на мониторе. Белла выглядит слегка разочарованной, а Долохов лишь ухмыляется. — Итак, теперь обсудим главное. — Том выходит из-за стола и усаживается в кресло напротив Пожирателей. Кофейный столик с сервизными чашками оказывается посередине. Единственный, кто не занимает пустующее место на диване между Долоховым и Снейпом — Малфой. Он остаётся стоять позади хозяина, предпочитая больше не попадаться ему на глаза. — Антонин, твои ищейки должны отыскать Блэка. Если нужно, используй егерей, других Пожирателей. — Долохов лишь кивает головой. Тому нравится, когда его подчинённые немногословны. Единственный из четырёх приближённых и самый молодой, Долохов отлично знает, в какой именно момент необходимы слова. — Мне не понравилось, как ты начала обучение юнцов, Белла. К нам присоединяется Драко, твой племянник. Будь добра больше не устраивать сцен. Сама знаешь, что за этим следует. — Рыжего мальчишку убила не я, — хмыкает она. — Лестрейдж! — рявкает Реддл, затыкая приспешницу, которая в момент вжимается в кресло. И будто перекрикивая Тёмного Лорда, в комнате раздаётся телефонный звонок. Том, не моргая, поворачивает голову к Северусу, телефон которого разрывается от примитивного пиликанья. Взглядом Том указывает на то, что необходимо всё-таки выключить причину нарушения тишины. — Это мэр. Я должен ответить. — Снейп встаёт с дивана и уходит из кабинета. Он знает, что его Тёмный Лорд не остановит. Когда снова наступает тягучая тишина, Том решает продолжить своё маленькое заседание. — Люциус, поговори со своей женой. Я, конечно, понимаю, что это ваш дом. Но ты сам знаешь, что некоторые не так внимательны к своим словам, как Северус. — Он поворачивает голову на адвоката и смотрит на него снизу вверх. Под взглядом хозяина Малфой весь сжимается и делает шаг назад. — Ты же не хочешь, чтобы ты стал вдовцом, если вдруг миссис Малфой прознает, кто я на самом деле? — Слушаюсь. Я настоятельно скажу ей… — заикаясь, мямлит Люциус, но Том его уже не слушает. Реддл тяжело вздыхает и томно переводит взгляд на внушительных размеров книжную стенку. От пола до самого потолка одна стена обставлена полками с книгами и разными статуэтками. Вдруг именно эта стена заинтересовывает больше, чем нытьё Малфоя. Том встаёт с кресла и медленно подходит к книгам, не обращая внимание на удивлённые взгляды Пожирателей. На полке на уровне глаз расставлены тома не по авторам, а по названиям. И вовсе не по алфавиту. Данте «Божественная комедия», Боккаччо «Декамерон», «Бардо Тхёдол», Эпикур «Письмо к Менекею», Бекке «Отрицание смерти» и многие другие. Малфой, очевидно, очень любит тему смерти. Книги вовсе не схожи своими изданиями или хоть немного внешнем видом. Казалось бы что должна быть хоть какая-то система. Но Том не находит смысл в расстановке этих произведений. Потеряв всякий интерес к разгадке мотивов хозяина дома и вообще к познанию его самого, Том берёт книгу, стоящую как раз напротив него: «Стена» Жана-Поля Сартра. Такое произведение он не знает, его привлекает только обложка книги. Чёрно-белая обложка, на которой изображена обшарпанная стена, твёрдый переплёт, небольшое количество страниц, от старости пожелтевшие и потрескавшиеся. Малфои небрежно относятся к книгам. И вдруг вся полка, будто потайная дверь, отодвигается назад. Том не ожидал такого подвоха в мэноре. Поэтому ему очень интересно, что же Люциус скрывает в своём тайнике, какие секреты хранит его семья? Сделав шаг в темноту, Реддл совсем забывает о своём маленьком собрании. Его ведёт только любопытство и злость на то, что у собственного юриста от него секреты. Туннель за книжной дверью широкий, но приходится шевелить перед собой руками, чтобы случайно не врезаться в стену. Здесь нет освещения, совсем как в темницах мэнора. Может это ещё один коридор, по которому можно выйти прямиком в кабинет? А Люциус всё ещё молчит? Том вспоминает, что Малфой и остальные могут сейчас просто сидеть в кабинете, а могут следовать за ним. Он оборачивается, но позади тоже темнота, дверь закрыта. И тут же накатывает чувство, как во сне, будто его хотят убить. Его собственные люди. Антонин бы так точно не поступил. Но убеждая себя в невиновности сверстника, Реддл напоминает себе, что в комнате присутствовали ещё двое: те, кому он угрожал смертью их родственника. Малфои заносчивые ублюдки и за семью свою постоят. Белла тех же нравов. Не паниковать не получается. Какая-то доля мозга всё время напоминает, что эти подземелья не изучены, а хозяева знают тут всё вдоль и поперек. Том снова поворачивается вглубь туннеля и уже бежит, постоянно оглядываясь, будто хочет что-то увидеть. Но в темноте он ровным счётом ничего не рассматривает и ускоряется. Он лишь слышит тихие преследующие шаги, эхом отбивающиеся от стен туннеля. Его дыхание учащается, а мозг не понимает, как выбраться из этой западни. Нельзя допустить, чтобы приспешники увидели его в таком состоянии. Смысл становиться Тёмным Лордом, если есть страхи и слабые места? Где-то через пять минут бега по прямой вниз, откуда веет ледяным холодом, Том со всей скорости врезается в стену, которая царапает лицо и ладони. Ему больно, но он не обращает на это внимание. Его дыхание сбилось, в боку колет. В темноте настолько тихо, что он различает собственное сердцебиение. Боясь обернуться, Том вжимается в стену, как только недавно вжимал Гарри. Когда Реддл вспоминает своего вечного спутника в кошмарах, он вдруг слышит песню. Надежда возрастает мигом. Том чётко осознаёт, что это сон, который скоро закончится. Он набирается смелости и отлипает от колючей стены. Он ждёт увидеть стоящего или сидящего Гарри, улыбающегося, сияющего своей песней. Том жаждет увидеть эти зелёные глаза… Но видит перед собой только Люциуса, напевающего детскую песенку про смерть и склонившийся над прикованным к стене Гарри. Серебристые волосы светятся в темноте, как луна. Раздаётся оглушительный звук, больше походящий на свист катаны по воздуху. И Том становится свидетелем убийства. Но не своего. Он зря боялся, что Малфой задумал что-то против него. Адвокат действует только в интересах клиента, а Пожиратель служит хозяину. Наблюдать, как истекает кровью спаситель от всех кошмаров, Реддл не понимает, как такое возможно. Он привёл мальчишку в этот дом, решил использовать его против Ордена, против Блэка. И вот он мёртв. Его рука больше не прикована к массивной цепи. Глаза больше не сияют. И его песни больше никогда не будут услышаны. — Мистер Реддл, я сделаю всё, что прикажете, — произносит Люциус, улыбаясь. На его бледное лицо попало несколько капель крови. Выглядит он зловеще. — Что? — переспрашивает Том, надеясь, что этот человек сейчас не кинется на него в своих же подземельях. — Том, ты в порядке? Голос Беллы доносится откуда-то из-за спины. Реддл резко оборачивается и замирает. Он стоит посреди кабинета с книгой в руках. «Стена» готова выпасть из рук, но Малфой, стоящий рядом, придерживает свою собственность. Он смотрит на хозяина испуганно и улыбается как-то виновато. Он и виновен. — Что ты наделал?! — орёт в лицо адвокату Том, срывается с места и хватает свою жертву за горло. — Зачем, зачем ты убил его?! — Кого? — спрашивает Лестрейдж за зятя, но не двигается с места. Зато Долохов вскакивает с дивана, обхватывает Тёмного Лорда за плечи и пытается оттащить от перепуганного Малфоя. Но Том не хочет отпускать его. Он давит большими пальцами на кадык, надеясь как можно скорее задушить никчёмного Пожирателя, следит, как глазные яблоки вот-вот выскочат наружу из своих орбит, наслаждается уже не бледным, а красным, вздувшимся от прилива крови лицом. Его давно пора убрать. Вторых шансов Том не даёт. Так почему после того, как Люциус Малфой не выполнил приказ, он его оставил в живых? Прощать нечего. Если сказано убить директора компании Хогвартс, значит нужно убить. Альбус Дамблдор был всегда высокомерен и надменен, но влиятелен. Со стариком покончить можно было только так. И если бы Северус не убил Дамблдора, то Том бы не был сейчас генеральным директором. Когда пальцы отдираются от твёрдой шеи Малфоя, Реддл медленно приходит в себя. Антонин всё ещё держит хозяина за плечи, вцепившись длинными сильными пальцами. Что это было? Сон? На яву? Том ведь просто стоял на одном месте. Если сон, то почему Гарри был мёртв? Он ведь всегда возвращается. Полный раздражения, Реддл выворачивается из рук Долохова и выходит из кабинета, сметая на своём пути и кофейный столик, и ошарашенного Малфоя. Он не знает, что происходит и почему, и это бесит больше всего. Его верные соратники раньше видели его в гневе, но никогда в безумстве. Сегодня всё не так. По ведению какой-то сверхчеловеческой силы Том спускается в подземелья. Опять. Его не напугал факт темноты. Поэтому размеренным шагом он доходит до темницы, куда он кинул Эванса, где оставил пленника висеть на цепи. Но когда он прикасается к холодной задвижке, Том чувствует знакомую искру в ладони. Он замечает, что дверь открыта, и в нём зарождается неприятный испуг. Рывком потянув на себя дверь, Реддл оказывается внутри тёмной камеры слишком быстро. Он не успевает сообразить, не успевает оценить обстановку. Всё выглядит слишком знакомо: низенький человек, стоящий над бессознательным Гарольдом, заносит длинный нож. Не катана, как в странном сне, но тем не менее оружие, которым можно убить. Этот человечек нашёптывает слова: — Убить, убить. Том в один шаг преодолевает расстояние между собой и Эвансом, а затем рукой со всей силы отталкивает злоумышленника. Он слышит глухой стук о стену, но его не волнует дальнейшая судьба человечка. Реддл поднимает лицо Гарольда за подбородок, рассматривая повреждения. Эванс жив, он даже не знает, что сейчас могло произойти, если бы Тёмный Лорд сам не спустился сюда, ведомый лишь отголосками сна. Реддл оборачивается, хочет узнать, что с убийцей. Тот оказывается мёртв, с виду сломал шею, ударившись о стену. Теперь не узнать от него, зачем убивать Гарольда Эванса.