Певчая для Тёмного Лорда

Билл снова вздыхает, но теперь куда глубже, чем в первый раз. — Я уже жалею, что решил помочь вам, олухам. — И нечего на меня гнать! Это не я всё начал, — не обращая внимание на старшего брата, кричит Рон на Гарри, стараясь себя сдерживать, чтобы дело не дошло до драки. — Ладно, я пошёл отсюда, — будто в пустоту говорит Билл, а потом замечает, что всё-таки его слушает Гермиона. — Ты справишься с ними? — он кивает на четверых парней, которые готовы вцепиться друг другу в глотки. На удивление, Гарри тоже. — У меня нет времени.  Гермиона лишь кивает, не переводя взгляд на старшего Уизли. Когда проходит около десяти минут после ухода Билла, Гермиона наконец-то выходит из окаменения, в которое всегда себя загоняет, если знает, что не в её силах разрешить ситуацию. То, что разразилось здесь всего несколько минут назад — не поддаётся точному и здравому описанию. Сначала их ждал Билл в условленном месте. Он очень удивился, когда увидел Драко в компании своих близких. Он поинтересовался, как и каждый Уизли в своей исключительной манере, что здесь делает сам Малфой. Не будь Билл уже взрослым во всех смыслах этого слова, то взял бы Драко за шкирку и выкинул на улицу. Но старший Уизли смолчал, услышав в ответ от Джорджа лишь то, что Драко можно доверять. Затем Билл вкратце рассказал то, что от него потребовал Орден Феникса: привести Гарольда в Совет, чтобы можно было достать флешку с информацией, которую припрятали родители Гарри. Он сказал, что не сомневается, что Гарри уже знает, кто именно его родители, и пристально посмотрел на Рона, который тут же втянул голову в плечи и отвёл взгляд в сторону на столько далеко, на сколько это возможно. И пока его никто не перебивал, Билл также заметил, что в отсутствие Сириуса им бы не помешало умерить свой пыл. — А какое отношение имеет к нам Сириус? — сразу же спросил Рон. Но его перебил Джордж: — Гарри ни в какой ваш Совет не пойдёт. И тут, наконец, очнулся сам Гарри. Он выдвинулся вперёд и с помощью Гермионы сообщил, что без полной, разъясняющей каждую мелочь информации он делать ничего не будет. — У нас нет времени, — возразил Билл и сразу же замолчал. — Куда торопится Совет? — вкрадчиво поинтересовалась Гермиона, единственная, кто решил задать этот вопрос одному из представителей Совета. Билл понял, что от каждого его слова сейчас будет зависеть многое. Например, скажи он коротко — все, как и Гарри, потребуют ответа. А скажи он достаточно развёрнуто — никто ничего не поймёт. В Ордене не задают вопросы, а требуют сразу ответы. А эти ребята ещё хотят знать всё и сразу, хотят владеть ситуацией и принимать собственные решения. — Если я не приведу Гарольда в Совет по-хорошему, то Бруствер примет радикальные меры, — словно каясь, признался Билл. — Он никуда не пойдёт, — повторил Джордж. — Я и не предлагаю ему туда идти. — Билл, заметив напряжение во всех, решил не церемониться, и выдал именно то, зачем он всё-таки сюда пришёл: — Вам нужно достать эту флешку до Совета и придержать её у себя, пока вся суматоха не уляжется. — Что-то назревает? — таким тихим, но осторожным тоном поинтересовалась Гермиона. Билл снова вздыхает: — То, что мы узнали о Гарри, скорее всего уже знают и Триада, и Пожиратели смерти. В последнее время почти невозможно уследить за передвижениями Гарри. А этот, — он кивает на Малфоя, — лишь доказывает то, что у вас завёлся возможный шпион. — Что-что? — подал свой голосок Драко, едва не пища от возмущения. — Я его проверил, он чист, — буркнул Джордж. — Но всё равно слежу за ним. — Чего? — снова пискнул Драко. Малфой включился в дискуссию, иногда переходя на повышенно-писклявые тона. Гарри слушал их и слушал. И понял, что где-то уже видел этого высокого рыжего парня по имени Билл. Только вот не может он припомнить большой уродливый шрам, который почти рассекает левый глаз: три параллельные линии, как будто когти какого-то большого животного. Воспоминание смутное, как будто в темноте что-то мелькнуло и исчезло. Тогда этот Билл Уизли был связан с Сириусом, тогда Билл казался кем-то вроде хорошего парня. А теперь Билл Уизли приходит и заявляет, что какой-то Совет ждёт Гарри ради какой-то флешки. — Хорошо, — наконец заткнула всех Гермиона, немного повысив свой голос, что показалось это дело уже серьёзным. — Допустим мы согласны достать флешку. Где она находится? — Предполагаю, что в банке Гринготтс, — ответил Билл. — Но…  — Предполагаешь? — с наездом переспросил Джордж. — С такими предположениями мог бы и сам её достать.  — Гринготтс — самое надёжное место в мире после Хогвартса, — внезапно оскалился Билл, выдавая свое нетерпение, но через секунду взял себя в руки, когда все от удивления застыли, и продолжил: — Чтобы без проблем вам пробраться в Гринготтс, сначала нужно достать в Хогвартсе завещание, где указано, как именно и где можно достать флешку. Вам нужна информация. Вслепую действовать нельзя. Джордж скрестил руки на груди, ожидая продолжения, Рон немного расслабился когда понял, что его уже не ругают, а Гермиона всё так и стояла задумчиво. Голос решил подать один только Драко: — С таким планом нас вышвырнут прямо из холла Хогвартса. Пробраться туда — как войти в ад. Это просто невозможно. Мой отец — личный адвокат директора компании, но мне вход туда только по гостевому пропуску. — Ой, Малфой, и минуты не можешь обойтись без своего папочки, — огрызнулся Рон и заткнулся, как только Билл поднял руку, показывая, что готов продолжить говорить.  — Послезавтра в Хогвартсе состоится ежегодный бал, — ровно говорит он, как будто изначально всё продумал, как будто знал, что Мародёры согласятся на этот безумный план. — На вечер приглашены все сотрудники и все клиенты. Только в этот вечер вам удастся незаметно прокрасться в кабинет Бруствера и скопировать завещание.  — И как мы пройдём мимо Бруствера? Он знает каждого из нас в лицо, — сразу же поинтересовался Джордж. Все не произносили ни звука. Они сидели за столом в самом дальнем углу таверны «Клювокрыл». Здесь все орденовцы и их друзья могли совершенно спокойно общаться на любые темы. Но то, что предлагал Билл, было планом как раз против Ордена. И всё же утром, в таверне, кроме Хагрида, который по просьбе Билла оставил их одних, почти никого не было. Билл считал, что здесь самое безопасное место: на виду у Ордена. — Бруствер из нас всех не знает только Гарри, — в тишину первая выдала общую догадку Гермиона. — Он может пролезть к нему в офис. — Заткнись, грязнокровка, никуда Гарри не полезет, — рявкает Драко, выплёвывая всю свою брезгливость и высокомерие. В ту же секунду Малфой получает кулаком по лицу, куда удаётся попасть, потому что в тесноте не успевается выбирать. Драко от бессилия положил голову на стол и слушал только звон и голос Грейнджер: — Рон, прекрати, он этого не стоит. — Но… — начал Рон, но заткнулся и залился краской, когда Гермиона сжала ему колено под столом. За время разговора никто даже не заметил, как Драко начал вскипать от каждого слова старшенького Уизли. Молодой Малфой не понимал одного: зачем его сюда притащили, ведь всем понятно, что никто не доверит ему и шаг сделать в этом задании. — Это и есть твой план? — с подозрением спросил Джордж. Билл кивнул, подтвердив этим, что выложил всё, что знает. — Правильно ли я понял, что чтобы побесить Тёмного Лорда и Совет Ордена, нам нужно сначала залезть в самую неприступную крепость, а затем вытащить из самого охраняемого хранилища какую-то маленькую штуковину, которая может стоить нам жизни? — подытожил Джордж, но не дал старшему брату и слова вставить. — Если ты держишь нас за идиотов, то спешу огорчить…  — Это единственная возможность, Джордж, — серьёзно заявил Билл. — Вас никто не подозревает, и никто не подумает, что вы сможете провернуть такое дело. Но если флешка попадёт в руки Бруствера или Тёмного Лорда, то война, которая утихла, вновь разразится. Они вновь сидели в гробовой тишине. Каждый обдумывал сложившуюся ситуацию и последствия такого дела. Драко всё переваривал свою ядовитую злобу, но не произносил ни писка. Гарри и Рон переглядывались как-то неуверенно, а потом переводили взгляд на Гермиону. Джордж запустил пальцы в свои криво подстриженные волосы и сжал их до белых костяшек. Билл оглядывал всех по кругу, он понимал, что просит невозможного, но другого выхода у него нет. И только Гермиона в своей голове уже выстраивала новые планы: Хогвартс и Гринготтс — это ведь только начало. Если они осилят сразу этот уровень — им не будет равных. — Мне нужен ответ от вас до завтра, тогда я смогу вас скоординировать, — завершил беседу Билл и встал, чтобы уходить.  И вот тут всё и произошло. Оба младших Уизли словесно сцепились друг с другом. Они спорили о деле, спорили о важности каждого члена их группировки. На короткое время поднимались вопросы, которые сейчас решать было глупо и неуместно. Билл замер, как осознал, какой диссонанс устроил в, казалось бы, слаженной работе Мародёров. Потом снова всплыл вопрос об участии Гарри в этом деле — сразу же вступился в разговор и Малфой. Уже вчетвером они начали привлекать внимание тех немногих посетителей, что успели зайти в таверну в такой час. Гермиона сначала даже не пыталась их сдержать, а когда ушёл Билл, то решила, что пора прикрывать эту лавочку. Выцепив Джорджа из этой какофонии, она шепчет ему на ухо: — Отвлеки Малфоя.  — Куда-то собралась? — вальяжно, но тихо интересуется Джордж, чтобы их никто не слышал.  — Мы едем к нему, — ещё тише произносит Гермиона и смотрит на Джорджа так, чтобы он понял, к кому именно и с кем она собралась ехать.  И Джордж понимает. Он подмигивает Гермионе и снова влезает в перепалку, надеясь собой затмить отсутствие Гарри и Гермионы. Благо Рон здесь, который и создаёт всю нужную картину. Гермиона аккуратно выводит теперь уже Гарри из спора: он всё равно там не особо чем может помочь. Они уходят тихо. Грейнджер надеется, что Малфой не помчится тут же на поиски, не поведёт себя столь глупо. Его положение в Мародёрах пока что шаткое, каждое его действие расценивается, как шпионаж. Билл прав, доверять полностью этому отпрыску аристократов нельзя. Но, опять же, со стороны Мародёров было бы опрометчиво не воспользоваться таким чудесным предложением, как Драко Малфой. Джордж присмотрит за ним. Они возвращаются в помещение, где собираются Мародёры. Ждут на складе. За всё это время Гермиона не произнесла ни слова, а Гарри ничего не спросил. Не нужно было объяснять, зачем они так внезапно вернулись одни: Сириус мог появиться в любой момент, который нельзя было упустить. Ждать приходится долго. Проходит уже час, а Сириус не всё не объявляется, не звонит. Конечно, они могут прождать его целый день, могут впустую потратить время и всё равно ничего не получить. От Сириуса можно ждать всё, что угодно. Гарри уже понял, что его крёстный — не самый надёжный человек на свете. Гермиона во время ожидания читает книгу, но осиливает немного: всего пару раз она переворачивает страницы, явно тоже беспокоится. Довольно часто она не выдерживает и смотрит на часы, закрыв книгу и позабыв о закладке. Потом она громко вздыхает и шуршит страницами в поисках нужной. Так повторяется несколько раз, пока её телефон, который она оставила подальше от себя, на туалетном столике с зеркалом, не жужжит. Гарри вздрагивает от неожиданности, так как уже привык к довольно ритмичным звукам, исходящие со стороны Гермионы. В сообщении, которое естественно прислал Сириус, написано только «План Б». — Идём, — без промедления реагирует Гермиона и направляется к выходу. Они спускаются в подземку. Очень удобно, что с Гермионой можно разговаривать на языке жестов. В толпе не очень удобно расписывать свои вопросы на бумаге, тем более, что под рукой нет нужных инструментов. «Почему Драко так тебя назвал?» — не сдерживается Гарри, всё-таки спрашивает у Гермионы. Она медлит с ответом. Гарри видит, как ей неприятно просто вспоминать то слово и как она благодарна, что Гарри не назвал его сейчас. Хотя он и не знает, как на языке жестов показать это слово, потому что никогда прежде его не употреблял. — Малфой принадлежит семье фашистов. Сам он, может быть, и не придерживается жёстких взглядов отца или деда, — она вздыхает и вздрагивает, как только делает паузу, а затем продолжает: — Но у него в крови заложено относиться к таким как я с презрением. Удивительно, что Гермиона понимает, почему Драко так говорит, понимает, откуда это всё в нём. Понимает и принимает, но не прощает. Она не выгораживает мерзкое поведение Драко, не защищает его. Но и не нападает. Она сильно отличается от братьев Уизли, которые при одном единственном слове тут же лезут в драку. «Такие как ты?» — Гарри снова привлекает к себе внимание Гермионы, которая меняется в лице от не очень приятной темы. — Мой дедушка — мигрант из Ирана, бабушка англичанка. А Малфоям важна лишь чистая кровь. И действительно. Гарри понимает, что только сейчас обращает внимание на внешность Гермионы. Они столько времени проводят рядом, но почему-то ни разу в голове не откладывалось тщательно изучить тех, с кем он общается. Уизли, понятно, сразу бросаются в глаза своими рыжими волосами и веснушчатыми лицами. А Гермиона изначально кажется обычной. На самом же деле черты её лица правильные. Нет, не так: её лицо идеально красивое. Хотя кожа её светлого оттенка, что характерно для любого англичанина, волосы не тёмные, а каштановые, да и волнистые к тому же, то есть никак нельзя увидеть в Гермионе иранку, выдают её только большие тёмные глаза со странной и в то же время красивой искринкой. Она не использует косметику, не выделяет глаза, брови, губы, скулы, как это делали девушки в университете в Америке. Да ей и не нужно это. Внешность Гермионы нельзя назвать кричащей, но выделяющейся — да. Она привлекает к себе внимание с первого взгляда, только вот не понимаешь, чем именно. Может быть её природная харизма тоже играет ей на руку. Они ехали в молчании достаточно долго, чтобы Гарри успел почувствовать себя неуютно и за заданный вопрос, и за то, что после получения ответа он так бесцеремонно оценил правдивость слов Гермионы. Несколько раз они делали пересадку, иногда по-отдельности: Гермиона пропускала пару поездов. Она просто молча показывала на карте, на какой станции они должны будут встретиться, и заталкивала Гарри в поезд как раз перед тем, как двери закрывались. Гарри догадался, что она пытается запутать того, кто за ними может следить. Гермиона не сказала ни слова про хвост, не говоря о предположении, кто именно это. Но по её сосредоточенному взгляду понятно, что это точно незнакомый ей человек. Судя по всему Гермиона должна быть очень осторожной, когда идёт на встречу с Сириусом. Теперь и Гарри начинает волноваться. Он боится, что в какой-то момент может оступиться, запнуться и приблизить к Сириусу кого-то нежелательного. Наконец, на какой-то станции Гермиона в толпе хватает Гарри за руку и тащит в сторону остановки первого вагона. Очередная пересадка, кажется. Гарри почти не задумывается. Он уже привык к тому, что постоянно переступает сначала белую черту, ограничитель движения, а затем и границу вагона поезда. Ещё раз нужно будет испытывать неприятные запахи и давление со стороны незнакомцев в вагоне. Смириться с этим — да, Гарри уже смирился с бесконечной чередой этих лиц, рук, запахов, ног и голосов. Но Гермиона вдруг тянет его в противоположную от прибывшего поезда сторону. Пока толпа утекает в сторону открытых дверей, Гарри и Гермиона незаметно скрываются за железной дверью. — Осторожно, здесь лестница, — говорит Гермиона, и её голос теряется в эхе из её слов. Гарри отвлекается на эхо, спотыкается на последней ступеньке и падает. Но его ловят сильные руки. Сильные руки, родные руки, родной запах. К горлу подкатывает здоровенный ком, Гарри еле сдерживает слёзы. Он чувствует, как внутри него возрастает надежда с новой силой. Когда Сириус рядом, исчезает чувство постоянного напряжения и незащищённости. Ещё крепче сжимая пальцами куртку крёстного, Гарри пытается заставить себя поверить, что всё действительно прекратилось. Плевать, что там говорил Том, плевать. Сириус жив, он здесь, а не в той темнице. Это значит, что можно всё-всё рассказать. И про Пожирателей, и про Тёмного Лорда. Это значит, что Гарри больше не вернётся ни в большой дом, ни в квартиру Тома. — Боже, мальчик мой, что они с тобой сделали! — восклицает Сириус и разжимает объятья, чтобы получше рассмотреть Гарри. В сумрачном освещении почти невозможно сразу заметить синяки и затягивающиеся раны на лице и руках. Кажется, Сириус лишь почувствовал некоторые из них в объятьях и по реакции Гарри: боль никто не отменял. — Чёрт, прости. Сириус на этот раз аккуратно двумя пальцами приподнимает подбородок Гарри и теперь всматривается в лицо крестника внимательней. Почти не видно, но Гарри различает на лице Сириуса сначала отвращение, а затем и боль. Что-то тёплое проносится в груди Гарри от того, что родной человек испытывает такие чувства одновременно. Значит Сириусу не плевать на то, что происходит. — Они поплатятся за это, — шепчет он скорее для себя, чем для Гарри, и нетерпеливо и громко кидает: — Грейнджер, выйди. Эхо вновь разносится по туннелю. Гарри только сейчас замечает, что они находятся в длинном туннеле. — Куда по-твоему я должна выйти? — с вызовом интересуется Гермиона, скрещивая руки на груди. — Да хоть под колёса поезда, мне всё равно. — Сириус продолжает рассматривать лицо крестника. Его нисколько не волнует, как отреагируют на его не слишком мягкие слова. Но, кажется, он немного осознаёт, что именно и как сейчас произнёс, и понижает голос: — Я должен поговорить с Гарри наедине.  Гермиона открывает рот, будто собирается что-то сказать, закрывает его, хмурит брови, снова открывает рот. Её возмущает это рваное отношение, но она с этим ничего не может поделать. И она молча уходит, тяжело, с громким звуком опуская ноги на каменный пол. Когда она исчезает за поворотом, а звук её шагов стихает окончательно, Сириус отступает от Гарольда на шаг, нехотя выпуская из руки его лицо. — Так, Гарри, теперь давай поговорим серьёзно. Эванс кивает, для себя уже решив, что Сириусу-то выложит всё начистоту. — Тебя ведь завербовали Пожиратели? Кивок. — Они приказали тебе внедриться к Мародёрам, угрожая тем, что убьют меня? Кивок. — И ты видел, как меня отправили в темницу? Неуверенный, но всё равно кивок. Гарри начинает понимать, насколько был глуп всё это время. Конечно же то был не Сириус. Тот человек очень похож, но не всё равно не тот. Тогда от испуга, что крёстного действительно поймали, Гарри не обратил внимание на одно единственное, что могло выдать Сириуса Блэка среди толпы таких же людей: тогда Сириус не узнал собственного подопечного. Каждый раз, когда Гарри оказывался в беде, Сириус всегда делал всё, чтобы помочь крестнику, и ему было плевать, какую цену он заплатит. — Хорошо, — слишком уж радостно заявляет Сириус. — У нас есть шанс обмануть Тёмного Лорда. Уж не знаю, чем ты так ему приглянулся, но если он ещё не знает, какую ты имеешь ценность, то скоро узнает. Будь осторожен, от каждого твоего шага зависит исход этой битвы. Я буду передавать тебе инструкции через Гермиону, только через неё, — последнее он отчётливо подчёркивает, будто это самое важное, что нужно вынести. Блэк поворачивается, чтобы уйти туда же, где скрылась и Гермиона, но Гарри в одно мгновение оказывается у крёстного на пути, не допуская оставить эту встречу без каких-либо объяснений. Всего в нескольких жестах Эванс доносит до Сириуса, что ждёт объяснения, ждёт рассказ о том, что здесь вообще происходит. Блэк хоть и не знает язык жестов, но что-то понять может. В основном можно догадаться, что Гарри недоволен ситуацией. — Я не могу тебе рассказать всего, это займёт слишком много времени, которого у нас нет. Этот ответ Гарольда не устраивает, и он скрещивает на груди руки, ясно давая понять своё отношение к умалчиванию. — Ищейка, что идёт за тобой по пятам, сейчас сбит со следа, — пытается оправдаться Блэк. — Но через несколько минут он найдет тебя и меня. А это значит, что Тёмный Лорд получит веский повод засадить тебя снова в темницу. И мне тоже будет сложновато отвертеться. Но Гарри не двигается. Он понимает, на какой риск идёт, и всё равно хочет получить хоть какие-то ответы. — Ладно, давай по-быстрому. Что тебя интересует? А интересует многое. Но Гарри уже давно смог определиться, на какие вопросы хочет получить ответ от Сириуса. Схватив какую-то бумажку на ближайшей полке и карандаш, Гарри принялся быстро выводить слова. «Кто знает, что ты на свободе?» — Только Гермиона и Джордж. «Мне стоит опасаться Орден Феникса?» — Лучше держаться от них подальше, не все тебе угроза, но они привыкли действовать с одобрения главы. «Кто вместо тебя в темнице?» Сириус молчит. С учётом его предыдущих ответов это кажется немного странным. — Я не рассказывал тебе, но у меня есть младший брат, Регулус, — со вздохом признаётся Сириус. — Ты о нём не знаешь, потому что меня вычеркнули из жизни семьи как паршивую кровь лет двадцать назад, ну и я посчитал, что нет смысла посвящать тебя в то, что не имеет ко мне отношение уже довольно давно. Такой ответ заставляет Гарри отодвинуть все свои вопросы на потом. Злость на Сириуса тоже отступает, как только крёстный показывает свою боль. Может это не огорчение, но грусть точно. Ему плохо от того, что он так долго не общался с семьёй. — Опережая твой следующий вопрос могу сказать о своей семье кое-что еще: Драко Малфой — мой двоюродный племянник, Беллатриса Лестрейндж является мне кузиной. Мы с ними по разные стороны этой войны, но они — моя кровная семья. «Ты поможешь брату?» — только это спрашивает Гарри, опуская руки и откладывая карандаш в знак того, что это последний вопрос. Сириус мотает головой медленно, будто бы неохотно. — Я не могу, — в его голосе звучит обречённость. — Если Тёмный Лорд хочет морочить всем голову, будто поймал меня, то пусть так оно и будет. Не стоит разрушать планы, на которых и Орден Феникса, и Триада, и я выстраиваем свои дальнейшие действия. «Ты действительно не хочешь ему помочь,» — уже жестами высказывается Гарри, наплевав на то, что крёстный может его не понять. Это словно крик души, словно разочарование в собственной значимости. Почему другие, незнакомые люди так поступают — понятно. Но почему Сириус делает тоже самое без угрызения совести? Почему человек, который растил хорошего мальчика, ответственного и отзывчивого, вдруг сам поступает совсем наоборот? Гарри начинает подташнивать от этого разговора. — Так же как и он готов пожертвовать мной, ради этой же войны, — немного рассерженно отвечает Сириус. — Всё, вопрос закрыт. Если захочешь поговорить «по душам», то это произойдёт не скоро. Он отодвигает Гарри в сторону и скрывается в туннеле, оставляя крестника в полном и пугающем одиночестве. Сириус говорил, что нужно держаться от Ордена Феникса подальше, но не объяснил почему. И новость о том, что у крёстного есть родственники, с которыми Гарри уже знаком, и это знакомство нельзя назвать приятным, не настолько волнует сейчас, как именно факт того, что сам Гарри очень важен во всей этой войне, опять же без объяснений. Через несколько минут Сириус возвращается с Гермионой, и Гарри вдруг понимает, что даже не задумался, ждать ли её или идти обратно одному. По сути он мог исчезнуть, чтобы не участвовать во всём этом дерьме. Сириус жив — этого достаточно, у него всё под контролем, и присутствие крестника только усугубляет ситуацию, может поставить под удар все планы. Но почему-то Гарри чувствует, что нужно остаться во всём этом до конца, нужно сделать всё возможное, чтобы помочь Сириусу. И речь идёт не только о самом крёстном. Нужно спасти Регулуса. Кем бы ни был этот человек на самом деле. — Так, — заявляет Сириус тоном, не терпящим возражения, — с этой минуты никто больше не следит за Гарри — это вызывает подозрения. Свободное передвижение и расположение. Теперь Гарри не под присмотром. — А Малфой? — ошеломлённо спрашивает Гермиона. Ей явно не нравятся новые указания. — Если он с Гарри — то это распространяется и на него. Мне нужно, чтобы все поверили, что Гарри никак не причастен ни к одной группировке. Он не сказал Гермионе, что Гарри будет шпионить для Сириуса за Пожирателями. Не сказал ничего, что могло сейчас уличить Гарри во лжи. Не хочет вдаваться в объяснения? Или её тоже держит подальше от правды? Интересно, что ещё скрывает этот человек? Почти с отчаянием Гарри руками показывает то, что мучает его с самого утра, со вчерашнего вечера: «Ты ничего не рассказывал мне о моих родителях!» Сириус несколько секунд хмурится, пока Гермиона не повторяет эту фразу вслух. — Мальчик мой, — вздыхает Блэк, как только понимает, о чём речь. — Есть вещи, которые лучше держать в тайне ради твоей безопасности. И он вновь исчезает в туннеле. Гермиона говорит что-то о малом количестве времени. Сириус тоже это постоянно повторял. Только Гарри никак не может понять одно: сколько он протянет с этой двойной, а то и тройной ложью. Эта встреча повернула не туда, куда Эванс рассчитывал. Он даже не сразу сообразил, что быстро согласился со всем, что Сириус ему приказал. Да, можно сказать, что приказал, так как просьбой там даже и не пахло. — Если мы сейчас разделимся, то не вызовем никаких подозрений, — возвращает из мира раздумий Гермиона. Она указывает на лестницу, откуда они оба спустились. — Как только выйдешь за дверь, сворачивай направо, а я пойду прямо на следующий поезд через несколько минут. Кажется, нас больше не должны видеть вместе. В ответ она получает лишь кивок и пропускает Гарри вперёд. — Если что, у тебя есть мой номер. Она улыбается искренне. Гарри даже думает, что не имеет права её обманывать. Она ведь помогает, почему с ней нужно так жестоко поступать? На станции, как только за ним закрывается дверь, он не решается уходить, вместо этого лучшей идеей вдруг становится просто отойти на противоположную сторону платформы и проследить, как Гермиона последует своему слову и сядет на поезд. Хоть сразу понятно, какое положение Гарри сейчас занимает в данной ситуации, в Мародёрах и в Пожирателях, он не может допустить, чтобы тот, о ком говорил Сириус, кого опасалась Гермиона, та ищейка, что следовала за ними всю дорогу, сейчас запросто последовал за Гермионой. Какая бы война сейчас ни была, а Гермиона — девушка, которая должна быть защищена. Через несколько минут и за ней закрывается дверь. Она смотрит налево, надеясь увидеть макушку Гарри. Когда она понимает, что не может в толпе разглядеть ничего, она вздыхает с облегчением: значит они уже разделились. А затем она встречается взглядом с Гарри, который поступил не так, как планировалось. Он отошёл от плана и пошёл прямо. Сейчас о выделяется, потому что за его спиной подъезжает поезд, а он даже не собирается садиться в вагон. Ещё несколько секунд Гермиона смотрит на него, не веря в то, что её впервые в жизни не послушались, а затем как ни в чём не бывало поворачивает направо и идёт к выходу наверх. Очень странно, что Сириус приказал прекратить слежку за Гарри. Может, конечно, сам Гарри знает об этом что-то? Интересно, какую именно миссию поручил Блэк своему племяннику? Всё как обычно: Сириус поручает каждому своё, предупреждая никому не говорить, что именно. Таким образом картину целиком видит только Блэк и только он. Но в случае с Гарри Гермиона понимает, что здесь Сириус делает слишком большую ставку. Этот парень тоже что-то скрывает и держит это в себе до тех пор, пока это не будет нужно. Гарри может пойти против своего же крёстного. И Гермиона хочет понять это, хочет посмотреть в глаза Эвансу, чтобы для себя уяснить, насколько всё это может быть опасно. Она поворачивается к тому месту, где стоял Гарри, но его уже там нет. Прошло всего пару секунд, пока Гермиона обдумывала, насколько правильно будет сейчас проворачивать свою маленькую задумку. Только Гарри успел исчезнуть из поля зрения. Он растворился в толпе. Яблоко от яблоньки недалеко падает, да, Блэк?