По дороге к счастью, по тропе ненастий

      Вечер вступал в свои права, когда в частном районе Серейтея в одном из домов в очередной раз раздался женский вопль. Раскрасневшаяся от досады и злости женщина выскочила во двор, кляня на чём свет стоит мальчишку лет двенадцати, что только что огрел её палкой по той самой части тела, которая предназначена для поддержания хозяина в сидячем положении. Ребёнок, громко хохоча, закинул боккэн на плечо, лёгким движением запрыгнул на забор и помахал жертве рукой. — Надоело с тобой! Не умеешь сражаться — не берись! — Ты просто невыносим, Хару! Я всего лишь нянька, а не тренер боевых искусств. Куда это ты собрался? — Прогуляюсь по вечернему городу, без караульной. — У меня чёткие указания от… — Мне никто не указ, — отдёрнул женщину мальчишка. — Если не можешь составить мне компанию в поединке, я найду кого-нибудь другого. Удачи! Не дожидаясь ответа, мальчишка спрыгнул с забора и помчался подальше от разъярённой женщины. — Сколько это будет продолжаться? Уволюсь! Точно уволюсь! — причитала она, выскакивая на улицу. Тем временем Хару мчался по запутанным улочкам, прекрасно зная, что «караульная» не сможет его догнать, как только он окажется на торговой площади Серейтея. Заслышав приближающиеся шаги, он с силой оттолкнулся ногами, перепрыгивая через уличную стену — как бы его опекунша не была быстра, повторить этот трюк она не сможет. — И ещё разок! — хихикнул он, с разбега запрыгивая на параллельную стену. Теперь-то его точно не поймают. Хару в сальто спрыгнул вниз прямо перед носом какого-то прохожего, резко отшатнувшегося назад. Но этого ему показалось мало, и он направил боккэн на очередную жертву. — Нечего пялиться под ноги! — Смотрю, родители твоим воспитанием совсем не утруждаются. Прохожий сложил руки на груди и недовольно взглянул на мальчишку, прервавшего его размышления. Кривая улыбка озарила лицо мальчугана, и неожиданно для собеседника он перешёл в шунпо, оказавшись позади. Но только деревянное оружие должно было коснуться спины очередного неудачника, как тот резко развернулся, перехватывая боккэн. — Дерзить, угрожать и нападать со спины, — не слишком ли для такого мальца? Так можно и нарваться на неприятности. — Что хочу, то и делаю — моя жизнь. И никакие аристократы мне не указ. — Хару дёрнул на себя боккэн и отскочил на пару шагов назад. — А как тебе это? Он в мгновение ока оказался перед оппонентом, приседая так, что почти сравнялся с землёй и ударил по ногам, но парень умудрился увернуться от удара, ещё и перескочить за спину мальчишки. — Ты шинигами? — Не имеет значения. — Давай сразимся, шинигами. — Хару сделал ещё несколько выпадов, но его оппонент снова увернулся, чем ещё больше раззадорил мальчугана. Приняв боевую стойку, он направил боккэн на юношу, после чего пустил по оружию реяцу, заодно позволяя ей пылать вокруг себя. Обычно каждый, кто попадал в её зону, на некоторое мгновение замирал, неспособный взять себя в руки. Но этот парень даже не отреагировал на вспышку духовной силы. Подобное нервировало, лишая чувства превосходства над противником. Хару рванул вперёд, нанося довольно опытные удары. Однако в планы его противника явно не входило быть избитым. Он с лёгкостью увернулся, и в один из неудачных выпадов вырвал боккэн из рук мальчугана, не сильно, но всё же чувствительно ударив того по животу и под коленями. Мальчишка упал, схватившись за живот. — Смотрю, тебе нравится избивать детей? — раздалось позади. Парень обернулся и задрал голову, лицезря украшенное шрамом лицо. Капитан одиннадцатого отряда прошёл мимо, прямо к мальчишке, и подхватив того за шиворот, поднял к своему лицу. — Рыдаешь из-за нескольких тумаков? Тоже мне боец. — Зараки-тайчо! — виновато выдавил из себя мальчишка и потёр глаза рукавом юката. — Это просто пыль. — Плевать! — Кенпачи поставил ребёнка на землю, слегка подтолкнув в спину. — Сиди дома и не распускай духовную силу, раз не способен на большее. — Но я… — попытался оправдаться Хару, но Зараки уже отвернулся от него. — Исчезни! Хару поджал губы, едва заметно кивнул спине капитана и, бросив напоследок злобный взгляд на парня, поплёлся в сторону дома. — Умудрился отнять у него боккэн? Как тебя зовут? — Ичиро Кёраку. Капитан протянул руку, и парень послушно вложил в неё деревянный меч. Под оценивающим взглядом капитана, появилось чувство неловкости. — Если вы не против, я пойду. — Против. Ичиро замер, так и не сделав шага. — Ты же сын Кёраку? Я хочу посмотреть на тебя в бою. Пошли! — Зараки прошёл несколько метров и остановился. — Чего стоишь? — Извините, капитан. Но я не собираюсь ни с кем сражаться. Я просто шёл по своим делам. — Ну а теперь ты идёшь по моим делам. Или ты горазд сражаться только с детьми? Ичиро вполне мог проигнорировать это высказывание, да и требование капитана. Но ему просто необходимо было выплеснуть накопившееся раздражение. Каким бы ни был Зараки Кенпачи, он всё же капитан, а значит, ничего ужасного не будет, если они сойдутся в тренировочном бою. Заодно сможет оценить свои навыки в битве с сильным противником. В конце концов, сдаться и уйти он может в любой момент. Зал, в который привёл его капитан, был потрёпанным: потертый пол, на стенах кое-где виднелись следы ремонта, явно сделанного наскоро. Ичиро подошёл к стойке с боккэнами и выбрал самый удобный для руки. Но стоило ему обернуться, как Зараки в прыжке нанёс ему удар. Ичиро выставил вперёд деревянный меч, который в тот же миг оказался разбит в щепки. По спине проступил холодный пот, — Кенпачи держал в руке настоящий меч. — Ты издеваешься? Всерьёз решил, что я буду сражаться на палках? — Махнув мечом в сторону стойки для мечей, Кенпачи криво усмехнулся. — Откажешься? Было страшно, было по-настоящему страшно смотреть на эту ухмылку. И с чего он только решил, что Кенпачи, о котором ходит столько слухов, предлагает ему простую тренировку. — Не думаю, что смогу поддерживать настоящий поединок… — Зубы не заговаривай! Я знаю, как сражается малец, которого ты обезоружил. Знаю, отец обучал тебя сражению на мечах. Раз уж он не хочет выйти против меня, я хотя бы смогу оценить твой потенциал. Бери меч! Ичиро мысленно хмыкнул. Как же, капитана привлекла всего лишь его фамилия. Фамилия человека, слывущего превосходным бойцом, но не желающего мериться силами с другими. Обречённо вздохнув, парень обхватил рукоять одного из мечей и тут же бросился в атаку, надеясь застать мужчину врасплох. Кенпачи с лёгкостью отбил удар и расхохотался. — Другое дело. Мужчина ответным ударом рассёк воздух над головой едва успевшего уклониться парня. Тот окинул взглядом зазубрины на мече оппонента, нервно сглотнул и сделал пару шагов назад, увеличивая расстояние. Этот бой всё меньше походил на тренировочный. А Зараки тем временем ринулся в атаку, вновь и вновь обрушивая мощные удары на меч юноши. Ичиро едва успевал отбиваться, постоянно перемещаясь по залу и изредка успевая провести контратаку. Зараки это явно выводило из себя. — Да нападай же ты! — взревел он. — Что за трусливые движения? Парень раздраженно дёрнулся вперёд и в прыжке взмахнул мечом, зацепив капитанское хаори. Капитан лишь расхохотался, оглядев царапину. — И вот этот стиль боя так расхваливал твой папаша? Гений меча? Да ты едва отражаешь лёгкие удары и совсем не в состоянии нанести настоящие! — Это не реальный бой, чтобы калечить друг друга шутки ради! Вы мне не враг. — Любой с кем ты сражаешься — враг! Считаешь иначе — однажды умрёшь! После этих слов, удары капитана стали жёстче, а ухмылка раздражительней. Ичиро крепче обхватил рукоять и бросился вперёд, нанося удар за ударом. А перед глаза проносились лица, вызывающие злость: виноватая улыбка матери, высокомерный взгляд капитана шестого отряда, старые друзья, шепчущиеся за его спиной. Он не слабый, вовсе не слабый! — Правильно! Злись! Зараки искренне наслаждался агрессией парня и лишь сильнее распалялся после каждой отбитой атаки. Это отразилось во вспыхнувшей реацу, что накрыла окружающее пространство. Но мальчишка даже не обратил внимание. Не было привычного ужаса в глазах, парализующего страха. Азарт боя поглотил Кенпачи. Шаг за шагом он оттеснял уставшего парня к стене, обрушивая удары на по-прежнему твёрдо удерживаемый меч. Звон металла резанул слух — оружие юноши треснуло. В последнюю секунду Ичиро сделал шаг назад, но избежать стремительно приближающегося лезвия не смог. Его лицо исказила гримаса боли, когда металл рассёк мышцы и ключицу. Боль была невыносимой, но ещё страшнее оказалось адское давление реацу, в ту же секунду вспыхнувшее рядом. Юноша упал на колени, не в силах вздохнуть, будто кто-то сжал его грудную клетку. Стало страшно, очень страшно. Кровь, стекая между удерживающими рану пальцами, частыми каплями падала на пол. — Парень! Давай помогу! Кенпачи попытался поднять юношу, но тот оттолкнул его руку. — Не прикасайся! — зарычал он сквозь стиснутые зубы. — Как же больно! И страшно… В глазах всё поплыло, а уже через мгновение разум провалился в спасительную темноту. В это же время в Угендо, ещё минуту назад развалившись на циновке, вальяжно закинув нога на ногу и насвистывая мелодию, капитан восьмого отряда резко принял сидячее положение и сжал пальцами косоде на груди. На лбу проступили капли холодного пота. — Укитаке, — через силу выдавил Шунсуй, но друг не обратил на него внимание, изучая очередной отчёт. — Проклятье! Укитаке! Седовласый мужчина обернулся и тут же бросился к другу. Кёраку тяжело дышал, силясь справиться с невыносимой болью в сердце. — Печать! Надо срочно найти Ичиро. И Нанао… Джуширо, моментально сообразив в чём дело, вызвал слонявшихся невдалеке офицеров и отдал распоряжения. Когда те сорвались в шунпо, капитан вернулся к другу, крепко обхватив его за плечи, удержал в сидячем положении. — С Ичиро что-то случилось. Печать сработала. — Шунсуй сделал пару глотков из протянутого стакана. — В этот раз гораздо хуже. Его нужно успокоить. Срочно! — Котецу отправит на его поиски людей. Где он может быть сейчас? — Я… Я не знаю. Капитан восьмого отряда глубоко вздохнул, почувствовав, как сжимающее сердце кольцо кидо погасло в груди. Руки тряслись, а по лицу и шее скатывались крупные капли пота. — Кажется, он потерял сознание. Укитаке сжал плечо друга, с жалостью и в то же время с раздражением смотря тому в лицо. Кёраку поднялся. — Почему на сердце, Шунсуй? Зачем вы наложили такую опасную печать на сердце? А если бы ты не справился, это кидо тебя бы убило. — На сердце печать крепче всего. В прошлые разы я ощущал лишь лёгкую боль. Я и представить не мог, что бывает иначе. Пойдём! Нужно найти его, пока он без сознания. — Ты говорил, что раньше печать срабатывала при ранении. Его жизнь в опасности? — Думаю, уже нет. Боль прошла, значит, способность арранкара прекратила действие. Какая бы рана не была, она уже затянулась. Кёраку закрыл глаза и прислушался к потокам реацу, силясь определить, не происходит ли какой-нибудь всплеск поблизости. Тишина. Тогда капитан сложил указательный и средний палец вместе и прижал к груди в области сердца. Несколько произнесённых слов и пальцы засветились тусклым светом. Мужчина поморщился, а затем распахнул глаза. — Нам туда! Старые товарищи перешли в шунпо. Примерно через каждые пять минут Шунсуй повторял поисковое кидо. И он совсем не обрадовался, когда понял, в какой стороне сейчас был его сын. Переглянувшись с другом, он ускорился, приближаясь к территории одиннадцатого отряда. Там их уже ждали. Юмичика проводил капитанов в тренировочный зал, где уложенный на наскоро расстеленный футон, лежал его сын. Какой-то шинигами со знаком четвёртого отряда стирал кровавые подтёки с груди юноши. Верхнее косоде пропитанное кровью лежало в стороне. Шунсуй присел рядом с сыном, провёл пальцами по едва заметной красной линии на коже и обернулся. — Что здесь произошло? Кенпачи, до этого молча наблюдавший у стены, фыркнул и подошёл ближе. Он протянул сломанный меч. По разорванной одежде капитана одиннадцатого Кёраку сразу догадался, кто был соперником его сына. Он не стал возмущаться, понимая, что с этим человеком бессмысленно разговаривать — всё равно вину не осознает. — Наложите бинты в районе раны! — приказал он лекарю. — И вколите ему снотворное. — Но рана уже затянулась… — Просто сделайте, как вам говорят, — дружелюбно попросил Укитаке. Офицер даже не пытался скрыть недоумения, но приказу последовал, а после требования оставить их, сразу выскочил за порог. Шунсуй сидел возле мальчишки, запустив пальцы в волосы — шляпа покоилась рядом на полу. — Вы намеренно оставили эту лазейку? — поинтересовался капитан тринадцатого отряда. — Мы подумали, что способность к моментальной регенерации будет очень удобна. В тот момент, у нас даже мысли не возникло, что каждый раз при активации, она разрушает кидо-барьер. Я ощущал изменения в печати лишь трижды. Когда Ичиро был ребёнком, он отправился посмотреть на пустого. Страх от увиденного боя сломал печать Урахары, сдерживающую его телепатические способности. Тогда он в очередной раз испытал эмоциональный шок, и мы решили поверх новой печати наложить ещё одну. Печать Урахары блокировала его реацу, исключая проявление любой способности, вторая же блокировала его духовное ядро от внешних духовных частиц. Он не мог испускать реацу, так же как и не мог ощутить внешнее давление, которое могло подвергнуть напряжению его психику. Но печати сами по себе имеют свойство слабеть и разрушаться под внешним воздействием. Это нам показал случай с моей Нанао-тян. Поэтому она усовершенствовала печати с помощью кидо. Чья-то сильная реацу должна была поддерживать стабильность, в случае если внешнее воздействие окажется велико. Лишь трижды это усовершенствование понадобилось: когда Ичиро сломал руку, пару десятков лет назад, когда разбил в щепки коленный сустав при падании, и сегодня. Каждый раз это случалось, когда срабатывала регенерация Новено Эспады. Иногда я жалею, что мы решили оставить эту лазейку. — Шунсуй? — Предыдущие разы мы пользовались его неопытностью, придумывая сказку про лечащее кидо, пока я восстанавливал печать. Боюсь, если ранение окажется ещё серьёзней, увеличив тем самым интенсивность регенерации, даже связь со мной не сдержит печать. Заракаи-тайчо, — обратился мужчина к молчаливому капитану одиннадцатого отряда, — Насколько велико было давление вашей реацу во время боя? — Откуда мне знать. Но я только вошёл во вкус. — Ясно. Похоже, давление вашей духовной силы оказалось критичным, почти разрушив печать. Моя реацу не идёт ни в какое сравнение с вашей, Зараки-тайчо. Как он вообще здесь оказался? — Зачем ты блокируешь силу пацана? — задал встречный вопрос Кенпачи. — Его сила была бы в разы выше, да? Шунсуй мрачно смотрел в ухмыляющиеся глаза собеседника. Этот человек никогда не изменится. Только сильные соперники вызывают в нём живой интерес. Но как и зачем он ввязался в бой с человеком, никак не привлекающим к себе внимание? Капитан вновь перевёл взгляд на сына и поджал губы. Повторится ли подобная ситуация снова, он не знал. — Она скоро будет, — произнёс Джуширо, касаясь плеча друга. — Я знаю. Шунсуй глубоко вздохнул, почувствовав приближающуюся реацу жены. Когда та вошла в зал, то на несколько секунд замерла, переводя взгляд со спящего сына на Кенпачи. Её рот приоткрылся, будто она хотела что-то сказать, но затем лишь встряхнула головой и подошла ближе. Глаза за стёклами очков прищурились, когда Кёраку приподнял парня и наклонил его голову. Лейтенант коснулась затылка сына пальцами правой руки, вторую же ладонью прижала к груди мужа. Она прикрыла глаза, но заклинания кидо так и не произнесла, опустив руки. — Что-то не так, Нанао-тян? — озадаченно поинтересовался Кёраку. — У нас не так много времени, пока он проснётся. Восстанови печать! — Я… — Женщина глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. — Зараки-тайчо, Укитаке-тайчо, не могли бы вы нас оставить ненадолго? Кенпачи в очередной раз громко фыркнул, но вместе с капитаном тринадцатого отряда покинул тренировочный зал. — Быть может, стоит дать ему шанс? Рассказать всё и позволить ему справиться самостоятельно. Если не получится, мы всегда можем… — Почему ты так говоришь? — удивлённо перебил её муж. — Ты всегда настаивала на том, что ему рано знать правду. — Кое-что произошло сегодня. — Исе вновь тяжело вздохнула. — Он просил рассказать. Я отказала, и посмотри: он безрассудно влез в драку с шинигами. — С Кенпачи, — уточнил Шунсуй. — Тем более! — Нанао нервно потёрла лоб. — Если бы он чувствовал духовную силу, он ни за что не подошёл к обладателю такой реацу как у Зараки-тайчо. Возможно, пришла пора. — Нет! — Мужчина положил ладонь на лоб сына. — Я не уверен, что он справится со своими эмоциями. Печать Урахары разрушится, стоит ему ещё раз случайно оказаться в подобной ситуации. — О чём ты? — Сегодня я испытал просто жуткую боль. Если бы он не потерял сознание, боюсь, наша печать не выдержала бы. Реацу Зараки даже в офицерах вызывает сильнейший страх. Ичиро бы не выдержал. Ты сама видела, что неконтролируемые эмоции разрушают печать Урахары. Я много думал об этом. Даже если он готов принять себя, даже если он станет шинигами и получит асаучи… Я не уверен, что его способности станут частью шикая или банкая. Ичиро не должен был иметь их. Это дар Новено Эспада. Если он не справится, что тогда? Что если вместе с его духовной силой пробудится ещё что-то, с чем уже мы не сможем справиться? Серьёзность в голосе мужа лишь усилила сомнения в ещё не до конца принятом решении. — Нанао-тян? — Он считает себя виноватым в том, что происходит с нашей семьёй. Убеждён, что только ради него мы были вместе. — В горле будто ком застрял, когда она произносила эти слова. — И ведь доля правды в этом есть. Возможно, если мы всё расскажем, не снимая печати, ему станет легче. — Или он потребует снять её. А что ещё хуже, сам найдёт способ. Ты ведь его знаешь. Нанао грустно ухмыльнулась. — Давай попробуем ещё раз. Последний раз. В следующий раз мы дадим ему право выбора, — произнёс мужчина. Он взял ладонь жены в свою руку и приложил её к своей груди. Больше всего на свете Нанао боялась за сына, но видеть его сомнения и разочарование было невыносимо. И всё же слова любимого поселили уверенность в правильности их поступка. Вновь прикоснувшись к затылку Ичиро, она начала шептать заклинание кидо. Шунсуй прикоснулся к руке сына и послал часть своей духовной энергии к нему, замыкая круг из реацу. — Печать! — вырвалось из уст лейтенанта, и мужчина ощутил неприятный укол в сердце. — Можно ведь было нежнее, Нанао-тян. Женщина опустила руки и недовольно воззрилась на мужа. — Если бы ты не вёл себя как последний идиот, ничего бы этого не произошло. Пили бы утром чай вместе, и у ребёнка не возникло бы сомнений на свой счёт. Так что я ещё мягко с тобой обошлась. — Я виноват? Это ты выгнала меня. Кто потребовал, чтобы я убирался с глаз твоих долой? — Это вовсе не значит, что нужно было уходить из дома! — чуть громче выпалила женщина. — А как я, по-твоему, должен был не попадаться тебе на глаза? — Ты просто нашёл повод спокойно выпивать, надоедая Укитаке-тайчо. — Он приютил обездоленного друга. — Что-то он не спешил выполнять твои обязанности в отряде. — Вот только не нужно наговаривать на уважаемого человека, — наигранно возмутился мужчина. — Кёраку Шунсуй, если ты сейчас же не прекратишь вести себя подобным образом, я буду вынуждена принять меры. — Прогонишь меня с глаз долой? — Милые бранятся — только тешатся, — произнёс у порога капитан тринадцатого отряда. — Мне кажется, сейчас не время и не место выяснять отношения. Вы же не собираетесь сидеть здесь и ждать, когда он проснётся? Может, лучше доставить его в четвёртый отряд. — В этом нет необходимости, — ответила Нанао. — Там всё равно ничем ему не помогут. Лучше доставь его домой! — требовательно обратилась она к мужу. — И постарайся не попасть на глаза Такахиро. Шунсуй подхватил спящего сына на руки, посетовал на хороший аппетит парня и старую спину, но уже через мгновение исчез с помощью шунпо. Нанао прошла мимо капитана тринадцатого отряда, оглянулась по сторонам, заприметив высокую фигуру рядом с третьим офицером. Быстрым шагом прошествовав к нему, она задрала голову, смело заглядывая в лицо Кенпачи. — Не смейте приближаться к моему сыну! Он вам не ровня, Зараки-тайчо. — Посмотрим! — ухмыльнулся мужчина. — Такой птенец не будет долго сидеть под материнским крылышком. Иккаку громко хохотнул, чем заслужил негодующий взгляд лейтенанта, от которого повеяло смертоносным холодом. Когда девушка, вежливо попрощавшись с капитаном, покинула их, Мадараме позволил себе кривую улыбку. — Женщины в гневе великолепны! — Ещё бы не нянчили своих бесёнышей! — рыкнул в ответ капитан. — Кстати о бесёнышах. Может, просто зачислить Хару в отряд, чтобы он зря не мозолил глаза. Тогда я с чистой совестью смогу проучить его. Будет драить полы во всех казармах, а не мешаться другим. — Терпеть не могу детей! Мадараме покосился на старшего по званию, но решил промолчать про неугомонного розововолосого лейтенанта. Ему не привыкать к двойным стандартам. Офицер закинул занпакто на плечо и фыркнул, ни к кому конкретно не обращаясь: — Откуда он вообще свалился на нашу голову?       

***