i'd give up forever to touch you

(Прим. автора - на последней сцене настоятельно рекомендуется включить Leona Lewis - Iris.) // Если бы ей пришлось выбирать, их второе занятие любовью она бы назвала своим любимым. Именно занятие любовью, потому что трахались и занимались сексом они приличное количество раз, и для Кларк это может быть одним и тем же, но не для Лексы. Но каждый раз, когда она ловит на себе взгляды блондинки, она уверена, что для Кларк это тоже не было одним и тем же с тех пор, как они признались друг другу в любви. Лекса сомневается, что когда-либо устанет об этом заявлять. Повторять это самой себе снова и снова. Она все еще в безмолвном удивлении; поражена каждый раз, когда смотрит на Кларк, и осознание ударяет ей прямо в грудную клетку. Ей не нужно прятаться за слабым «нравится», когда она думает о Кларк. Она любит, как Кларк морщит носик в концентрации или смятении. Она любит, как Кларк прикусывает язык, когда подшучивает над ней. Любит, как Кларк постоянно старается убирать вещи на их положенное место. Любит, как она стучится перед тем, как войти к ней в комнату. Любит смотреть, как она спит, и ест, и читает, и улыбается, и смеется. Любит, как Кларк без слов понимает, что она ее любит, все в тишине их постели, удерживая ее взгляд и поглаживая большим пальцем ее щеку. Любит любит любит. Все эти небольшие моменты и есть причина тому, почему их второй раз (занятия любовью, конечно же) ее любимый. Родители уезжали на выходные, и, поскольку продолжались зимние каникулы, у них не было никакого домашнего задания, и вечер оказался свободным. Не было никого, кроме них. Они проснулись медленно и мягко под поцелуи и поглаживания и улыбки. Кожа Кларк была теплой и каким-то образом пахла, как солнце. Она запомнила, потому что произнесла это вслух, и нос Кларк сморщился от смеха. Она подумала, что это звучало глупо – у солнца же нет запаха, и они спорили об этом до того, пока Лекса не прижала ее к матрасу и заставила кричать. Лекса хочет вернуться в то время. Хочет поглаживать теплую, голую кожу Кларк. И, если быть честной самой с собой, она просто хочет вернуться в то время, потому что там не было Эбби. Но сейчас она в настоящем, а в настоящем существует молча сверлящая их взглядом Эбби Гриффин. Она как будто ждет, когда они сломаются. Лекса не уверена, что еще она от них хочет. Она поймала их с поличным. Им больше не в чем признаваться. – Сколько это продолжалось? – или есть в чем. Кларк дергается рядом с ней на диване, и Лекса сжимает ладони в кулаки, пресекая попытку потянуться к ней. Не стоит еще сильнее ухудшать положение с Эбби. – Недолго. – бормочет девушка. – Уточни «недолго». – голос Эбби – чистый лед, и Лекса дрожит. Ее сводная сестра бросает на нее взгляд с немым вопросом в глазах, и она вздыхает. Нет смысла врать, думает она. Но у Кларк определенно другое мнение. Блондинка моргает и встречается с твердым взглядом матери. – Чуть меньше месяца. Лекса пытается не подавиться от очевидной лжи. – Месяц. – Эбби, похоже, тоже не верит. Но Лекса доверяет Кларк в знании собственной матери. Если она думает, что им лучше соврать, то она ее поддержит. – Да. – хрипит она, пальцы хватаются за кайму рубашки, когда Эбби переводит на нее глаза. Она никогда не хочет больше видеть этот взгляд. – Меньше месяца. Мы… Я… – Это я начала. – глаза у Кларк кристально голубые, а взгляд непоколебимый. Лекса завидует ее навыку. Иногда ей тяжело дается смотреть кому-то в глаза. Нечасто, но бывает. А Кларк смотрит Эбби прямо в глаза, говоря наглую ложь, и это достойно уважения, правда. – Потому что я влюблена в нее. Повисшая следом тишина оглушает. Лекса может поклясться, что слышит храп ее отца. Эбби сверлит взглядом Кларк, а Кларк его уверенно выдерживает, и это все уже слишком. Ей одновременно и холодно, и жарко, и когда она смотрит на свои руки, то обнаруживает их дрожащими. – …Ты влюблена в нее. – это нехороший голос. – А ты? – когда это направляется на Лексу, это похоже на твердую сталь, и Лекса сглатывает, не глядя Эбби в глаза. – Ты влюблена в мою дочь? – женщина практически выплевывает слова, и Лекса отшатывается назад, словно получила пощечину. – Влюблена? – Эбби пыталась говорить тихо, чтобы их не услышал отец Лексы, но с каждым сказанным в ее сторону словом ее громкость возрастает. – Говори. Сейчас же. – Если ты хочешь, чтобы она говорила, то дай ей, черт тебя побери! – Кларк не сильно лучше со всей этой штукой с тишиной. Она чувствует накрывающую ее руку с мягкой осторожностью ладонь Кларк и сжимает ее в ответ, сильно. Она все еще не смотрит Эбби в глаза, но если бы смотрела, то, как ей кажется, увидела бы их расширяющимися в возмущении. – Юная леди-! – Эбби давится воздухом, слишком разъяренная, чтобы говорить. – Ты не- ты не посмеешь говорить со мной таким тоном! – О, не посмею? А что насчет- Голова Лексы болит. – Кларк. – она не может сфокусироваться, чтобы сказать что-то еще, но пытается. – Пожалуйста. – она опять сжимает ее руку, и Кларк рядом с ней обнимает ее. Вмешательство Эбби – лишь вопрос времени. Глаза Лексы зажмурены, но она ощущает, как Кларк отрывают от нее. Что за гребанный бардак. Ей надо сфокусироваться, она это знает. До того, как все еще сильнее выйдет из под контроля. Ее рука все еще в руке Кларк, пока женщины Гриффин о чем-то спорят – о ней, но она абстрагируется от них, думая о своем дыхании. Один вдох. Один выдох. Рука Кларк сжимает ее почти до боли. Один вдох. Один выдох. Кларк почти кричит. Один вдох. Один выдох. Убери от меня свои руки, говорит, кричит Кларк. Один вдох. В тишине их кровати Кларк проводит пальцами по ее лицу, запоминая каждую мелкую деталь для отражения на бумаге, и улыбается, когда Лекса целует ее большой палец. Один вдох. Вдох. Вдох. Слышна пощечина. Мир уменьшается и сужается до этой маленькой, удушающей комнаты, и Лекса не может дышать, и все вокруг белое и горячее и невыносимое. – Лекса. – один вдох. – Лекса. Дыши. Милая, открой глаза и посмотри на меня. – один вдох. На ее лице руки, и они мягкие и теплые. – Лекса. Пожалуйста, милая, открой глаза. Голос нежный и тихий, поэтому она делает, что говорят. Она больше не сидит – теперь она лежит на диване, с глядящей на нее с тревогой в глазах Эбби Гриффин. Кларк застыла позади нее. Лекса замечает слезы на ее лице до того, как замечает, что не может дышать. Издаваемые ей звуки не хорошие. – Лекса. – Эбби строгая, но добрая. – Смотри на меня и дыши со мной, хорошо? Сфокусируйся только на мне. Вдох. Выдох. Смотри за мной и повторяй. – она смотрит. Лицо Эбби больше не сморщено в злости. Выдох. Точно. Она забыла выдох. Один вдох, один выдох. Вот как надо. – Хорошо. – говорит Эбби, когда Лекса прекращает хрипеть и кашлять, впуская в легкие воздух. – У тебя отлично выходит, дорогая. – ее руки движутся с умелой материнской легкостью, приглаживая ее волосы и потирая спину. – Продолжай. Один вдох. Один выдох. Глаза у Эбби стеклянные и широкие. – Мне жаль. – шепчет женщина перед тем, как Кларк отталкивает ее в сторону и хватает лицо Лексы. – Ты в порядке. – дрожащим голосом говорит девушка. – Ты в порядке. Все в порядке. Все совсем, совсем не в порядке. В каком-то смысле паническая атака Лексы спасла их от тщательного допроса. По крайней мере, это выиграло им время. Эбби не настаивает на разговоре, но провожает их по разным комнатам, постоянно хмурясь. – Я ничего не скажу Чарльзу, – твердо говорит она, – до тех пор, пока мне не о чем ему говорить. – Кларк выглядит, словно хочет поспорить, но холодная рука Лексы ее останавливает. Как только Эбби пообещала держать отца в неведении, безумное сердцебиение Лексы замедлилось. Вот она, думает она. Главная причина ее панической атаки внизу. Она не очень хорошо знает своего отца. Она не понимает его большинство времени. Поэтому она понятия не имеет, как он отреагирует и что он сделает. С ней и с Кларк. Особенно с Кларк. Обещания Эбби – слабо прикрытой угрозы, правда, но она ее примет – достаточно для того, чтобы она согласилась на всех ее условиях. Поэтому она касается руки Кларк и проводит по ее коже большим пальцем, молча умоляя ее уступить. Миссис Гриффин-Вудс умышленно не замечает. – Это сейчас же прекратится. Вы обе – очень умные девочки, и вы понимаете, что так не может продолжаться. Вы сестры. – в голосе Эбби опять отдает сталью, пока она пристально на них смотрит. – Законно связанные сестры. А это… Это неправильно. Это неправильно. Сколько раз так говорили Лексе? Или Кларк? Неправильно – такое субъективное понятие. Неправильно – то, что взрослые иногда используют как причину, когда у них заканчиваются весомые аргументы. Потому что – как это может быть неправильным? Как может рука Кларк в ее быть неправильной, как могут их утренние поцелуи быть неправильными, как может любовь быть неправильной? Но Кларк – дерзкая и бесцеремонная, а отец Лексы порой вспыльчивый, и впервые за многие годы у Лексы есть, о ком заботиться помимо себя. Поэтому она кивает и пытается не замечать непролитые слезы Кларк. – Я поговорю с вами обеими утром. – добавляет Эбби. Так это не конец. Далеко не конец, думает Лекса. Не будет этому конца до того, как она уедет в колледж. Возможно, даже дольше. Только когда она заходит в комнату, она понимает, что так и не сказала Эбби, что тоже влюблена в Кларк. // Очень досадно, думает Лекса, что Эбби узнала о них прямо перед началом медового месяца. Она не может отложить его без порождения подозрений у мистера Вудс. И она не сможет полностью насладиться поездкой, зная, что ее дочь наедине с Лексой и занимается бог знает чем. В какой-то степени ей жалко женщину. В основном из-за того, что Эбби права. Нет ни единого шанса, что Лекса не будет наслаждаться месяцем наедине с Кларк, потому что, как только Эбби вернется, она, скорее всего, превратит их жизни в сущий ад. Они переживают разговор. Лекса молчит почти все время, только кивая в нужные моменты. Он полон «это неправильно» и «вы не можете» и «вы слишком молоды, чтобы знать, что такое любовь» – Лексе кажется, что Кларк едва сдержала себя от срыва на последней фразе. На следующий день Эбби и Чарльз уезжают на медовый месяц, и, как только их такси исчезает из вида, Лекса летит навстречу Кларк, крепко прижимая ее к себе. – Мне так жаль. – неистово шепчет Кларк. – Я не- Лекса, мне так жаль. – ее губа дрожит, и Лекса успокаивающе обхватывает ее в мягком, невинном поцелуе и улыбается, когда Кларк в нем тает. – Это не твоя вина. – выдыхает она. – Не стоит. Они проводят остаток дня в постели, нагоняя пока что не потерянное время. Так они проводят и месяц. Лекса отвозит Кларк в школу, а Кларк ждет Лексу с ее дополнительных занятий и отвозит их домой. У них нет совместных занятий, но иногда Лекса провожает Кларк до ее класса, когда у нее есть время – что бывает редко. Их близость не остается незамеченной. Лекса ждет Кларк рядом с ее шкафчиком, когда Рэйвен Рейес нарисовывается из ниоткуда, опираясь плечом на шкафчики и поигрывая со своей тростью. Автомобильная авария, вспоминает Лекса. – Хей. – голос Рэйвен не звучит враждебно, но и не дружелюбно. – Ты ждешь Кларк? Лекса кивает. – Привет. Да. – Так вы теперь типа что, друзья? Лекса моргает. – Полагаю, да. – медленно говорит она. Рэйвен очень… необычная. Они никогда особо не общались, но из того, что она видела – эта девушка довольно взрывная. Она – единственная из друзей Кларк, у которой с Лексой не один, а несколько совместных предметов, и пока в классе Лекса обычно находится в себе, Рэйвен имеет довольно заметное присутствие. Честно говоря, она безмолвно уважает эту девушку, когда не занята закатыванием глаз от ее явной незрелости. Она наблюдает, как Рейес переминается с ноги, слегка морщась. – Круто. – говорит она. – Понятия не имею, что ты сделала, но Кларк не может перестать о тебе трещать. Поэтому, полагаю, ты ничего. – Лекса опять моргает, когда девушка протягивает ей руку, и она неуверенно ее пожимает. Рэйвен ухмыляется. – Круто. – повторяет она. – Так что ты получила по матану? На следующей неделе Лексе буквально прилетает в лицо приглашение на вечеринку от Рэйвен – свернутый клочок бумажки, запущенный в нее ухмыляющейся Рейес в коридоре. Кларк выглядит готовой убивать, но Лекса замечает ее попытку скрыть нежную улыбку. Она ее понимает, правда. Рэйвен умеет оказывать такой эффект на людей. – Прости. – виновато говорит Кларк, пока Лекса удивленно поднимает с пола бумажный шарик. – Я знаю, что Рэйвен может вести себя… необычно. – говорит она, в незнании оглашая мысли Лексы. Лекса бегло читает коряво написанные слова, мягко смеется и поднимает свои глаза, взглядывая на Кларк. – Все хорошо. – она пожимает плечами. – В этом нет ничего плохого. Кларк улыбается, и это скрепляет неуверенную дружбу Лексы с последним человеком, с кем она ожидала подружиться. Она не идет на вечеринку, и Рэйвен понимает, к ее удивлению. Лекса полагает, что она и не ждала ее появления – это, скорее, было чем-то вроде предложения мира. И причина этого совсем скоро становится ясна. Фактически когда их родители возвращаются с медового месяца. К моменту возвращения Эбби Рэйвен становится желанным гостем в их доме, и Лекса дивится работе мозга Кларк. Кто еще, как не ее сводная сестра, все это скоординировала? Рэйвен – их подушка безопасности. При Рэйвен они могут обниматься во время просмотра фильмов и вместе делать домашнюю работу, не требуя присутствия Эбби в комнате. При Рэйвен они могут обмениваться легкими прикосновениями и взглядами и улыбками без страха быть отруганными, потому что Рэйвен хоть и не слепая, спугнуть ее тоже сложно. Возможно, ей просто нет до этого дела. Возможно, она, напротив, за них переживает. Лекса не знает, но благодарна в любом случае. Она задумывается, знает ли Рэйвен больше, чем показывает – кто знает, что Кларк ей говорила во время ночевок – но понимает, что ей действительно без разницы. Рэйвен можно доверять, а самое худшее уже все равно позади. Эбби уже знает. Это она говорит Кларк, когда они встречаются в кладовке в школе. Немного очевидно, да, но от этого не менее безопасно. Выбора у них все равно нет. Их дом – запретная зона, пока там есть Эбби. – Нам стоит ей сказать? – спешно прошептан вопрос в нетерпеливые губы Кларк, но разум девушки слишком затуманен, чтобы сразу понять, о чем она говорит. – …Что? – Рэйвен. Нам стоит ей сказать? Кларк моргает. – Серьезно? Ты об этом сейчас думаешь? На самом деле, думает об этом она уже давно. С того момента, как получила несколько писем о приеме в колледжи. – Я просто- – не хочу, чтобы ты осталась одна. Кларк ждет, пока она закончит предложение, и когда Лекса не заканчивает, она кивает. – Я знаю, что ты поднимаешь эту тему по какой-то причине. – тихо говорит она. – Но у меня такое чувство, что разговор может стать тяжелым, так что – мы можем это позже обсудить? Во время нашей поездки домой? – ее ладонь почти горячая на руке Лексы. Она сглатывает. – Ничего серьезного. – это серьезно, но она этого не хочет – она не хочет. – Если ты хочешь ей сказать, я не буду против. Кларк кивает и целует ее, и на этом они и заканчивают. В следующий раз, когда Рэйвен приходит в гости, она подмигивает Лексе и грациозно выскальзывает из комнаты в середине фильма. Когда она час спустя возвращается обратно, вероятно приняв важный звонок в другой комнате, Кларк щипает ее за низкий свист от их потрепанного вида. Это не останавливает ее от большого пальца и улыбки в сторону Лексы. Пока Кларк не смотрит, Лекса улыбается в ответ. // Кларк ломается спустя два месяца их нового режима. Это обычный день, по крайней мере для Лексы. Они просыпаются, они напряженно завтракают, Эбби объявляет, что хочет остаться и «сблизиться со своими дочерьми» вместо того, чтобы поехать в очередную поездку с мистером Вудс. Ожидаемо, правда. Для Лексы уж точно. Она чувствует беспокойство Кларк, отвозя их в школу. Ее сводная сестра слишком безмолвная и угрюмая. Для Кларк это необычно. Лекса думает, что Эбби серьезно ее недооценила. Женщина знает, насколько серьезно Лекса относится к учебе – это единственная причина, по которой она позволяет Лексе отвозить Кларк в школу. Это, и, казалось бы, смиренная покорность Лексы. Эбби, очевидно, не учла, насколько серьезно Лекса относится к ее дочери. Она делает резкий поворот, заставляя Кларк широко раскрыть глаза и осмотреться. – Лекса? Она удивлена, что ее голос не дрожит из-за нарушения собственного распорядка. – Устроим выходной. – она не будет врать – это немного некомфортно. Но улыбка Кларк, хоть и грустная, выглядит прекрасно, и она сильнее сжимает пальцы на руле, бесцельно увозя их куда-то в лес. Они паркуются рядом с небольшой рекой неподалеку от главной дороги – Лекса хочет провести день вместе, не безнадежно потеряться. Как только она отключает двигатель, Кларк оказывается в ее руках. – Эй. – Лекса удивлена. – Все в порядке, Кларк- – Нет. – перебивает ее сводная сестра. Она взволнована, даже Лекса это видит. – Нет, не в порядке. Она- Лекса, я ненавижу ее. Очень сильно. Лекса прижимает легкий поцелуй к макушке Кларк, вздыхая. Она знает, почему она так говорит. Она так же знает, что Кларк не серьезно. – Не ненавидишь. Небольшая пауза перед ответом Кларк. – Ладно. Не ненавижу. Но я ненавижу это. Лекса в замешательстве. – Но- с тобой все было в порядке. – говорит она. – С Рэйвен и всем… – Боже, Лекс – этого не достаточно. – восклицает Кларк. Ее рука сжимает перед ее рубашки. Отправляется вверх по шее и проходит по ее плечам прежде, чем опуститься на ее лицо, и Лекса понимает. Она моргает, вспоминая, как Кларк цеплялась за нее во время их совместного украденного времени. Ее вздохи, отчаянные и тихие. Она была такой печальной все время, как она могла не заметить? Потому что этого было достаточно для меня, думает Лекса. Вся эта ситуация не идеальна, но она логична для Лексы, и ей этого достаточно до тех пор, пока у нее просто есть возможность видеть Кларк и говорить с ней и просто быть рядом. Для нее достаточно поездок в машине и вечерних посиделок за фильмами с Рэйвен. Но Кларк нормальная. Кларк жаждет прикосновений. И с тех пор, как их родители вернулись, она по ним изголодалась. Лекса думает о письмах из колледжа в ее сумке, и ее объятия вокруг Кларк усиливаются. Она не знает, что должна сказать. Но глаза Кларк находят ее, и она думает, что им и вовсе не нужно говорить. Путешествие до задних сидений спешное и неловкое, прямо как их поцелуи. Кларк нетерпелива, и, даже при том, что в последнее время их поцелуи были полны спешной настойчивости, в этот раз все на совершенно другом уровне. Она резко выдыхает, когда Кларк проталкивает свою руку в ее штаны, издавая стон от того, что обнаруживает ее готовой. Они все еще не разговаривают, когда Кларк срывает с нее штаны. Не говорят, когда Кларк укладывает ее на спину и спускается по ее телу, оставляя быстрые, спешные поцелуи на ее груди и животе. И Лексе не о чем говорить, когда рот Кларк смыкается на ее пульсирующем клиторе. Она просто выдыхает ее имя, когда Кларк добавляет пальцы. Не требуется много времени, чтобы она распуталась: чувство спешки и тепло рта Кларк делают работу быстро. Она не протягивает и двух минут до того, как стонет и подается вперед бедрами, наблюдая упивающуюся ею Кларк с широкими и расфокусированными глазами. Она все еще пытается отдышаться, когда Кларк возвращается наверх, медленно целуя ее живот и грудь. Прямо над сердцем. – Привет. – слышит она ее шепот. – И тебе привет. – голубые глаза увлеченно блестят, но блеск тусклый, и Лекса это ненавидит. Ее огрело таким количеством чувств одновременно, и старыми, и новыми, и она цепляется за Кларк, заземляя себя. – Я скучаю по тебе. – выдыхает она. – Очень. Она так боится, что Кларк ей не поверит, и она не будет винить ее. Не при том, как она себя с ней вела в последнее время. Но ответ Кларк нежный и тихий. – Я знаю, детка. Я знаю. – и то, как она на нее смотрит, побуждает Лексу подумать, что, возможно, несмотря ни на что у них есть шанс. Возможно, это было глупой идеей – прятать эти письма. Возможно, у нее было неправильное намерение, когда она попросила Кларк рассказать Рэйвен о них. Если Кларк достаточно сильная, то и она тоже. То и они тоже. – Я поступила. – сипло говорит она. Рука Кларк успокаивающе поглаживает ее щеку. – В колледж. Во все. Кларк смеется. – Ты поступила примерно в 5000 колледжей? Самое страшное, что я даже не удивлена. – в любое другое время Лекса бы посмеялась в ответ, но сейчас ей нужно, чтобы Кларк восприняла это серьезно. – Я поступила везде, куда я подавала документы. – утверждает она. Везде означает Нью-Йорк. Означает Бостон. Означает Калифорнию. Означает тысячу миль от Кларк. Кларк, чьи глаза смягчаются, и чей взгляд непоколебим. – Я знаю. – и Лекса не удивлена, не совсем. Возможно, глубоко в душе она знала, что Кларк знает. Они молчат перед тем, как Кларк опять подает голос. – Я не копалась в твоих вещах, если ты сейчас об этом думаешь. – Не думаю. – Лекса добавляет мягкий поцелуй к ее иначе сухому ответу и улыбается, когда ощущает изгиб губ Кларк на своей шее. – Окей. Хорошо. Я просто предположила, что ты получила ответные письма. Ты была дерганной. На это Лекса выпускает легкий смех. – Я всегда дерганная. Кларк усмехается. – А вот и нет, иначе бы я не угадала. – она тянется вверх, опускаясь на губы Лексы в мягком поцелуе. – Я просто подумала, что ты скажешь мне, когда будешь готова. – И я сказала. Кларк кивает. – И ты сказала. – она больше не надавливает на эту тему, но когда Лекса мягко их переворачивает, ее глаза гораздо ярче, чем были до этого. Лекса не может перестать улыбаться в их поцелуй. Она ощущает себя легче, чем когда-либо за недели. Месяцы. – Полис. – выдыхает она, когда они отрываются за воздухом. – Я собираюсь в Полис. Кларк моментально хмурится. – Лекса, это серьезный выбор. – говорит она. – Не что-то, что ты должна решать… вот так. – Как так? Ее сводная сестра хрюкает от смеха. – Без штанов и после того, как горячая блондинка оттрахала тебя до беспамятства. – Лекса слышит, что не говорит Кларк. Ты не можешь делать этот выбор, основываясь на мне. Но она хочет. – Я обдумала каждый вариант. – говорит она. – В университете Полис сильная программа по философии. Это отличная профилирующая дисциплина перед поступлением на юридический. Они так же примечательны за их исследования. Я посмотрела их научные элективные занятия. Они замечательные. Все это будет отлично смотреться на моих документах для юридического. – она не врет. Она просмотрела веб-сайт университета Полис. Там есть достаточно устойчивый, отличный факультет и куча других ерундовых причин, когда они знают реальную. Полис – ближайший колледж. Она продолжает, когда Кларк в подозрении поднимает одну бровь. – Они так же предложили мне полную стипендию по фехтованию. – ее сердце пропускает удар от вида неподдельной гордости на лице Кларк. – Я могла бы использовать эти деньги, когда после этого поступлю на юридический Гарварда. – У тебя же отец зажиточный. – замечает Кларк. Лекса пожимает плечами. – Но не я. – коротко говорит она. Она задумывается, понимает ли Кларк подтекст в ее лаконичном ответе. Понимает ли она, что Лекса выбирает ее. Их. Потому что если они останутся вместе, всегда есть хороший шанс, что ее отец все узнает, и она не знает, как он может отреагировать. Он может даже отречься от нее, что означает никакого наследства. У нее будут деньги с колледжа, которые она сможет использовать на юридический, если это все же произойдет, но помимо этого у нее не будет ничего, кроме того, что она заработает самостоятельно. Еще одна причина, почему Полис – хороший выбор. Кларк смотрит на нее с задумчивым блеском в глазах, и Лекса знает, что она понимает. // К удивлению, их жизнь после этого дня протекает без особых событий. Они ходят в школу и достаточно хорошо играют, чтобы спустя какое-то время утихомирить Эбби. Она опять начинает сопровождать отца Лексы на его поездки – на небольшие, занимающие неделю или две, но этого более чем достаточно. Лекса никогда в своей жизни не была такой осторожной, и Кларк помогает. Рэйвен тоже помогает. Она с удивлением для себя начала думать о ней, как о друге, и грубая надпись, которую Рэйвен оставляет в ее выпускном альбоме, греет душу. Анья не приезжает на ее выпускной из-за того, что приезжает отец Лексы, и Лекса ее понимает. Она говорит Анье, что он не будет сопровождать ее в колледж. Она знает, что в этот раз Анью она увидит. Кларк не может дождаться встречи с ней. Поскольку это ее выпускной год, ее последний семестр немного суматошный. Ее занятия требуют больше внимания, и Кларк понимает. Она всегда понимает, и Лекса не может проигнорировать укол вины в ее груди. Кларк невероятная, и никакого количества идеальных масляных панкейков и жирного бекона не будет достаточно, чтобы показать, насколько благодарна Лекса. И все же, она пытается. Она знает, что не очень ладит с чувствами. Знает, глубоко в душе, что Кларк будет гораздо лучше с кем-то лучше функционирующим, чем она сама. Но в конце концов, это выбор Кларк, и она не будет принимать его за нее. И иногда, когда Кларк смотрит на нее своим специальным, предназначенным одной Лексе взглядом, ей кажется, что она не такой уж и плохой выбор. Кларк плачет на ее выпускном, и мистеру Вудс это кажется милым. Натянутая улыбка Эбби выглядит болезненной. На Рэйвен тоже едва прикрытое болезненное выражение лица, но по другим причинам. Когда она приезжает подобрать Кларк и Лексу на ее вечеринку, она отвозит их в соседний город и вместо этого высаживает у отеля. – Выпускной подарок. – ворчит она, когда видит их потрясенные лица. – Лучше трахайтесь здесь, чем у меня дома. Это, должно быть, самые теплые слова, которые когда-либо сказала ей Рэйвен Рейес, думает Лекса. Она будет скучать по ней. Это поражает, правда. Она никогда не думала, что будет скучать по кому-то, когда уедет в колледж. Ее последнее школьное лето – самая горькая испытанная ею вещь, но она не расслабляется, когда оно заканчивается. Даже напротив. Теперь ее отъезд не за горами, и она жалеет, что не может повернуть время вспять и– взять академ и остаться дома, провести больше времени с Кларк, сбежать вместе с ней. Последнее звучит, как отличная перспектива в данный момент, когда она сидит на своей кровати, слишком напряженная для сна, окруженная бумажками с записками Кларк, прокручивая альбом с фотографиями в телефоне и думая обо всех мелких вещах, которые оставит позади. Завтра. Она уезжает завтра, и родители дома, и она не может заснуть рядом с Кларк и ненавидит это все. Ее глаза падают на выпускной альбом, и она улыбается, читая ужасно криво написанные слова Рэйвен. Ты горяча настолько же, насколько жутка, Вудс, читает она. Что означает, что ты можешь сделать все что угодно, и если кто-то говорит иначе – трахни их в очко. Это настолько же вульгарно, насколько и вдохновляюще, и Лекса делает глубокий вдох и кивает самой себе, еще раз прокручивая план в голове. Родители крепко спят, и она сомневается, что они встанут посреди ночи. Она взяла на себя готовку и специально изменила их диету, добавив в нее как можно больше рыбы, цельнозерновой муки и листовой капусты вместе с другими ингредиентами, способствующими хорошему ночному сну. Ее отец особо не застал ее кухни, но о нем не стоит волноваться. Но с Эбби – с Эбби определенный успех. Она сильнее выкручивала громкость в своих документальных фильмах поздно ночью и ходила по коридору, и Эбби ни разу не шевельнулась. Она не рискнула проводить ночь с Кларк – слишком опасно. Но этой ночью ей без разницы. Это ее последняя ночь, и она позаботилась обо всем, о чем только можно. Она все еще осторожна, когда пересекает коридор до комнаты Кларк, и бесшумна, когда нежно трясет девушку за плечо. Кларк так мило шевелится, что Лекса не сдерживается и наклоняется, мягко проводя своими губами по ее, и улыбается, когда блондинка тихо выдыхает. – Хей. – шепчет она. Кларк моргает. – Лекса? – Да. – говорит она и опять наклоняется. В этот раз их поцелуй длится дольше, и Кларк разрывает его, прикусывая губы. – Привет. – говорит блондинка и тянет ее в кровать. Но Лекса упирается, мягко посмеиваясь, когда Кларк в замешательстве надувает губки. – Пойдем. – шепчет она, кладя ее красную худи Вудс и ее спортивные штаны перед Кларк. – Я хочу тебе кое-что показать. – она давно хотела это сделать, но всегда что-то всплывало. Теперь она думает, что это к лучшему. Теперь это будет более символично. Кларк моргает, но ничего у нее не спрашивает, и они быстро спускаются вниз, когда она одевается. Новая машина Лексы готова, и они залезают внутрь. – Что мы делаем? – заинтересованно спрашивает Кларк, и Лекса не смотрит на нее, потому что знает, что в противном случае они никуда не уедут. Они проведут ночь, занимаясь любовью в машине, и хоть это и не будет так уж плохо, она действительно хочет сперва кое-что ей показать. – Убегаем. – легко отвечает она, и короткий смех Кларк порождает в ней улыбку, когда она нажимает на газ. Не требуется много времени, чтобы достигнуть их пункта назначения, особенно с почти полным отсутствием машин на дороге. Все спят. Все, кроме них. Как будто они совсем одни, и мир принадлежит им на какое-то время. Глаза у Кларк широки и полны удивления, когда Лекса паркуется и выходит из машины. Она знает, что ее сводная сестра последует за ней, и, как она и ожидала, проходит лишь секунда перед тем, как Кларк присоединяется к ней на капоте их машины, молча впитывая в себя открывшийся перед ними вид. – Я даже не знала, что у нас есть такое место. – разрывает она тишину, глядя на все еще смотрящую вперед Лексу. – Теперь знаешь. Это место Лексы. Когда-то оно было местом Аньи, но Анья всегда делится, и это было последним, что она подарила Лексе перед тем, как уехала из города на свой шестнадцатый день рождения. Тогда Лекса думала, что это был последний раз, когда она видела Анью, но она ошибалась. И она хочет, чтобы Кларк тоже ошибалась. Они стоят на холме, и перед ними разложен весь город, нежно омываемый светом фонарей. Отсюда он выглядит маленьким и почти красивым. Поцелуй Кларк полон отчаяния, когда они встречаются на полпути, а дыхание неглубокое, когда они отрываются друг от друга. – Ты забудешь обо мне? – как всегда, Кларк не ходит вокруг да около. Ее вопрос тихий и почти детский. Кларк дрожит, и Лекса не уверена, от холода ли это или от всего остального. Я никогда ни о чем не забываю, думает она. Но если бы и забывала, ты была бы единственной, что я запомню. Она сглатывает и опускает свой лоб на лоб блондинки. – Не забуду. – отвечает вслух она. Не смогу. Губы Кларк тоже дрожат. – Я люблю тебя. – выдыхает она в губы Лексы. Она нечасто это произносит – Кларк гораздо удобнее показывать, чем говорить. Каждый раз, когда она, однако, это делает, по спине Лексы пробегают мурашки. – Боже, так, так сильно. – последнее слово оказывается едва выдавленным, потому что теперь Кларк всхлипывает в ее рот, и Лекса не знает, что делать. Она просто хочет, чтобы Кларк перестало быть больно. Она хочет, чтобы ей тоже перестало быть больно. – Шш. – беспомощно говорит она, сгребая ее в руках. Это никогда не становится легче – видеть плачущую Кларк. Это сжимает ее горло, так сильно, что она не может дышать, продолжает царапать ее грудь, оставляя за собой не перестающие кровоточить раны. – Я здесь. Я здесь. – шепчет она в светлые волосы, раз за разом целуя голову Кларк. Через какое-то время всхлипы успокаиваются, и ее сводная сестра вжимается в нее, делая глубокие дрожащие вдохи. Ее левая рука находит правую Лексы, и ее губы проводят по сонной артерии, так нежно, что она едва это ощущает. Я люблю тебя, проговаривает одними губами Кларк в ее шею, и такое чувство, что ее грудь сейчас лопнет. Именно в этот момент Лекса понимает, что сделает что угодно для того, чтобы это произошло. Чтобы они произошли. Сейчас, под тускнеющими звездами, все такое удивительно ясное, и она ощущает медленно расползающуюся по лицу улыбку, глядя на их город, далекий-далекий, полный моргающих фонарей и спящих людей, видящих во сне дорогие им вещи. Она пойдет в колледж. Это будет немного некомфортно. Она заведет друзей. Врагов, скорее всего, тоже. Анья приедет к ней раз или два. Она приедет к Кларк. Они будут ссориться из-за мелочей. И не из-за мелочей тоже. Ее отец когда-нибудь про них узнает. Она не знает, как он отреагирует и отреагирует ли вообще. Кларк присоединится к ней через год. Их соседи будут либо их обожать, либо ненавидеть, либо им не будет до них дела. Они станут соседками по комнате во время выпускного года Лексы. Возможно, раньше. Возможно, они вообще не будут соседками. Она снимет апартаменты рядом с колледжем, как только выпустится, будет где-нибудь проходить стажировку для получения опыта и ждать, когда Кларк закончит колледж. Они съедутся вместе. Затем – юридический и медицинский. Возможно, Кларк вылетит и станет художником. Возможно, нет. Лекса надеется, что она будет счастлива, что бы она ни выбрала. Она думает об их новом утреннем распорядке и поездках за покупками и вечерах за фильмами и занятиях настолько громкой любовью, насколько они захотят. Она думает о маленьком красивом кольце на пальце Кларк и о спорах о цвете комнаты детской, но не перед тем, как они увидят вместе мир, потому что это мечта Кларк, а мечта Лексы – сделать ее счастливой. Смысл в том, что куда бы их ни занесла жизнь, какие бы пути они ни выбрали, и как бы ни менялись вещи вокруг, Лекса видит Кларк своей единственной постоянной. Эта мысль удивительно успокаивающая. Это чувствуется правильно. Это чувствуется обнадеживающе, и она ощущает себя огромной, больше, чем есть на самом деле, больше, чем этот город и это небо и их проблемы, прошедшие и текущие и будущие. Она – воздушный шар, готовый улететь в небо, перелететь через их город, молчаливый и серый в предрассветном сиянии. Это странно, но Кларк в ее руках, прочная и заземляющая. Она легкая и молодая и влюбленная. Это ошеломляет, и Лексе приходится сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоить свое сердце и разум, до тех пор, пока единственная ее мысль, единственное, что она может чувствовать и вкушать и вдыхать – это Кларк. Она прижимается в длинном поцелуе к виску Кларк, жадно ее вдыхая. Проводит носом по ее волосам и улыбается, когда руки девушки сильнее сжимаются вокруг ее талии. Она любит ее. Наверное, всегда будет. Это очень сильное слово – всегда. Всегда включает в себя обещание, а она никогда не дает обещаний, потому что всегда есть шанс, что не сможет их сдержать. Но она никогда не была ни в чем так уверена до появления Кларк. – Я… – она думает и ощущает столько вещей сразу, и это невероятно и потрясающе и слова такие бесполезные в сравнении. – Кларк. – вместо всего выдыхает она. Потому что это единственное слово, которого достаточно. Губы у Кларк на вкус как начало. Солнце встает.