Брат Мой

— Плохая затея, брат, — проворчал Аменадиэль, взглянув с крыльца резиденции Деккер на своего спутника с угрюмой твёрдостью на лице. Он не ожидал, никуда ходить сегодня, но вот, он здесь. Восхитительное завихрение иронии, Мэзикин настояла, чтобы именно он доставил Посланника Бога прямо к порогу Люцифера. — Он дико разозлился на нас обоих. В конце концов, ты сам настоял на посещении, Габриэль. Я старался изо всех сил, чтобы убедить тебя не делать этого, но ты же упрям, как и он. Габриэль слегка улыбнулся и на мгновение призадумался над заявлением Аменадиэля, пригладив взъерошенные на ветру волосы. — Возможно, мы слишком похожи друг на друга, но это сейчас не имеет значения, — он пожал плечами таким образом, что заставил Аменадиэля стиснуть челюсти. Люцифер может быть невыносимым иногда, даже он не хотел иметь дело с Габриэлем. Особенно, если у того есть идеи в голове. А эту идею сам же Аменадиэль породил в голове пернатого братца. Лучше бы ему было промолчать, когда Габриэль спросил: — Как?! Наш брат по-прежнему живёт в этой клоаке греха и порока? — Ему там нравится и живёт он там со смертной женщиной, Габриэль. И они вроде как счастливы вместе, — чёрт бы побрал его язык! Аменадиэль запнулся, приметив в зеленоватых миндалевидных глазах собрата подобие обычной человеческой паники. Габриэль любил людей и не мог допустить, чтобы хоть кто-то пострадал от Люцифера — мучителя душ! Естественно, он попытался сложить два и два вместе, но получил пятнадцать. При всём его добродушии, Габриэль никогда не был самым сообразительным Ангелом на небесах, заключил из этого Аменадиэль. И вот они оба, стоят плечом к плечу на крыльце дома Хлои Деккер. — Аменадиэль, если эта несчастная смертная… — Габриэль боролся с собой долгое время, прежде чем выплюнуть столь ненавистное ему слово. — Опорочена и обольщена Люцифером, то мне нужно это знать! Мой брат презренен в своих действиях, но я никогда не думал, что он так далеко зайдет, контролируя разум и убеждения человека… Он покачал головой и содрогнулся. Аменадиэль закатил глаза ввысь, призывая себе смерть, прежде чем начнётся светопреставление. Но он остался жив, к своему глубокому неудовольствию. — Сколько раз, Гейб? Сколько раз мне нужно сказать, прежде чем ты будешь слушать меня? Там нет никакого контроля ума и уговоров. Люцифер привязался к этой женщине, и по какой-то причине, которую мы не можем постичь, она любит его ради него самого. Разве мы не можем просто оставить их в покое? — вздохнул он, его тело уже устало от полётов вверх и вниз. Он просто хотел пойти к Мэзикин и расслабиться. Можно себе представить лицо Габриэля, когда он узнает, что Аменадиэль занимается сексом с демоном. Может быть, было бы лучше рассказать ему о себе? Габриэль смотрел на него сверху вниз, а он растерянно переминался с ноги на ногу. К счастью, глаза старшего ангела, в конце концов, переключились к входной двери, и чернокожий ангел расслабился. — Мы сейчас здесь. Пора всё выяснить. С тяжёлым сердцем, вздыхая над упрямством — фамильной чертой всей ангельской братии — Аменадиэль поднял руку и слегка стукнул в дверь, надеясь и молясь, чтобы никого за ней не оказалось. Его надежды были моментально и безжалостно разбиты, когда дверь распахнулась, чтобы позволить Хлои с раздражённым взглядом свирепой домохозяйки и корзиной грязного белья, прижатой к бедру, предстать перед Высшим Судом. Раздражение быстро растаяло, когда она поняла, что это не был еще один страховой агент, а брат Люцифера. — Аменадиэль! Какой сюрприз! Фамильярность в словах и теплота во взгляде заставили последнего расслабиться. В то время, как он не мог понять увлечение Люцифера человеческой женщиной, она заставила его почувствовать себя желанным гостем в её доме даже после того грязного дела с Малькольмом. Этого было достаточно, чтобы понять, почему Люцифер от неё тает. Однако, это так же заставило его почувствовать себя ещё более виноватым за семейную драму, которую он собирался принести в их дом. — Добрый день, Хлои, — сказал он наконец, когда снова обрёл дар речи, но беспокойно заёрзал, замечая вопросительный взгляд, остановившийся на его компаньоне. Он попытался отвлечь её внимание на себя. — Люцифер здесь? Он вдруг почувствовал себя ребёнком под её подозрительным взглядом и откашлялся, не в силах смотреть ей в глаза. — Нн-ет, — протянула она прищуриваясь. — Он взял Трикс в магазин, потому что они захотели блины, а муки не было. Женщина объясняла медленно, по-прежнему настороженно косясь на Габриэля. Ей всё ещё было не по себе от незнакомцев в её доме, особенно после похищения. — Это очень плохо, — торопливо пробормотал Аменадиэль, хватая за руку Габриэля в надежде на то, что их миссия на этом закончена. Хлои изогнула брови, приметив странное поведение обычно стоического существа. — Может, я чем-то смогу вам помочь? Я имею в виду, вы могли бы пройти и подождать, если хотите, — она была удивлена ​​тем, как лицо Аменадиэля осунулось от её предложения. Девушка быстро поправилась. — Конечно, вы также можете просто стоять, как вкопанные, на крыльце, пока он не вернётся. Габриэль тотчас воспринял её слова как приглашение пройти в дом. Он имел явное намерение добраться до сути. Почему эта женщина говорит с его братом так небрежно? Либо она не понимает кто они, либо… Стоило разобраться. Собрав все успокаивающие благодати, которые он мог найти в себе, Габриэль послал на неё чувство расслабления в надежде, что то, что он собирается показать ей, не испугает её слишком сильно. — Я здесь, чтобы избавить вас от Великого Зла, мой маленький друг, — произнёс он с гордостью. — Я Габриэль, Ангел Господень. Яркие золотые крылья, которые взорвались из-за его спины, заставили её подпрыгнуть и выронить бельё.  — Не бойся, — его голос стелился как карамель, нежный и чарующий, обволакивал всё её существо до оцепенения. Было похоже, будто Хоры Небесные радовались звуку его голоса. Глаза Хлои расширились и она взглянула на Аменадиэля, который виновато склонил голову. Габриэль ещё тот любитель попозёрствовать. И вот настал его звёздный час. Куда уж, теперь не остановить. Аменадиэль на самом деле наслаждался этим напыщенным хвастовством собрата. Ради этого он не упомянул ему про то, что Хлои достаточно осведомлена с кем имеет дело. Даже он мог почувствовать успокаивающую благодать Габриэля с нежными посылами не бояться его. Это было так забавно. Габриэль, казалось, в упоении собой не замечал то, что не производит какого-то особого впечатления. — Я пришёл возвестить об особе, живущей в вашем доме и имеющей злые намерения, — продолжал Габриэль, медленно приближаясь к ней, тем самым загоняя в угол. Он нежно коснулся дланью её щеки, окутывая её Небесной мелодией созидания. — Я сейчас здесь. Всё будет хорошо… А потом… Хоры Небес внезапно заглохли, ибо Хлои усмехнулась и оттолкнула руку от своего лица будто хотела прихлопнуть муху. — Отстань от меня, — она прогнала его за дверь обратно на крыльцо вместе с Аменадиэлем. Габриэль стоял ошеломлённый внезапным своим изгнанием простым маленьким человечком. Его плечи опустились, когда он пытался найти хоть какой-то ответ на то, что, во имя Отца Его, только что произошло? — Я, — пытался что-то промямлить архангел, совершенно потеряв дар речи. Его. Глашатая, Посланника, Ангела, одного из самых красноречивых и умеющих заставить плакать небеса… Его просто уделали одним шлепком. У него просто не было больше слов. Стоящий рядом с ним Аменадиэль едва сдерживал хохот. Хлои взглянула на него с кислым выражением лица, когда запнулась о корзину для белья. — Так значит Вы Габриэль? — заметила она сухо, и в этот момент он мог только кивнуть ей. Она бросила острый взгляд в сторону Аменадиэля, явно спрашивая, почему он появился на пороге её дома с кем-то, кто осудил Люцифера много лет назад? Аменадиэль натянуто ей улыбнулся, на что Хлои проворчала себе под нос: — Хватит топтаться и таскать в дом грязь и перья. Или входите и сидите смирно, или… А ты, — она указала на ошеломлённого Габриэля. — Прекрати искать приключения на свою задницу. Иначе вышвырну. Понял? Он смиренно кивнул и проскользнул на кухню с более покладистым видом, чем при первой встрече. Хлои с привычной лёгкостью организовала чаепитие на троих в своей небольшой гостиной. Хоть какое-то разнообразие по сравнению с обычным кофе Люцифера. Аменадиэлю была поставлена его именная чашка, которую Трикси разрисовала лично для него. Там были грубовато накаляканные крылья, Габриэлю была поставлена безликая чашечка, на что он отреагировал не совсем однозначно, заглядывая внутрь, не подлито ли там для него яду вместо чая? Косые взгляды Хлои не давали ему расслабиться. В конце концов она не выдержала напряжения между ней и незваными гостями и, извинившись, вышла собрать разбросанное бельё. Так братья остались наедине друг с другом и со своими мыслями. Наблюдая вопиющую путаницу в голове Габриэля и полное непонимание ситуации, Аменадиэль сжалился над ним. — Не терзай себя, — он похлопал Габриэля по плечу. — Хлои не реагирует на ангелов так, как это делают другие люди. В этом вся она… Он замолк, заметив как нахмурился его старший брат. — Но что если это уловка? Игра Люцифера? — Габриэль беспокойно терзал зубами нижнюю губу, свирепо поблёскивая зелёными глазами, которые приводили в трепет его младших братьев и сестёр. — Ты не можешь это утверждать наверняка. Возможно нам просто не дано такое понять, но это не значит, что такого не может быть. Люди же не могут понять, как и где существует наш Отец, а мы знаем, что это факт, — сказал на это Аменадиэль, прихлёбывая чай. Габриэль почувствовал себя растерянным в очередной раз. С одной стороны, что, если это правда? Что делать, если этот маленький незначительный смертный способен совершить то, что им было не под силу? То, что они отказались совершить. Продолжать верить Люциферу и просто любить его. С другой стороны… он знал, каков его брат. Может быть, не так хорошо, как раньше, конечно, но достаточно, чтобы знать, насколько Люцифер коварен. Что делать, если он использовал девушку для какого-то заговора? В конце концов женщина очень красива, что с того, что она просто понравилась ему…? Дилемма. Решить её мог только сам Дьявол, объяснив ему что, как и зачем. Вскоре Хлои вернулась в комнату. Ангелы сидели всё в том же чопорном ожидании. По сравнению с Аменадиэлем и Люцифером, Габриэль был чуть повыше и покрупнее в плечах, но его наивная постная физиономия портила весь имидж своей инфантильностью. Впрочем, нечто неуловимое во внешности этих троих подсказывало ей, что все они одного роду-племени. Несмотря на это, ни один из этих небесных красавцев, за исключением Люцифера, не вызывал в ней ни малейшего желания флиртовать. Может быть, ей нравится более «тёмный» тип красивых парней, размышляла она. Или, может быть, она принадлежала к излюбленному типу Люцифера. Девушка откашлялась и нарушила неловкое молчание. — Я понимаю, что ты здесь не просто так, — она указала в сторону Габриэля и продолжала с несколько пассивно-агрессивными нотками в голосе. — Я имею в виду, это может быть просто визит вежливости. Но один раз в несколько тысячелетий… Это важное событие? Или что-то иное? Она смутно ощущала, что её маленькому счастью угрожают Сверху, причём уже довольно назойливо. И вот теперь она лицом к лицу с Архангелом, способным нарушить её семейную идиллию. Она взывает его к ответу: «Почему, когда всё налаживается, Богу обязательно нужно всё усложнить?» Габриэль не получил шанс ответить на её обвиняющий вопрос. Входная дверь с треском открылась, и все затаили дыхание. Но это была только её дочь. Люцифер, предположительно в машине, до сих пор не мог собрать в один пакет все их покупки. Или волшебные бобы. Трикси ворвалась в комнату со скоростью молнии и упала на диван, рассыпая пакеты с конфетами. Хлои на мгновение отвлеклась от своего внутреннего смятения при виде ребенка под горой сладостей. — Привет, мамочка! Угадай, что Люцифер мне купил? — Диабет? — проворчала Хлои, с отвращением взирая на конфеты. Трикси, хихикнув, покачала головой. — Неа! — протянула она. — Там в машине ещё много осталось. Хлои стиснула зубы, пытаясь сохранить спокойствие. — Ради всего святого! Люцифер! Вы купили все конфеты к алтарю? — заорала она на прокравшуюся из комнаты Трикси, которая оставила в кухне половину кондитерского стенда из торгового центра. — Привет, Беатрис, — улыбнулся ей Аменадиэль и Трикси, казалось, наконец заметила, что находится в комнате не одна. Её глаза загорелись, когда она узнала его. Девочка просияла в ответ, показывая ему все свои не выпавшие зубы. — Привет, дядя Диел! Бросив конфеты в кучу, она влезла на единственный пустой табурет и стала качать ногами с дикой прытью. Судя по настроению, Люцифер одарил её всем, что ребёнок пожелал и теперь она чувствовала себя королевой. Аменадиэль усмехнулся. Король Преисподней не умел отказывать Беатрис Деккер. — Посмотрите, что Люцифер купил для меня, — девчушка указала на сладости. — Ух ты, теперь можешь не спать года три, пока всё это не слопаешь, — шутливо заметил он, в то время как Габриэль не мог осмыслить, что вообще происходит. Куда он попал? — Да, — Трикси ткнула пальцем в большую коробку «JellyBeans». — Он сказал, что сон для пожилых людей и скучных Ангелов. — Конечно, он прав, — суховато подтвердил Аменадиэль. Неизбежно, Трикси перевела свой взгляд от него к человеку, которого она никогда раньше не видела. — Как Вас зовут? Габриэль улыбнулся ребёнку, вдруг чуть более непринуждённо, чем обычно. Он очень любил детей и хорошо с ними ладил, даже когда потерял связь с другими аспектами человечества. Было удивительно, мягко говоря, но детей он понимал. — Меня зовут Габриэль. Я брат Люцифера и Аменадиэля, — объяснил он вежливо в своей лучшей ангельской манере, певучим баритоном, от которого хотелось уткнуться ему в грудь и уснуть под мягким крылышком. Трикси улыбнулась, раскачивая ногами взад и вперёд. — Я Беатрис, но только Люцифер и дядя Диэл меня так называют, — она бросила недовольный взгляд на Аменадиэля, который лишь хмыкнул на это. — Все остальные зовут меня Трикси. Габриэль протянул руку и она крепко пожала её. — Приятно было познакомиться с тобой, Трикси. Мирный момент был разрушен гневным рыком со стороны входных дверей. — Кто?! Двое мужчин сразу напряглись, но Трикси казалась невозмутимой, вероятно, именно конфетная кучка придавала ей уверенности в себе. Аменадиэль чувствовал, что их путь домой будет сопровождаться шквальным ветром, если не ураганом, что более вероятно, зная нрав Люси. Они с Габриэлем переглянулись. Гость Свыше обратил свое внимание на Трикси и почувствовал, что начинает паниковать. Причина, по которой его визит был ужасной идеей, внезапно ударила его обухом по голове, так как всем было известно, что Люцифер был сильным Архангелом и мог сравниться только с Михаилом. А приступы его гнева были подобны снежной лавине. — Ребёнок будет в опасности, если останется здесь, — Габриэль с трудом сглотнул. — Уберите её без промедления. Он резко поднялся со стула, готовясь к бою. Но к его недоумению, Аменадиэль лишь с любопытством склонил голову: — Сомневаюсь, что это будет необходимо. Времени спорить не оставалось, хотя бы потому, что кулак, впечатанный в лоб Габриэля, заставил ангела распластаться посреди гостиной наподобие тряпичной куклы. Габриэль застонал, потирая шишку на лбу, которая была ничуть не меньше, чем если бы она была у человека, а не у воина небес. — Что вы делаете в нашем доме? «Нашем доме?» Габриэль хотел было что-то ответить, но был подхвачен за ворот рубашки и припечатан спиной к стене. Глаза Люцифера пылали от гнева красным адским огнём. Это мерцание преисподней в них заставило Габриэля зажмуриться от страха перед неизбежным. — Люцифер! — голос Хлои едва пробился сквозь звуки затрудненного дыхания, и кулак, которым он собирался ударить своего «братишку», остановился на полпути к носу последнего. Габриэль приоткрыл глаза и уставился на свою спасительницу, похоже, что только она способна в этом мире сказать Дьяволу: «Фу!» Брови ангела поползли вверх от удивления, когда он увидел, как Люцифер смотрит на нежную руку у себя на плече. Ту единственную руку, которая, в настоящее время, способна спасти его от превращения в пасту на стене. — Может, отпустишь? — неловко улыбнулся он Люциферу, но поймав снова на себе его разъярённый взгляд, тотчас заткнулся. Хлои, вздохнув, твёрдо произнесла: — Давайте просто все успокоимся? — её уравновешенный голос полицейской заставил пальцы Дьявола разжаться, а его гневный взор преобразился в нечто, чему Габриэль не находил названия. Благость? У Дьявола? Вестник Божий не находил слов чтобы ответить и опустил взор ясных глаз от столь прямого упрёка брата. Люцифер фыркнул в тишине и отвернулся, чтобы забрать Трикси со стула, наблюдавшую за происходящим с широко открытыми глазами. Девочка обвила его шею ручонками и позволила себя поднять. Хлои понимала, что для Люси это способ успокоиться. Влияние, которое оказывали на Дьявола женщины семейства Деккер, давно стало ему как бальзам на душу, заставляя его львиный рык превращаться в мурчание котёнка. Трикси, в её невинности не понимала, почему Люцифер погорячился, и просто погладила его волосы, как это всегда делала мама, когда она плакала. Ярость Дьявола стала ослабевать и вскоре только лёгкий шторм в его груди напоминал ему об угасшем гневе. Габриэль не знал, стоит ли насторожиться при виде ребёнка, утешающего дьявола, или относиться к этому как к восьмому чуду света. И он решился ответить на вопрос брата. — Я слышал от виноградной лозы, что ты живёшь со смертной женщиной. Ты, наверное, догадываешься, почему я должен был прийти и убедиться так ли это, — мягко пояснил он. — Я был обеспокоен. — Убедиться? — в недоумении с издёвкой изрёк Люцифер, бросив жесткий взгляд над Аменадиэля. — Полагаю, я знаю, какая виноградная тростинка тебе шепчет обо мне. Аменадиэль поёрзал под знойным взглядом Люцифера.  — Мне что-то подсказывает, что её нужно вырвать с корнем, — рявкнул он. Аменадиэль вскочил, пытаясь оправдаться. Он только начинает восстанавливать свои отношения. Он совсем не хотел, чтобы всё так вышло! — Я не наговаривал ему гадостей о тебе, чтобы настроить на вражду. Он спросил как ты живёшь и я ответил правду, считая происходящее хорошей новостью! — Он — Вестник семьи, Аменадиэль. Не ты! — грозно рявкнул Дьявол. На этот раз темнокожий ангел смутился. — Не моя вина, что он тугодум и не понял истинного смысла, — Аменадиэль ткнул пальцем в направлении Габриэля. — Я говорил правду. Люцифер склонил голову в сторону, прищурившись на одного и на другого. Хлои отметила, как лицо Габриэля стало ещё более виноватым. — Почему ты подумал обо мне дурно? Из-за того, что я живу со смертной женщиной? — он говорил, едва сдерживая новую волну гнева, и единственное, что держало на поводке — это маленькая девочка в его руках. — Какое это имеет значение? Я просто ошибся, — Габриэль избегал тяжёлого взгляда брата. — Да ладно?! — снова рявкнул Люцифер, заставив всех подскочить. Понимая, что ему не уйти без объяснений причины своего визита, Габриэль испустил долгий вздох. Вздох того, кто знал, что он страшно облажался. — Я сказал уже, что беспокоился… Но не за тебя, Люцифер. За неё, — и Габриэль махнул рукой в ​​сторону Хлои. Она, в свою очередь, уже какое-то время, мысленно, нащупывала дрожащими пальцами рукоятку пистолета в своей кобуре, чтобы наконец пристрелить это нахальное пернатое чудовище, посмевшее учить её жизни. Люцифер посмотрел на него так, что Вестнику, будучи значительно выше собрата, казалось, что он лишь муравей по сравнению с ним. И осознание своего ничтожества заставило ангела перейти в наступление. Ну хотя бы для того, чтобы защититься. — А что я должен был подумать, брат? Я боялся, что ты контролируешь её! Возможно вынуждаешь и соблазняешь быть с тобой! Что? Неужели я просто должен признать, что какой-то необычный смертный, существо, которое ты ненавидишь больше всего остального, вдруг принял тебя с распростёртыми объятиями? — С каждым словом Габриэль обретал силу и уверенность, позволяя себе выбраться из угла, в который был загнан. — Никто, с сотворения мира и в будущем, никогда не может рассчитывать на любовь Дьявола! — плюнул он в порыве гнева, прежде, чем смог остановиться. В комнате воцарилось зловещее молчание. Явная боль, промелькнувшая в глазах Люцифера, не могла остановить, продолжавшего свою праведную тираду ангела. Аменадиэль схватился за голову — его хрупкая надежда на восстановление мостов была разрушена ядовитыми словами Габриэля. Помимо прерывистого дыхания Трикси на своих руках, Люцифер не слышал уже больше ничего, кроме отголосков сказанного о нём. Он снова и снова убеждался в том, что и без того всегда знал о себе. Никто не любит Дьявола. Дьявол не способен никого любить. Он не мог больше ничего слышать. — Трикс, детка, я хочу, чтобы ты пошла в свою комнату на секундочку, — произнесла Хлои дрожащим от сдерживаемой ярости голосом, не в состоянии оторвать взгляда от вещающего Габриэля. Трикси сразу же сделала так, как просила мама. Она была знакома с этим напряжением с тех времён как папа и мама жили вместе и часто выясняли отношения подобным образом. Она сползла на пол, выбравшись из железной хватки не желавшего её отпускать Люцифера. И напоследок пожала ему руку, надеясь приободрить. Но прежде чем покинуть угрюмую компанию взрослых, малышка бросила убийственный взгляд на незваного гостя, который принёс в её дом беспокойство, и произнесла с не по-детски серьёзным осуждением: — Между прочим, я люблю Люцифера очень сильно. Он мой лучший друг, если Вы его не любите, то проваливайте туда откуда пришли и оставьте нас в покое! С гневным личиком малышка демонстративно зашагала в свою комнату и довольно громко хлопнула дверью, подтверждая таким образом своё негативное отношение к происходящему. Все ещё долго смотрели ей вслед на закрытую дверь, ожидая получить ещё какие-то напутствия от младшего поколения людей, или просто не желая возвращаться к теме тяжёлого для всех разговора. Все, кроме Хлои, которая по-прежнему смотрела на Габриэля, ожидая, когда тот, наконец, обратит свой взор на неё. Ангел, в свою очередь, пришёл в себя от слов девочки и ощущал сейчас от её слов себя не менее избитым, чем после удара кулака Люцифера. — Ты трус, — бросила Хлои растерянному Вестнику. Все взоры в комнате обернулись к ней, даже пристыженный малышкой Габриэль нашёл в себе силы встретиться с ней взглядом. — Как ты смеешь? — прошипела Хлои, уверенная, что наконец-то привлекла его пристальное внимание. Габриэль попятился назад, пока не ударился о дверь с глухим стуком, не имея возможности ретироваться дальше. Он открыл рот, чтобы извиниться, но не нашёл слов и просто закрыл его, готовясь к новому натиску женщины. — Вы на самом деле уверены, что имеете право прийти в наш дом и действовать как могущественный ангел? — она рассмеялась, без каких-либо следов юмора в голосе и на лице, лишь сильнее раздражаясь. Если Габриэль и чувствовал себя ничтожеством раньше, то теперь он хотел провалиться сквозь землю. — Думаете, что можете просто притащить свои пернатые задницы сюда после всего, что вы все там сотворили с ним? Вальсировать туда-сюда после того, как игнорировали его тысячелетиями? И называть его братом? Вы, — она грубо ткнула пальцем в его грудь и Габриэль вжался в дверь. — Ты — высокомерный придурок или, всё же, Ангел Господень?! — бушевала она. Хлои почувствовала как слёзы наворачиваются на глазах и прокляла себя за привычку плакать, когда сердится. Она страстно ненавидела сейчас. Хлои все труднее было себя сдерживать, чтобы не двинуть Габриэлю в лицо. Обвинения в сторону Люцифера и явная обида на его лице вызвали у неё это чувство. Он принадлежал только ей. Как бы эгоистично это не звучало, сколько бы они не натанцовывали вокруг друг друга, это было неизбежно. Она любила Люцифера всеми фибрами своего существа. И он не заслужил того, что о нём тут было сказано. — Люцифер не монстр, чтобы быть обвиненным в каждой мелочи, которую вы, придурки, могли нафантазировать там у себя, — Хлои указала на Небеса. — Он добрее и гораздо лучше, чем любой из вас! Люцифер Морнингстар стоит миллиона ангелов на небесах! — наступала она, и Габриэль был уверен, что этот маленький человек вполне в состоянии убить его на месте. — Вы можете засунуть своё грёбанное мнение о нём туда, где никогда не светит солнце! Ты меня слышишь? Аменадиэль и Люцифер в страхе смотрели на Хлои. Дверь детской приоткрылась и Трикси триумфально усмехнулась, когда средний брат Люцифера был поставлен на своё место. — Моя дочь любит его. Он замечательный отец для неё, — продолжала Хлои уже несколько мягче. — И знаешь что? Теперь, когда мы закончили глупую игру, в которую играли все это время, я скажу одно… Я люблю его, несмотря ни на что! Он не нуждается в вас или вашем одобрении, понимаешь? Её приступ гнева заставил Габриэля снова задуматься над праведностью своего поведения. В комнате было очень тихо, как будто после последней волны от взрыва атомной бомбы. После долгой паузы, очнувшись от всего происходящего, Люцифер сделал шаг вперед. Она любила его. Она любила его. Она любила его. Плечи Хлои дрожали, когда она, едва сдерживая поток слёз, с укором смотрела на опешившего Габриэля. Люцифер, не обращая больше никакого внимания на своего обидчика, заключил её в свои объятия. Ее глаза покраснели, слезы скатывались по розовым щекам, однако для него она была прекраснейшей из красавиц мира. Он нежно откинул волосы с её лица и провёл большим пальцем по высокой скуле, чтобы поймать шальную слезу. Он был в восторге от неё. Чувствовал, что должен упасть перед ней на колени и поклониться в порыве чувств и эмоций. — Что за чертовски божественное ты существо? — успел он спросить, прежде чем она склонилась к его груди, пытаясь успокоиться. Габриэль, наконец, обрёл дар речи. — Я могу только попытаться просить вас о прощении, — заикаясь, произнёс он, будто давясь собственными слезами. — Брат, ты обрёл прекрасную семью в лице этих двух женщин. Сожалею, что не мог понять этого раньше, — его голос сошёл на шёпот, когда он встретился глазами с Люцифером поверх головы Хлои. Сожаление, по поводу того что он сказал, было настолько ощутимым, что Люцифер почувствовал отвратительную волну всепрощения, внезапно нахлынувшую на него. — Спасибо, Габриэль, — ответил брату Люси, сильнее сжимая в объятиях вздрагивающую Хлои. Но его младший брат ещё не закончил: — То, что я сказал, я сказал в гневе и после её слов всё это не в счёт. Независимо от того, что я говорю или делаю… Я до сих пор люблю тебя, каждую секунду, что я был так труслив, чтобы встретиться с тобой, — слова застряли у него в горле и он отвернулся, не в состоянии смотреть в глаза той, которую так сильно обидел. — Я всегда убеждал себя в том, что ты не нуждаешься во мне, в нас, твоих братьях, твоей семье, что это ты не хотел видеть меня. С той минуты, как ты приветствовал меня в момент моего рождения и до последней нашей с тобой битвы… Я любил и люблю, и буду любить тебя, брат, — слышен шепот и напряжение от него в воздухе становилось острее. Ощущая важность происходящего, Хлои мягко отстранилась от Люцифера. Она надеялась, что наконец-то воцарится мир и всё встанет на свои места на Земле, как и на Небе… Аменадиэль, должно быть, чувствовал то же самое, ибо его собственное дыхание было сбито, а глаза были влажными — в чём он никогда не признается даже через миллион лет. Хлои мягко сжала руку Люцифера, давая понять, что с ней всё в порядке. Как только она отошла в сторону, младший ангел обнял Люцифера по-братски крепко, не в состоянии больше сдерживать слёз. Люцифер ничего не мог поделать с собой, кроме как ответить на запоздалые объятия. Их примирение отметилось яркими вспышками молний и потоком дождя за окном. Габриэль не мог больше сдерживать себя и силы природы это приветствовали. Люцифер не мог оттолкнуть младшего брата, чувствуя, что тому приходится гораздо труднее сейчас. Габриэль долго не мог найти в себе сил отпустить от себя Люцифера, но с большим трудом ему всё же это удалось. — Я тоже возьму выходные, Люцифер, — мягко улыбнулся брату Габриэль. Люцифер мог только кивнуть, не имея возможности от волнения произнести ни слова. Габриэль понял это. — Я вернусь, даже если мне за это сильно нагорит, — усмехнулся он коротко, от чего его глаза стали ещё прекраснее. Он поглядел на Хлои. — Итак, вы мне все еще рады после своего выговора, мисс Декер? — У меня есть много чего добавить к тем словам, но лучше мы замнём эту тему, — ответила она, всё ещё не совсем готовая простить ему всё то, что было сказано. Даже если это было сказано в гневе. Но она простит. Ради Люцифера. — Люби их, Сэм, — уходя произнёс брату Габриэль. — Обещаю, Гэйб. С улыбкой на лице в стремительном вихре перьев, Габриэль удалился из комнаты так же быстро, как и прибыл. Это было тем, к чему она никогда не привыкнет, решила для себя Хлои. Прямо сейчас она чувствовала соединение эмоций, которое достигало высшей точки где-то между облегчением и счастьем.