Everything, Everything

Ханна, конечно, была в восторге. Она прыгнула в гнездо из подушек, и Кэролайн включила самое свежее детское кино, что нашла на полке, и свернулась в клубок на самодельной кровати рядом с Ханной. Клаус сел по другую сторону, все еще напряженный, но, по крайней мере, пытающийся сделать хоть что-то, хоть и держа дистанцию. До конца фильма оставалось еще двадцать минут, когда Ханна заснула на плече у Клауса, ее ноги лежали на коленях Кэролайн. Это было очаровательно и предсказуемо, и Кэролайн еще не видела ребенка, который досмотрел вечернее кино до конца. — По крайней мере, мы выжили, — сказал Клаус. Кэролайн скривилась: — Она просто ангелочек, ты, очевидно, не проводишь с детьми много времени. Клаус скептически взглянул на нее, подняв брови, и Кэролайн хихикнула, поняв, что сморозила глупость. Клаус, позабавленный, улыбнулся и опустил глаза к прикорнувшему на нем ребенку. Кэролайн поднялась на ноги. — Расслабься, я отнесу ее в комнату для гостей. Мэтт и Ребекка не приедут еще часа два, — сказала ему Кэролайн. — Обговорим наш план сражения с барбекю завтра, ну, и про то, как избавиться от этого долбанного заклинания. Она наклонилась, чтобы взять Ханну, но Клаус схватил ее за запястье: — Я отнесу ее. Он легко поднял ее, и Кэролайн была рада, что он предложил помощь, потому что спящие дети почему-то всегда были такими тяжелыми, а она теперь была смертной. Они в тишине вместе поднялись по лестнице. Клаус уложил Ханну на кровать, едва Кэролайн откинула одеяло. Она пыталась не думать о том, как заныло ее сердце, пока она поправляла одеяло, закутывая ее крошечное тело. У нее никогда не будет этого. Как бы Кэролайн не нравилось быть вампиром… Как бы это не изменило ее жизнь в лучшую сторону, у нее никогда этого не будет. Никогда не будет светловолосого ребенка, похожего на нее, которому она будет поправлять одеяло на ночь; никогда не будет киноночей, поездок за покупками и неловких школьных фото. Когда они наконец вышли в коридор и прикрыли дверь, у нее свело горло от непролитых слез. Клаус странно на нее смотрел, но не комментировал. У нее ушла минута, чтобы собраться, и когда она немного пришла в себя, она позволила себе прислониться к стене и посмотреть на Клауса: — Завтра нам надо пойти на это барбекю. Надо узнать, знает ли кто-нибудь, что происходит, но нужно сделать это тихо. Если никто ничего не знает, значит на этих выходных начнем поиски. Клаус кивнул и добавил: — Мне не нравится идея перелопачивать литературу, когда я мог бы просто убить кого-нибудь, чтобы узнать нужную информацию. Кэролайн закатила глаза: — И когда я только начала думать, что Клауса заменил пластиковый пришелец, ты берешь и говоришь такое. Клаус усмехнулся: — Признай, если бы я был таким скучным, я бы тебе не нравился. Кэролайн фыркнула, но не ответила, потому что его вопрос попал в точку. Ей всегда нравились опасные парни. Вместо этого она повернулась к их комнате: — Я в душ. Она оставила Клауса стоять и смотреть ей вслед, и она решительно не думала о гибриде, пока стояла в кабинке и оттирала себя мочалкой. Ее шампунь был тем же, что и дома, и только на секунду она притворилась, что ее не переносило в какую-то альтернативную вселенную, где Клаус был ее мужем, и где, как бы она не пыталась, она просто не могла его ненавидеть. Кэролайн вспомнила Деймона. Ей бы хотелось забыть, как она просыпалась посреди ночи испуганная, не понимающая, что собралась делать дальше, боясь, что ее тело начнет двигаться без ее желания, не понимая, какие команды он вложил в ее голову. У нее и раньше были кошмары, в которых Деймон говорил ей убить маму, Елену, Мэтта, всех, и в которых она делала это, потому что не владела собой. Кэролайн помнила, каково было быть меньше, чем игрушкой, ходячим пакетом с кровью, и холодный взгляд Деймона, когда он сказал, что в конце концов убьет ее. Она знала, как ощущалось зло, и знала, чего боялась. Клаус никогда, ни разу, не заставлял ее чувствовать это. Кэролайн боялась его — в конце концов, Клаус был хладнокровным убийцей, и он пугал Кэролайн, но по-другому. Она никогда не боялась, что Клаус возьмет ее под контроль, сотрет ее личность, сделает ее его рабыней. Кэролайн никогда не боялась, что ему было плевать, потому что было так очевидно, что он все, все чувствовал, даже когда не хотел. Елена не могла этого понять — и имела на это право, ведь Кэролайн тоже помнила все, что натворил Клаус — но Кэролайн сама не понимала, как Елена могла любить Деймона, так что, может быть, они просто были двумя сторонами одной монеты. Они обе видели нечто в этих мужчинах, нечто, что доказывало, что они не были чистым злом. Кэролайн знала, что Клаус не был злым; он был плохим, определенно плохим, но не злым. Она выбралась из душевой кабинки и вытерла запотевшее зеркало, уставившись на свое отражение. Она выглядела знакомо: те же светлые волосы, голубые глаза, бледная кожа. Но и по-другому тоже: меньше стресса, отпечатавшегося на лице, едва видная паутинка морщинок смеха в уголках глаз, и ее тело, хоть и по-прежнему стройное, слегка изменило форму. Она выглядела как ее мать. Не как сейчас, не как когда вампиры пришли в город, и Кэролайн умерла, и Билл оставил ее; она выглядела как ее мать тех времен, когда Кэролайн была маленькой. Она выглядела старше и счастливей, и красивей. Как же она скучала по маме. Горечь накрыла ее, как когда она натянула одеяло на крошечные плечики Ханны и поняла, что у нее никогда не будет подобного. Дело было не в том, что она хотела постареть, она просто хотела… Повзрослеть. Она натянула пижаму и с все еще влажной головой спустилась вниз. Клаус был на кухне, поедая хлопья из миски, и когда Кэролайн посмотрела на него, она больше не видела гибрида, разрушившего жизни ее друзей. Он выглядел задумчивым и уставшим, и сердце Кэролайн сжалось от боли, пытаясь вырваться из груди. — Привет, — тихо сказала она. — Мэтт и Ребекка приедут в любой момент. Он медленно кивнул: — Боюсь, что Ребекка увидит не того брата, которого знает. — Она не поймет. Елена и Бонни не поняли, что это неправильная я, а они знают меня лучше, чем кто бы то ни было, — уверила его Кэролайн. — К тому же они заглянут только на несколько минут, только чтобы забрать Ханну. Стук в дверь закончил их разговор, и в последний раз взглянув друг на друга, Кэролайн отправилась к двери. Ребекка была в симпатичном пурпурном платье, Мэтт — в серой рубашке, которую Кэролайн не видела прежде; они оба улыбались и чуть задыхаясь смеялись, и Кэролайн подумалось, что она еще никогда не видела их такими счастливыми. — Привет, Кэр, — сказал Мэтт. — Где моя малышка? Кэролайн не удержалась от улыбки — она всегда знала, что Мэтт будет прекрасным отцом: — Она спит наверху. Я сейчас ее… — Не обязательно, любимая, — вмешался Клаус, спускаясь по лестнице с Ханной в руках. — Я уже принес ее. — Привет, Ник, — ухмыльнулась Ребекка. — Сегодня не рисуешь? На секунду Клаус замешкался, но затем его выражение быстро пришло в норму: — Не сегодня, Кэролайн сказала, что Ханне нельзя пачкаться. Он протянул Ханну Мэтту, затем встал рядом с Кэролайн. Она ощутила, как он положил руку на ее поясницу, но не пошевелилась. Жест был знакомым, и это успокаивало. — Вы же придете завтра к нам, да? На барбекю? — спросила Ребекка. Кэролайн кивнула: — Определенно. Я думала о том, чтобы принести салат. — Звучит отлично, я сделаю бургеры, барбекю будет на главное блюдо. Думаю, Елена принесет закуски, а Бонни — десерт. — Замечательно! — Кэролайн улыбнулась. — Тогда увидимся завтра. Они попрощались, и Кэролайн закрыла дверь, тут же прислонившись к ней без сил. Ей хотелось заплакать, или закричать, или просто упасть замертво. — Вот так вот выглядела бы жизнь? — Прошептала она, не слишком ожидая ответа, но Клаус положил руки на ее талию и притянул ее к себе, и она подчинилась, прислоняясь к нему вместо двери. Его руки обвились вокруг нее, и на секунду она как будто вернулась к моменту, когда они танцевали вместе, когда все было так идеально и в то же время безумно. Его дыхание шевелило ее волосы, и он покачивал ее, словно они и правда танцевали, и Кэролайн позволила себе побыть слабой, обняв его за шею. Он держал ее так долго, что это показалось вечностью, и когда он наконец отпустил ее, что-то изменилось. — Думаешь, пока мы здесь, что происходит дома? — Прошептала Кэролайн, между их лицами было всего несколько дюймов. — Думаю, Елена все еще центр вселенной, братья Сальваторе ищут приключения на свои задницы, и все думают, что мы просто сбежали вместе, что, несомненно разозлило бы Ребекку до чертиков, но я сомневаюсь, что она поверила в это. Кэролайн ощутила миллион эмоций в одно и то же мгновение: она злилась, что нарисованная им картина была подозрительно похожа на правду, она злилась, что всегда будет второй после Елены, злилась, потому что никто не стал бы ее искать, злилась, что Ребекка единственная бы не поверила, что они сбежали вместе. А еще она была довольна, что их исчезновение ничего не испортило. — Нас наверно только Ребекка и ищет, — сказала она ему. Он поднял руку и смахнул ее все еще влажную прядь: — Как всегда, ты недооцениваешь свою важность, любимая. — Они не станут меня искать, — Кэролайн вздохнула. — Я не говорю это потому, что думаю, что я не важна, просто если… Если они думают, что я сбежала с тобой, что ты отвлекся от Елены, они не станут меня искать. Они либо поверят, что я сделала это, чтобы помочь им, и не хочу быть найденной, либо решат, что им чертовски повезло, и что дареному коню в зубы не смотрят. Клаус притянул ее еще ближе, так близко, что она не могла теперь сказать, где начиналась она, и где заканчивался он. Его глаза вспыхнули: — Они идиоты, Кэролайн; я бы искал тебя до конца земли, я бы гнался за тобой вечность, пока не нашел бы. Кэролайн знала, что он дал Кэтрин похожее обещание, и было почти забавно, что он сформулировал это именно так. Клаус не был романтиком. Он был воином, охотником, гибридом; он не понимал любовь, никогда не показывал ее, и Кэролайн сомневалась, что он даже смог бы узнать ее. Но она ничего не могла поделать с тем, что эти слова совсем не напугали ее. Они были пропитаны правдой, и до этого момента она никогда не понимала, что она не просто ему нравилась, он был одержим ею. — Знаю, — выдохнула она. Это было все, что она могла сказать; она не собиралась сбегать. Она ничем не была похожа на Кэтрин, она не могла успешно перебегать от одного места к другому, и она отказывалась поддаться ему. Не сейчас, когда все еще так свежо; не когда она все еще просыпалась с криком, вспоминая пытки и боль от укуса оборотня. — Не забудь подобрать меня завтра после работы. У нас в планах барбекю, — он отпустил ее, в последний раз погладив по волосам, и затем начал подниматься по лестнице. — Спокойной ночи, Кэролайн. Она, с колотящимся сердцем и пылающей от его прикосновения кожей, осталась стоять в пустой комнате.