Everything, Everything

На следующий день Кэролайн покончила с работой до понедельника, попрощалась с коллегами и забралась в свою машину. Вместо того, чтобы поехать в их с Клаусом дом, она отправилась к своему старому дому, туда, где должна была быть ее мать. До этого момента ей было слишком страшно заговорить с мамой. Она боялась, что Лиз увидит ее насквозь, и Кэролайн так боялась вновь увидеть этот взгляд ее матери, как когда она узнала, что Кэролайн стала вампиром. Она припарковалась у их дома, уставившись на белую дверь, словно за ней таились все ответы. Наконец она вышла из машины и медленно подошла к крыльцу. Оно было знакомо, как ее собственное лицо; она жила в этом доме всю свою жизнь, знала каждый мазок краской, каждую трещинку в стенах. Ее мама открыла дверь прежде чем Кэролайн решилась постучать или позвонить в звонок, и она едва удержалась от слез, когда вновь увидела лицо мамы, ее глаза, так похожие на ее. Лиз выглядела старше, но здоровой, в безопасности и счастливой, и Кэролайн придушила свои эмоции, пытаясь сохранить контроль. — Мам, привет, — ей больше нечего было сказать, потому что на этот раз Кэролайн ничего не продумала наперед. Мама улыбнулась ей: — Кэролайн, как ты? Я не ждала тебя сегодня! Заходи. — Я не могу остаться надолго, сегодня у нас барбекю у Ребекки, — объяснила Кэролайн. Лиз кивнула: — Без проблем, эй, тебе же наверняка еще надо забрать Клауса? — Ага, я просто хотела тебя увидеть, — Кэролайн не удержалась, признание просто выскользнуло из ее губ. Это была правда, она скучала по матери больше, чем можно было бы представить. Лиз внезапно крепко ее обняла: — О, малышка, я знаю, что в последнее время все было не так, но ты и Клаус… Все будет. Я никогда не видела людей, больше подходящих для этого. Кэролайн закатила глаза, потому что конечно ее мать думала, что все из-за этого дурацкого ребенка, которого она и Клаус якобы пытались завести. Хотя, конечно, было полезно иметь прикрытие, если эмоции вновь возьмут верх. — Мы решили сделать паузу, — сказала Кэролайн маме, понемногу освобождаясь от объятия. — Думаю, для нас это сейчас самый большой источник стресса. Лиз выглядела одновременно печальной и гордой, и Кэролайн ненавидела, что это выражение тоже было хорошо ей знакомо: — Я так горжусь тобой, Кэролайн. Думаю, это умно, и вы двое сможете сфокусироваться на своем браке. У Кэролайн буквально горел язык от желания узнать побольше о ее браке с Клаусом, и насколько их брак был таким идеальным, как казалось всем остальным. — Ну да, может, может быть, дети просто не для нас, — пробормотала Кэролайн, едва удерживаясь от истерического хихиканья, потому что конечно, для них дети определенно не вариант, они же вампиры. — Милая, будущее покажет, к тому же, всегда есть усыновление, — мягко утешила ее Лиз, и Кэролайн медленно кивнула. — Ты наверно права. В любом случае, мне уже пора, Клаус наверняка гадает, где меня носит. Лиз нахмурилась: — Клаус? Ты никогда не зовешь его так, Кэролайн. Что-то случилось? Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Кэролайн наигранно рассмеялась: — Ничего, ничего, просто мы… Мы столкнулись с Майклом на этой неделе, и с тех пор оба немного не в себе. У нас все в порядке. Ник и я, у нас все хорошо, — Кэролайн попыталась сказать «Ник» так же, как обычно говорила «Клаус», но все равно получилась какая-то другая интонация, в которой она была не уверена, потому ли это, что имя просто плохо ложилось на язык, или потому, что в этом мире он всегда был для нее Ником. Лиз покачала головой: — Майкл опасен. Я бы хотела арестовать его, но у него столько связей. Плюс, я больше не шериф, — она слегка улыбнулась. — Я рада, что у вас все хорошо. Кэролайн улыбнулась: — Спасибо, мам. Я люблю тебя, — она повернулась и направилась к машине. — Я тоже люблю тебя, Кэролайн, — в спину ей сказала Лиз. — Позаботься о моем зяте! Кэролайн заставила себя сесть на водительское место, вздрагивая и давясь истерическим смехом, ведь несмотря на то, сколько раз она повторила себе, что это другая вселенная, она никогда не думала, что ее матери может нравиться Клаус. Она вернулась к их дому и припарковалась, на этот раз не замирая, прежде чем войти. Клауса не было видно, и на секунду Кэролайн запаниковала, подумав, что он ее бросил. В конце концов, она нашла его в студии, всего покрытого краской и работающего над картиной самых темных цветов, и все же это была она. Среди черного, голубого и серого — она, завернутая в темное одеяло. Она обнимала свои колени, и Клаус идеально поймал то, как ее волосы рассыпались по плечам. Ее глаза были яркими — самой яркой частью картины — и она выглядела сонной и счастливой, и Кэролайн никогда не видела себя такой, какой, очевидно, ее видел он. — Ник, — она не собиралась этого делать, но его имя просто вырвалось из ее губ, и… Едва она сказала это, она осознала, что сможет быть прежней. Она больше не видела перед собой Клауса. Только Ника. Он подпрыгнул, выронив кисть. Кэролайн подумалось, что она первый человек, который смог к нему подобраться незамеченным. Он повернулся к ней, и его лицо было запачкано краской, и Кэролайн хотелось бы разозлиться, что он не готов ехать на барбекю, но не смогла себя заставить, потому что он выглядел очаровательным и смущенным. — Кэролайн, — выдохнул он ее имя. — Я потерял счет времени, я не хотел… — Его взгляд метнулся к картине, над которой он работал, на секунду Кэролайн показалось, что он сейчас покраснеет, но затем он самодовольно ухмыльнулся ей. Кэролайн уже шла к нему, зная, что, несмотря на уверенную усмешку на его губах, он все равно волновался из-за картины. — Потрясающе, — сказала она, прикасаясь к его руке. Он на секунду сжал пальцы, как будто хотел взять ее за руку, но остановил себя в последний момент. Кэролайн это чувство было слишком хорошо знакомо. Дело было не только в этом новом мире, но и в их телах. Пусть она и выглядела немного по-другому, она все еще чувствовала тело, как свое, но ее пальцы кололо от желания коснуться Клауса, ее руки отчаянно желали обнять его. Она всегда чувствовала себя в каком-то смысле привязанной к нему, но никогда раньше не чувствовала такого. Он уставился на ее, его голубые глаза осветились любопытством: — Знаю. Поэтому и нарисовал. Она покраснела из-за двойного смысла его ответа, тут же принимаясь искать слова: — Я видела маму сегодня. И ты ей нравишься, можешь себе представить? Сказала мне позаботиться о ее зяте. Клаус подмигнул ей: — Что я могу сказать, меня все любят.