Everything, Everything

Они вернулись к машине, но Кэролайн прыгнула на водительское место и резким жестом приказала Клаусу залезть внутрь. Он выглядел недовольным, на этот раз где-то в районе «убийственной» степени; Кэролайн была практически уверена, что это из-за того, что Тайлер обнимал ее чуть дольше приличного. — В чем дело, Кэролайн? — Прошипел он. Кэролайн, выворачивая руль, едва не взорвалась: — Сегодня полнолуние, Ник, Господи! — Она чувствовала, что теряет контроль, и запаниковала, даже не понимая, куда едет, пока не остановилась. — Я прекрасно это понимаю, Кэролайн, они упомянули это в разговоре о Стефане и приюте… Который, если честно, меня пугает. Стефан работает в приюте для животных? Да что происходит в этой реальности, это просто… — Он оборвал себя на середине предложения. — Ты действительно притащила меня в лес в подземелье Локвудов? Кэролайн не ответила, просто открыла дверь и вышла наружу. Она открыла багажник и вытащила оттуда одеяла, фонарики и аптечку первой помощи. Она уже наполовину дошла до входа в подвал, как осознала, что Клаус не идет за ней. Он стоял, прислонившись к их машине, абсолютно спокойный. — Почему ты спокоен, как в танке? — Рявкнула Кэролайн. — Ты уже через минуту можешь обратиться в волка, а вместо этого изображаешь «Мистера крутого»?! Клаус закатил глаза: — Я не обращусь в волка. Бонни не ведьма, Тайлер не оборотень, вампиров здесь тоже нет. Я буквально скучный смертный средних лет и ненавижу это. Думаю, если бы я был оборотнем, я бы знал об этом. Кэролайн подошла к нему, чувствуя, как в крови пышным цветом расцветает адреналин. — Пожалуйста, Ник, пойдем в подвал. Просто на всякий случай, пожалуйста. Тайлер не знал. Ты можешь не знать, потому что никогда не был оборотнем! Если ты обернешься, ты убьешь меня, и ты убьешь их, и ты убьешь Ханну! — Кэролайн с трудом успокоила себя. — Тайлер не обращается потому, что в этой реальности никого не убивал. — Как и я, — ответил Клаус, тем не менее, делая шаг к подвалу. Кэролайн вздохнула с облегчением, потому что солнце уже коснулось верхушек деревьев, и у них осталось мало времени. — Ты не знаешь. В смысле, я надеюсь, что ты прав, но с этой альтернативной вселенной никогда не… Я просто… Я не знаю! Пожалуйста, если хочешь, завтра посмеешься надо мной, но позволь сегодня… Он открыл тяжелую дверь, ведущую в подвал, но не сделав шага замер и пробормотал: — Любимая, лучше смотри. Она вышла из-за его спины и остановилась, пораженная разрушениями. На стенах были следы когтей, повсюду валялись какие-то обломки. Она знала, что это значило, в конце концов, Кэролайн и раньше видела такое. — Клаус, это ты, это должен быть ты, — прошептала Кэролайн, вглядываясь в полутьму. Когда Клаус повернулся к ней, его глаза сияли желтым: — Кэролайн, уходи, — приказал он. Он двинулся к цепям в углу, прекрасно ей знакомым, и принялся приковывать себя. Кэролайн проигнорировала его приказ и пошла за ним, застегивая кандалы на его ногах. Она уже делала это для Тайлера, так что знала, что и как. — Сначала сними футболку. Поверь, иначе ты ее разорвешь, — потребовала Кэролайн, протягивая руку и ожидая, что он подчинится. Он рыкнул, но Кэролайн не дрогнула: — Ну давай, Клаус, ты эксперт в контроле, хоть и редко в нем упражняешься. Я знаю, что ты не причинишь мне боль, — непроизнесенное «пока» повисло в воздухе, и Клаус практически сорвал с себя футболку и кинул ее в нее. — Убирайся, Кэролайн! — Заорал он. — Я не хочу тебя здесь видеть! Кэролайн замерла, потому что ей говорили и худшие вещи — но не он. Она знала, что ему было страшно, по крайней мере, в этом случае. Клаус не был простым человеком, но вот это она хорошо понимала. Она села на цементный пол, приблизив свое лицо к его, подняла руки, чтобы схватиться за его плечи. Клаус, скованный, не пошевелился, только холодно на нее взглянул. — Я никуда не уйду, Ник. Я запру дверь и оставлю снаружи свет, чтобы тебе не было темно, а затем я завернусь в одеяло и буду ждать, пока все не закончится. Тебе будет плохо, и ты вроде как единственный человек в мире, который знает меня настоящую, так что я отказываюсь бросить тебя. Он все еще сверлил ее взглядом, прищурившись, как будто не верил ее словам. Кэролайн задумалась, а оставался ли с ним кто-нибудь вот так. Кэролайн даже не знала, обращался ли он раньше, и это была пугающая мысль, потому что смотреть, как меняется Тайлер было больно, как кошачьими когтями по сердцу, а как справится Клаус она даже представить не могла. Она наклонилась вперед и поцеловала его в щеку — у нее все было в порядке с головой, и она уже успела испытать его клыки: — Увидимся утром. Он не сказал ни слова, но она сделала, как и сказала, заперев дверь, оставив фонарь на полу, чтобы ему был виден свет, а затем свернулась в клубок, укрывшись одеялом и прислонившись к двери. Она знала, что дверь выдержит, всегда выдерживала. А еще она знала, что лучше не оставаться у него на глазах, потому что это только сильнее разозлит волка. Он издал первый звук только час спустя. Кэролайн знала, что луна уже взошла, так что Клаус удерживал себя от обращения дольше, чем она думала было возможно. И даже сейчас он не кричал, как Тайлер. Она слышала, как ломаются кости, как тяжело он дышит, время от времени, низкое рычание или стон, но в основном Клаус молчал. Она не должна была быть так удивлена его силой. Она знала, что на протяжении всех этих веков его не раз пытали. Знала, что он и боль были давними знакомцами, что он давал и принимал ее, и все равно была изумлена тем, что кроме треска его костей, он не издавал ни звука. И ее сердцу было так больно, потому что она была почти уверена, что было бы проще, если бы он кричал. По крайней мере, с Тайлером она знала, насколько больно ему было. Она понимала и как больно Клаусу, вместе с тем прекрасно осознавая, что ему бывало и хуже, и это была ужасно печальная мысль. Ночь лилась без конца. Едва болезненные звуки прекратились, она услышала рычание дикого зверя. Никлаус Майклсон был воплощением контроля; каждое его движение было выверено, каждый шаг был просчитан наперед, как в шахматной партии. И слышать его таким — жар, гнев, голод, ярость — было… Пугающе. Он умолк прямо перед рассветом, и Кэролайн досчитала до тысячи, прежде чем подошла к двери, пока не открывая ее, держась за прутья и позволяя ее фонарю осветить клетку. Волк исчез, Клаус остался лежать на его месте, голый, свернувшийся в клубок на полу и трясущийся. Стоявшая перед ее глазами картина так расходилась со всем, кем был Клаус, и Кэролайн интуитивно ощутила, что не должна была стать свидетельницей подобной слабости, и в то же время ей так хотелось защитить его. Она хотела быть единственной, кому позволено увидеть такое. В любом случае, теперь войти было безопасно, так что Кэролайн, сжав в руке одно из ее одеял, открыла дверь, опустившись на колени рядом с ним. Одеяло было колючим, но она все равно укрыла его: на ощупь он был холодным, как лед, и вес одеяла всегда успокаивал Тайлера. Она позволила себе обернуться вокруг него в объятии, согревая собственным теплом и доказывая, что все закончилось. Дрожащая рука Клауса обернулась вокруг ее талии, словно он пытался убедить себя, что она реальна. — Это было неприятно, — сказал ей Клаус через несколько минут. Его голос был хриплым, и от этого у Кэролайн засосало под ложечкой. Она обняла его крепче: — Мне жаль. Жаль, что тебе пришлось пройти через это. — Ты не виновата, любимая. — Знаю, — пробормотала Кэролайн, — но это все равно дерьмово. — Я бы предпочел найти способ вернуться домой до того, как это случится вновь. Кэролайн поднялась, он, все еще дрожа, следом, держа одеяло обернутым вокруг бедер. Кэролайн помогла ему надеть вчерашнюю футболку и выйти из подвала. Клаус двигался медленно, но не дал ей помочь подняться по лестнице или сесть в машину. Едва она завела двигатель, как тут же включила обогреватель. — Это был твой первый раз? — Спросила Кэролайн. Клаус нахмурился: — Технически, второй. — Прежде чем ты стал вампиром, ты обращался только один раз? — Да. Так Майкл понял, что я не его сын, что Эстер предала его. Я сам не знал до этого момента. Никогда не забуду, как они смотрели на меня. Едва вспомнив, с кем он говорит, Клаус захлопнул рот. Обычно он не стал бы делиться настолько личной информацией. Кэролайн дотянулась до его руки через консоль, а затем медленно вывернула на грязную дорогу, прочь с территории Локвудов домой. Клаус снова замкнулся, но не отпустил ее руку, пока Кэролайн не припарковалась. В тишине они вошли в дом; Клаус ушел наверх, принять душ, а Кэролайн взялась за готовку, уверенная, что он так же голоден, как она. Когда Клаус, закончив с душем, спустился вниз, они тихо сели рядом. Неловко не было; против обыкновения, Кэролайн была не против тишины. Клаус задумался, погрузившись в себя. У Кэролайн прежде не было шанса увидеть его таким: не в убийственной ярости, не разозленным. Он выглядел обычным. — Я понимаю, почему в этой реальности у нас все получилось, — сказала Кэролайн, когда их тарелки опустели. Клаус искоса взглянул на нее: — И почему, любимая? Она пожала плечами: — Думаю, в другой реальности, ну, в нашей, мы были бы друзьями — если бы ты только не сделал столько всего, что причинило боль мне и моим друзья. Но здесь? Ты ничего этого не делал. Я не могу ненавидеть тебя — тебя даже не за что ненавидеть. — У меня другая точка зрения, — мягко сказал Клаус. - В этой реальности я всего лишь оборотень. То есть генетика та же самая, но не то же самое тело. Я не гибрид, не вампир, я смертный… С геном оборотня. — И что? Клаус закатил глаза: — Не думаю, что это наши тела, Кэролайн. Очевидно, что они принадлежат этому миру. Здесь мы старше. Смертные. Кэролайн с трудом сглотнула: — Вынуждена согласиться. Иногда мое тело желает совсем не того же, что разум. Как мускульная память. — Точно! — Воскликнул Клаус. — Что ведет нас к вопросу: кого я убил в этой реальности, разблокировав проклятие? Кэролайн окаменела. Она не думала об этом прежде; Клаус за свои сотни лет убил тысячи людей, и это не должно было бы ее удивлять, но здесь он казался таким… Невинным. — Должно быть, я не знаю. Клаус медленно кивнул: — Ты определенно не знаешь. В другой реальности я не нравился тебе, как вампир, а здесь, где ты человек, ты ни за что не стала бы создавать семью с убийцей. — Значит, я не знаю, что ты оборотень, — вздохнула Кэролайн. — Возможно, а может, я просто не рассказал тебе, что проклятие провоцирует именно убийство, — сказал ей Клаус. — Возможно, ты помогаешь мне в полнолуния. Кэролайн нахмурилась. Они оба стояли, прислонившись к столу, уставившись друг на друга. Клаус выглядел утомленным, и Кэролайн чувствовала то же самое. — Знаешь, Елена упомянула что-то про то, что когда мы поженились, ты ненадолго исчез, — вслух пробормотала она задумчиво. — Думаю, ты в это время как раз занимался своими сверхъестественными делами! Клаус закатил глаза: — Очень похоже. Я наверняка говорю тебе, что каждое полнолуние встречаюсь с другими художниками. Как примитивно. Кэролайн шмыгнула носом: — Это еще тебе аукнется. Я любопытна, как кошка. Другая Кэролайн наверняка что-то подозревает, даже если и знает, что ты оборотень. Серьезно, это только дело времени, прежде чем она все узнает. Клаус засмеялся: — Я не сомневаюсь в этом, любимая. Если она хоть немного похожа на тебя, у меня совсем нет времени, — он закончил предложение зевком, и Кэролайн буквально ощутила, как дрогнуло ее сердце, когда он по-детски потер глаза. Она взяла его за руку: — Пойдем спать, у нас была трудная ночь, — Клаус не возразил, когда она потянула его за собой по лестнице к их спальне. — Будем спать вместе, Кэролайн? — Голос Клауса вибрацией отозвался у нее в груди, но она только скривилась. — Да, но даже не думай о чем-то, кроме сна, мистер, — Кэролайн гордо фыркнула и нырнула под одеяло на своей половине кровати. Она повернулась лицом к стене, той, на которой висело их свадебное фото, не пошевелившись, когда Клаус лег за ней. Он не касался ее, но тело Кэролайн хотело этого. Она заставила себя лежать неподвижно, приказывая себе заснуть. Ей почти это удалось, когда Клаус прошептал: — Кэролайн? — Что? Он пододвинулся ближе, его тепло просочилось в ее личное пространство: — Я презираю то, что это тело знает тебя, столько раз держало тебя. Я раньше никогда не ревновал к самому себе, а сейчас понимаю, что ревную. Кэролайн не удержалась, она повернулась лицом к нему, оказавшись с ним нос к носу. Его взгляд был необыкновенно мягким, и она невольно задалась вопросом, был ли на всем белом свете тот, кто смотрел на нее так, как смотрел он. — Это уничтожит нас, Ник, — прошептала она. — Когда мы вернемся домой. Это уничтожит нас. Он вытащил руку из-под одеяла и нежно погладил ее по щеке: — Я рисковал куда большим и ради меньшего. Оно бы того стоило. Я абсолютно в этом уверен, любимая. Кэролайн закрыла глаза, боясь, что не выдержит его взгляда и его слов. Когда она смотрела на него… Она начинала ему верить. — Остановись, Ник, пожалуйста. Он замолк на секунду, но затем наклонился вперед и поцеловал ее в лоб. — Хорошо, Кэролайн. Пока что я остановлюсь, но ты будешь моей королевой, и знаешь это. Ты совершенна, и ты будешь моей. Слова остались звенеть в ее ушах, как безусловное обещание, и она заснула в объятии его рук; ей снились города у ее ног и Никлаус Майклсон рядом. И она уже не была уверена, были ли эти сны воспоминаниями, или она зашла так далеко, что больше не знала, кто она такая.