Everything, Everything

— Хорошо, Кэролайн. Пока что я остановлюсь, но ты будешь моей королевой, и знаешь это. Ты совершенна, и ты будешь моей. Слова остались звенеть в ее ушах, как безусловное обещание, и она заснула в объятии его рук; ей снились города у ее ног и Никлаус Майклсон рядом. И она уже не была уверена, были ли эти сны воспоминаниями, или она зашла так далеко, что больше не знала, кто она такая. …Кэролайн проснулась поздним утром, и хотя вторая половина постели была пуста, она все еще была теплой. Она стянула с лица одеяло и посмотрела на то место, где спал Клаус. На подушке лежала роза и набросок под ней. На этот раз рисунок не заставил ее улыбнуться: на нем она, грустная, сидела, прислонившись к стене, а рядом стоял фонарь. Она по-прежнему была прекрасна, и, даже не читая приписку, Кэролайн знала, что там будет написано. Спасибо за твою дружбу. Бумага была белее той, на которой он нарисовал лошадь в прошлый раз, но была так же ей дорога. То, как Клаус рисовал, говорило за себя; не только картины в студии в этом мире, но и набросок с лошадью, оставшийся дома. Кэролайн была центром, Кэролайн освещала картину, Кэролайн была светом. Кэролайн знала, что, технически, у нее были друзья; дома были знакомые, дома были Бонни, Мэтт и Елена. На деле она никогда не была одна, но никто и никогда не говорил ей спасибо за то, что она была их другом. Никто никогда не благодарил ее за ее честность или за ее дружбу. На нее никто никогда не смотрел так, как Клаус. Она выбралась из постели и поставила набросок рядом с их свадебной фотографией, потому что она заслуживала иметь в этом доме хоть что-то, что действительно принадлежало ей, а затем отправилась на поиски Клауса. Он был в своей студии, где она и ожидала найти его, на этот раз он работал над пейзажем. Кэролайн никогда не видела то место, что он рисовал, но оно было завораживающим: среди буйной зелени у подножия холмов стоял необычно выглядевший городок. — Где это? — Спросила она, и на этот раз он не вздрогнул. Он сделал еще один мазок голубым по небу, а затем ответил: — Италия. Мне очень нравится этот город. Хотел бы я показать его тебе. Кэролайн слегка улыбнулась: — Да, я знаю. Он обернулся через плечо и слабо нахмурился: — Тогда почему ты отказываешься присоединиться ко мне? Она взяла долгую паузу, не отвечая, зато подошла к нему, встав за его спиной, и поставила подбородок ему на плечо. Он не пошевелился, даже рисовать перестал. — Зачем мне куда-то ехать, если ты нарисуешь мне любой вид? — Поддразнила Кэролайн. — Это же практически тур на диване! Клаус обернулся, его глаза загорелись: — Я завтра же перестану рисовать, если это подтолкнет тебя к тому, чтобы попутешествовать со мной. Кэролайн ощутила, как сжался ее желудок, и призвала на помощь всю свою храбрость: — Если ты честно ответишь на один вопрос, то, когда мы вернемся домой, я съезжу с тобой в одну поездку. — Один вопрос? — Сказал Клаус, самоуверенно ухмыляясь. — Только один? Кэролайн небрежно пожала плечами: — Это будет важный вопрос. Но только одно путешествие! Не больше, чем длиной в выходные. На этом континенте! Клаус фыркнул: — Все мои любимые места слишком далеко, чтобы добраться туда за выходные. — Согласен или нет? — Потребовала ответа Кэролайн. Клаус закатил глаза: — Хорошо. Один вопрос за одно путешествие… Но длиной в неделю. — Хорошо, — скопировала его Кэролайн, уперев руки в боки. — Но на этом континенте! Клаус поднял кисть и мазнул ею по ее щеке: — Согласен. Так какой вопрос? Кэролайн оттолкнула его руку, раздраженная, что у нее на щеке теперь наверняка красуется голубой мазок краски. — Я знаю, что ты… Заинтересован во мне. Знаю, что ты ухаживал за мной… Раньше. Но… — Она сделала паузу, обдумывая, как продолжить. В конце концов, Клаус был просто мастером уверток. — Почему ты хочешь меня, когда знаешь, что есть другие люди, готовые по щелчку пальцев отправиться с тобой куда угодно, развлекать тебя, все, что угодно? Не говори, что причина в том, что я хорошенькая, или умная, и прочая чушь. Правду, Клаус, ты обещал. Клаус положил кисточку на палитру. Когда вновь повернулся к ней лицом, его глаза были ярче — ярче, чем она когда-либо видела их: — Кэролайн, я бы не посмел назвать тебя всего лишь хорошенькой, — он произнес это так, как будто последнее слово было оскорблением, — ты самая прекрасная женщина, которую я только встречал за последнюю тысячу лет, особенно, когда злишься на меня, — он подмигнул, и Кэролайн, хоть и ощутила, как дрогнули колени, выпрямилась, отказываясь сдаться ему. — Ну же, Клаус, — сказала она. — Это приятно слышать, но ведь это не причина быть таким до ужаса рациональным, когда дело касается возвращения домой. Я думала, что ты к этому моменту уже начнешь убивать, чтобы найти способ вернуться. В этом мире есть и другие красивые женщины. Он усмехнулся, но усмешка была неприятной: — Нет смысла сопротивляться этому заклинанию, очевидно, ведьма, наложившая его, знала, что делает. Мы найдем лазейку и вернемся домой, и я вырву ей хребет, — он остановился, сглотнул. — Но почему ты нужна мне? Я желаю тебя по многим причинам, Кэролайн, и ты спросила про одну. Твоя красота одна из них. — Полная хрень! Я хочу самую важную причину, — надавила она. Он нахмурился. Кэролайн видела, что он взвешивает свои варианты, может ли он отказаться от сделки или овчинка стоит выделки. Она уже видела это его выражение прежде, и не желала видеть его сейчас. Она не хотела просто заключить сделку, она хотела принять решение. Кэролайн вздохнула: — Дай мне одну причину дать тебе шанс, Клаус. Его взгляд метнулся к ней, но он почти сразу спрятал свое изумление: — Кэролайн Форбс, мне кажется, или ты передумала со вчерашней ночи? — Пока нет, — рыкнула она, — так что ответь на долбанный вопрос. — Я хочу твою верность, — наконец рявкнул Клаус. — Хотел с того момента, как увидел тебя, и никогда не переставал. Твои друзья небезразличны тебе, Кэролайн, ты доказывала это раз за разом, даже когда они не обращались с тобой так, как ты этого заслуживаешь. Кэролайн нахмурилась: — Ты не можешь просто потребовать мою верность! — А ты не подумала, что я об этом знаю! — Рыкнул Клаус. — Если бы я хотел, я бы внушил тебе, но я этого не делал! Добровольно отданная верность редка, и я хочу ее, — Клаус задохнулся от гнева, и Кэролайн подумала, что это так забавно: то, что он так зол, в то время как она так довольна. — Еще один вопрос, пожалуйста? — Мягко попросила она. - Если ответишь, я поеду с тобой еще в одно путешествие. На неделю. Грудь Клауса дрогнула, но он обдумал ее требование. Усмехнулся: — На другом континенте и в месяц длиной. — Две недели, — возразила она. — Хорошо, — Клаус усмехнулся, и Кэролайн осознала, что согласилась слишком быстро. Она нахмурилась: — Ты провел меня! Ты бы согласился и на неделю. Клаус пожал плечами: — Слишком поздно. Задавай свой вопрос, любимая. — Ладно, — фыркнула Кэролайн. — Если мы сделаем это, поиграем в семью со всеми вытекающими, когда мы вернемся домой, ты устанешь от меня? Вопрос повис в воздухе, задушив все веселье, и Клаус был несколько ошарашен, пока не встряхнулся, возвращая на место обычную маску невозмутимости. Кэролайн потряхивало, и она не могла заставить себя перестать дрожать, потому что это был важный вопрос. Вопрос, от которого зависело ее решение. — Кэролайн, — начал Клаус. — Я не могу пообещать, что буду желать тебя целую вечность. Мы говорили об этом, и, несмотря на то, как нам весело, я не могу сказать, что хочу, чтобы это продолжилось вечность, ведь мы бессмертны. Но… Но я могу пообещать, что пока ты не предашь меня, твоя дружба никогда не надоест мне. Никогда. Кэролайн обдумала его слова. В них была логика, и, честно сказать, она не могла просить большего, раз уж она не могла пообещать большего сама. Вечность это долго, у Клауса было больше проблем, чем она могла представить, и новорожденная вампирша, как она, ничего не могла с ними поделать. И все же она хотела его и хотела попробовать. — Хорошо. Клаус просиял: — Хорошо? — Да, — сказала Кэролайн. — Мы это сделаем. Мы попробуем, а когда вернемся домой, мы посмотрим, что случится. Но условия такие: я не шныряю за твоей спиной, не предаю тебя, никому не помогаю напасть на тебя, защищаю, если могу. — И что ты хочешь от меня? — Мрачно и осторожно поинтересовался Клаус. Кэролайн знала, что не могла потребовать то, чего хочет. Клаус не откажется от своих гибридов или Елены; если она хотя бы упомянет Тайлера, он слетит с катушек, решив, что все это было всего лишь трюком. — Я хочу, чтобы ты думал о моем счастье, прежде чем делать что-то, — сказала Кэролайн. — Я не говорю, что ты не можешь что-то сделать, просто… Прежде чем это сделать, подумай, не причинит ли это мне боль. Я знаю, что у тебя мало опыта в дружбе, так что позволь открыть тебе маленький секрет: в основном, друзья стараются сделать своих друзей счастливыми. Так что если ты попытаешься убить кого-то из моих друзей, мне это наверняка не понравится, и я разозлюсь и приму ответные меры. Клаус фыркнул: — Что, если я подумаю о твоем счастье и решу, что готов рискнуть и подвергнуть себя твоему гневу? — Это тебе решать, Клаус, — пробормотала Кэролайн. — Я ни к чему тебя не принуждаю, я просто хочу, чтобы ты думал, прежде чем действовать. Он поймал ее запястья, и его пальцы вновь словно заклеймили ее: — Что, если я соглашусь на эту сделку, Кэролайн? — Для начала мы перестанем называть ее сделкой, — она дерзко усмехнулась. — Думаю, мы узнаем в процессе. Клаус неуверенно улыбнулся: — Отношения это больше область Элайджи, дорогая. Кэролайн засмеялась: — Я скажу, если ты сделаешь что-то не так. — В этом я не сомневаюсь, — Клаус хмыкнул вместе с ней и ослабил хватку на ее запястьях, позволив своим пальцам подняться выше, гладя ее кожу. Кэролайн не могла ничего поделать, просто растаяв, но когда его пальцы коснулись ее щеки, она вспомнила об идиотском мазке голубой краской. — Ты действительно позволил мне начать этот разговор, измазав в краске? — Прошипела Кэролайн. — Поверить не могу! — Это очаровательно, — Клаус усмехнулся, и это была улыбка, которую Кэролайн хотела видеть на его лице постоянно. Она привстала на цыпочки и поцеловала его, не обращая внимания на его улыбку и дожидаясь, пока его руки не обнимут ее, и он не ответит на поцелуй. Совсем скоро она, задыхаясь от желания, оказалась прижата к двери. Она напомнила себе, что им не стоит спешить, однако ее тело явно было с ней несогласно. Клаус покрыл нежными поцелуями ее шею, пока ее пальцы заблудились в его волосах. — Позволь мне отвести тебя наверх, — попросил Клаус, обжигая своим дыханием ее кожу. Кэролайн вздохнула: — Похоже, ничего не поделаешь, нам просто не судьба, как нормальным людям, двигаться не торопясь. Он чуть отодвинулся и по-волчьи усмехнулся: — Это «да» кровати?