Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Галина Николаевна через неделю собрала весь ФЭС на совещание. Любопытные взгляды, направленные на нее буквально со всех сторон, вынуждали быстрее сказать новость, но она терпеливо дождалась всех. Иван примчался в кабинет почти последним и плюхнулся на единственное свободное место. Он полагал, что начальница расскажет, куда именно исчезает сразу после конца рабочего дня, не задерживаясь, хотя раньше оставалась тут чуть ли не ночевать. — Итак, я собрала всех вас, чтобы сказать… Я ухожу в декрет… Кто-то тихо ахнул, послышались шепотки и чей-то смех, а Оксана произнесла вслух: — Вау! Начальник подождала, пока поднявшийся шум стихнет, и объяснила уже толком: — Я не беременна. Я усыновила нашего «подкидыша», и теперь он мой сын. Завтра уже будет ночевать не в больнице, в моей квартире… — Это здорово, Галь, — Валентина Антонова сияла улыбкой. — Мы все очень рады — и за тебя, и за малыша. — А так как ребенок маленький и, к тому же, еще и приемный — мне предстоит возня с документами и прочее, я приняла решение выйти в декретный отпуск на пару-тройку месяцев. ФЭС остается под руководством Николая Петровича. В особо сложные и загруженные дни я всегда смогу выйти и помочь. С Султановым я уже все обговорила. Он дал добро. — Галь, за нас не волнуйся, мы все справимся, — ответил за всех Петрович. — Как назвала сына-то? — Вячеслав. — О, — проговорил Майский, — теперь будет у нас общий «сын полка»… Все, в том числе и Рогозина, громко засмеялись. *** Женщина аккуратно спускалась по как назло, крутым ступенькам в наледи с драгоценной ношей на руках. Малыш не спал — только молча, и лишь иногда издавая неясные звуки, обозревал пространство перед собой и, изредка вертясь, старался смотреть по сторонам. — Галь, давай помогу. — Женщина, которая уже почти спустилась, подняла голову: на нее смотрел улыбающийся Майский и протягивал руку помощи. Поодаль стояла смеющаяся Валентина с Кругловым — у большой «фирменной» машины ФЭС. — Мы решили тебя встретить… Как-никак тебе будет приятно… И, видать, — он кивнул на скользкие ступени, — не зря. — Как узнали когда я… Ах, да, зачем я спрашиваю, Тихонов, не так ли? — Да, Иван сильно поспособствовал, — заместитель ФЭС подошел к женщине ближе, — Серега, помоги, наконец, спуститься Галине Николаевне… Ты, Галь, не на машине разве? — У нее что-то с двигателем случилось как назло… почти после того как отца привезла… в автосервисе она сейчас. Так что я решила на метро доехать. — Тем более, мы все кстати, — Валентина шагнула к подруге. — Так, давай сюда ребенка… Рогозиной ничего так и не оставалось сделать — она протянула малыша Антоновой, а сама с помощью Майского сошла с этой чертовой лестницы. Антонова сразу принялась качать ребенка, так как тот недовольно заворчал и завозился, чувствуя другого человека, а не свою маму. — Тихо, малыш. Тихо, Слава… Ты такой хо-ро-шенький, такой сла-а-авненький… — начала приговаривать Валя. Славик все ерзал и недовольно ворчал. — Сереж, Николай, тоже вполне можете подержать… Пока он совсем не «поругался»… — разрешила женщина, откинув распущенные волосы со лба — холодный поток ветра растрепал их. Серега Майский следующим взял сверток с ребенком: — Какой он красавец! Да, мой хороший? Ты у нас красавец! — да, Галине Николаевне никогда и в голову не пришло, что она когда-нибудь увидит сюсюкавшегося с ребенком майора ГРУ. — Ух ты, какие глазища-то у него зеленющие!.. — Да, сказали, что это наследственное. Почти наверняка материнский ген… Следующим уже хныкающего мелкого взял из рук Майского Круглов. И тут Славик резко замолчал, рассматривая нового незнакомца. Потом малец потянулся своими маленькими ручками к усам майора, что вызвало взрыв смеха у окружающих. — Судя по всему, ты ему понравился, — хихикнула Рогозина, — а точнее твои усы… Ну, пойдемте-ка все в машину — что-то стало холодать… *** С заботами и делами, связанными с приемным сыном, Галина Николаевна и не заметила, как пролетела первая неделя в новом «статусе». Пока она передавала все дела и разгребала текущие вопросы, которых накопилось немало, старик Рогозин с младенцем терпеливо ждал ее с работы. Проблем Славик пока особо не доставлял: ел свою молочную смесь, спал и гулял в коляске с новоиспеченным дедом и своей матерью. Правда, Галине Николаевне очень не нравилось, что малыш сидит на смеси, но тут уж ничего не поделаешь — она его не рожала, и молока, разумеется, у нее не было. Также, на удивление, малыш был очень спокойным и почти никогда не плакал, даже когда хотел есть. Наконец-то врачи определили примерный возраст ребенка, но с датой рождения все равно были проблемы. В итоге, Галина Николаевна сама выбрала ему дату рождения, дату, в которую они впервые встретились — первое ноября. Малыш, по приходу ее с работы, всегда ждал ее и не спал, несмотря на все ухищрения старика Рогозина (чтобы мальчик заснул). Почему-то он четко знал, когда мать придет с работы, и сразу же начинал проситься на руки, едва Рогозина скинет с себя обувь с верхней одеждой и помоет руки. Галина Николаевна думала по этой небольшой странности, что мальчик каким-то своим внутренним чутьем чувствует ее и поэтому четко знает — что, где и когда. Славка особенно любил лежать и мирно спать у нее на животе. Они так часто молча лежали — она и он. Женщина никогда раньше не знала, что можно испытывать такую бешеную волну нежности и любви по отношению к ребенку. Теперь же, оглядываясь назад, она все больше и больше понимала, что жила часть жизни совершенно не так. И что вообще ничего не понимала в этой самой жизни. Жизнь запестрела новыми красками и цветовой палитрой. Дед так же полюбил зеленоглазого и черноволосого малыша, и с огромным удовольствием нянчился с обретенным внуком. Казалось, он даже стал моложе. Галина Николаевна не могла не радоваться, глядя на них. *** Прошло три недели. На последней она уже ходила на работу лишь два дня, а остаток проводила дома с сыном. Как раз ей предстоял визит с мальчиком в ведомственную больницу, где произведут ее и его полное обследование. То, что случилось у нее в воскресенье, повергло ее саму в шок — у нее пошло молоко! Она, конечно, понимала, что очень привязалась к сыну, но… По-видимому, Валя была полностью права. Ее материнский инстинкт, почувствовав желанную свободу, развернулся полным ходом, и стал уже воздействовать ей на психику. Какое счастье, что в больницу уже завтра и, быть может, ей самой даже разрешат кормить Вячеслава… *** Через месяц она, взяв Славу с собой, решила навестить ФЭС и коллег. Но, помимо обычных целей, у нее была еще и одна важная задача — пригласить всех на крестины, пора бы. Она уже не узнавала сама себя в зеркале: полностью перекрасилась в свой естественный оттенок волос; из-за диеты, вызванной кормлением ребенка грудью, похудела, хотя и так была довольно-таки стройной. Голос больше не напоминал хлыст — резкий и холодный, а стал тише, мягче, приятнее. Малыш тоже подрос, стал тяжелее, но оставался все таким же тихим и спокойным. На удивление своей матери — он почти не болел, и был на редкость здоровым малышом. Сейчас он находился у нее в детском кресле, в машине, и радостно бренчал своими погремушками. Ему даже особо не требовалась соска — он не орал, не кричал и не капризничал, что было такой редкостью для маленьких деток. Машина остановилась. Рогозина, привычно поставив ее на сигнализацию и взяв сына на руки, перешагнула знакомый порог, по которому все-таки соскучилась. Алла, как и обычно, сидела за стойкой и сосредоточенно орудовала пилочкой для ногтей. Дежурный, узнав Рогозину, весело отдал ей честь. — Алла, ты опять вместо работы занимаешься своими делами, — сурово заметила Галина Николаевна вместо приветствия. — Не хорошо. Семенчук испуганно подскочила и выронила пилочку, которая скрылась где-то в темноте, в пыли под стойкой. И начальнице показалось, будто бы она из ФЭС и не уходила в декрет… — Галина Николаевна, я больше так не буду… — затараторила привычную для нее фразу Алла, поднимая голову, — стоп. Галина Николаевна?! Вы?! Мы вам так рады!!! — Ну, да, решила навестить ФЭС. Остальные где? — Майский с Костей на выезде. Оксана в отпуске. Николай Петрович здесь… Сейчас… Наберу его… — Уже не нужно. Николай Петрович уже спешил к ним. Круглов ничуть не изменился. — Галя! Вот так сюрприз… А ты, Алла, все набери… Валю! У, как вы подросли-то! — Да, — Галина Николаевна поудобнее взяла сына, — есть немного… — Пошли ко мне в кабинет… *** Сотрудники прибежали смотреть на подросшего Славика. Тот был немилосердно затискан, зацелован и побывал на руках буквально у всех собравшихся. Сын хихикал и ерзал — ему нравилось чужое внимание и многочисленные ласковые слова в его адрес. Но больше всего Галина Николаевна обрадовалась, когда тот оказался снова у нее на руках. Сын почти сразу прислонился к ней (он уже умел стоять и шустро ползал) и засопел, задремывая. Она уже успела узнать свежие новости, и сейчас все разговаривали на отвлеченные от работы темы. — Я, кстати, хочу вас всех на крестины пригласить. Пора уже… — заметила Галина Николаевна, усаживаясь поудобнее. — Я уже договорилась на эту субботу. — Мы обязательно придем. *** В эту субботу Вячеслав обрел еще больше родных ему людей — нескольких «крутых» крестных, и стал носить на шее крестик…