Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Гоблин вел их сначала по этажу, а потом они поднялись по грубой лестнице. Проведя их до третьей кованной железом двери, он попросил его несколько минут обождать. Рогозина сразу же взглянула на своего сына. Слава плохо сейчас понимал, что от него хотят сейчас, но женщина коротко разъяснила ему: — Если у тебя множество сейфов, нужно проверить, хватит ли тебе денег, чтобы платить за учебу все годы, и вообще — что тебе полагается по завещанию, и что именно лежит в них. Тем более, нужно спросить о… банковских выписках по всем счетам — тебе же они не присылались. Раз ты действительно богатый наследник, нужно уметь расходовать деньги грамотно и правильно. — Блин, никогда об этом не задумывался… — взлохматил волосы Вячеслав. — И очень зря. «Блины» убрать из лексикона. Придется научиться… Дверь дернулась и с механическим скрежетом отошла в сторону. За ней обнаружился богатый интерьер, близкий к библиотечному — много книг в шкафах, пергаментных свитков и старинных светильников с огарками свечей в них. Еще посередине был большущий стол с вычурной лампой. Позади стола — большущее окно — от пола до потолка. За столом восседал самый старый гоблин из всех, которых Славе пришлось увидеть сегодня. Но когда он открыл рот, то тут парень понял в полной мере насколько бывает обманчиво первое впечатление: — Здравствуйте, мистер Поттер-Рогозин. С вами очень многие хотят встретиться. Проходите и садитесь. И вы, миссис Рогозина. Прошу. Меня зовут Арчибальд. — А почему со мной все так желают встретиться, мистер Арчибальд? — спросил Слава. — Ну, вы же Мальчик-который-выжил, — улыбка все же промелькнула на морщинистом лице. — Легенда магического мира, его надежда… — Не знала, что из моего сына сделали «легенду», — Рогозина была этими словами мягко говоря возмущена. Ей не хотелось, чтобы он рос испорченным своим ореолом известности. — Мне бы этого не хотелось… — Поневоле вы с этим вынуждены жить, миссис Рогозина. Ведь никто из нас не знает, как именно ваш сын остановил это… чудовище. Итак, вы пришли обговорить семейные дела? — О, да, — мягко сказала Галина Николаевна. — Мы не знали, что у сына, оказывается, есть такое наследство… — Как? — гоблин подпрыгнул на сидении, — вы разве не получали писем от нас? А как же выписки? Они обязаны были до вас дойти, как по обычной магловской почте, так и по волшебной, совиной. — К сожалению, мы ничего не получали, — твердо проговорила Рогозина. — Я бы непременно заметила столь… необычную для нас почту… — Очень плохо, — покачал головой Арчибальд, — значит, мы исправимся и сделаем вам выписки за весь период. Завтра будут готовы. — Отлично. Я их заберу… Вместе с сыном, разумеется. — Спохватилась Рогозина, перехватив тяжелый взгляд гоблина. — Именно, и только с сыном. Наши законы, миссис Рогозина, не позволяют маглам вообще вести с нами какие-либо переговоры… Маглы практически бесправны, не считая смехотворного одного-единственного закона, принятого несколько лет назад. Но вы стали законным магическим опекуном, и кое-что все-таки на вас распространяется… — Вы не могли бы объяснить… Больше? — спросил Слава, — чем магический опекун отличается от обыкновенного? — Обыкновенным, например, может быть какая-либо структура. Например, ваши магические родители были убиты, и вы вполне бы могли попасть в приют… За вас там поручается государство, иными словами, ваш магический опекун был бы ваш директор школы, Альбус Дамблдор, так как родителями заключен магический контракт. Если такого не происходит, то… Так же, вашим опекуном вполне могла бы быть Амелия Боунс — инспектор по делам несовершеннолетних. — Вот как… А магический опекун? — спросила Рогозина, которая слушала гоблина с интересом. Теперь-то она поняла, что именно сделала для сына… — Тут-то и начинается самое интересное. — Гоблин постучал своими тонкими пальцами по столу. — Ваша магия не признала опекуном ни ваших кровных, живых родственников-маглов, ни Альбуса Дамблдора… Он, кстати, пытался стать вам магическим опекуном, согласно заключенному на обучение контракту — он даже приходил сюда… Но тщетно. Ваши покойные родители не дали старику шансов, мудро ограничив возраст опекуна… Так же магия разорвала узы, которые создаются при крестинах… — Подождите-подождите, — замахала руками Рогозина, пытаясь расставить все по полочкам, — значит, у моего сына есть крестные? — Уже нет. Магия разорвала узы, так как ваш единственный крестный, крестный отец, Сириус Блэк, является преступником и сейчас сидит в нашей тюрьме… С вами, мистер Поттер-Рогозин, произошел редчайший в нашей истории случай. Магия отнесла вас к вашим очень дальним родственникам… Кровь, в вашем случае, сыграла вам на руку. — То есть, я… Но наши ДНК совершенно разные! — Да, вы можете, миссис Рогозина, теперь уже считаться вполне законным магическим, кровным опекуном. Тем более, насколько я понимаю, вы еще и кормили его во младенчестве своей грудью… Если вы хотите, то мы сделаем магический анализ крови прямо сейчас, чтобы я смог подтвердить свои слова… Про ДНК… У нас важно кровное и магическое родство. Даже магическое, порой, на первом месте, хотя все считают, что оно вторично… Если вы сейчас согласитесь на эту процедуру, то многое для вас станет понятным… Слава безмолвно переглянулся с матерью. Та, прикусив губу, напряженно думала. В итоге, Рогозина согласно кивнула. Гоблин протянул ей кинжал и велел порезать им руку над широкой чашей, что появилась на столе сама собой. Галина Николаевна провела клинком по ладони — теплая кровь брызнула на чашу. Взглянула на гоблина — тот аккуратно перехватил руку клиентки за запястье и порез, прямо на ее глазах, затянулся. Кинжал, что держала она, стал мгновенно чистым. Женщина выглядела слегка потрясенной сценой и аккуратно изучала пальцами затянувшуюся новой кожей ранку. — Теперь ваша очередь, мистер Поттер-Рогозин. Тоже самое. Новые капли крови обильно оросили чашу. Слава в этом отношении никогда не колебался — надо, значит надо… Гоблин взял чашу и одним движением вылил все через левое плечо. Перед ним, почти сразу, шлепнулся большой пергаментный свиток с сургучной печатью. Гоблин протянул свиток Славе со словами: — Вы, как наследник рода Поттеров, должны сейчас вскрыть его… Мальчик кивнул, сломал печать и уставился на довольно ветвистое фамильное дерево. Галина Николаевна уставилась ему через плечо. Вячеслав в верхних ветвях нашел имя своей матери и свое — сейчас она действительно шла на втором месте после «Лили Поттер-Эванс». В скобках значилось, что она его «вторая мать», т. е, опекун. От матери нисходящая ветвь тянулась к имени ее отца, то есть его любимого деда Николая Рогозина, потом ветвь тянулась еще ниже, и привела Славу к имени «Карлус Поттер»(получается, это его дедушка по отцовской линии), соединенной с именем его «английской» бабушки. А тут откуда ни возьмись, возникало русское имя и фамилия с датой рождения и смерти «Надежда Петрова». — Кто это? — спросил с удивлением Слава, — получается, моя мама тоже… в какой-то степени англичанка? — Ваш дед, Карлус, был очень талантливым и самым молодым мастером-артефактором за последние сто лет. Это у нас так называется одна из магических специальностей, я не буду заострять на этом ваше внимание. Но, вероятно, скорее всего, когда он, по долгу работы, оказался, на тот момент, в России, то, приобрел себе от кого-то внебрачную дочь, судя по всему, сквиба. Магия ее-то признала, но он сам и его семья, разумеется, нет… В Род он ее не взял. Затем эта дочь вышла замуж и произвела на свет вашего, миссис Рогозина, родного отца, а потом, как встретил вашу маму, появились на свет и вы… — Сложно, — честно сказала Рогозина. — На самом деле, в Англии все маги друг другу родственники. Но магия как только чувствует, что вырождается, буквально подкидывает нам новую кровь, иначе новые гены. Кое-кто из нашего мира всеми силами держится за свою чистокровность, не допуская в Род безродных чужаков… Но магия это не терпит. Так появляются у нас люди с «грязной» кровью. Например, в этом году, в школу Хогвартс идет около десяти человек из полностью немагических семей. Магия будто бы возникла в них сама из ниоткуда. Это очень много, по сравнению остальными годами… Но и маги сами спасают иногда ситуацию — женятся на обычных людях. Ваши кровные родители, мистер Поттер-Рогозин, хоть оба и были волшебники, но ваша мама грязнокровна — ее родители не были волшебниками, как и ее родная сестра… Поэтому вы — как большая часть магов и колдуний, полукровка. — Удивительно, — покачал головой Слава, все-таки с трудом разобравшись в услышанном. — Вы можете выбрать сейчас фамилию и имя, которые хотите носить. Сейчас она у вас двойная… — Нет. Я хочу быть Вячеславом Вячеславовичем Рогозиным. То имя, что мне дали мои родители, конечно правильнее, но я привык слышать от матери и деда, что я — Слава. И другого имени я попросту не хочу… — Как пожелаете. Это ваше законное право, мистер Рогозин. Можете взглянуть на вашу родословную, ваша фамилия и имя стали законными. Рогозина, которая хотела было поговорить с сыном об его «настоящем» имени с фамилией — быть может, стоит подумать, все-таки передумала. Пусть остается все как есть. Он знает, что когда-то был Гарри Поттером, и ладно. — Сейчас мы все идем в ваш сейф. — Гоблин поднялся на ноги. — У вас, на самом деле два сейфа, но второй сейф, рода Поттеров, достанется вам только после совершеннолетия, то есть после семнадцати лет. А этот, которым вы можете пользоваться, носит название «ученический». Он специально открывался вашими покойными родителями для вас… На будущее учение в школе. — Хорошо, — сказал Слава, пряча свиток с родословной в сумку. Его мать с удовольствием поднялась на ноги — от долго сидения на одном месте ноги затекли. Они вышли через дверь справа. Оказывается, она была замаскироана под шкаф с книгами. Арчибальд открыл перед ними дверь. Рогозина, ожидавшая увидеть вокруг мрамор, была удивлена. Они стояли в узком каменном коридоре, освещенном горящими факелами. Дорога круто уходила вниз, на полу были тоненькие рельсы. Гоблин свистнул, и к ним с лязгом подкатила маленькая тележка. Они забрались внутрь и поехали. Сначала они неслись сквозь лабиринт петляющих коридоров. Казалось, дребезжащая тележка сама знает дорогу, потому как Арчибальд ею не управлял. Рогозина очень не любила высоких скоростей, испуганно цепляясь за бока и специальные ручки и мельком поглядывая на сына. Зато Славе очень понравилось — как на американских горках! Только круче. Тележка наконец остановилась перед маленькой дверью в стене. Арчибальд отпер дверь ключом и изнутри вырвалось облако зеленого дыма, а когда оно рассеялось, Слава ахнул. Внутри были кучи и горы золотых монет. Колонны серебряных. Горы маленьких бронзовых кнатов. — Ух ты! Мам, гляди сколько! — мальчик с восторгом пересыпал пару золотых горстей монет. — Это ваш ученический сейф, мистер Рогозин. Рядом находится ваш родовой сейф, но я не имею права его вскрывать, пока вам не исполнится семнадцать. Золотые — это галлеоны, — пояснил Арчибальд. — Один галлеон — это семнадцать серебряных сиклей, а один сикль — двадцать девять кнатов, это просто запомнить. — Мы может перконвертировать в вашем банке деньги в рубли? — спросила Рогозина. — И перевести их в любой другой банк? — И не только. На любую валюту, хоть китайские юани, хоть фунты стерлингов, хоть доллары США… — улыбнулся гоблин. — Ограничения у клиентов нет. Насчет перевода… Да, вы можете это сделать, если вам так угодно… — А есть у вас что-то типа нашей кредитной или банковской карты? — спросил Слава, оборачиваясь к гоблину с матерью, — ведь я же не постоянно буду ездить к вам за деньгами! — Конечно же нет. Для магического мира — неиссякаемый кошелек — только на пояс повесите или в карман положите. А для немагического… У вас есть банковская карта? — спросил гоблин Рогозину. — Да, есть. — Можно перевести деньги туда… Слава выжидательно посмотрел на мать. Денежные вопросы — ее конек. Мать практичная и экономная, а в вопросах денег — очень жесткая и хваткая. Ни одна копейка зря не пропадет. — Пожалуй, сейчас мы возьмем только кошелек, а я хочу еще поменять золото на фунты… Нужно кое-какие вещи купить не в мире магии. — Скажите только сумму. Вот ваш кошелек, — гоблин кинул Рогозину темно-коричневый мешочек из кожи. Слава развязал тесемки, и внутри оказалось золото. — Он тщательно заколдован только под вашу руку, чтобы, если, не дай Мерлин, золото не попало не в те руки. — Давайте пять тысяч фунтов, из них тысячу — мелкими деньгами. Пока хватит. Если останется избыток, то я положу их на свой счет. — Как скажете… *** Они вышли из банка и почти сразу заметили профессора МакГонагал. Та поглядывала на висящие на банке часы и хмурилась. Кошелек остался у Славы под честное слово, что он не будет тратить деньги как попало. — Профессор! — помахал рукой Слава, чтобы она их заметила. — Мы готовы! — Тогда идемте за школьной формой. Вам нужно вон туда, - она указала на вывеску — «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». Письмо у вас? — Да, — это говорила уже Рогозина, доставая письмо Хогвартса из своей сумочки на плече. — Я снова вас подожду снаружи. Мадам Малкин оказалась приземистой улыбающейся волшебницей, одетой в розовато-лиловые одежды. Рогозина здесь чуть расслабилась, рассматривая непривычные для ее глаза длинные мантии всех цветов и разнообразных фасонов. — Едем учиться в Хогвартс? — спросила она прежде, чем Слава успел объяснить ей цель своего визита. — Ты пришел по адресу: у меня тут как раз еще один клиент тоже к школе готовится… Вставай на скамейку, снимем мерки… — А можно и мне мантию? — спросила неожиданно у женщины Рогозина. Мальчик мгновенно понял ее намерения — она действительно сильно выделялась в толпе этих магов, а это делать было тут опасно. Лучше идти общим фоном. — Разумеется, мадам… Прошу вас к моей помощнице… Помощница ушла вместе с матерью вглубь магазина. Слава последовал за хозяйкой. В глубине магазина на высокой скамеечке стоял бледный мальчик с тонкими чертами лица, а третья волшебница крутилась вокруг него, подгоняя по росту длинные черные одежды. Мадам Малкин поставила Славу на соседнюю скамеечку. — Привет! — сказал мальчик. — Тоже в Хогвартс? — Да, — ответил Слава. — Мой отец сейчас покупает мне учебники, а мать смотрит волшебные палочки, — сообщил мальчик. Он говорил как-то очень устало, специально растягивая слова. — А потом потащу их посмотреть гоночные метлы. Не могу понять, почему первокурсникам нельзя их иметь. Думаю, мне удастся убедить отца, чтобы он купил мне такую…, а потом как-нибудь тайком пронесу ее в школу… — Ммм, — проговорил Рогозин, хотя толком не знал, о чем идет речь. — Классно. Пусть у тебя получится! — Спасибо. А у тебя есть своя собственная метла? — продолжал тот. — Нет. — Рогозин отрицательно кивнул головой. — А в квиддич играешь? — Нет, — повторил мальчик, спрашивая себя, что же это такое — квиддич. — А я играю. Отец говорит, что будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета, и я тебе скажу: я с ним согласен. Ты уже знаешь, на каком будешь факультете? — Нет, — в третий раз произнес Слава, с каждой минутой чувствуя себя все большим дураком. Это волшебный мир показался ему очень… богатым на те факты, которые он не знает. Нужно купить книг, которые разъяснили бы ему все… — Ну, вообще-то никто заранее не знает, это уже там решат, но я знаю, что я буду в Слизерине, вся моя семья там была. А представь, если определят в Пуффендуй, тогда я сразу уйду из школы, а ты? — М-м-м, — неопределенно промычал Слава, жалея, что не может сказать что-нибудь более содержательное. Поддерживать беседу с этим мальчиком было все труднее. Но тут наконец-то снятие мерок и подбор мантий у него завершились, и Слава, примерив и расплатившись за них, отправился на поиски матери. Та в задумчивости вертелась перед зеркалом. На ней теперь была обычная черная мантия, но с тонкой серебристой нитью по краям с узором и не такая длинная — всего до щиколотки, чтобы не путалась под ногами. Просто пару раз она видела, как на мантии нечаянно наступают и после долго извиняются. А вообще — ее мантия походила на летний удлиненный магловский плащ. Очень разумно. — Классно, мам. А это что? — спросил мальчик, поднимая со стула уже более тяжелый черный драп. — Теплое пальто на зиму… Ну как я? Похожа на… — тут Рогозина быстро и разумно осеклась. — Да. Бери. Я оплачиваю! — подмигнул ей сын. — Как долго я ждала от тебя этих слов, сын, ты даже не представляешь… — с сарказмом произнесла женщина и кивнула обслуживающей ее продавщице-швее. Он расплатился за обновки матери — теперь мать не так бросалась в глаза, они вышли с сумками. Мать была довольна своим новым зимним пальто — и цена умеренная. Потом посетили магазинчик, чтобы купить пергамент и перья. Он пришел в уныние — никаких шариковых ручек в магазине не было. Прогресс не дошел… Мама аккуратно шепнула ему, что научит писать его идеальным и быстрым почерком. Она когда-то научилась писать пером. Он повеселел. После этого они зашли за учебниками в магазин под названием «Флориш и Блоттс», где было столько книг, сколько Слава ни разу в жизни не видел, даже в самой большой библиотеке — они стояли на полках, занимая все пространство магазина от пола до потолка. Там были гигантские фолианты в кожаных переплетах, каждый весом с огромный булыжник; там были книги размером с почтовую марку и книги в шелковых обложках; там были книги, испещренные непонятными символами, и книги, в которых были только пустые страницы. Было много книг на других языках, в том числе и на родном русском. Рогозина сразу же отделилась от них с профессором — поймав продавца, она пошла с ним в раздел магического права. Она горела желанием разузнать об этом мире и его законах более тесно, коль это связанно с ее сыном непосредственно. Слава же купил все по списку, плюс нашел книгу по истории школы, и решил взять ее. Так же нашел он и «книгу для чайников» — введение в магический мир. — Слав? Все купил? — Угу… Ой! — наткнулся он прямо на мать, нагружённую тяжелыми томами. Помимо всего, несчастный продавец был весь в поту, тоже держал на руках тяжеленные фолианты — в три раза больше, чем сама Галина Николаевна, и с ужасом иногда поглядывал на Рогозину. Судя по всему, она из него всю душу выдернула. Хорошо зная маму, Слава понял, что она с огромным удовольствием потрепала нервы продавцу — ее придирчивость к законодательным актам и следовании каждой букве славилась на весь ФЭС… — Мам… И ты это все изучишь? — подняв брови, проговорил Слава. — Да. Будет что почитать на досуге… — слегка смущенно сказала женщина. Продавец, слышащий их разговор, лишь застонал — теперь это все предстояло ему долго и мучительно упаковывать… *** Они зашли за весами, котлом, флаконами и складным телескопом; потом за чемоданом с заклятием расширения пространства — руки сразу же стали свободными. Чемодан был на колесиках, что совсем не затрудняло его перемещение. Потом пошли в аптеку — впрочем Галина Николаевна, только взглянув на витрину, быстро вышла «подышать свежим воздухом», предоставив профессору со Славой купить все самим. — На работе хватает? — спросил Слава, кивая в сторону аптеки. — Более чем. Ты же сам знаешь, что иногда мне по долгу службы самой приходится делать вскрытие… — Вам надо еще купить сову, чтобы получать письма из дома… Рогозина отрицательно покачала головой. Ей не нравился приказной тон МакГонагал. — А обычная почта как же? Ну ладно. — Слава, тяжело вздохнув, пошел следом за преподавательницей. Рогозина, таща чемодан, явно была против необычного домашнего «любимца». Но в магазине «Совы» Слава понял, что мать категорически против любого питомца — она даже не пошла с ним вглубь магазина. Он полюбовался на самых разных питомцев, но прекрасно понял намек матери: — Наверняка в школе есть… школьные почтовые совы… — Да, они есть. — Подтвердила профессор. — Нам с матерью будет некогда ухаживать за питомцами. Мама и так круглый год на работе — разве что там не ночует… Я же учусь… Спасибо за совет завести сову, но не нужно. Профессор покачала головой: было видно, что магический мир не вызвал у этого ребенка такой радости, которая бывает у всех обычных детей при попадании сюда. Он наоборот расстроено кивал головой и смотрел с ужасом на мать. По-видимому, он слишком привык к неволшебному миру. Тем более, что его мать, эта русская, очень холодно и подчеркнуто вежливо вела с ней все разговоры. — Хорошо, теперь пойдемте за волшебной палочкой. *** Магазин находился в маленьком обшарпанном здании. С некогда золотых букв «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» давно уже облетела позолота. В пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка. Рогозина тяжко вздохнула, глядя на неухоженную витрину. Похоже, с пылью маги мирились… Когда они со Славой (МакГонагалл отлучилась в банк по делам школы) вошли внутрь, где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного длинного тонконогого стула и небольших коробок — от пола до потолка. Слава было пригласил мать сесть, но она с ужасом уставилась на пыльную спинку и тонкие, старые, явно прогнившие ножки, и отрицательно помотала головой. — Добрый день, — послышался тихий голос, и Слава едва не применил один из боевых приемов — чисто на автомате. Но вовремя спохватился. Перед ними стоял пожилой человек, от его больших, почти бесцветных глаз исходило странное, прямо-лунное свечение, прорезавшее магазинный мрак. Рогозина открыто положила сыну на плечо руку: — Здравствуйте, мистер… Олливандер. — Рад видеть вас, молодой человек, и вас, миссис, в моем магазине. Судя по всему, вы — Гарри Поттер… — Я — Вячеслав Рогозин. — Чуть поправил мага Слава. — А это моя мама, Галина Николаевна Рогозина… — Русская? Да, удивительно, как переплетаются судьбы… Ваши покойные родители будто бы только вчера покупали у меня свои волшебные палочки… Ваш отец предпочел палочку, прекрасно подходящую для перевоплощений. Для вашей матери прекрасно подошла палочка из ивы — десять дюймов с четвертью, элегантная, гибкая… Что же… Какой рукой вы будете колдовать? — Ммм, наверное правой. Но я могу и левой! — слегка волнуясь, проговорил Слава. — Вытяните руку. Вот так… Потом другую. Старичок начал измерять правую руку Вячеслава. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы. Рогозина, чуть приоткрыв рот от удивления, рассматривала как линейка сама собой измеряет ее сына, а сам продавец волшебных палочек давно отошел к коробкам и сейчас, что-то бормоча, вытаскивал одну длинную коробку за другой. — Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер… Рогозин, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите ее и взмахните. Парень взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, немного помахал ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал ее из его руки. — Эта не подходит, возьмем следующую. Клен и перо феникса. Семь дюймов. Очень хлесткая. Пробуйте… И началась эта… часовая пытка. Рогозина, на исходе второго часа, уже почти с неприкрытой ненавистью глядела на все не уменьшающиеся ряды коробочек с палочками. Ей хотелось прийти в отель и скорее схватиться за купленные книги, а еще все толком сложить в чемодан… -… попробуем все же. сочетание очень необычное — береза и перо феникса, двенадцать дюймов, гибкая, прекрасная палочка. Правда цветом от остальных отличается, но… Едва Слава взял ее в руки, как вдруг по телу прошел жар, а в пальцах ощутимо заколол холод. Словно палочка… привыкала к нему. Он взмахнул, никуда конкретно не целясь. Ваза с сухими цветами мгновенно стала льдом. От удивления, Вячеслав едва не выронил ее. — О, — захлопал мастер волшебных палочек, — браво! Эта ваша палочка. С вас восемь галлеонов… *** Дойдя обратно до Дырявого котла, Слава первым пошел в душ. Вытирая мокрые волосы полотенцем, он увидел, как мать, жуя зеленое яблоко, читает первую страницу тяжеленного тома. Рядом с ней лежал в раскрытом виде «Магический мир для чайников». — Интересно? — Как читать наш уголовный кодекс на сон грядущий… Интересное… Чтиво. Вячеслав заржал…