Дела семейные. Часть 1.
24 августа 2016 г. в 14:50
— Мам? Ты мне обещала рассказать как научилась писать пером…
Слава, сжав губы, выводил на пергаменте букву за буквой, макая перо в баночку с чернилами, и строчку за строчкой — с каждым разом получалось все лучше.
— Ну… ты не отвлекайся, пиши… — заметила она, смотря на то, как он пишет по пергаменту. — Как-то раз нам потребовался анализ нажатия пера, почерка по листку и засыханию чернил. Ими была написана предсмертная записка. Так как все ребята были заняты, я решила помочь Тихонову. Не с первого раза, конечно же вышло, но, в итоге… Я теперь пишу пером по всему, чему только возможно. И идеальным почерком.
— Все, у меня рука сейчас отвалится… Не могу…
— У тебя, сын, не должно существовать слов «не могу». Тебе лекции писать, и не только здесь! Заметь, я тебя от школы и института не освобождаю. Ты будешь как миленький сдавать школьную программу, пусть даже экстерном (или с опозданием), и готовиться к поступлению! — погрозила ему его мама. — То, что ты — английский маг, не делает тебе никакого снисхождения!
— Да понял я. Разумеется, я заучу все учебники, я возьму их с собой! Поверь, я тоже не в восторге — не хочу расставаться с теми, к кому я привык. Да и по стране буду скучать, и по тебе… — Рогозин-младший, весь перепачканный чернилами с ног до головы, обнял свою маму. Галина Николаевна выглядела счастливой. — Очень…
— Не подлизывайся, — слегка пожурила она его.
Все дело происходило вечером. Рогозина уже преодолела три главы свода законов, иногда помечая в своем ежедневнике очень нужное. Магическое законодательство Англии казалось ей путанее, чем русское. Были непонятны функции Визенгамота — при каких делах собирался полный состав, а при каких — хватало и нескольких членов… по каждому закону было столько поправок, что от реальной «базы» почти ничего не оставалось. А непонятные ей существа и термины магического мира… Как жили и работали в этом мире юристы ей не понятно… А вообще — есть ли у них в мире адвокаты? Или…
Женщина, решив покончить с книгой сегодня, со вздохом сложила ее. Взглянула на наручные часы — уже было поздно. Слава давно спал, с уютом расположившись по всей постели, лежа на животе.
Рогозина вздохнула, и улеглась на свою постель, смежив веки.
Вскоре, она заснула…
***
Новый день начался у них с завтрака в Дырявом котле — каша, яичница с беконом, тосты с джемом и чай. Бекон, по меркам женщины, был слишком жирный, но остальные блюда ей пробовать здесь не хотелось — она, не выдержав скопления пыли, рано встала и потерла все горизонтальные поверхности в номере.
— Мы сегодня сначала с утра на кладбище, — проговорила Рогозина, — а потом заедем к твоим родственникам…
— Жесть, — проговорил Слава, ежась и зевая — ели они рано, так как первый автобус до тех мест шел ровно в шесть. Пришлось встать в четыре тридцать… а еще он поздно лег — но, зато, он научился быстро писать пером. — Я их побаиваюсь…
— Ну, если учитывать, что они — обычные люди, нам бояться больше нечего. С обычными людьми я хорошо нахожу общий язык…
— Угу, как и с убийцами, насильниками и сумасшедшими, — зевнул во весь свой рот мальчик.
— Слава! За языком следи!
***
Рогозина надела уместное для кладбища длинное, черное платье по фигуре и, чуть подумав, взяла с собой только сумочку. В конце-концов она думала, что кладбище точно не скрыто чарами. Мертвым-то телам и магам все равно… где покоиться. И, раз они все поедут на автобусе, то кладбище явно есть на карте…
Слава тоже оделся с ног до головы во все черное, но красивое — классическая рубашка с брюками, кожаный ремень и лакированные черные ботинки. Застегнул рукава на пуговички и обернулся к матери, которая стояла наготове с расческой.
— Сейчас…
Рогозин-младший постарался пригладить волосы. Но они все равно упрямо приняли свою форму.
— Ладно, я хоть не выгляжу так, как будто ненароком сунул пальцы в розетку… — решил сын и отложил предмет на столик. Мельком взглянул на себя в зеркало и остался удовлетворен.
Они вышли из бара-гостиницы к ожидающей их МакГонагал.
— Вы готовы?
— О, да, профессор, — проговорил Слава быстрее матери.
Автобусная остановка оказалась довольно близко к их… бару. До нее они шли всего десять минут. Значит, они точно не запутаются.
Почти никого в автобусе не наблюдалось. Слишком было рано, только лишь старушка, сидящая в самом углу, куда-то ехала спозаранку. Заплатив за проезд троих обычными деньгами, Слава уселся рядом с матерью.
— А далеко ехать? — спросила Рогозина у профессора. Профессор же ответила:
— Не очень, где-то около часа… У меня там похоронена пара моих друзей, поэтому мы с вами встретимся на обратной остановке…
— Да, это будет прекрасно…
Ехали они до места назначения дальше молча.
***
Их высадили на одну узенькую улочку. Виднелись домики, впереди — центральная площадь деревушки.
Все пошли, следуя за МакГонагал к площади.
Рядом было видно несколько магазинчиков, почта и паб; на дальней стороне площади драгоценными каменьями сияли цветные витражи в окнах маленькой церкви.
— Вон кладбище, прямо за церковью. Там найдете, оно небольшое… Я — в другую сторону пойду, а после зайду на кладбище…
— А что, моим родителям поставили памятник? — перебил Слава, смотрящий прямо на обелиск. Когда он приблизился к нему, он преобразился. Вместо стелы с множеством имен перед ними возникла скульптура. Трое людей: взлохмаченный мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у нее на руках.
— Памятник? — поразилась Рогозина, с удивлением смотря на памятник впереди и не видя в нем ничего такого примечательного. Слава быстро схватил ее за руку и подвел к стеле.
Действительно, Рогозина увидела три фигуры своими глазами. Но она все больше и больше вглядывалась в лицо сына — тот с необъяснимой жадностью рассматривал их. Впервые он видел свою настоящую мать, своего настоящего отца, пусть и в холодном мраморе.
— Мы все очень любили вашу семью, мистер Рогозин. И решили сделать хотя бы так, чтобы осталась хоть какая-то память… Помимо их могил.
Но парень уже ее не слушал. Образы родной, кровной матери, совсем позабытые, всплыли сейчас в мозгу так ясно, словно бы из небытия. Он откуда-то знал, что у нее рыжие волосы, и такие же глаза как и у него, зеленые… А вот волосы явно от папы…
— Слава, — тихо произнесла Галина Николаевна. — Пойдем.
— Да… мама. Идем, — парень стряхнул с себя оцепенение, и они снова пошли к кладбищу.
Там, как и профессор говорила, они с ней расстались и начали искать могилы Джеймса и Лили Поттер. Юноша внимательно проходил ряд за рядом, вчитываясь в совершенно незнакомые имена и даты.
Рогозина тоже искала, но так ничего интересного и не нашла. Она приступила к новому ряду…
— Мам, подойди сюда, пожалуйста. Я тут могилу основателя моего… нашего рода нашел…
Рогозина подошла к нему. «Игнотус Певерел», — прочитала она на грубом надгробии. Оно выглядело очень и очень старым — такие ей не доводилось видеть…
— Я запомнил «корень» дерева. Могиле почти… Ух ты! Пятьсот-шестьсот лет! — с восхищением проговорил парень.
— Значит, наши… предки похоронены здесь. — С трудом нашла более-менее подходящее слово женщина. — Ищем дальше?
Мальчик кивнул. Они стали искать дальше, но сейчас Рогозина очень хорошо понимала — именно Слава найдет их место упокоения…
Так и случилось.
***
Оба стояли сейчас у могилы Лили и Джеймса Поттеров. Надгробие было из белого мрамора. Славе не пришлось опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые в камне слова:
«…Лили Поттер… Джеймс Поттер… Последний враг истребится — смерть.»
Двадцать один год…
Им всего было двадцать один год!
Рогозина рассчитала — все верно, очень молодые у ее сына были родители, не то что она сама… Но тут же дернулась — перевела взгляд на сына. У того по лицу текли слезы. Он почти в шоковом состоянии глядел на общее надгробие.
— Мам, — очень тихо проговорил он таким голосом, что ей стало ясно — еще немного, и он начнет рыдать, — за что же их так? Зачем?..
— Не знаю, Слав, — она положила ему руку на плечо и прижала к себе. Он горько расплакался, прижавшись к ней. Его плечи судорожно вздрагивали.
Теперь от его родителей остались только кости или вовсе прах, они не знают и не волнуются о том, что их живой сын стоит здесь, так близко, и его сердце все еще бьется благодаря их самопожертвованию…
Галина Николаевна молча ждала, в душе понимая своего мальчика…
***
Слава не знал, сколько он так проплакал, но слезы постепенно стали высыхать. Зрение прояснилось, и он аккуратно вывернулся из объятий матери.
Она подала ему носовой платок. Он вытер им лицо и остатки слез.
— Слав, этих слез не стесняются. И ты тоже не стесняйся.
— Мы с тобой не знаем главное — почему так произошло? — мальчик выпрямился и взглянул на мать. — Почему напали именно на них, почему именно их убили, и почему… я остался в живых, хотя я не должен был выжить…
— Тут что-то не так, Слава, — Рогозина чувствовала нутром — со смертью родителей Славы не так все просто. — Если бы возможно было сделать эксгумацию тел… Сделать анализы и прочее…
— Но десять лет без малого прошло… — тихо проговорил Слава. — Что вообще там осталось кроме тлена и пыли? А если они умерли от заклинания, то следов в теле вообще наверняка не осталось…
— Тебе надо определено меньше общаться с тетей Валей… — покачала головой Рогозина. — Ты знаешь такие детали…
— Ага, теперь-то я под замком вообще буду. Школа-то закрытая, а гулять вне школы можно только начиная с третьего курса. И то, с разрешения родителей.
— Книгу читал?
— «Историю Хогвартса», — подтвердил Слава. — Кое-что мне в этой школе уже не нравится…
— Ладно, — Рогозина коротко провела по памятнику, вздохнула и начала говорить, обращаясь к плите: — все-таки, спасибо вам за сына. Я в полной мере постараюсь заменить ему вас, но все-таки ваш Гарри должен был расти здесь, в этой стране, в своем родном доме… Я постараюсь позаботиться о нем…
— Ты и есть моя мама, пусть и не биологическая, — Слава обнял Галину Николаевну, — я тебя тоже очень люблю и буду любить… их, усопших родителей…
***
Они зажгли принесенные с собой свечи, и молча поставили около могилы. Слава больше не рыдал. Глаза остались сухи. Два лучистых огонька красных свечей плакали сейчас восковыми каплями, оплакивая безвременно усопших — Лили Поттер и Джеймса Поттера, биологических родителей Вячеслава…
Примечания:
Так как я не знаю, выйду ли я в ближайшие дни в интернет, то выкладываю часть 1.