Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Рогозина, читая отчет, почти пропустила момент прихода секретарши Аллы. Та несла ей почту, так как день выдался суматошный. А еще — ей сегодня предстоял «визит» к генералу Султанову… Не самый приятный. — Галина Николаевна, — послышался голос секретаря, — я принесла вам почту! Тут какое-то письмо интересное… Из Англии! Рогозина мигом подняла голову от бумаги и приняла из рук Семенчук белые конверты, экспресс-почту в синих и зеленых с рыжим, неформатных конвертах, и… тяжелое письмо с незнакомыми марками и английской вязью букв в «получателе». — Да, спасибо, Алла. Знаю, это мне, я его жду… Девушка, цокая каблуками, удалилась за дверь. Рогозина, бросив и отодвинув от себя все, нашарила в ящике стола ножницы и аккуратно разрезала край конверта. Извлекла само письмо — толстая пачка исписанных листов (и новых, и старых — они пожелтели от времени), и из вскрытого конверта ей выпала в руки черно-белая фотография. Девочка на фото — это была легко узнаваемая Лили Поттер, красиво улыбалась в кадр фотографу. Позади нее была то ли стенка амбара, то ли просто бревенчатая стена. Рядом с ней стоял худощавый, нескладный и довольно неухоженный на вид мальчик-подросток в одежде явно «с чужого плеча», да еще и не по размеру. Большой пиджак висел на нем как на вешалке. Волосы были спутаны и немыты, нос и скулы были заостренными. Вообще он производил впечатление ребенка из очень неблагополучной семьи. Она начала читать письмо. Ей его наконец-то написала Петунья Дурсль: «Уважаемая мисс Рогозина! Вы просили меня вспомнить побольше о моей родной сестре, Лили, в девичестве Эванс и, желательно, подкрепить все доказательствами и твёрдыми фактами. Что же, я так и сделала, как вы просили. Вам, наверное, это все для чего-то нужно… судя по всему вы взялись расследовать убийство моей сестры, произошедшее десять лет назад. Мне о нем, что греха таить, много не рассказали. Лишь поставили перед фактом, что моя сестра мертва, и я побывала на ее с мужем похоронах. Это сделал…» — Опять этот Дамблдор! — вырвалось тут у Рогозиной раздраженное восклицание, — всюду он мелькает! «… Альбус Дамблдор. Он пришел ко мне ночью, сообщил о смерти моей сестры и ее мужа, и о том, что ребенок, мой племянник — Гарри, пока у них. И о его намерении передать малыша мне. Я, если честно, сразу от него отказалась: мы — молодая семья, у меня на руках был мой малолетний сын; денег нам, с Верноном, отчаянно не хватало — его неожиданно погнали с работы, и пособия едва-едва… на текущие расходы, только и хватало. А еще — кредиты за дом, за машину… Родители к тому времени уже умерли, оставив все имущество и деньги по завещанию моей сестре, а не мне. Второго ребенка мне было просто не прокормить, он бы умер с голоду! Он начал настаивать. Я не сдавалась, пока в мой адрес и адрес моего сына не посыпались открытые угрозы. Под их натиском мне пришлось отступить. Утром я на пороге нашла письмо, которое тут же разорвала, но самого ребенка не было. Этому я несказанно обрадовалась- подумала, что эти… маги все передумали отдавать ребенка мне. И, разумеется, забыла об этом… До вашего письма. И визита к нам. Я рада, что он попал к вам, честно… Но то, что эти… люди могут навестить меня и нанести мне и моей семье вред, меня пугает. Я не хочу, чтобы они пострадали. Поэтому это будет мое первое и последнее письмо вам. Через месяц я с сыном и мужем перееду отсюда и никому об этом не скажу. Не ищите меня, прошу. Все, о чем я упомяну, является правдой и только правдой. Даже мой муж не знает об этом всем. Моя сестра начала творить странные вещи еще с четырех-пяти лет. Она могла летать по небу (недолго), заставить расти цветы в руках и могла превращать предметы в другие предметы. Мать об этом сначала не догадывалась, потом застукала ее, и запретила так делать. Никто из нас тогда не знал о существовании магии… И магического мира. Я ей завидовала — я была самой обычной девочкой. Но в пять лет мы столкнулись на улице с таким же мальчиком. Он делал такие же странные вещи. Он-то и рассказал моей сестре обо всем, ввел в курс дела, так сказать. Они начали гулять вместе, она все дальше и дальше отдалялась от меня… Пока это не вылилось в потасовку между мной и этим парнем из неблагополучной семьи. Его отец пил, и часто бил мать. Иногда до нас доносились их скандалы на этой почве и бранные слова. С тех пор мы с сестрой так и не поладили. Особенно сильно меня задело то, что родители после визита профессора из этой школы, начали гордиться ею больше, чем мной. Начали обращать внимания на нее, почти забыв обо мне. Я была так, „бесплатным приложением“. Тем более, я тоже хотела стать такой… необычной. Очень хотела, что сдуру отправила директору той школы прошение о моем зачислении в эту школу. А потом между мной и тогда еще молодым Дамблдором, завязалась переписка. Он тщательно разъяснил мне, что я не обладаю магией, которая и нужна для всего этого. С сестрой вместе мне ехать было в школу нельзя… Этот ответ нашла Лили, и показала ему. Между нами — мной и Снейпом (да его звали Северус Снейп), произошла потасовка, где мне причинили боль этой магией… или заклятием. С тех пор у меня с сестрой все было кончено. Мы разорвали всяческие отношения. Когда мне стукнул возраст совершеннолетия, я уехала из родительского дома, и больше не видела ни родителей, ни свою сестру. До самых ее похорон. Впрочем, и тогда я ее не видела — ее хоронили в закрытом гробу. Мне передали ее шкатулку и все… Но от нее — нечасто, но все же, приходили письма. Все они приложены к этому письму. Я узнала, что они со Снейпом рассорились (хотя он точно к ней неровно дышал с детства — это было видно невооруженным взглядом) и закрутила роман с школьным, известным „заводилой“ Джеймсом Поттером. На последнем курсе они решили пожениться после школы. Что и осуществили. Потом в мир пришли кризисы, дефолты и… странные события и убийства, что происходили почти каждый день. Целые семьи умирали неизвестно отчего, многие были покалечены и лишены рассудка. Я, чувствуя, что дело тут в этой проклятой магии, увезла нас — себя, Вернона и своего ребенка, которого уже носила под сердцем, подальше. Этим, по-видимому, мы и спаслись, и в итоге осели в этом пригороде Лондона. Постепенно дела моего мужа пошли на рост, мы крепко стали на ноги. У них родился сын, Гарри. Потом… через немного времени, их и убили. Вот и вся моя история. Я до сих пор не знаю, почему моя сестра умерла, зачем ее и мужа убили, и как в такой ситуации выжил их сын… Я надеюсь, что вы разберетесь во всем этом и я, хоть и спустя годы, все же узнаю правду… Там, в Годриковой впадине, я все же потеряла сестру. Хоть мы и были не дружны, но это мой единственный близкий человек… был, точнее была. Если бы не эта магия… все могло бы быть по-другому…» Здесь письмо обрывалось, а Рогозина пустым взглядом уставилась на стеклянную дверь. *** Чувствуя, что стены давят как крышка гроба, а курить хочется просто с невыносимой силой, она уступила этому постыдному желанию. Нужно было снять стресс. Здесь бы закурила, но нельзя… Сейф, что был у нее в кабинете, сейчас был вскрыт, из него была извлечена пачка сигарет (она держала ее только лишь как «память» о чеченской войне) и зажигалка, которая еще чудом работала, несмотря на прошедшие годы «воздержания». Идя как сомнамбула в своем «английском» плаще по коридору, она то и дело натыкалась на удивленные взгляды сотрудников и подчиненных. Очевидно, причина была в том, что яркая пачка «тяжелых» сигарет и зажигалка в ее руке привлекали внимание — она же считалась некурящей! Даже боролась с заядлыми курильщиками! На улице было холодно, но Рогозина дошла до припорошенной снегом лавчонки, что стояла неподалеку от входа, и опустилась на ее, думая о прочитанном и судьбе целой семьи, по сути разрушенной магией. Руки привычно щелкнули затвором — и загорелся рыжеватый огонек. Она извлекла сигарету из пачки и, дождавшись легкого дымка над противоположным концом, сделала первую затяжку. Закашлялась — она за годы почти забыла как это нужно делать, но почти тут же справилась с собой. Легкие привычно наполнились дымом, а тяжесть в мозгу отступила. Никотин подействовал, и сейчас начальница ФЭС смотрела на все ее окружающее более осмысленно и трезво. Хреново. Вот так, просто, одним словом она описала бы сейчас свое душевное состояние. Она и думать забыла о долбанной и трижды проклятой поездке к высшему начальству. Вдыхая дым вперемешку с морозным воздухом, она не заметила, что к ней подошел еще один человек. Иван. Иван Тихонов увидел как скоропалительно начальница покидает здание, и решил проследовать за ней. Мало ли. — Галина Николаевна, — очень тихо произнес он. Курящая женщина вздрогнула всем телом, и подняла на него глаза. — Иван? Что ты тут-де… — За вами пришел. Что случилось? Почему вы курите, товарищ полковник? Что-то с сыном? — Нет, с твоим крестником все в порядке… — медленно произнесла Рогозина. — Так что произошло? Из-за письма? — Увидел через стекло? — вопросом на вопрос ответила она. — Проще. — Коротко улыбнулся Иван, — Алла сказала. Так что… Рогозина мутными газами поглядела на программиста, жаждущего продолжения. Подумала с минуту, стряхнула пепел с сигареты, сделала новую затяжку и только потом сказала: — Только что я поняла, почему родная биологическая сестра матери Славы не взяла его в семью… — И? — Эта магия разрушила все. Просто поставила баррикаду между двумя девочками-сестрами, одна из которых была магом…тьфу, волшебницей, а другая — нет. Родители стали на сторону одной дочери и совсем забыли о существовании другой. Эту обиду — и к семье, и к сестре, и к миру, она пронесла через всю свою жизнь. Зачем им пустышка, когда есть и более красивая, и более сильная и более яркая?.. Она испугалась, что с приходом Славы в ее собственную семью, она разрушится точно так же, как и семья ее родителей… Она забудет про родного ребенка и будет опекать только лишь приемного… Или же наоборот — перенесет всю свою свою обиду, обиду всей своей жизни, на приемыша. Я не знаю, как… но… если бы я была в такой ситуации, я поступила бы так же. Но, знаешь, что самое страшное? Она сделала затяжку, но Иван терпеливо продолжал ждать. -… что она описала и нашу со Славой ситуацию. То, чего я теперь реально боюсь. Вдруг, в один-единственный прекрасный момент он решит, что я ему — такая, не нужна? Зачем я, в виде балласта, если он такой сильный, с магией в крови, богатый… — Галина Николаевна… — запротестовал программист-хакер. — Нет, Иван, выслушай меня. Он решит бросить меня, просто тупо оставшись на своей родине, и живя в свое удовольствие на всю катушку… — Галина Николаевна, — программист не знал, как на это реагировать, но выход из ситуации он предвидел: — это не так. Слава любит вас и очень привязан к вам. Он же все равно считает вас своей мамой, и не посмеет вас обидеть и разочаровывать на свой адрес. Просто… Тогда просто вели обстоятельства, под нажимом которых это все и случилось… А сейчас — все эти обстоятельства вы запросто сможете «взять под узцы». Даже, когда он выбирал… тогда, имя… Какое имя он выбрал? — Свое… ну, в смысле то, какое я дала ему при нашей первой встрече. Вячеслав, Слава… — Он уже тогда показал, что не намерен связываться со своим прошлым. Он выбирает настоящее. — Умеешь же ты успокаивать… — усмехнулась женщина, щелчком выбрасывая окурок в урну. — Это тоже часть моей работы… — развел руками программист. — Прости… Прости за этот вопрос. У тебя же, ведь, была сестра, да? И как же вы… — но женщина не договорила, потому что Иван заговорил: — Сестра спокойно это приняла. Просто посчитала, что я больше ее могу. Она не считала магию какой-либо силой, лишь особенностью того или человека. Вот так мы мирно и жили… — Иван тяжело вздохнул, и жалобно продолжил: — Может, пойдем в тепло? Я замерз… — Что же у тебя такая куртка холодная? — А это из-за того, что вы премию не даете… — буркнул он, скача на одном месте — пытаясь согреться. Рогозина рассмеялась, и все страхи разом вылетели у нее из головы. До поры… *** — Итак, — Рогозин-младший рассматривал аттестацию по баллам, предварительную. — Похоже, я все-таки в первой пятерке… — А я — самая первая… — гордо проговорила Гермиона. — Но только не по зельям, — добавила Полумна, расчесывая свои светлые волосы щеткой. Они просто на травологии зацепились за сук дерева, и от идеально сделанной прически осталось одно лишь название. — Вы оба «сделали» воронов и оставили Малфоя позади. — Невилл потер руки. — Наверное, ему неприятно быть шестым по успеваемости, — хмыкнул Слава. — Его отец, наверное, ему устроил дома… Туши свет. — Что? — не поняла Гермиона. — Ну… «туши свет», это у нас на русском типа… взбучка, ругань, скандал. Выражение такое… — объяснил несведущей в русском языке англичанке парень. — Никак я не могу к вам обоим привыкнуть, к вам и вашим выражениям, — обиженно проговорила девочка, надув губы. — Русский поучи, — посоветовала Луна, наконец отложив расческу в строну, и затягивая волосы в пучок на затылке. — Я хочу побиться об заклад с Невиллом… галлеончиков этак на десять-двадцать, что ты не сможешь выучить его за одно лето… Например, за следующее. И вообще — иностранные языки учить полезно. Они, говорят, память развивают. — Лавгуд, — процедила Грэйнджер зло. — А что — я? Лишь правду сказала… — Девочки, не ссорьтесь. — Полушутливо-полусерьезно проговорил Рогозин, вставая между ними. — Нам сегодня предстоит одно непростое дельце, и мы просто обязаны работать командой! — Ты в сумку все положил? — ярость Гермионы мгновенно сменилась на сосредоточенность. — Все, — лениво улыбаясь, проговорил Вячеслав. — А если по списку пройдусь? — коварно улыбнулась девочка. — Все… — Уже менее уверенно проговорил парень. — Ой, ё! — Хлопнул он себя по лбу. — Чуть не забыл о фонарике… Хотя смысл в нем — волшебную палочку можно зажечь… — А если что с нашими палочками случится? — настаивала девочка. — У нас мобильники заряжены. — Проговорила Луна. — Тут связи нет… — с видом словно «очень умная» девочка объясняет «очень тупой», — сказала гриффиндорка уверенно. — Ты ни разу в подземелье будто бы не была… Там есть слабая связь… — улыбнулась Полумна. — Да ладно?! — воскликнул Рогозин в полный голос, и на их отовсюду устремились чужие взгляды. — Извините, — проговорил он тихо. — Ты серьезно? — Угу. Сама вчера с крёстным разговаривала. — И ты молчала! Хоть бы мне сказала! Тоже мне, подруга, называется… — с обидой проговорил мальчик. — А ты — не спрашивал! Тут Гермиона решительно подхватила Рогозина за локоть, и крикнув «Пока!», покинула вместе с ним поле зрения остальных присутствующих. — И мы пойдем, Нев, — проговорила девочка. — Ботаник права — надо идти, готовиться… К ночи. Долгопупс на это только кивнул.