Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Как жаль, что все очень быстро кончается — кончились и праздники, и настала пора возвращаться под вековые каменные своды замка. Одним зимним утром Слава и Луна вместе с Галиной Николаевной и с Дмитрием Юрьевичем выстроились перед магическим камином, в котором уже зажгли огонь. Все родители переобнимались напоследок, и попрощались со своими детьми. Теперь уже до самого лета… *** Невилл, как только неразлучная парочка прибыла в гостиную, оттащил их в укромный угол. Луна с интересом глянула на друга: — Ну что такое, Нев? — У нас тут слухи ходят… — мальчик оглянулся по сторонам, — о Запретном этаже… — Для нас, русских слово «закрыто» — это вызов, — хмыкнул подросток, взъерошив волосы. — Там, вроде, видели трехголовую псину размером с небольшой дом… — Долгопус прикрыл рот ладонью и понизил голос — кто-либо мог подслушать их. — Это… цербера что ли?.. Постой… В школе держат настоящего ЦЕРБЕРА?! — глаза Полумны полезли на лоб. — Не знаю, — отозвался Невилл. — Но это… — Нарушение всех мысленных и немыслимых правил, — послышался позади голос Гермионы. — Привет, Миона, — откликнулся сразу Слава. — Как каникулы? Судя по подаркам нам, ты в полном восторге… — Да! Во Франции столько-столько всего!..- начала безостановочно говорить Гермиона с восторгом. — У меня вышло такое роскошное сочинение по истории магии! — Верю-верю! — замахал руками Невилл. Пока девочка разглагольствовала о быте европейских магов во Франции, Вячеслав переглянулся с Полумной. Они так и не договорили… *** Рогозина устало прилегла на кровать дома. Рабочий день, который, казалось, длился вечность, наконец закончился, и женщина с вожделением думала о теплой постели. Только что они закрыли очередное дело, и после написания отчетов она заторопилась домой. С того самого момента, когда она не сдержалась и… отдалась Дмитрию Юрьевичу, прошел месяц, и их отношения уже не были секретом ни для кого. Они сейчас не встречались — мешали их обе работы, но переписывались активно, в основном из-за детей. Времени было не много — и Рогозина на время приостановила свое следствие «по делу Поттеров». Сейчас оно надежно лежало у нее в сейфе в ФЭС… Веки сомкнулись… «Рогозина сама не зная как оказалась в знакомой фэс-овской камере КПЗ. Вокруг был темный, непроглядный туман, в котором едва видно угадывались стены и верху — решетка… Но вот туман на глазах стал редеть. Перед ней был грубый стул с подлокотниками, а к стулу был крепко привязан — за руки, ноги и грудь, веревками какой-то человек. Женщина подошла ближе, но больше не смогла сделать ни шагу — потому что перед ней вспыхнула ослепительная полоса, которая помешала ей двигаться дальше. А тут привязанный человек поднял голову… — Слава? Зеленые глаза ее приемного сына уставились на нее без всякого выражения. — Слава! Слава!!! Она пыталась прорваться через полосу, но не смогла. Но тут движение позади привязанного к стулу сыну привлекло ее внимание. Из тумана выплыла темная фигура и неожиданно две старческие, неестественно белые, в морщинах и со вздувшимися венами руки подняли голову Вячеслава за подбородок. Рогозину словно приковало к своему месту — старческие руки обхватили шею ее сына. — Нет! — вскрикнула она. Руки с силой сжались на тонкой шее. Прямо на ее глазах мальчик начал задыхаться, его лицо — стремительно набирало синеву. Еще несколько минут он бился в путах, а потом обвис в них, свесив голову вниз, и свесив язык изо рта. — Слава! — дико вскрикнула она, оседая на холодный пол, — Сла-ва… — вырвалось у нее рыдание. Сзади послышался смех. Он был ледяной, пронзительный и лишенный всякого веселья…» Она, вскрикнув, проснулась и несколько минут пыталась прийти в себя после мрачного сна-кошмара. Она с трудом перевела дыхание. — Сон, — вырвалось у нее. — Это лишь только сон… Слава Богу. Она перевела взгляд на часы — было три пятнадцать утра. Еще немного времени и наступит новый день… *** — Галь, — обратился к ней ее заместитель, — ты сегодня какая-то… встревоженная сверх меры. — Ночью плохой сон приснился. Впервые вижу такой мрачный сон… — женщина потерла виски, которые явно скоро начнут болеть. — Все из-за того, что ты о сыне волнуешься и беспокоиться сверх меры… — начал было говорить Круглов, но Рогозина оборвала его: — Ты, Коль, сон не знаешь. Я словно наяву вижу как его… душат… В том сне его шею обхватывали старческие руки, и его в итоге задушили. И я не смогла этому помешать… Просто стояла и смотрела на это… — Это просто ночной кошмар, сон, Галя… — Нет, — выдыхает женщина и фирменная чашка с кофе едва не выскальзывает из ее ослабевших пальцев, — это не просто сон. Я чувствую, что ему грозит опасность… Мое сердце это чувствует… *** — Что это? — спрашивает Рогозин, глядя как Гермиона что-то дает Полумне. Та, прочитав название, морщится и откладывает его в сторону, и продолжает строчить на свитке пергамента. — Это, — менторским тоном проговорила девочка, — расписание подготовки к экзаменам. Это — наше свободное и несвободное время… — Тогда спасибо. Это действительно нам пригодится… — с благодарностью проговорил Слава, беря у девочки пергаментный свиток с графиком занятий. — а как нам быть с нашим «запретным» этажом? Мы же все вместе решили осуществить вылазку! Тем более, что все мы узнали о тролле, выпущенном в Хэллоуин… — Угу. Никогда бы не подумала, что у нас в школе есть настоящий тролль! — хихикнула очень тихо отличница. Рогозин продолжал читать план подготовки, мило подготовленный Гермионой. — У меня даже сутки свободные есть. Удивительно! — Ничего удивительного, — Гермиона уселась рядом со Славой, и раскрыла тяжелый библиотечный том, — мы с тобой первые по успеваемости, а вот Полумне следовало бы потрудиться, — чуть более жестко проговорила она. Девочка, не отрывая пера от работы, только усмехнулась. *** — Ну, — обратился Рогозин-младший к собравшимся, — когда осуществим нашу вылазку? Дело было в гостиной, после того как часы пробили полночь. Вся четверка собралась у камина и шепотом переговаривались друг с другом. — Я думаю, что нам надо почитать еще… — начала говорить девочка. — А я думаю, что все гораздо проще, повторить «свой участок» работы. Например, Невилл — за травологию и, частично, за зельеварение. Ты — за историю магии и заклинания, трансфигурацию, я тоже веду заклинания, зелья и трансфигурацию. Полумна — за наше «лечение» и прочее. — Я с этим планом согласен, — выразил свое мнение Долгопупс, — я ничего, например, не смыслю в трансфигурации, поэтому оценки по ней у меня… так себе. Так что смысла забивать голову лишним — я не вижу. — Как хотите, — проговорила Гермиона скептически, и замолкла. — Итак, еще чуть-чуть подготовимся и выступаем. — А сколько еще ждать? — спросила Полумна. — Я хочу узнать как пройти мимо пса. Я думаю, что это возможно лишь в одном случае, — тут Рогозин усмехнулся, — надо расспросить нашего лесничего… — Валяй, — без искры энтузиазма проговорила Гермиона.