Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

— Сла-а-в! — Что такое, мам? — Рогозин-младший высунулся из ванны с зубной щеткой в руке: сегодня предстояло отбыть в Англию, каникулы подошли почти к концу. Луна уже час как ждала его в аэропорту с Дмитрием Юрьевичем. — Как приведешь себя в порядок, так и поговорим, — женщина кивнула на его пока еще не застегнутую рубашку. Рогозин-младший вернулся в ванную. Спустя полчаса он уже предстал перед своей мамой, Рогозиной Галиной Николаевной, при полном параде, в новой одежде — он рос очень быстро, и сейчас пришлось спешно покупать новые вещи. — Что такое, мам? — повторил мальчик свой вопрос. — Дело касается тебя и твоего биологического отца… — Ну снова начинается! — простонал парень, но Рогозина перебила его: — Послушай меня, пожалуйста, внимательно. Веди себя достойно, даже если тебе, при одном взгляде на него… -… хочется пустить пулю ему прямо между глаз? Мам, я обещаю — не мстить, вести себя как обычно… Постараюсь. Я не буду пытаться его доставать и вывести из себя. О-Б-Е-Щ-А-Ю! — честно сказал мальчик, поднимая руку в воздух. Несколько минут мать сверлила его подозрительным взглядом, но все же сказала: — Я из-за сложившейся ситуации… даже двух, буду постоянно на связи. Звони мне, когда пожелаешь… — А ты взяла с собой разрешение? — спросил парень быстро. Дело в том, что с совами прибыло и разрешение на посещение магической деревни Хогсмит. Форму было необходимо подписать родителю или опекуну. Рогозин обрадовался — он совсем забыл об этом, хоть и Луна ему об этом говорила, приятно было провести пару часов вне замка. Но все было одно к одному — мама из-за ситуации с беглым преступником, не хотела подписывать ему разрешение, несмотря на то, что ее заверили, что Вячеслав будет под тщательной охраной. — Я его даже подписала… Нечестно лишать тебя удовольствия. Но ты… — «…ведешь себя очень острожно и не лезешь на рожон!» — процитировал паренек. — Помню, мам! — Отлично, что мы друг друга поняли. Пошли, а то твоя подружка нам все телефоны скоро оборвет… — улыбнулась слегка Рогозина и увидела, как быстро покрылся красными пятнами Вячеслав, и тот скрыл выражение своего лица, отворачиваясь от нее. Она догадывалась, что у этих двоих что-то друг с другом произошло. Круглов, по секрету, шепнул, что он уже серьезно просветил парня насчет «сама-знаешь-чего», и ей не о чем волноваться. На что получил ехидный ответ, что если она станет бабушкой в сорок три*, то Рогозин может из Англии сюда даже больше не пробовать приезжать. Ибо она впаяет ему срок по статье по полной программе, без жалости. Парень ведь взрослеет… искушений становится все больше, а мозгов в голове (хоть они у него и есть) по возрасту и опыту, пока не много нажито. Прибавить сюда половое созревание, гормоны в крови и молодость… И получается дикий коктейль — подросток, которого если вовремя не взять в охапку, то потом проблем не оберешься. Сколько у нее таких было — и почти все по камерам сидят в разных СИЗО и тюрьмах… *** Пока Вячеслав здоровался с Невиллом и целовался с девушкой (Рогозина уже более спокойно относилась к их «отношениям», считая, что они ненадолго), женщина подошла к фсб-шнику. — У вас ориентировка пришла? — спросила она в ходе дружеского разговора. — На некоего Блэка? — Угу. Мне тут знакомый проболтался, что его видели в одном пригороде Лондона… Только — никому! — Конечно, — поспешила заверить его женщина. — Я знаю. Проводив молодежь почти до стойки регистрации, двое взрослых расстались со своими детьми на весьма долгий учебный год… *** — Как вам прошедшее лето? — проговорил Невилл, наиболее из всех присутствующих пребывая в замечательном настроении. Еще бы — с нелюбимыми родственниками не встречался, получил все нужные заверения (на спокойное пребывание в государстве) и обзавелся весьма полезными связями в России. Поезд грохотал и трясся — они только что отъехали, и сейчас нуждались в свободном купе. Но везде было забито — они чуть опоздали… Особенно горячо Долгопупс теперь дружил с Иваном, крёстным Вячеслава, с которым познакомился на спасательной операции. Еще бы — двум продвинутым компьютерщикам всегда есть, что обсудить. Обменявшись всеми возможными контактами оба слабых мага быстро вычислили друг друга, создали между собой чат, и Невилл то и дело посылал одно сообщение за другим, строча по клавиатуре как ненормальный. Впрочем, на него теперь смотрели как на ненормального — никакая магловская техника, кроме невилловой, в поезде и школе не работала. Да и магам это было в диковинку, в отличие от «продвинутых» магловских учеников… Малфой, узнав, что четверо гриффиндорцев вовсю пользуются техникой, только покрутил у виска. — Если Малфой это не одобряет, — хмыкает Рогозин, везя за собой чемодан, — то это точно успех, Невилл… Нормальное лето. — Смотрите! — ликующе воскликнула Джинни, привлекая внимание четырех друзей, — тут свободно! Только… — О, — Гермиона внимательно присмотрелась, — это ведь новый преподаватель! В этом купе находился всего один пассажир, дремавший возле окна. Незнакомец был одет в поношенную, штопаную-перештопаную мантию. Болезненного вида и изможденный, но совсем еще не старик, светло-каштановые волосы едва тронуты сединой. — А кто? — спросил Невилл, тихо переступая порог. Вариантов больше не было: все купе были забиты до отказа, а тут хоть можно будет присесть. — Профессор Р. Дж. Люпин, — не замедлила с ответом Гермиона. — Откуда знаешь? — полюбопытствовала Полумна. — На чемодане написано, — кивнул Рогозин, — давайте тише, а то вид у него какой-то… И спит он… Невежливо будить человека. И тут его как прошибло… Имя и фамилия мгновенно всплыло в памяти. Судьба свела его с близким другом отц… не отца… На фотографиях из дома Поттеров он запомнил его совсем другим — более молодым, улыбающимся…, а тут он был словно тяжело больным… Потасканным и поизносившимся. — Давайте сядем, — весело предложила Джинни, по-видимому, не заметив возникшей заминки, и изменившегося выражения на лице Славы. *** Вскоре все весело общались между собой, но старались громко не говорить, чтобы не разбудить прикорнувшего человека. Провизия была разделена поровну, купленные кексы и шоколадки с конфетами разошлись по рукам. Ехали уже долго. Погода поменялась, ухудшилась, и за окном начался дождь. Затем дождь усилился, а «Хогвартс—Экспресс» мчал все дальше на север. Окна закрыл густой туман. Стемнело. По всему вагону и над багажными полками загорелись лампы. Стучат колеса, по окнам барабанит дождь… Ребята уже погрузились — каждый в свои книги, и сейчас в купе пребывало уютное молчание. Грейнджер покосилась на спящего мужчину-мага, но тут, к полной неожиданности всех, поезд начал замедлять ход. — Что стряслось? — проговорила Джинни испугано. — Нам же еще далеко ехать! Тут поезд дернулся и остановился. Резко мигнули лампы и погасли… — Что за черт? — Рогозин громко выругался, в темноте он толкнул кого-то, а кого — не видел, — Полумна, прости! — Я — Гермиона. — Ответили ему с раздражением. — Тогда прости, Гермиона! — поправился парень. — Кто-нибудь, зажгите свет! Хотя… Люмос! — и свет волшебной палочки осветил купе. Тут неожиданно послышался незнакомый голос: профессор, по-видимому, проснулся. Слабый треск — и в купе забрезжил свет и с другой стороны. В ладонях профессора Люпина подрагивал огонь, освещая усталое, серое лицо. Глаза его, однако, были ясны и настороженны. — Оставайтесь на месте. — Голос был все еще сиплый после сна. Он медленно встал, держа перед собой пригоршню огня, и пошел к двери, но та, опередив его, медленно открылась… Что было дальше — Рогозин не запомнил. Он взглянул на освещенную палочками темную фигуру. Зрение затуманилось, и он словно бы рухнул во тьму. В этой тьме зазвучали неожиданные голоса… И стали видны фигуры… «- Отойди… отойди, девчонка! — этот голос как страшным, зловещим, холодным и злым, не охарактеризуешь. — Нет… Только не Гарри! Только не Гарри! Возьмите меня, меня!.. — кричала она. — Авада Кедавра! — сказал голос непреклонно, и послышался дикий женский крик…» И тут он словно рывком вынырнул на поверхность, резко раскрыв широко глаза и вдохнув кислород. Над ним маячило взволнованное лицо Полумны, которая держала у лица кислородную маску. Он поднял руку, и мягко отстранил ее. Туман в голове и странная слабость во всем теле тревожили его, но он все равно поднялся с сидения, на которое его положили. Поезд снова ехал как и прежде. — Слав… — начала говорить Джинни, ворвавшись в купе первой — увидела как парень поднимался с сиденья. — Как ты, друг? — спросил Невилл, пролетая сквозь Джинни. Взволнованная Гермиона испугано смотрела на бледного как смерть одноклассника. — Хреново, — ответил он на русском, — а что, собственно говоря, произошло? — К нам в купе заглянул дементр, — сообщила Полумна, складывая маску обратно. — И ты после потерял сознание, и у тебя на несколько минут отрубило дыхание… — Спасибо, что откачала, — честно проговорил Вячеслав. В купе вошел профессор Люпин. — Как ты? — спросил он участливо. — Лучше, — ответил юноша, садясь на сидении прямее и опуская ноги на пол. Профессор Люпин разломал на части большую плитку шоколада, что достал из кармана. — Ешь, — проговорил он, — будет лучше… И правда, всего один кусочек — и по венам, в которых, казалось, застыла и заледенела кровь, пошло тепло… Наслаждаясь шоколадом, Рогозин не услышал, как профессор выгнал всех его друзей из купе и закрыл дверь на задвижку. — Прошу прощения, молодой человек, — сказал хрипло Люпин, — как ваше имя? — Меня зовут Вячеслав Рогозин, я из России… — Вы носите свое ненастоящее имя. Ваше имя — Гарри Джеймс Поттер… Рогозин-младший с подозрением уставился на него. Люпин улыбался. — Да, — немного погодя проговорил Вячеслав, — это мое имя до усыновления. Но как вы узнали? — Я был лучшим другом семьи Поттеров. Знал твою маму… — тут голос Люпина предательски дрогнул, — и никогда тебя ни с кем бы не спутал. У тебя ее глаза, взгляд… Рогозин чуть улыбнулся ему. В стекло купе аккуратно постучала Луна, требуя, чтобы их компанию впустили обратно…