Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

После случившегося на Третьем туре Турнира Трех Волшебников, родители поспешили забрать своих детей из школы. Многие уехали, даже не дождавшись объявления результатов годовых экзаменов. В этом году особенно отличился слизеринский стол — почти все старшие, начиная с четвертого курса студенты, покинули стены магического учебного заведения. В школе замокли веселые голоса и стих смех: всем учащимся, хоть было известно и не все, но факт оставался фактом — один из участников Турнира был убит, остальные — серьезно покалечены. Велось расследование, но было ясно — со всеми произошло что-то очень плохое… Рогозина тоже спешила забрать Вячеслава из стен Хогвартса, но тот уговорил ее обождать до похорон Флер, чтобы его уход не смахивал на бегство. Да и порезы от заклятий и «охоты» заживали не так быстро. Директором и учителями, совместно с шармбатонскими и родителями Делакур, было решено похоронить юную девушку, едва достигшую совершеннолетия, в земле замка, на старом, хогвартском кладбище. Луна с Вячеславом, казалось, теперь были практически неразлучны. Она безмолвно поддерживала его, понимая его состояние, а он не ставил ей в вину и не вспоминал больше — о Викторе Краме. Виктора спасли, и он, как только смог, приехал обратно в замок. Насильственное магическое вмешательство в разум Седрика так же не прошло юноше даром — его лечили от быстро развившегося тяжелого психического заболевания. Друзья тоже не отпускали из вида друга, видя его тяжелое психологическое состояние. Слава только за одно это — что от них не было никаких вопросов, был им безмерно благодарен. Вспоминать об этом… событии теперь становилось не так тяжело. Он был не один. С ним были его друзья, мама и любимая девушка. *** Рогозина переодевалась в форму прямо в своем кабинете ФЭС. Она решила прийти на похороны — чтобы поддержать сейчас и без того считающего себя виноватым во всем случившемся сына. Ему как никому другому было нужно сейчас ее крепкое плечо и молчаливое понимание. Она вполне понимала чувства — сына, ведь она тоже была когда-то в такой ситуации. Как все же много в жизни начинается со слов: «…если бы не это, то все могло бы быть иначе…» Такую рану залечить и исцелить может только время, как лучший лекарь всех времен и народов, и друзья, близкие люди… Ему просто нельзя сейчас оставаться в одиночестве. Все готово. Она взглянула на себя в зеркало: прическа волосок к волоску, неяркий макияж, идеально отглаженный и сидевший на ней пиджак. Вошел заранее предупрежденный Николай Петрович. — Коль, — обернулась она к мужчине, — я на похороны поехала. Если что — документы в папке. Отчет я отправила, ожидаю подтверждения… Генерал знает, и предупрежден… Я… — Я все-все понял, — проговорил майор, — Галь, это надолго? — спросил он. — Я не знаю. — Женщина отвернулась от него. — Сначала будет что-то типа поминального пира, а затем состоятся похороны… Я, если честно, не очень поняла речь директора школы… — она развела руки в стороны. — Хорошо, Галь. Беги к сыну. Рогозина кивнула ему, и прошла мимо. Круглов проводил ее вслед задумчивым взглядом — ему были неизвестны все подробности, он лишь застал полковника в почти невменяемом состоянии, заставил ее пойти к Вале и выпить успокаивающее. Потом Иван, который тоже был невольным свидетелем ее нервного срыва и помог ему с ней — увести в морг, рассказал ему, что на Третьем, заключительном туре Турнира, дерзко похитили трех участников из-под носа судейской бригады и Министерства Магии едва ли не в полном составе; одну из них, молодую девушку, зарезали прямо у парней на глазах, другого — тяжело ранили, а Вячеслава сначала пытали, а потом заставили бежать, и устроили на него что-то типа «облавы» или «охоты». Парень только чудом смог от них спастись, и вовремя подоспела помощь, которая вытащила его и раненого пацана. Еще одного, четвертого участника, воздействуя психологически подвели практически "к самому краю" безумия. Спасаясь от «террористов», парень смог одного из них ранить, а другого — слегка придушить, а третьего — оглушить. Но сам факт похищения, убийства и покушения на убийство, плюс пытки, не давала покоя старому оперу. Чутье говорило — это все неспроста. Зачем-то им нужен был парень, живым, но зачем? *** Рогозину у входа в замок ждала Боунс в обычной черной мантии. — Вы Бэгмэна нашли? — спросила Рогозина сразу же о главном виновнике всего — сбежавшего судьи из замка в середине Третьего тура, и подавшегося в бега. — Мы объявили его в розыск по всей стране, и направили запросы в Интерпол, на всякий случай. Пока — вестей о его поимке или о его теле нет. — Ответила ей женщина-маг. — Я распорядилась об установлении каминной связи, и поэтому сегодня вы домой отправитесь вместе с сыном из моего кабинета… Также я дала допуск и на его друзей… Те тоже изъявили свое желание отправиться вместе с ним в Россию. — Хорошие у него друзья… — вздохнула Рогозина. — Готовые на все, ради него… — Хорошие, — согласилась Амелия. — Идемте? — Идемте… *** Флаги на многочисленных флагштоках были приспущены; многие были окрашены в траурные, черные цвета. Народ, что проходил мимо них, тоже приоделся в темные цвета скорби и боли. Многие из них держали цветы, нечетное количество*. Студенты из Франции держались обособленно, группами, одетые в черные, шелковые мантии; девушки надели на руки кружевные черные перчатки и были в черных траурных шляпках с вуалями, только подтверждая статус самой элегантной европейской страны. Везде слышался только шепот и негромкие голоса. Иногда кто-то всхлипывал и рыдал. Крупная их директриса, чье имя репортеры уже успели замарать и уличить в крупных скандалах и наговорах, с позором сразу же после похорон уходила в отставку, и увольнялась. Впрочем, она вела себя совершенно искренне — успокаивала и семью Делакур, и рыдавших — от боли потери девушки, ее подруг. Вячеслав ждал ее у входа в Большой зал. Он подчеркнуто стоял без мантии, в черном, с короткими рукавами, бадлоне с горлом, что не скрывал его рук в шрамах и синяках. Ладони рук были в грубых, кожаных беспальцовках. На ногах — черные кеды и брюки чуть «в облипку». Казалось, он снова вытянулся в росте, сильно похудел. Но то, что у него теперь изменился взгляд — он стал более холодным, пронизывающим, словно бы скинул ту юношескую веселость и невинность, что была ранее, напомнил Рогозиной ее собственный, в народе именуемый не иначе как «стальным». Свалившиеся беды и события закаляют не только разум и характер, но и тело… Рядом с ним стояла Полумна. Одета она была в совсем простое черное платье, что было длиной до лодыжек. Она тоже, как и француженки, была в шляпке с вуалью, но не в широкополой как они, а больше похожей на шляпки стюардесс. Светлые волосы, как и самой Рогозиной, тоже были закручены в прическу «ракушка». На ногах — черные туфли на шпильках. На шее — подвеска Вячеслава и правой руке — подаренный им же браслет. Три алые розы в ее руке были единственным ярким пятном в ее облике. Она казалась гораздо взрослее и серьезнее, чем обычно. — Здравствуйте, Галина Николаевна, — тихо поздоровалась с ней девушка. — Здравствуй, Луна… Они с сыном поздоровались только глазами: Рогозина поняла, что он очень вымотан, поэтому не стала что-либо лишнего говорить ему или как попугай спрашивать о самочувствии. И так было ясно, что ему не совсем хорошо… «Устал», — вот что говорили глаза ее сына, — «устал и очень хочу отдохнуть… хочу домой…» — Уже скоро, — негромко проговорила женщина, — еще чуть-чуть продержаться тебе — и все… Вячеслав как-то криво улыбнулся. Но тут же, оборвав сам себя, сделал шаг навстречу — навстречу им шли новые маги, пара: Гермиона с Виктором. Они с ним, после всего произошедшего, еще не виделись… — Виктор… — Вячеслав, — и парни горячо пожали друг друг руки и обнялись, похлопав друг друга по плечам. — Как ты, Виктор? Как рана? Это моя мама, Рогозина Галина Николаевна… — представил свою мать болгарину Слава. — Все нормально. Пройду курс восстановления в Болгарии — и дело пойдет на лад… Очень приятно познакомиться с вами, — наиграно весело проговорил болгарин, кивая в сторону женщины. — А как Седрик? Рогозин-младший тяжело вздохнул: — Мне ничего не известно, кроме того, как-то, что его психика повреждена очень серьезно… Вмешательство было… топорным… Лечат… — Парни, — мягко оборвала их Боунс, терпеливо ожидавшая конец их разговора, — нам пора… — Да, — гриффиндорец от этих слов будто бы встряхнулся, — пойдемте в зал… Простите… — Ничего, — кивнула им начальник департамента. *** Когда они вошли в зал, то сра­зу заметили, что зал не украшен, как обычно, цветами по­бедившего факультета. Сегодня стена за учительским сто­лом была задрапирована черным. Вячеслав тут же понял, что это — дань уважения усопшей. Свечи горели слабо, казалось еле-еле разгоняя утреннюю тьму. Родители Флер и шармбатонцы сидели за полупустым столом Слизерина. Сестренка Флер, Габриэль, очень похожая на Флер внешне, беззвучно плакала, сглатывая слезы и давясь рыданиями. Мать Флер, красавица-блондинка, как и усопшая дочь, держалась, и не плакала. Лишь иногда искажавшееся в судороге лицо выдавало истинные ее чувства. Дурмстрангцы, все, кроме Виктора, заняли места за когтевранским столом. Вся компания, кроме Боунс, которая пошла к учительскому столу — к директору, опустилась за стол колледжа Гриффиндор. Рогозина моментально (у стен) заметила репортеров, газетчиков и журналистов. Те явно ждали горячих сенсаций… Невилл очень тихо поздоровался с женщиной — он сидел рядом с ней, по соседству. Виктор и Вячеслав сели вместе; по правую руку от Виктора заняла Гермиона, а по левую руку от Вячеслава — Полумна. Джинни быстро улыбнулась полковнику с противоположной стороны стола. Думы Рогозиной прервал профессор Дамблдор, который поднялся со своего места. В Большом зале и до того было совсем не так шумно, как бывало раньше, а те­перь и подавно повисла тишина. Он, под перекрестным взглядами всех, прошагал к своей кафедре. Резной филин на тумбе привычно развернул крылья, показывая, что сейчас будет произносится речь. — Закончился, — произнес Дамблдор, оглядев присут­ствующих, — еще один учебный год… Многое я хотел бы сказать вам сегодня вече­ром, — продолжил он, — но прежде всего я дол­жен признаться, что мы потеряли красивую и умную девушку, которая должна была сидеть здесь и радоваться окончанию Турнира. Я хотел бы, чтобы все сейчас встали и подняли стаканы в честь Флер Делакур, представительницы из Франции, школы Шармбатон… И они это сделали. Заскрипели отодвигаемые ска­мьи, и все присутствующие встали, подняли кубки и по залу прокатилось: «За Флер Делакур». Ее сестра в этот миг просто едва ли не рыдала в голос. Мать на автомате гладила ее по голове, пытаясь успокоить, но ее глаза, лишенные жизни, выдавали ее. — Смерть ее подей­ствовала на всех вас, независимо от того, знали вы ее или нет. Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось… Рогозина вздрогнула и перевела свой растерянный взгляд на мадам Боунс. Та, чуть видно, кивнула, и открыто посмотрела в спину директору. Значит, она разрешила ему рассказать… — Флер Делакур убил вернувшийся лорд Волан-де-Морт. По залу пронесся взволнованный шепот. Рогозина впервые видела такую бурю самых разных эмоций на лицах — от откровенного испуга до кончая недоверием и бравадой. Ди­ректор спокойно дождался пока шум голосов и шепота стихнет. — В Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это, — продолжил он. Боунс позади мрачно улыбнулась, подтверждая его слова. — Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волан-де-Морта, либо потому что считают вас слишком маленькими, чтобы говорить об этом. Но я уверен в одном: правда в любом случае предпочтительнее лжи, а пытаться пред­ставить смерть Флер несчастным случаем или зая­вить, что она сама в этом виновата, было бы оскорблением ее памяти… Есть еще двое человек, которых необходимо упо­мянуть в связи со смертью Флер Делакур. Один из них чудом сумел ускользнуть от лорда Волан-де-Морта, проявив храбрость, которую перед лицом Волан-де-Морта проявлял не каждый взрослый волшебник и теперь я пью в его честь, и еще пью в честь такого же храброго молодого мага, который чисто случайно оказался на пути у Темного Лорда и Пожирателей смерти. Я пью в честь Вячеслава Рогозина и в честь Виктора Крама… Рогозина перегнулась через Невилла и посмотрела на сына: тот сжал губы и посмотрел на Крама. Брови сошлись в тонкую линию, а губы чуть более тонкие, чем обычно — Вячеслав был в ярости. В глубине зеленых глаз мерцало пламя. Крам был весь серый и очень злой. Рогозина с удовольствием выпила глоток из своего кубка. Когда все снова заняли свои места, Дамблдор продол­жил свою речь: — Главная цель Турнира Трех Волшебников — укреплять взаимопонимание среди волшебников всего мира. В свете случившегося — то есть возвращения лорда Волан-де-Морта — такое взаимопонимание становится, как никог­да, важным… Рогозина краем уха уловила шепотки: это беседовали две незнакомые ей девочки, и одна из них не верила в возвращение Волан-де-Морта, говорила, что это бред. А другая говорила, что директор — старый и выживший из ума маразматик, и он просто лжет, чтобы скрыть правду. — Каждый гость этого зала, — сказал Дамблдор, и его взгляд задержался на учениках из Дурмстранга и коснулся Виктора, — будет с радостью встречен здесь всегда, в любое вре­мя дня и ночи. Хочу повторить еще раз: в свете возрождения лор­да Волан-де-Морта мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены. Лорд Волан-де-Морт славится способностью сеять раз­дор и вражду между даже родными людьми. Мы можем бороться с этим, создавая прочные связи, основанные на дружбе и доверии, любви. Раз­личия в наших традициях и в наших языках несуще­ственны если у нас общие цели, а наши сердца — откры­ты навстречу друг другу. Я уверен — и никогда еще я не хотел бы так сильно ошибиться, что впереди нас ждут мрачные и тяжелые дни. Некоторые из присут­ствующих в этом зале уже пострадали от рук лорда Волан-де-Морта. Многие семьи были разрушены… Помните: если настанет время делать выбор между легким и правильным, вспомните, что случилось с мистером Крамом и мисс Делакур только потому, что они случайно встали на пути лорда Волан-де-Морта… — А сейчас, — встала со своего места миссис Боунс, — прошу всех, кто хочет отдать дань памяти Флер Делакур, следовать за мной, на кладбище… *** Погода словно смеялась над ними — был прекрасный, летний денек, совершенно не подходящий под погребение. Пели птицы на разные голоса, ветер, который шевелил листву деревьев, был чист и свеж. Рогозина стояла в толпе с остальными, кто хотел проститься с Флер. Пока ее оплакивали родные и близкие — мистер и миссис Делакур, и ее младшая сестренка Габриэль, Вячеслав стоял рядом с Крамом и о чем-то с ним беседовал. Они оба были впереди. Рядом с Вячеславом под руку стояла Полумна. И Рогозина невольно услышала часть их разговора: -… и что ты намереваешься делать? — негромко поинтересовался Вячеслав. — Ведь прихвостни Лорда после проникнут и на вашу землю… — Я решил твердо, как только выкарабкался из комы, стать мракоборцем. Завяжу в этом сезоне с квиддичем, и стану осознанно защищать родных и близких мне людей… — Крам тряхнул своими волосами. — Это станет моей главной обязанностью — защищать мою землю от таких выродков, что натворили это… — Это достойно… — заметила Полумна. — Сегодня с утра мне передали выигрыш, часть выигрыша с Турнира… — заметил Вячеслав, — и я намереваюсь отдать выигрыш на лечение Седрика… — Я тоже так хотел поступить, — кивнул Крам. — Я видел его родителей… Надо будет до отплытия корабля их найти… Следующими прощавшимися с Флер как раз оказались они трое. Парни пропустили Полумну Лавгуд вперед, и та положила розы в гроб. Перекрестилась — чисто по-русски, поклонилась и пошла зажигать свечу. Парни тоже перекрестись и постояли у гроба, смотря ушедшей прямо в застывшее посмертной маской лицо. Остановились они рядом с девушкой. После долго прощались с ней ее сокурсницы из французской школы магии, директор и учителя из школы Хогвартс и Дурмстранг… Рогозина почувствовала своим профессиональным чутьем, чужой взгляд, направленный и сверлящий прямо в спину. У одного из старых могильных склепов стоял Грюм, и неприятно ухмылялся, куря сигарету. Оставя молодежь на время, она твердым шагом направилась к курящему мужчине-профессору. — Не угостите даму сигареткой? — игриво поинтересовалась Рогозина у бывшего мракоборца, — с такого нервяка не то, что закуришь… Мужчина, понимающе хмыкнув, не спрашивая ничего, протянул ей пачку сигарет. Рогозина моментально извлекла сигарету, и оглянулась в поисках огонька. Перед ее взором возникла толстая и длинная «грюмовская» волшебная палочка с горевшим огоньком на самом кончике. Прикурив от огонька, она сделала первую затяжку. — С войны… нехорошая привычка? — поинтересовался мужчина-маг. — К сожалению… С Чеченской кампании, еще… — на миг Галину Николаевну пробило на ностальгию. — Хм, никогда не думал, что на мою жизнь выпадет еще одна война, — выпустил изо рта дым Аластор Грюм, — а ведь она будет, Галина Николаевна… Темный Лорд ни перед кем и ни перед чем не остановится. Новый мировой порядок — его идея фикс… — Все так плохо? — спросила она, в свою очередь выдыхая дым, — неужто… война? — Давайте я сначала вам расскажу, что было и что будет… Сначала он соберет вокруг себя верных сторонников. Всех, кто его предал или ослушался, он ликвидирует всеми доступными способами. После этого он захватит власть подкупом высших государственных чинов; угрозами, пытками и убийствами близких вынудит министра уйти в отставку. Поставит своего человека на место, и тот начнет «зачистку» политиков. Всех несогласных — сотрут с лица земли, и убьют. Затем будет самое худшее — его акции превратятся в карательные и показательные — и будут одни за другим уничтожаться маглы — целыми семьями, а всех маглорожденных магов станут считать отбросами и кинут в тюрьмы. Потом последует захват важных государственных структур: Министерства (окончательно), нашего банка, нашей больницы, сотен округов и деревушек, так как мы живем отдельно от маглов, зато все вместе, как резервацией… Нас легко будет захватить… Он закурил вторую сигарету. Первая полетела ему под ноги. Рогозина ждала… -… затем настанет время магловских структур. Все перестанет функционировать — интернет, любая связь… Все пути к отступлению будут захвачены — перекрыты аэропорты, морские порты и железнодорожное сообщение… Правительство маглов будет в панике, но они ничего не смогут им противопоставить… Лорд будет писать новые законы… будут вводиться новые правила поведения, унизительные для тех, кто не чистокровный маг, и, самое главное — тех, кого ныне зовут «грязнокровки» будут убивать еще до поступления в магические школы. Будет жесточайший контроль и цензура, газеты станут лгать на каждом шагу, напевая хвалебные дифирамбы новому кровавому режиму… Страшно? — Жутко, — поправила Рогозина, неловко сминая пальцами в ком прокуренный почти до фильтра бычок. — И мерзко… — А ведь Лорд может замахнуться и на другие страны… Сначала Европа, потом Азия и затем… Затем останутся скандинавские и славянские, то есть ваша Российская Федерация. — Не так просто подчинить себе сотни людей… — Проще, чем вы думаете, — возразил Грюм. — Война и госпожа Смерть уже вплотную подбираются к нам… Я чувствую их зловонное дыхание… Нам всем более не видать спокойной жизни… Особенно, если Корнелиус Фадж не верит в то, что Лорд вернулся… — Это министр магии? — Именно. Меры могут быть приняты слишком поздно… Еще показательно было то, что стол со студентами Слизерина почти был пуст… — В смысле? — немного не поняла полковник. — Дети обычно разделяют судьбу своих родителей. Если родители — Пожиратели смерти, то сто процентов, что минимум семьдесят процентов из них вернутся с Темными метками на предплечьях… Опасность ближе, чем вы думаете… Они вернутся в школу в следующем году, с заданиями от Темного Лорда… Я, в свою очередь, обещаю оберегать студентов от них, как могу и как умею. Боунс будет, в свою очередь, договариваться и искать нужных людей с нужными нам связями. Этим я тоже займусь — возьмусь за иностранных магов из других государств… Моих выпускников, разбросанных по этому миру — тьма, и я постараюсь отыскать каждого, и связаться с ними… Сообщить об грозящей беде… Он взглянул в сторону Вячеслава: — Запомните, дорогая Галина Николаевна, то, что случилось на Третьем Туре, то что Вячеслав и Крам выжили, спутало ему карты. Сейчас главное — не дать ему развиться из зародыша. Подавить прямо сейчас… Особенно важно, что выжил Вячеслав — и передал его планы нам как на блюде… — Я боюсь за сына, — прошептала женщина, смотря пустым взглядом в пространство, — но почему Лорд не убил его сразу, и взял его кровь для своего… возвращения? Зачем ради Вячеслава задумал такую комбинацию и такой план?! Я не понимаю… — Думайте, — мужчина стряхнул пепел с сигареты, — ответ на поверхности. И то, почему именно его не убило тогда, во младенчестве — тоже печальное совпадение? И то, что он попал именно к вам — тоже стечение всех обстоятельств? — Он, что, боится его? — вымолвила как громом пораженная женщина. — Считает равным себе? Все только поэтому? — Помните… как бывает в жизни… На каждого смелого, сильного и хитрого находится еще более смелый, более сильный и еще более хитрый. Лорд считал, и это следовало из его речи: что Вячеслав сильнее, чем он сам. Все тираны этого мира боятся, что когда-нибудь из угнетенных найдется тот, кто восстанет против них… — Что же мне делать? Как мне сохранить жизнь сына? — Только он сам это сможет и сделать. Это зависит только от него, а не только от вас. Пусть вы спрячете его, заточите под замками и дверями… Пройдет год, другой, десятый, но Волан-де-Морт все равно найдет и настигнет его… Такова участь всех, кто вставал у него на пути. Тот не успокоится, пока не отыщет его… Пусть он решает… Решает и выбирает свою судьбу сам. Я знаю, что вам будет трудно принять его выбор… Он принесет вам горечь, боль, страх… Вы ведь прекрасно знаете, что он выберет… — Знаю, — прошептала женщина, чувствуя как холодный ком льда падает ей прямо в сердце. — Он не сможет просто так остаться в стороне… Тем более, его жизнь началась здесь… Его настоящие родители похоронены здесь… — Дамблдор прав в своей речи, не так ли? Этот выбор предстоит вскоре многим… *** Гроб с телом Флер наконец закрыли и начали забивать гвозди. После, под рыдания женщин и девушек, его погрузили в вырытое углубление. Первый ком коричневой земли бросила в яму ее младшая сестра, пребывавшая в полуобморочном, шоковом состоянии. А Рогозин-младший и Крам поступили по-другому. Оба создали из воздуха лопаты и безмолвно принялись зарывать гроб с телом в землю. Работали оба абсолютно молча. Все оцепенели от шока: как это?! Луна присоединилась к Рогозиной и сейчас созерцала двух парней, делающих безмолвно свое дело. Они оба делали то, что должны… Они — и женщина, и девушка, знали, что только так оба смогут оставить произошедшее далеко позади. Скинуть груз с плеч и развеять его в своих воспоминаниях… Грюм согласно кивал, стоя у своего памятника. Он все еще докуривал пачку с сигаретами, прощаясь таким образом с первой, невинной жертвой начищающейся войны. *** Крам пожал руку Рогозина напоследок. Договорившись держать друг с другом связь, они расстались друзьями. Он подошел прощаться к Гермионе и Полумне. Перекинувшись парой слов с Грэйнждер, он остановился у Полумны. — Я знаю, что это было глупым поступком — пытаться отбить тебя от твоего парня… — Глупой была я, не заметив твоего явного намека, — блондинка скрестила руки на груди. — Нет. Я действительно сожалею о том, что сделал тебе и причинил вам обоим боль. Я могу лишь пожелать вам обоим — хранить и уважать друг друга, а еще верить и любить… Такая сильная любовь между вами этого достойна. Береги его как зеницу ока, а ты, Рогозин — береги ее… — Спасибо, — улыбнулся парень и обнял Полумну за талию, — я действительно ее очень люблю, и очень боюсь ее потерять… Я обещаю выполнить твое пожелание… — Прощай, — протянула ладонь Луна Виктору. — Прощай, — склонил голову парень, пожал ее тонкую руку и, отвернувшись от них, пошел к своему кораблю, чтобы вернуться назад… в свою страну, и взглянуть на этот мир уже другими, более мудрыми глазами… Вячеслав взглянул на свою мать. Рогозина глядела в зеленые глаза сына. — Поедем домой, мам. Я по России соскучился… — просто улыбнулся подросток. — Конечно, пойдем, — Рогозина сделала титаническое усилие, чтобы более искренне улыбнуться ему… — Дом ждет тебя…