Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Голос твой прозвучал в темной ночи… Он зовет меня за тобою, во мрак. Подожди, страж времен, черный феникс… Подожди, страж времен… Я тебе пропою, о птица тьмы, о крае… Где мне обещали приют для души… Но небо темно, и звезд не видать — Ты закрыл их своим оперением… И нет больше слов, и нет силы кричать, Твой взор полон видений… Подожди, страж времен, черный феникс… Подожди, страж времен… Когти твои сжимают весь мир, А крылья летят сквозь века и столетия… Небесные своды подвластны тебе — Качаешь ты планет колыбель… Тише, мой милый, ты глазки сомкни, Т-с-с, затихай под защитой — птица слетает к тебе. Подожди, страж времен, черный феникс… Подожди, страж времен… Так, старой песней, Луна только что убаюкала Тедди Люпина, который скоро сменит имя и фамилию на Тимофея Рогозина. Оба супруга решили, что лучше всего пусть его новое имя будет созвучно старому. Старший, их сын, деловито сжимал ложку в руке, и стучал по своей тарелочке с кашей. Рогозин, у которого был сегодня выходной, пытался накормить ею сына. Александр, на редкость, рос здоровым и сильным; пацан очень сильно развился, и сейчас все норовил заползти во все углы, пощупать и положить в рот все, что лежало в пределах его видимости. Андромеда, как говорила им, так и поступила — продала все, открыла внуку счет в банке, а сама начала жить при благотворительной организации, в доме престарелых. Она навещала окрепшего внука, радовалась его успехам… — О, господи, — вырвалось у Рогозина, когда его сын наконец-то дал возможность отправить кашу себе в рот, — никогда бы не думал, что накормить ребенка так сложно! — Что поделать, — заметила Луна, — к груди уже не приложишь — плюется, и орет… Тимошу наоборот, надо продержать на молоке подольше… Пусть еще окрепнет. — Да-а-а, кричит он знатно! — проговорил мужчина, вытирая рот сына салфеткой. Тот явно издал короткий вопль ярости, и сжал маленькие, но крепкие кулачки, — так, что уши моментально закладывает! Мальчишка, замолкнув, хитро в этот миг посмотрел на папу своими зелеными глазами, потом треснул кулачком так, что пустая тарелка, стоявшая на краю, и ложка там — звякнули и, совершив кульбит, упали на пол. Тарелка при этом треснула пополам. И радостно так, залился искренним смехом. — Репаро! — раздраженно проговорил Рогозин, коротко взмахивая своей волшебной палочкой. Осколки моментально стали целой тарелочкой. — Ну ты посмотри — еще и смеется!.. — Это же ребенок! — Это уже хитрый и умный маленький человечек… Манипулятор! Накажу! — погрозил ему пальцем отец, сменив ласковый тон на жесткий. — По попе получишь, как в тот раз. Суровый и злой тон папы возымел свое действие — пацан резко стих и немного испуганно уставился на молодого злого папашу. Казалось, он готов был уже заплакать… Но папа вытащил его из детского стульчика, и поднял к себе на руки. Мальчик моментально прижался к телу взрослого, и обнял маленьким ручками Вячеслава за шею. Луна заулыбалась — все-таки всем мужчинам очень шло держать малышей на руках. Но в этот миг в дверь постучали условным знаком. Судя по всему — кто-то из глав. — Кто? — спросил Слава, покрепче перехватив сына и схватившись за волшебную палочку. Им нужно было сейчас обоим обязательно погулять на улице — дать выспаться Тимофею. Саша уже спал по обычному графику, день-ночь, и сейчас был намерен бодрствовать. Тем более, лето на дворе было в самом разгаре… — Грозный Глаз! — проскрипел голос за дверью. — Я рад вам, — заметил коротко Рогозин, приоткрывая дверь. — Давайте поговорим снаружи… Луне нужно отдохнуть… Да и Сашу пора выгулять… Маленький ребенок ведь. — Дети — наше все, — слабо улыбнулся Грюм, глядя на то, как трогательно маленькие ручки сына обхватили отцовскую шею. *** — Какое чудо! — Грюм наблюдал, как малыш то и дело ерзает у папы на коленях, хватая того за рукава и пытаясь схватиться за цепочку крестика. И поглядывал на «чужого» — Грюма. — Быстро он растет! — Грудь сосать — уже плюется, перешли на супы-кашки-пюрешки-паровую кухню… Да, в нем уже добрых восемь кило веса… — сказал Рогозин Грюму. Тут его отвлек сын: — Та-а-а-ак, Александр, не надо так пинаться! Папа тоже хочет чуть отдохнуть… Синяки ты мне и так успеешь поставить… Давай-ка ты просто посидишь у меня на коленях… Поставим сейчас тебя… Через минуту сын уже сидел у отца на коленях, и вертел деревянного дракона — подарок новорожденному от крестного дяди Невилла. Тот делал его в тайне от Рогозина, и это стало настоящим сюрпризом — малыш пришел в настоящий восторг, и почти не выпускал игрушку из рук. — Ты хороший отец… Как Тедди? — Тедди нормально. Все еще пока от матери не отстает, но хотя бы крепнет… Мы его постоянно возим в центр, на обследования, но, судя по всему, ликантропия малышу от отца не передалась. Единственное, он обожает менять цвет собственных волос… То синие, то красные, то фиолетовые… — Тонкс тоже это любила… — вздохнул с грустью Аластор. — Похоже, он метаморф… Как была мать… — Мне тоже грустно, что малыш будет расти не в родной семье, но теперь я с Полумной за него в ответе… Как и за родного сына. Я постепенно уже привык, что я «многодетный» папа… Пусть в развитии он и отстает от Саши, но мы сможем ему помочь все наверстать и стать нормальным человеком… — В тебе, как и в Луне, я не сомневаюсь. Но у меня есть к тебе разговор… Малыш, в то время, сидя на коленях у папы, дергал дракончика за лапы, и рассматривал, как тот от этого машет своими крыльями. Он притих, чувствуя вибрирующую интонацию чужого голоса. — Ммм? — отвлекся от сына Вячеслав. — Близится час последней битвы и самых кровавых сражений. Тебе надо быть готовым ко всему… — Что вы хотите мне сказать? — То, что должен. Пора тебе уже сделать то оружие, что уложит… во прах Темного Лорда. — Я уже, если честно, думал об этом… Но, скорее всего, это будет стрелковое оружие… — Думаешь о пистолете? — Угу… — Рогозин перевел взгляд на ерзающего сына. — Металл и части я достал, остается малое — подобрать руны, и заклясть его… Вы… вы мне поможете? — Разумеется. Глаза мужчин безмолвно скрестились. *** Они еще бы немного поразговаривали, но сын стал активно требовать внимания к себе и капризничать — хотел спать. Грюм с огромным удовольствием покачал Александра (тот, на удивление, дался чужому мужчине) на руках и в подарок (они с Рогозиным не виделись с даты рождения Саши) дал сыну оригинальный амулет. Саша хихикал, сжимая цепочку в руке. На цепочке болтался серебряный дракон, распростерший крылья. Как только мальчик подрастет, он сможет его носить. Слова Грюма подняли со дна души Вячеслава некий страх. Он знал — Темный Лорд не дремлет, боясь, что Рогозин вызовет того на магический поединок, от которого не отказаться; в последний год Лорд потерпел больше поражений, чем побед… Он зол, но сделать ничего с этим не может… Все, кто мог, за годы военных действий, смогли укрепиться и кое-чему поучиться. Многие молодые маги, за четыре года войны, настолько были уверены в себе, что смогли создать в тех местах, где жили их семьи и остальные маги, отряды сопротивления (типа партизанских отрядов), и уверенно теперь давали отпор чужакам и врагам вместе с маглами; когда было опасно — уходили прочь, уводя из домов всех. Дамблдор, этот старый интриган, наконец занялся нужными делами — сейчас он был за главного в замке и занимался тупо хозяйственными и организационными делами. Все-таки директор лучше всего был осведомлен о ситуации в замке. Поутих, и стал, как и все, работать только на своем участке. — Слав? — Луна шла ему с Тедди-Тимофеем навстречу. Рядом с ней были двое оборотней-охранников. — Я думала, что вы с Грюмом еще долго будете беседовать… — Да этот… красавец раскапризничался. Спать ему пора… О! Ты посмотри — уже спит! Саша, действительно, уже спал, смешно приоткрыв рот и удобно улегшись на руках у папки. Тимоша рассеянно махал маленьким кулачками — он был едва ли не в два раза меньше старшего брата, и требовался в гораздо большем внимании. — Тогда уложи его и оставь Гермионе. Она как раз осталась у нас, чтобы почитать книгу в покое… — Мечта об образовании не дает покоя нашей Гермионе… — покачал головой друг. — Она считает, что все-таки стоит готовиться заранее… — проговорила Луна. — Может, в чем-то она даже права… Нам осталось не так много… — К тому, что нас ждет, надо еще… — Слав, я прекрасно тебя понимаю — планов заранее особо никто не строит… Но война не вечна. Вот она кончится, и что? У нас сотни жертв по стране, у многих нет даже нормальной одежды и приличной еды… — В этой жизни нет ничего не возможного. Я все равно давно хотел это сделать… — губы Рогозина чуть дернулись. — Что? — Снять рекламный ролик нашему фонду. *** — Удачная идея, — заметил Невилл, внимательно выслушав друга, который предложил собрать денег на все посредством снятия рекламного ролика. — Мы его запустим, он быстро переползет из страны в страну, и мы сможем поднять Англию из руин, позволить больным выздороветь, построить для семей новые дома и отправить многих подростков на дальнейшее обучение… Неравнодушные люди есть на всех частях земного шара… — Отличная идея, — проговорила Гермиона. — Теперь больше людей узнают из СМИ то, что кому-то очень нужна помощь… — Но нам нужно будет выбрать лицо представителя фонда, — заметила Луна. — Если судить по сценарию, то это должен быть тот, кто вызовет… доверие сразу. Сцены сложные, но вполне… — Тогда только Рогозин, — коротко проговорил Невилл. — Сейчас он — фигура номер один во всех мировых сводках… — Да, Слав, тогда, получается, только ты, — заметила Гермиона. — И только ты это сможешь… — Ладно-ладно, я понял. Доносчику — первый кнут… — шутливо проговорил Рогозин. — Согласен… *** Видеоролик был блестящим. Рогозин никогда еще не видел себя со стороны таким… неординарным и нетипичным. Съемки заняли какие-то две с лишним недели, а потом, как только все отснятое смогли свезти в единое целое и обработали, и показали им… — Круто! — выдохнул Невилл, когда видеоролик на несколько минут закончился. — Браво! — Я и не знала, что ты такой фотогеничный, — Луна взлохматила ему волосы на голове. — Очень реалистично получилось, аж пробирает до костей!.. — С ребенком вообще блеск. — Гермиона хлопала, глядя на экран. — Надеюсь, это никого не оставит равнодушным… — Пускаем? — спросил Вячеслав. — Пускаем! — однозначно решили все участники благотворительного фонда Черный Феникс.