Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Рогозина не могла понять — куда это все подевались. В лаборатории — пусто, в столовой — пусто… Вообще-то всем работать надо! Улики не собраны, мобильники подозреваемых — вне зоны доступа или просто выключены… Зато релакс-комната была сегодня забита битком. Все дышали друг другу в затылок, жадно вглядываясь в экран принесенного ноутбука. Все что-то внимательно смотрели, не комментируя вслух и пока не обсуждая. И Таня, и Валентина, и Оксана, и оперативники, и Иван… Даже Круглов забыл о данной ему привилегии — кружке с горячим кофе, которую сама же начальница ФЭС ему и принесла. — А что это мы тут все собрались?! — громогласно и довольно зло спросила она. Все синхронно вздрогнули, обернулись, но тут же к начальнице полетел и сам программист компьютерного отдела, буквально впихнул ее в одно из свободных мест и сказал: — Мы ж вас только и ждем! Тут новости с той стороны… — Офигенно снято, — проговорила Амелина, глядя в экран круглыми глазами, — я с удовольствием еще раз посмотрю это видео с вами… — Я тоже, — заметила Валентина; в ее руках был мобильный телефон. Она что-то строчила в нем. — Я уже отправила деньги, ребята. — Мне надо было и свой захватить, — топнула ножкой в туфельке Белая. — Чего же это я не захватила его-то??? — Ту просто ролик благотворительного фонда «Черный Феникс». — Объяснил Круглов, — Тебе стоит на него взглянуть… Увидишь кое-кого знакомого. Тихонов развернул ролик на полный экран и звук на полную мощь. *** Сначала там показали мальчика лет пяти. Обычный, ничем не примечательный маленький ребенок… Только вот. Стоит он посреди руин разрушенного дома. Руины еще дымятся… Мальчик вытирал рукавом слезки, появляющиеся из своих голубых глазенок… Затем следующая картинка-видео: женщина (наверняка мать) во всем черном гладит по волосам красивую девочку-блондинку примерно того же возраста, как и мальчик в первом эпизоде. Та спит, смешно приоткрыв рот… Как спят только дети. Все бы было ничего, если бы они с ней не находились явно в больнице, девчонка не была подключена к аппарату вентиляции легких, и в ее руках не было игл от капельниц с лекарствами… Мать плакала — ее следы стекали по постаревшему лицу… Следующая часть видео — как мимо девушки-подростка военные выносят тела в черных полиэтиленовых пакетах. Опускают перед ней, дергают за молнию, открывая лица умерших, показывая ей. Та явно кричит, опускается на колени и заливается слезами… Только что она потеряла всю свою семью… Еще момент. Мужчина и беременная женщина, перемазанные сажей с ног до головы, и закутанные в ярко-желтые одеяла (от скорых) со слезами смотрели, как рушится их дом. Дом сгорел полностью; пожарные сматывали свои шланги, под ногами их были потоки воды. Видимо спасатели тоже были на месте обрушения и пожара — и именно они, сейчас, с помощью техники, разбивали все то, что осталось от некогда жилого дома молодой семьи… На черном экране вновь показали мальчишку из первого фрагмента рекламного ролика. Теперь тот просто стоял в темноте, освещенный так, что было видно в этой тьме лишь его. Он нерешительно озирался по сторонам. — Когда у вас нет сил бороться… — сказал голос за кадром, — когда кажется, что весь мир против вас… Когда вся надежда исчезла… В этот миг в тьме угадывалось движение. К мальчику на трогательно протянутые горстью руки медленно слетала с вышины иссиня-черная, большая птица… — И больше не к кому идти… Птица почти приземлилась на детские руки… — То приходим мы… Птица прямо на глазах всех, красиво сбросила все перья, сделавшись высоким, статным и красивым молодым черноволосым мужчиной, в котором Рогозина почти моментально узнала своего сына, Вячеслава Рогозина. Тот был во всем черном, исключая футболку. Он присел на корточки перед ребенком, взял его маленькие ладошки в свои и улыбнулся ребенку. Малыш тепло улыбнулся взрослому, и слезинки перестали течь с его глаз. Потом они взяли друг друга за руки и, все так же улыбаясь, одновременно шагнули в темноту. Темнота рассеялась, и перед ними открылся, казалось, абсолютно другой мир. Мир без войны… небо было пронзительно голубым, летали голуби. Перед ними очутилась детская площадка и мальчик, взглянув на взрослого снизу вверх, и дождавшись от того легкого кивка, весело побежал кататься на качелях… Сцена сменилась — женщина во втором фрагменте, что гладила по головке свою больную дочку, уже была одета в яркое цветное платье и радостно смеялась, глядя, как та, уже не в аппарате и не с капельницам, играет на одеяле с игрушечной розовой лошадкой-единорогом… Третий фрагмент тоже не остался без внимания: девочка-подросток, в одежде студентки, радостно выбегает с остальными со ступеней какого-то института и подбрасывает вверх темно-зеленую шляпу — только что она закончила институт и им выдали дипломы… Она приветливо машет в кадр невидимому оператору. Молодая семья из четвертой сцены стояла на аккуратном газоне перед большим, новым домом. Муж обнимал смеющуюся беременную супругу и трогательно прижимал к себе, получая из рук (опять же Вячеслава Рогозина) ключи от их нового дома. Потом все, кто был снят в ролике, вновь появляются посреди черноты, но только все вместе, стоят группой, и говорят по очереди: — Если у вас нет сил бороться, — произнес мальчишеский, звонкий голос. — Если весь мир против вас… — проговорила следующей женщина, встряхнув своими волосами. — Когда вся надежда исчезла, — проговорила девушка в камеру. — И больше не к кому идти… — хором продолжили супруги. — То приходим мы! — между ними просочились давно известные всем личности. Невилл Долгопупс, Гермиона Томас и Луна (теперь) Рогозина. Перед ними всеми возник Вячеслав Рогозин и сказал, мерцая своими зелеными глазами: — Благотворительный фонд «Черный Феникс» начинает сбор средств пострадавшим в ходе военных действий. — Все реквизиты для платежей выставлены у нас на сайте, — проговорил Невилл. — Еще вы можете отправить смс-сообщение, оно бесплатное, — сказала Гермиона. -…Или можно собрать ненужные вам вещи, и просто принести их в филиалы нашего фонда. Они направятся тем, кто наиболее из всех остро нуждается в помощи — это женщины, старики и дети, — проговорила Полумна. «Черный Феникс» — это помощь, надежда, защита. — Вячеслав Рогозин добавил эту фразу в самом конце. Ролик кончился… *** — Мо-о-о-щно, — проговорил Майский. — Значит, они уже начали восстанавливать страну после военных действий? — Слава, когда ко мне так спонтанно приехал, говорил, что они медленно движутся к концу… — Рогозина здесь призадумалась. — Но остается самое сложно — выдавить и посадить «верхушку». А это, как показывает мой опыт, самое сложное… Я, пожалуй, тоже деньги отправлю… Никому в жизни не пожелаю оказаться в таких вот… ситуациях… *** Грюм и Рогозин молча переглянулись между собой. — Пора, — скрипуче проговорил Аластор. — Пора нашему общему «детищу» увидеть свет… Он готов… Рогозин начал поднимать из раздолбанной земли какой-то сверток. Они оба стояли сейчас на руинах магического госпиталя. Именно там они зарыли части пистолета, который оба отливали почти что вручную. Это был пистолет марки ТТ, любимой Рогозиным. Именно им, в дальнейшем, предстояло уничтожить Темного Лорда. Есть какая-то в этом ирония — этот пистолет (как надеялся Вячеслав) убьет величайшего в истории черного мага, который все, что сделано руками маглов, только, всего лишь, презирает и ненавидит. Сейчас этот пистолет «накачали» своеобразной «магией праха» нескольких мест — Вячеслав оставлял его в трех местах — там, где убили Джинни, там, где ныне пребывали его покойные родители — на кладбище в Гриффиндорской впадине и, самое последнее — место сожжения магической больницы, которое стало теперь своеобразным памятным магическим местом — общей могилой для всех тех, чей прах до сих пор не был найден. Больницу решили на прежнем месте не восстанавливать, а перенести в другое место. Почти пять лет прошло с той роковой даты… В металл, помимо обычной стали и железа, входила и кровь самого Вячеслава. Грюм помог парню сделать оружие отмщения, закалив пистолет и нанеся особые руны; ему ведь предстояло уничтожить самого главного врага. Все отстрелянные пули Рогозин отдал своим — Невиллу, Луне, Гермионе, Боунс… Те сделали из них своеобразные военные кулоны. Но пули все еще нуждались в обработке — нужно было придумать такое зелье, которое не позволило бы Лорду больше восстановиться. Так как он использовал в ритуале ревоплащения кровь своего «главного», как он считал, врага, то и Вячеславу тоже нужно приготовить «обратное» зелье на своей крови… — Он прекрасен, — проговорил маркоборец. — Не забывай, это оружие, что у тебя в руках, приносит только смерть… Это вся твоя боль, злость, ярость, гнев, страх — все соединено только в этом пистолете… Это орудие палача. — Я не забуду, — Рогозин прикрутил к нему глушитель, оглядывая его со всех ракурсов. — Клянусь… *** — Гермиона! — муж обнял жену. — Я с патрулем пойду в город, там опять, говорят, не спокойно… — Дин, не ходи… — проговорила Гермиона, приподнявшись с постели, — останься со мной… Дин… Мне так хорошо с тобой. — Ты знаешь мой ответ: я должен… Да что там со мной может случиться? — рассмеялся легко он и поцеловал ее в щеку. — Я же не буду там один! — Ладно, — проговорила женщина, закручивая свои волосы в хвост. — Иди… — Я вернусь… — он снова прижался губами к ее щеке, — жди… Высокий воин, подхватив свою винтовку, отправился в город, который с недавних пор контролировали их силы. *** Спустя пару часов Гермиона уже не находила себе место от беспокойства. Сердце тревожно стучало в груди, будто чуяло беду. Мобильный его молчал, рация тоже, а патрулирование уже было должно закончиться… — Гермиона, — послышалось по рации, — это Феникс… Спустись, пожалуйста, во двор… Гермиона, как можно побыстрее, слетела со ступенек и бегом направилась во двор. Во дворе было людно — мракоборцы и люди (которые тоже с недавних пор были вхожи в замок), стояли вокруг черных пакетов, знакомых всем тем, кто постоянно видит трупы… — Герм, — Невилл был весь в пыли и в грязи — в городе шел дождь и была плохая видимость из-за тумана. — Дело в том, что мы нарвались на засаду… Там были, в основном, Пожиратели… В общем, я тебе соболезную…мы все соболезнуем. Дин был хорошим и храбрым парнем… «…я тебе соболезную, » — эхом отдалялось в ее голове. Потому что черный пакет, что оказался ближе всего к ней, содержал тело ее любимого мужа. — Нет, — выдохнула она, палая перед трупом на колени. Лицо ее мужа было спокойным, глаза закрыты… — Этого не может быть!!! Как он умер? — требовательно спросила она, не особо интересуясь ответом, но услышала чей-то голос: — Его убила Беллатриса Лейстрейнж… — Дин… — горько заплакала она, закрыв лицо, — Ди-и-и-ин! — взвыла она, но тут же ощутила внизу живота острую боль, да такую, словно ее пронзило изнутри острым прутом… Она упала на его тело без чувств и потеряла сознание… *** Она не хотела посыпаться. Было так уютно и тепло… Но тихие голоса и шепот, что слышался там, вынудил ее открыть глаза. — С добрым утром, — проговорил знакомый голос, и ощущение реальности к ней вернулось. Говорила, разумеется, Луна. — Где я? — слабым, аж самой противно стало, спросила женщина. — В Больничном Крыле. У тебя была угроза выкидыша, но сейчас уже все далеко позади… — Что? Какой выкидыш? Что ты такое говоришь?! — чуть сильнее простонала Томас. — Что за бред?.. — Как — какой? — слегка удивленно отозвалась Рогозина, — ты беременна, у тебя срок — второй месяц начался… Ты, что не в курсе?! Ну ты и даешь, подруга… — Я правда беременна? — Да. Могу снимок показать… — Нет, не нужно… — Гермиона нашла в себе силы перевернуться набок их им самым закрыть от ее горестное выражение своего лица. — Мне ничего не нужно… Оставь меня… — Хорошо, — ровно отозвалась блондинка. — Как ты пожелаешь… Как только та вышла из комнаты, и за ней хлопнула входная дверь, Гермиона дала волю всем своим слезам и эмоциям, что накопились в ней…