Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

— Если сейчас все не выйдут, то я… — угрожающе проговорила женщина, небрежно играясь со скальпелем… — Мы поняли, Рогозина, все-все-все, уже выходим… — Боунс подтолкнула всех к выходу. И вышла сама. В морге, в этот день, было как никогда людно. Временно исполняющий обязанности министра магии решила, что тело Лорда следует уничтожить так, чтобы больше этот гад, при помощи своих прихвостней, не смог подняться из небытия. Вскрытие тела доверили самому опытному из всех патологоанатому: Рогозиной Луне. И сейчас она бы в полной мере хотела заняться любимым делом, но количество живых, мешающих ей в кабинете, слегка зашкаливало. — Ну, — обернулась она к трупу на каталке, — займемся теперь вами, господин бывший Темный Лорд… Ее пальцы потянули вниз, за собачку молнии, на мешке для переноски трупов… *** Она села писать отчет-донесение по вскрытию. В аккуратной низкой колбе уже были извлечены из тела три пули… Одну, она, правда, заменила — пусть мужу будет сюрприз, может амулет позже сделает… Но самую главную, из головы, она менять не стала. Как только все результаты занесут — куда надо и представят — кому нужно, то все, что связано с Волан-де-Мортом, зачистят. Его вещи (ранее все посмотренные и обследованные) уже отправились в кислоту, где благополучно стали ничем… Так же поступят и с телом. Все семьи, маги и люди, кто пострадал от его рук, наверняка бы захотели надругаться над трупом и сплясать на его могиле, но Амелия Боунс издала и подписала приказ о его полном уничтожении. Там, где Вячеслав убил его, уже все тоже замыли, обработали и вычистили, не оставив и следа. После Невилл и еще пара человек все проверили. Никаких целых образцов ДНК этого морального урода не осталось… Ничего не остается от пуль, ничего не останется от тела, ничего не останется от набора хирургических инструментов, которыми сделали вскрытие, не будет возможным получить ничего — ни образцов крови, волос, пота и отпечатков. Невилл занес результаты исследования его образцов на особую флешку, подтерев все в компьютере, которая отправиться с ним в Россию как особо важный груз. Там это все будет храниться в большей безопасности… — Луна? — постучалась к ней Боунс, — можно? — Я уже закончила, — женщина легкой походкой подошла к принтеру — очередное нововведение, — вот все… — Скажи Невиллу, чтобы он затер это… — Боунс пробежалась по бумажкам, — поставь подпись на каждой… Это останется у нас. — Уже звоню, — блондинка стукала по кнопкам телефона, — мадам Боунс, я могу пойти к мужу? — Можешь. Только Невилла дождись… — Спасибо, госпожа министр… *** Первое, что вернулось к нему, это было ощущение. Он чувствовал каждой клеточкой своего тела приятное, мягкое, уютное тепло, которое окутывало его словно кокон. Вторым к нему вернулся слух. Гул и шум, характерный только для оживленной улицы… Шум моторов и двигателей автомобилей, стук каблуков и шагов… Глазам стало слишком темно, и темнота стала его раздражать, и он открыл их. И слегка ослеп от обилия солнечных лучей и всего белого — стен, потолка, ширмы и постельного белья. Глаза предательски заслезились. Он смог повернуть голову влево — его взгляд уткнулся на край окна. — Слава! — кто-то будто бы подлетел к нему; Рогозин поморщился, так как женский вопль прозвучал слишком громко для его барабанных перепонок. — Очнулся, — выдавил он из себя. Голос звучал немного хрипло, будто бы он был только что разбужен. На него, улыбаясь, смотрела Луна. — А что, собственно происходит?! — Тебе прооперировали задетое колено. Ты лежишь в Фонде… Два дня уже. Пока, с месяц, будешь хромать, и ходить с палочкой… Ничего серьезного… Так, зелья, лекарства и уколы… Как ты себя чувствуешь? — Да просто отлично! Можешь помочь подняться? Лежать просто надоело… *** Они, казалось, не могли друг с другом наговориться — разговаривая с женой обо всем и ни о чем сразу, Рогозин постепенно отошел от ощущения нереальности происходящего. — Луна, а что произошло после того, как я отрубился от боли и потери крови?.. — Тебя с трупом Лорда нашли мы с Невиллом, вынесли из гущи сражения… — Стоп! А почему ты была не с детьми?! Я, кажется, велел… — с нажимом начал было говорить он. — Слава… Я не смогла тебя бросить там одного, — схватила его за руку Полумна, — просто поверь… Дети и так бы оказались в полной безопасности… Рогозин лишь кивнул. Он хорошо понимал, что значит терять то единственное, что остается у человека. — Ладно, оставим это… А дальше? — А дальше… Невилл дал сигнал, и оставшихся повязали уже маглы-военные на технике. Твой план, третий этап… — Сколько у нас жертв? — Много, Слав, — закрыла женщина веки, — но… Мы знаем, что никто не толкал их и не заставлял сражаться. Добровольная, почетная смерть на поле боя — это целиком и полностью их выбор… Сейчас все еще собирают тела. — Кто из наших… — У многих тяжелые травмы; умерли… — она задумалась. Но сказала: — Фред Уизли; скончалась сутки назад от ран Лаванда Браун, защитившая от оборотней пару человек-маглов; потом… братья Криви… хорошие были журналисты… Еще с десяток магов не досчиталось, нужно делать опознание и определять по анализу ДНК… — Мать этого не переживет… — пожалел ее Вячеслав. — Зато мы теперь знаем, что делать с Роном… — Пожизненное, — тихо проговорила она. — Да. Я поклялся Джинни, что не принесу их семье боль. Хватит и того, что случилось… Министерство? — Министерство и другие административные объекты освобождены… Это касается и банка — гоблины нам даже сильно в этом помогли, натравив драконов-охранников на них… Угадай, кто сейчас ВРИО Министр Магии? — Тут и гадать не нужно. Амелия Боунс… — Именно! Сегодня мы труп Лорда уничтожаем… — Сегодня? А как же я?! — с обидой проговорил Рогозин. — Тебя целители не отпустят… Да и не надо тебе, по большему счету, это видеть… — честно сказала она, дотрагиваясь до перебинтованной ноги. — Лечись, лучше, и отдыхай… — Н-да… — Слава тоже дотронулся от гипса. — А когда его снимут?.. *** Ради Лорда одну из стен в Министерстве превратили в полностью стеклянную Хорошо, что есть магия… В каменной ванне уже плескалась ядовитая смесь. Пары от нее поднимались в воздух, но пока выхода не для них не было — вентиляция помещения не делалась специально. Маги и люди, что прибыли специально для того, чтобы посмотреть на своеобразную «процедуру», молча ждали и смотрели на «сосуд» с химией. Тело Лорда Полумна привезла на каталке вместе с санитаром, который ей помогал. Двое людей в химической защите и респираторах, сначала открыли молнию, показывая всем тело величайшего убийцы Англии всех времен, затем закрыли молнию, и открыли дверь, входя в своеобразную «постройку». Полумна присоединилась к мадам Боунс. — Госпожа министр, морг вычищен… — прошептала она ей. — Спасибо… Они пошли… — кивнула женщина на стекло. Двое рослых мужчин там уже снимали с каталки тело. Схватившись за концы трупа, оба отволокли его к ванне, и встали по обе ее стороны, дожидаясь сигнала начала. Невилл, настроив камеру, начал снимать. Боунс коротко взмахнула своей волшебной палочкой, высекая фиолетовые искры. Началось… Оба мужчины за стеклом одновременно начали опускать труп в кислоты. Все жадно смотрели как труп в мешке постепенно расползается в желеобразную массу. А потом и вовсе, исчезает… Оба мужчины уходят; за ними хлопает входная дверь; сначала они раздеваются в пристройке, как попало бросая вниз химическую защиту, а затем оба оттуда выходят. Из пристройки первым вышел знакомый вам Сириус Блэк, у которого все лицо было в шрамах — в последней битве ему досталось только по, так сказать, «по морде». Впрочем, он с иронией относился к этому — зато хоть живой. Грюм был жив, хотя ему тоже изрядно досталась — руки были в бинтах, мизинец на левой руке ему ампутировали — восстановлению, сожженный до кости, не подлежал, но хотя его пытались удержать в койке, он заявил, что не сможет пропустить такое зрелище, которого он ждал едва ли не всю свою жизнь. Поэтому его быстро залатали, влили все необходимые зелья и отправили сюда, с клятвенным обещанием, что он вернется в свою койку обратно. — Как Рогозин? — спросил мракоборец у Полумны, — он очнулся? — Очнулся. — Проговорила блондинка, — расстроился, что его не пустили сюда, да и я отговорила… — В чем-то ты права, — заметил Аластор. — Когда вы возвращайтесь? — Как только Слава поправится, встанет на ноги… *** — Я домой хочу, — проговорил Рогозин, глядя за оконную раму, — надоело киснуть здесь… — Я тоже хочу в Россию… — честно сказала Полумна, — но ты еще не восстановился толком! Всего четыре дня прошло! — Папа! — Александр Рогозин, услыша, что говорит матери отец, спросил у него: — А мы скоро улетим? — Да, мой хороший, — улыбнулся Рогозин сыну, — мы все полетим на одном самолете, домой… Как только у меня ножка поправится… — Привет, Гермиона, — проговорила Полумна, когда «глубоко беременная» ввалилась к ним, — что насчет тебя? Пустят в самолет? — Зелье дадут, и я поеду с сопровождением… — она, поддерживая свой живот, аккуратно села в свободное кресло. Тимофей, задумчиво вертевший своего дракончика (Невилл позже сделал игрушку и для него), с интересом глянул из своего угла на нее. Он нечасто видел миссис Томас у Рогозиных в гостях. — А там дальше госпитализация в персональную палату… — К-хм… Это не совсем больно, скорее… Неприятно… — нашлась Полумна, которая никогда ничего лишнего в присутствии детей не говорила. — Всем привет! — сказал радостно Невилл, входя ко всем. — Привет, — хором сказали все. А Сашка моментально отлетел от окна и на полной скорости запрыгнул к крестному на руки: — Крё-ё-ёсный, привет! — Привет, зайчонок… Как у нас папа поживает? — Хорошо, — проговорил Вячеслав с постели вместо сына. — Думаю, мы все скоро отправимся на родину, домой… — Быть может, даже завтра, — сказал Полумна, поманив к себе Тимофея, — возможно, мне удастся уговорить целителей выпустить нас… — Как только тебе сообщат результат, то мы вылетим немедленно. Где там наши старые, родные сим-карты?.. *** Тихонов, оставшись, как и обычно, ночевать в ФЭС, пробудился ото сна — компьютер противно и громко запищал, показывая, что что-то происходит. Похлопал глазами, затем протерев их кулаками, снова уставил в экран в полном удивлении. Затем начал спешно-спешно искать телефон, и стукать по кнопкам, вызывая Галину Николаевну. Через где-то минут пять очень раздраженный голос начальницы гаркнул в трубку: — Иван, три часа ночи на дворе!!! — Здравствуйте, Галина Николаевна, и вам не хворать. Я к вам чего звоню, — бодрый голос программиста, казалась, разозлил ее еще больше, — у меня большие радостные новости: к вам возвращается ваш сын. Его частный самолет вылетает в Россию из Англии через пару часов! В трубке с минуту молчали, переваривая информацию, а затем Рогозина сказала совсем просто: — Да? Иван, громадное спасибо тебе!!! — Да не за что… Время прилета — приблизительно одиннадцать часов уже этого утра… *** — Коль… Кол-я-я!!! Просыпайся! — пыталась растолкать мирно спящего в этот час мужчину, начальница ФЭС. — Галь, — простонал майор, стараясь прикрыться подушкой, — чтослучилось?! — неразборчиво пробормотал он. — Славка приезжает!!! Давай, вставай! — Какой-такой Славка… — до спящего пока плохо доходила информация. — Да проснись же ты! — зло проговорила женщина и уже с силой вырвала из его рук подушку и огрела ей его по голове. — Мой Слава, мой сын!!! — Что?! — тут же вскочил мужчина в постели и выпрямился, — он… возвращается?! Правда??? — Да-да, — Рогозина кинулась искать в темноте домашние тапочки, а на прикроватном столике — найти рукой заколку для волос, — и он прилетает сегодня в одиннадцать, а у нас в доме кроме макарон, каши и гречки ничего нет! Чем будем кормить еще… как минимум четверых человек, а? Я уже не говорю о том, где и как их будем размещать… Круглов тоже вскочил, и до него быстро дошло — к их «семье» прибавится двое взрослых и двое маленьких детей!!! — Тогда я сейчас оденусь, и поеду в ночной… — мужчина бросился к своим вещам, лежащим на стуле. — Мне надо придумать, чем их кормить, и как быстро это приготовить… — схватилась за голову женщина. — Ты давай, побыстрее!!! — Да понял я! *** Кое-как отбрехавшись от генерала, и сославшись на внезапно заболевшего отца, Рогозина, и находящийся (о, чудо!) в официальном отпуске Круглов, и ее охрана, Олекса, сейчас сидели в машине, которая привычно застряла в пробке перед аэропортом. Рогозина, проклиная все на свете, с отчаянием смотрела на наручные часы: время прилета самолета все приближалось, а они не двигались с места. Мимо них, сверкая всеми огнями, проехала «скорая». Кого-то спешно увозили из аэропорта в сторону ближайшей больницы. Но вот, наконец-то, они тронулись. — Черт, — заметила Рогозина, лихорадочно ища место, где они могли бы припарковаться, — мы из-за пробки опоздали почти на полчаса! — Я думаю, они только-только прилетели, — старался успокоить ее мужчина. — Сама же знаешь — долго это все… Приехать, зарегистрироваться… Разгрузится… Олекса лишь загадочно улыбалась и строчила в своем мобильном телефоне как угорелая. — Скорее! — крикнула женщина, кое-как припарковавшись, и «закрыв машину» на сигнализацию. Хорошо, что Иван смс-кой прислал номер самолета и рейс. Через минуту их уже вежливо проводили почти к самому трапу самолета. Но они там не были первыми… Господин министр «магии всея Руси» оказался первым. Виталий Георгиевич Шкапин был явно зол. Рогозина поражено замерла: вокруг мужчины с тростью замерло не менее трех охранников знакомого им ЧОП. Никого больше не наблюдалось. Громкие голоса ругающихся людей разносились далеко по взлетной полосе. Последние слова мужчины трое новоприбывших различили прекрасно: -… вы думаете, что это вам так просто сойдет с рук? Ну нет, не для этого я защищал Россию от этой мрази… Но тут Шкапин, развернувшись на каблуках, пошел прочь, но не успел и сделать трех шагов, как вдруг, по спокойному приказу «Взять его…», охранники накинулись на него. И двое его схватили за локти, а один легко извлек оружие из его кобуры. — Знаете что, Виталий Георгиевич, — проговорил мужчина, — с вашим заместителем я еще год назад как договорился… Очень сговорчивый у вас он… Дикий вопль «Сука!» был слышен на всю взлетную полосу. Далее он вопил что-то, но уже бессвязно. Его, под «белы руки» проводили до черной машины, что была вдалеке, и втащили вовнутрь. Дверь захлопнулась и неведомый водитель ударил по газам, уводя машину прочь. Мужчина остался стоять, опираясь одной рукой на палку. И тут, Рогозина, осознавала — это же Вячеслав!.. *** — Слава? — поражено проговорила она, делая шаг вперед, — сын… — Узнала? — просто улыбнулся ей Вячеслав. Через минуту они уже обнимались. Рогозина не могла на него наглядеться: черные волосы были коротки, а на висках уже проглядывала седина, на левой стороне лица — длинный шрам, будто бы от пореза. Стоит он, опираясь на трость — у него явно повреждена нога, правая… Он в куртке защитного, маскировочного цвета, в черных штанах, и грубых ботинках. Сейчас куртка распахнута — под ней обнаружилась черная майка. Рогозин, что называется, заматерел… — Что сейчас произошло? — проговорил Круглов, когда они с Вячеславом таким же образом поздоровались. — Чего это… — Эта гнида много крови попортила и не только мне… Чаша зла, в его случае, пересилила. С ним все… — проговорил Слава с таким холодом, что женщина поняла — больше этот человек солнца не увидит… Все! — крикнул он, отворачиваясь от Николая Петровича и Галины Николаевны. — Можно выводить Луну и детей! Вниз начали медленно спускаться три фигурки. Рогозина внимательно глянула на женщину. Луну она с трудом узнала — за годы, что они не виделись, из угловатой девушки-подростка она превратилась в красивую женщину, в глазах которой сейчас плескался не тот «бешеный» свет взросления, а ровный, спокойный огонь, свойственный только материнским глазам. Она не была высокого роста — Слава сейчас был выше ее на полголовы; одета она была в голубое платье, юбка была ниже колена. Она крепко держала за руки детей, одетых в разного цвета комбинезончики. Один сразу же скромно при этом спрятался за маму — на Рогозину слегка испуганно смотрели черные глазки, а другой, светловолосый, напротив, отпустил руку матери и побеждал к ней с криком и протянул руки, явно просясь на ручки: — Ба-абушка! — Саша! — укоризненно произнесла блондинка сыну, — ну, опять повторяется! Где твои правила приличия? Здравствуйте, Галина Николаевна! Очень рада вас видеть. Рогозина тут рассмеялась и опустилась к внуку на корточки, и обняла его: — Это кто тут у меня? — Бабушка, здравствуй, — старательно выдавил из себя малыш, вырвавшись из бабушкиных объятий, — я — Саша… Тебя папа и дядя Невилл мне на компьютере показывали… — Да? Я этому рада… Галина Николаевна с теплотой рассматривала ребенка; тот был просто копия невестки с одним отличием — цвет глаз мальчик унаследовал явно от Вячеслава, глаза были зелеными. И парень был крепким. Очень. — Мы старались, чтобы мальчики знали и о вас, и о России… — раздался чей-то голос и Рогозина подняла голову и слегка опешила, не узнавая высокого, статного, голубоглазого мужчину-блондина. — Здравствуйте, Галина Николаевна… — Мам, это Невилл, — рассмеялся Вячеслав, понимая, что мать не может вспомнить его лучшего друга. — Неужто мы все так изменились?! — Очень, — ответил вместо нее Круглов, и горячо пожал руку мужчины. Тот, как и Вячеслав, был одет во все военное. За плечами у него был рюкзак. — А это кто тут у нас?.. — Рогозина взглянула на второго ребенка. Они с Луной подошли ближе к ним. Тот жался к матери, цепляясь за мамину юбку, — Тимоша? — Да, это мой братик… — проговорил Саша, с неожиданной резвостью отходя от своей бабули и вытягивая того «на свет» за руку. Тот не пытался вывернуться из братских рук (видимо понимал, что дело далеко безнадежное) только скромно стоял потупив глаза. Он оказался шатеном, худеньким и выглядел слабее брата. — Только он… — Саша, — сказал подчеркнуто ровно отец. Александр мгновенно закрыл рот. Видимо, отцовского гнева он побаивался. Да и рука у папы была «твердой». — Ну, иди ко мне, Тимоша… — Рогозина протянула ему руку, и мальчик, все еще не говоря ни слова, смущенно шагнул к ней ближе. — Не бойся меня…  — Я и не боюсь, — очень тихо произнес мальчик, беря ее своими маленькими ладошками за руку. *** — Так как нас много, — проговорил очень громко Вячеслав, пытаясь перебить своим голосом сбивчивую речь сына, рассказывающего бабушке все и обо всем, иногда и Тимофей вставлял в разговор несколько слов, — мы ждем машину фонда! Саша, да помолчи ж ты, хоть на секунду! Мальчик моментально захлопнул рот, но тут же, спустя несколько мгновений начал рассказывать что-то громким шепотом. Круглов рассмеялся — внук-то у Гали очень активный парень… — Я думала, что мы поедем на моей… — проговорила Рогозина, — и вообще, я думала вас больше прибудет… — Дай ключи Олексе, она пригонит тачку… — заметил Вячеслав, и женщина, подумав с минуту, так и поступила, — Гермиону увезли, так как она на тридцать девятой недели беременности… — О! А кого она ждет? — Девочку… Хотя безумно хотела сына. — Ответила ей Луна, мягко беря Тимофея на руки. — Мы, кстати, впервые станем крестными со Славой. — Внимание, Вячеслав, к нам гости едут… — заметил Невилл, нервно кладя руку на пояс. — Вижу. Николай Петрович, будьте любезны, Сашу возьмите к себе… И вообще — я думал, что вы с мамой наконец-то «окольцевались». Круглов открыл рот чтобы что-то сказать, но сказать ничего не успел — Саша уже вовсю дергал его за полу пиджака. Снизу вверх на него смотрели ослепительно зеленые детские глазки. Рогозина тоже было хотела сказать, но длинная машина-лимузин с российскими флагами уже подъехала к ним. Из машины в форме военного вышел высокий и худощавый мужчина. На вид он был так же молод, как и Вячеслав. Его рыжие волосы были до плеч, и затянуты в прическу «конский хвост». — Юрий Эдуардович? Не ожидал вас… — поднял брови мужчина. — Поздравляю вас с назначением на пост министра магии России… Мама, знакомься, это Юрий Эдуардович Ветров, наш новый министр магии. — С сегодняшнего утра… — заметил просто рыжеволосый. — Я рад, что познакомился с вами лично, Вячеслав Вячеславович… И рад, что вижу вашу семью в полном составе… — Я тоже очень рад этому… Извините, министр, но мы все очень устали. Дети не привыкли к такому длительному перелету… — вежливо проговорил Слава, беря на руки сына Сашу — тот, заскучав и уютно прислонившись к груди майора ФЭС, задремал, смешно приоткрыв ротик. Майору, впрочем, понравилось быть этакой «подушкой». Он с удовольствием прислонял его к себе, плюя на то, что ботинки ребенка оставляли на его чистой одежде разводы. — Да и жена устала очень… — свободной рукой Вячеслав прижал к себе жену с Тимофеем на руках. — Да и я должен подлечиться — нога, как видите, все еще не позволяет мне вернуться к привычному ритму жизни. Поэтому мы очень хотим домой… — Я все понимаю, — кивнул понимающе мужчина, — поговорим с вами в другой раз, разумеется… А сейчас, разумеется, отдыхайте… Мы вас всех позовем… Это касается вашего награждения за особые услуги нашей Родине… Рогозин кивнул. К ним подъехала другая длинная машина-лимузин. И встала прямиком за машиной новоиспеченного министра. С двух сторон на ней и на капоте была эмблема их благотворительного фонда. Министерская машина подкатила прочь. Из нее вышли двое накачанных мужчин, коротко поздоровались со всеми; с Вячеславом — пожали руки. И пригласили их сесть на сиденье авто. Все разместилась внутри с комфортом. Детей с удобством разместили на сидениях — Саша при этом даже не открыл глаз, Тимофей жадно смотрел в окошко. Последним сел Невилл, и за ним один из охранников закрыл дверь. Оба сели рядом с водителем, и машина тронулась. — Мам, возьми Тимошу к себе на колени. Ты ближе всех к окну сидишь… У меня колено побаливает, — проговорил Вячеслав, морщась, так как мальчик все время ерзал, чтобы все-все увидеть. — А что с коленом? — осведомилась она, когда второй внук устроился на ее коленях и стал смотреть в окошко. — Небольшое повреждение коленного сустава. Не беспокойся, через день я уеду в Фонд, именно из-за колена, лягу туда на госпитализацию. — Значит, ты всего на один день? — слегка расстроились женщина. — Да. С проблемами лучше разбираться сразу. — Коротко сказал мужчина. *** Незаметно они доехали до дома. Машина еще успела застрять в пробке, как и всегда бывает в Москве, и Тимофей так же, как и его брат, успел заснуть на руках у своей бабушки. Правда, когда все стали выходить из лимузина, оба зашевелились от шума и открыли глазки… — Ух ты! — вырвалось у детей дружно. — Мам, я сразу предупреждаю, что оба безвылазно росли в замке, поэтому вопросам их не удивляйся… — Бабушка, а ты тут живешь? А где? А как? А… а… — Александр быстро принялся оглядывать цепким взглядом тут все вокруг. Вопросы ребенка взрослым сыпались как из рога изобилия. Через минуту другую даже Круглов поражено уставился на малыша. Он не разумел: как это возможно с такой скоростью? Тимофей не отставал в этом отношении от брата, с одним отличием — он спрашивал все у Полумны, скромно шепча ей вопросы на ухо. Папа, видимо, уже успел устать от любимого сыночка, и сейчас просто устало стоял, опираясь на трость. Невилл только смеялся: знал-то он хорошо своего крестника… — Мне пора, — проговорил он вволю отсмеявшись. Лимузин пока не уезжал — ждал, видимо, его. — Может, ты у нас остаешься? — спросил Вячеслав у друга, а Галина Николаевна прибавила: — Мы тебе рады, Невилл, хоть отобедай у нас… — Не могу, Галина Николаевна. — Отказался Невилл. — Дел много… Давай, друг… Друзья обнялись на прощание. Луна так же обняла мужчину. — До связи, Слав. Пока, Луна… Пока, крестники! Пока, Галина Николаевна, Николай Петрович, — попрощался он с малышами и со старшим поколением семьи Рогозиных. — Пока, дядя Невилл! — хором проговорили мальчишки. — До свидание, — проговорили полковник и майор. Невилл помахал им на прощание, садясь в машину, и лимузин покатился куда-то дальше. — Вот мы и дома, — проговорил Рогозин, улыбнувшись.