Сила любви.

Феликс все еще не выходил на улицу днем, оставался в помещении, задергивая занавески на окнах. Энджел молчала, ничего не говорила ему по этому поводу, но он чувствовал, что в следующее воскресенье она все-таки не позволит ему не пойти с ней в церковь. Он не знал, что будет делать, но до воскресенья оставалось еще три дня - он надеялся что-нибудь придумать. Надеялся. Раньше это чувство не было знакомо ему, но сейчас домыслы и предположения вытесняли глубинное знание, которым он жил до встречи с Энджел. Он не замечал этого - не позволял себе заметить! - но сомнения разъедали его душу, позволяя страху заполнить образующиеся трещины. Страх был страхом перед будущим - раньше Феликс не боялся будущего, тогда, когда еще не был Феликсом, а был просто собой - не злым и не добрым, существом, которому нет дела до людей. Энджел тоже изменила встреча с Феликсом, и нельзя было сказать, что она полностью пошла ей на пользу. Она стала более радостной и честной перед собой, но замечала, что не может довериться своему новому другу полностью - ей все-таки казалось, что он не сможет измениться, что он тайком от нее убивает людей - в воскресенье, когда она уходит в церковь, или ночью, пока она спит. Она думала так, находясь на работе и в церкви, а когда возвращалась домой, он встречал ее и всегда был внимателен и терпелив, и когда она глядела в его глаза, ей становилось стыдно, что она могла думать о нем плохо. А на следующий день все повторялось, и Энджел начинала ненавидеть себя. Феликс томился и скучал в одиночестве. Книг у Энджел было не особенно много, а какие были, он успел прочесть достаточно быстро - еще в первую неделю, а больше заняться ему было нечем. Он садился на стул, или в кресло, или на пол, и начинал думать - вспоминать, анализировать, придумывать. Пожалуй, наибольшим его приобретением от знакомства с Энджел стало умение сочинять: истории, причины и следствия, говорить и думать то, чего на самом деле не было. Ложь имеет и свои хорошие стороны, и практически вся художественная литература - ложь по своей сути. Ложь, но не обман - ведь никто и не говорит, что это правда. Истории, которые Феликс рассказывал себе, занимали его и помогали размяться разуму, но не телу: спина зудела от желания трансформироваться, отрастить крылья, иногда он чувствовал, что ему не хватает глаз, конечностей, но пока что мог держать свое тело под контролем. Решение пришло неожиданно: резкая боль в спине вырвала его из размышлений, и Феликс понял, что не может больше терпеть: ему необходима прогулка в своем втором - а может быть, и первом, истинном облике. Днем, понятное дело, он не может показаться на улице, зато ночью - сколько угодно. Убивать он не будет, обещание, данное Энджел, все еще в силе, но ему требуется размять крылья, позволить паучьим глазам видеть. Ночью, когда Энджел заснула, Феликс подошел к ней и прикоснулся к ее лицу. Она лишь тихо застонала во сне, и он убедился, что она не проснется. Ключей от входной двери у него не было, да и не рискнул бы он воспользоваться ими: слишком много шума, а объясняться с девушкой Феликс не хотел. Поэтому позволил крыльям вырасти из спины и вышел из окна - если бы кто-то наблюдал за этим, решил бы, что парень собрался покончить с собой. Крылья развернулись, Феликс взмахнул ими и удивился - как скоро он позабыл радость, которую ему дарит полет, эту ни с чем не сравнимую свободу и счастье. Он чувствовал тонкой кожей перепонок потоки ветра, скользившие вдоль крыльев, и эти ощущения были приятнее, чем робкие прикосновения пальцев Энджел к его рукам. Трансформировавшись в воздухе, он подивился, как мог обходиться всего двумя глазами, четырьмя конечностями. Его наполняло необузданное счастье, ощущение собственное силы, то, от которого хочется смеяться. Он бы и смеялся, да голосовые связки не позволяли. Несколько часов казались ему вечностью, пока он сидел дома, а сейчас промелькнули, словно мгновение. Усталый, но счастливый, он подлетел к окну, уже принимая человеческий облик, сел на подоконник, свесив ноги с него, убрал крылья и замер. Энджел в ночной рубашке стояла и глядела на него - осуждающе. - Я думала, ты честен со мной, - произнесла она обвиняющим тоном. Феликс понял по голосу, что возражения ей не нужны, да и не помогут - она уже все решила сама, ей почему-то хочется сейчас думать, что он лгал ей. - Мне нужно было провести немного времени в своем втором облике, - сказал он. Знал, что не поможет, но должен был сказать. - Ты думаешь, что я убил кого-то, но я этого не делал. Энджел выглядела разгневанной. Феликс знал, что сейчас она хочет чувствовать себя обманутой и несчастной. Мученицей. А он, со своими перепончатыми крыльями и паучьими глазами как нельзя лучше подходит на роль мучителя. Лукавого демона, обманувшего невинную девушку. - Я не хочу слышать эту ложь! - выкрикнула она. По щекам ее текли слезы ярости. - Убирайся! Она разрыдалась и отвернулась, а он посмотрел на нее с секунду и, отрастив снова крылья, улетел - почти бесшумно. Как будто и не было его. Энджел взглянула на распахнутое окно. Ветер колыхал занавески, и даже не верилось, что только что здесь был человек. Почти человек. И Энджел разрыдалась еще громче - на этот раз, от осознания, что сама все испортила, и все из-за глупости.