Сила любви.

Впервые за свою долгую Феликс оказался на улице днем. С удивлением и восхищением он разглядывал цвета, казалось, изменившиеся формы, такие непривычные, но смутно знакомые. Он остановился посреди тротуара - люди огибали его, как поток воды в реке огибает камень - и сосредоточился на своих ощущениях. Ничего подобного он никогда не видел, если бы был человеком - сказал бы, что провел во тьме целую вечность. Но человеком он не был, хоть и был похож, и время не считал, поэтому вечность была для него не более, чем словом, хоть и была в его распоряжении. Среди восхищения и удивления Феликс обнаружил затесавшееся между ними ощущение одиночества, отчего пришел в недоумение. Он никогда раньше не испытывал одиночества, быть одному для Феликса было нормой, и он не мог предположить, что когда-то будет испытывать дискомфорт оттого, что рядом не будет кого-то. Он смутно помнил, что ночь провел на свежем воздухе, а с рассветом почему-то не спрятался в ближайший подвал, а остался на улице, что до того поссорился с Энджел, и она выгнала его. Неужели он чувствует себя неуютно потому, что рядом нет Энджел? Феликс отвлекся от созерцания окружающего мира и обратил внимание на проходящих мимо людей. Они были похожи во многом: у каждого было по две руки и две ноги, два глаза на одной голове, ни крыльев, ни хвостов, ни рогов. Какие-то сильнее напоминали Энджел, а другие - меньше. Девушка с длинными светлыми волосами, почти такими же красивыми, как у Энджел, внимательно взглянула на Феликса. В ее глазах он заметил интерес, напоминающий профессиональный, но несколько опасливый. - Все в порядке? - осведомилась она, стараясь заглянуть в глаза Феликсу. Он позволил себе встретиться с ней взглядом и почувствовал желание услышать звук ее ломающихся костей и разрываемой плоти. Он отвел взгляд, уставился на участок в районе своих ботинок. - Да, - коротко ответил он, изобразив на своем лице улыбку. Направился к дому Энджел, стараясь не смотреть на людей, знал, что не в силах будет совладать с собой, со своим голодом, а у Энджел есть сырое мясо - он объяснит, скажет, что ему нужно это, совершенно необходимо, только сырое мясо, никаких убийств, он же обещал ей. Она взяла с него обещание. Она поймет, перестанет обижаться за ночную прогулку, а в следующий раз он постарается быть незаметнее. Мысли - быстрые, спутанные, лихорадочные, помогали ему отвлечься от снующих туда-сюда людей, как насекомые, право, он едва примечал дорогу. Он шел все быстрее, насколько позволяло его более-менее человеческое тело и нежелание раскрыть свои сверхъестественные возможности, пока не оказался в совершенно незнакомом месте, но, что было несомненным плюсом - абсолютно безлюдном. Остановился, замер. В висках стучала кровь, перед глазами все почти плыло. - До вечера, а потом... - еле выговорил он, сам удивившись. Во рту пересохло, голос звучал хрипло, как после трансформации, но самым странным для Феликса был сам факт, что он начал разговаривать сам с собой. До сего момента все разговоры со своим внутренним "Я" он проводил, не произнося вслух ни слова. Испугавшись от неожиданности, он осекся посреди фразы и сел на землю и вытянул перед собой руку, тщетно пытаясь сконцентрировать взгляд на собственных пальцах, а потом обхватил руками колени и закрыл глаза. В таком положении его и нашла Энджел спустя несколько долгих часов, которые для самого Феликса прошли словно в тумане. Она сама не ожидала увидеть здесь знакомую угловатую фигуру, и хотя и убеждала себя в том, что больше никогда не хочет видеть его, невольно обрадовалась. Подбежала, улыбаясь с облегчением. - Феликс... Как ты? - спросила она. Ветер уносил ее слова куда-то в сторону, ее дыхание сбилось от бега и было отрывистым. Он обратил к ней невидящий взгляд. Все его естество старалось вырваться наружу, пробить эту скорлупу человеческой оболочки, напиться свежей крови. Но Энджел защищала та человеческая часть Феликса, выращенная ею же. - Мне нужно мясо, - он старательно выговаривал слова, почти не контролируя язык. Уловив удивление Энджел, граничащее с шоком, он как мог, быстро, продолжил. - Сырое мясо, сколько есть... Не человеческое. Она понимающе кивнула и взяла его за локоть, помогла подняться. Отвела домой, и там он, закрывшись в комнате, глотал куски мороженного мяса, почти не жуя, иногда издавая некое подобие утробного рыка, насколько позволяли голосовые связки. Энджел ждала за дверью, и он не вышел, пока не умылся - не хотел, чтобы она видела его в подобном состоянии. Но голод отступил, и Феликс почти забыл, как ему хотелось убить кого-то еще утром, ведь когда, открыв дверь, он увидел взволнованное лицо Энджел, он не испытал желания узнать вкус ее крови.