Без шансов

Всё пошло наперекосяк. Совершенно не так, как задумывал Эобард. Хотя «задумывал» вряд ли подходит под описание всплеска гнева на фоне неудачной битвы с Флэшем и импульсивного решения осуществить своё смелое желание, но, в любом случае, минутная зарисовка успеха провалилась. Тоун сам не понял, как отец Барри кинулся на него в нелепой попытке остановить вихрь молний, не осознал он, и в какой момент случайно прирезал мнимого героя. Замерев всего лишь на малую долю секунды, Эобард, ни о чём не думая по своей особенности, покончил и с матерью своего бывшего кумира. Он ничего не слышал вокруг себя, погружённый в ураган собственных мыслей. Победа! Долгожданная и вопиющая месть наполняла сознание Тоуна радостью, пока он стремительно нёсся по улицам Централ-сити через мгновение после произошедшего. Гонящаяся за ним красная вспышка пропала, что означало — Флэш отстал или же вовсе пропал, но профессор подумал о первом. Он уже торжествовал и едва ли смеялся, когда стал постепенно замедляться, так обычно у людей уходила сонливость после пробуждения — отнюдь не торопливо. Эобард попытался прибавить ходу, стараясь набрать необходимую для возвращения в будущее скорость, но вместо этого только усилил необратимый процесс. Последнее слово в начале печальной истории поставил небольшой камень, который Тоун не заметил в силу эмоционального всплеска, перекрываемого волнением. Разум уберёг профессора от воспоминаний о падении, но зато дал ощутить боль во всём её превосходстве, не только физическую, но и моральную. Эобард лежал на асфальте, измученно прикрыв глаза и еле дыша. Затхлый воздух двадцать первого века с трудом попадал в лёгкие, а поскольку Тоун изучил скрывающиеся в нём канцерогенные вещества, то вдыхать его, мягко говоря, не сильно хотел, но был вынужден. — Профессор Тоун, у вас сломано верхнее ребро, сильный ушиб позвоночника и трещина в берцовой кости правой ноги, — заботливо проинформировала его Гидеон. — Да, большое спасибо, — пробормотал Эобард и попытался повернуть голову, за что тут же поплатился тёмными пятнами перед глазами. Обратный Флэш зажмурился, стремясь прогнать наваждение. Учитывая регенерацию, хватит и десяти минут, чтобы восстановиться для попытки подняться с неровного асфальта. Этот самый асфальт и скверная темнота, без намёка на источник света, дала повод Тоуну думать, что он приземлился в неком переулке. С одной стороны, от этого легче не становилось, а с другой, был шанс — никто посторонний не проявит интерес к распластавшемуся на земле человеку. — Лучше скажи, какого чёрта произошло? — Вы только что полностью изменили временную линию, и теперь вам не хватает скорости, чтобы вернуться назад. — Не может быть, — прохрипел Эобард, разглядывая звёздное небо. Совершенно чужое, незнакомое ему небо проклятого двадцать первого века с тошнотворными городами, воздухом, людьми и Барри Алленом, который остался без родителей. Скверная мысль заставила Обратного Флэша вяло улыбнуться на мгновение, а затем резко вернуться в реальность. — С какой скоростью я бежал? — Профессор Тоун, я возьму на себя ответственность не говорить вам, потому что ваше состояние… — Скажи уже! — Всего лишь 457 километров в час. Если бы Эобард нашёл в себе силы отчаянно застонать, он бы непременно это сделал, но так лишь мысленно прокручивал полученную информацию снова и снова, плотно сжав губы. «Не может быть. Не может быть!» — вопил его разум, отказывающийся верить в случившееся. Какая-то часть его души умоляла не спешить с выводами, но Эобард всегда поступал иначе. — У нас даже поезда быстрее ездят, — почти прошептал Тоун и закрыл глаза, одолеваемый желанием дать себе по морде. Радость от победы над Флэшем исчезла, как будто её и не было. — И насколько всё плохо? Гидеон молчала секунду, будто колебалась. — Очень плохо, профессор Тоун. Для начала вам следует вылечить полученные травмы. Но Обратный Флэш её уже не слушал. Он блуждал в собственном разуме, которому секундная доза отчаяния придала энергии для работы. Как выбраться из этого времени? Нужно разогнаться, элементарный вывод, даже одиннадцатилетний Барри догадается. Но как же разогнаться? Тоун смотрел на небо, постепенно затмевающееся тёмными облаками, которые стремительно гнал ветер, а видел совершенно другое: наброски плана то и дело появлялись и исчезали, если были отвергнуты умом. Ускорителя частиц ещё нет. Никакой технологии, способной ему помочь, тоже не изобрели. Судя по тому, как упала скорость, тахионных частиц будет не достаточно. Эобард не сдержался и злобно фыркнул, когда в голове пронеслась нездоровая мысль: «Флэш, ты нужен мне». Но ждать его целых пятнадцать лет! Без всякой уверенности, что взрыв ускорителя частиц действительно произойдёт. Такой вариант взбешённого учёного не устраивал. Он медленно сел, держась за грудь, где боль давала о себе знать рваными порывами, и попытался встать, но тут же свалился обратно, вскрикнув от боли. Профессор совершенно забыл о трещине в правой руке. — Проклятье, — прошипел Тоун, едва ли не кусая себе губы в попытке сдержать слёзы. — Ладно… Ладно, давай думать, Гидеон. Сейчас в S.T.A.R labs главный Харрисон Уэлс, верно? — Верно, профессор. — Значит, можно украсть его внешность с помощью… — Вы не можете этого сделать. На несколько секунд в переулке воцарилось недоуменное молчание, даже стало слышно шебуршащих в мусоре крыс, а затем Эобард надменно фыркнул. — Не помню, чтобы закладывал в тебя моральные качества. — Вряд ли такого аморальному человеку, как вы, нужна программа, читающая нотации, — согласилась Гидеон. — Но дело в другом. Устройство сломано, профессор. Вы очень неудачно упали. Точнее, невероятно удачно, — несмотря на отсутствие чувств, сарказм программа как-то умудрилась перенять у хозяина. Эобард почувствовал ком в горле, но заставил себя озвучить вопрос: — Его можно починить? — Нет. Простите. Тоун застонал в голос и затем легко ударился затылком об асфальт, но делу это никак не помогло. Учёный оказался в ловушке без шансов выбраться. Более того, он сам расставил сети и запутался в них, как несчастное насекомое в паутине или как человек в своей жизни. Отчаяние, слепое и сильное, захлестнуло Эобарда, будто наступило на грудь и прижало к земле, не давая ни вдохнуть, ни думать. Он просто лежал и смотрел наверх ничего не видящими глазами. В его голове не родился ни один план, даже не появились его зачатки. Поискать детали для починки устройства? Это всё равно, что искать детали для автомобиля в шестнадцатом веке — пустая трата времени и сил. — Профессор Тоун, — Эобард не отозвался, и Гидеон позвала уже громче. — Профессор Тоун! — Не видишь, я мысленно матерю себя? — недовольно рыкнул Тоун. — Не мешай. — Какое неотложное и жизненно важное занятие. Вы всегда успеете сделать это, в вашей жизни будет масса других поводов. Но сначала выслушайте моё предложение. Обратному Флэшу было нечего терять, ведь он уже успешно лишил себя всего. — Внимаю, — вздохнул он, неспособный огрызнуться на ровный тон программы, невольно растравливающей ещё свежую рану. — Раз уж план убийства Норы Аллен прошёл более, чем удачно, рискну предложить вам провести отведённые здесь годы хоть с какой-то пользой. Вы могли бы смириться с жизнью обычного человека, подделать документы, устроиться работать в S.T.A.R labs и ждать появления Флэша, но рационально ли сближаться с ним только через десятилетие и больше, если вы можете воспользоваться подаренной самому себе возможностью? Тоун внимательно слушал её, нахмурившись, и, когда программа закончила, медленно спросил: — О какой возможности ты говоришь? — Усыновите Барри Аллена. Сначала была тишина, а затем Эобард едва ли не безумно рассмеялся. Сама мысль об этом была абсурдна до ужаса! И, ясно дело, могла прийти в голову только искусственному интеллекту. Это он был рациональным набором единиц и нулей, а Эобард импульсивным, эмоциональным социопатом. Тоун смеялся, пока сломанное ребро окончательно не заставило его прекратить это гиблое дело своей резкой болью, и профессор, всё ещё усмехаясь, съязвил сквозь зубы: — Я смотрю, ты как следует научилась шутить. — Сожалею, профессор Тоун, — программа дала учёному несколько мгновений, чтобы прийти в себя и снова стать серьёзным, — но я уже не шучу. Так вы сможете наблюдать за ним и контролировать. Когда же Барри станет Флэшем, вы… — Нет, Гидеон, — сухо произнёс Эобард. — Я ни за что в жизни не возьму на себя обязанности отца этого скверного ублюдка. — Когда-то вы любили его. — Когда-то я был тупым! — выплюнул яростно Тоун. — Неужели? Профессору пришлось сделать глубокий вдох для концентрации внимания и успокоения, хотя для последнего ему нужно было как минимум больше времени. Или банальной валерьянки в отсутствие других действенных веществ. — Нет, я погорячился. Гидеон, нужен нормальный план, а не усыновление Флэша. — Позвольте заметить, что он сейчас и не Флэш вовсе. Барри Аллен — маленький запуганный мальчик, на глазах которого только что погибли родители. Понимаю, что взывать к вашему сердцу всё равно, что взывать к Богу, но представьте себя в его ситуации. — Он это заслужил, — без колебаний ответил Тоун. Программе потребовалась секунда для нахождения других аргументов. За те годы, что она знала профессора, база данных рычагов давления стала весьма обширной. — Вообще-то, ещё не заслужил. А как насчёт того, что Барри ваш единственный шанс выбраться отсюда? Вы вырастите его, — Эобард скривился от отвращения, но Гидеон продолжила, — он будет доверять вам, а позже вы сможете обмануть его и сказать, что именно вы пытались найти убийцу его родителей, используя скорость. Одинаковый цвет молний всегда можно списать на украденный костюм или обычную спланированную подставу. Вряд ли Аллен не поверит вам, учитывая годы, что вы вместе проживёте. Эти были достаточно веские доводы, заставившие Тоуна всерьёз обдумывать возможность существования в одном доме с маленьким Барри, при условии, что он сможет найти этот самый дом. Тут Эобард лукавил: проблем с документами у него точно не будет, но как же профессор не хотел признавать рациональность предложенного плана. — Я знаю, как вам будет сложно, — заверила его программа, — но вы гениальный человек, профессор Тоун, и прекрасно знаете — вам необходимо так поступить. Здоровой рукой Эобард потёр виски и устало зажмурился. Головная боль всё ещё слабыми позывами давала о себе знать. — Гидеон, я только что убил его родителей. Можно хотя бы сутки отдохнуть и подождать, когда заживёт ребро и рука? — Надеетесь придумать план получше, не касающийся Флэша? — или Тоуну показалось, или в механическом голосе действительно скользнула усмешка. — Не получится, и вы знаете это. Скорее, чувствовал нутром, но предпочитал умолчать от самого себя. Эобарду потребовалось несколько минут конфликта между разумом и чувствами, оскорблёнными внезапной сменой торжества на траур по ушедшему будущему, чтобы Тоун наконец признался самому себе: он угодил в бездну, из которой выбраться один не сможет, и Гидеон ему вряд ли верный помощник в этом. Она хороша в двадцать пятом веке, где её доступ не ограничен по всему миру, но сейчас программа является лишь советником, единственным собеседником горе-учёного. — Хорошо, чёрт побери, — фыркнул Тоун и медленно сел. Он помнил ошибку, которую допустил раньше, и не пытался опираться на нездоровую руку. — Я согласен на усыновление, но нужно подделать уйму документов. И я без понятия, каких. — Для начала вам следует переждать сутки, чтобы регенерация прошла успешно. Эобарду снова показался тон обманчиво-ласковым. Похоже, головой он ударился так же сильно, как и в обожание Флэша несколько лет назад. О, такое ощущение, что это было целую вечность назад или, как минимум, в совершенно другой вселенной. Профессор печально вздохнул. Теперь это действительно было в другой вселенной.