Без шансов

Надменная представительница органов опеки медленно и не спеша обходила недавно приобретённый Тоуном дом. Сказать, что профессор был удручён архитектурой двадцать первого века, значит приуменьшить недовольство ученого. Как бы то ни было, свои истинные чувства на публику он не показывал, лишь улыбался, пытаясь выдавить из себя каплю искренности. Увы, получалось неважно. Эобард следовал за строго одетой женщиной, пытаясь преодолеть желание поторопить заносчивую представительницу, готовую прикопаться буквально ко всему. Удивительно, но даже к нескольким немного ободранным кускам обоев (лучше бы и не знать, откуда эти царапины появились) у неё возникла антипатия. Секундная, правда, но её легко брошенная фраза о том, что необходимо срочно поменять обои в прихожей, чтобы те скрывали старость дома, задели Тоуна. С каких пор кто-то имеет право отдавать ему приказы? — А он-то вам чем не нравится? — сухо спросил профессор, держа руки за спиной, дабы дама не увидела, насколько сильно он сжимал кулаки. Тоун не принадлежал к терпеливым людям, мало кто в двадцать пятом веке, на заре наибыстрейших и лучших во всём изобретений, мог позволить себе свободное время для ожидания. А ко всему прочему Эобард ещё и был раздражительным. Коллеги в будущем не понаслышке знали, что лучше не лезть к ученому с глупыми вопросами и просто не доставать. Срываться Эобард Тоун умел весьма искусно и совершенно себя не контролировал. Женщина задумчиво склонила голову. Она даже не подозревала, как была близка к опасности. — Ладно, упустим это, — внезапно произнесла дама и направилась дальше, что-то черкнув в своём листе. — Может быть, перейдём уже к осмотру спален? — не выдержал очередного молчания Тоун. Гостья обернулась, вопросительно подняв бровь, и Эобард поспешно пояснил, боясь, что ещё и этот безобидный вопрос сочтут за домогательство: — Я так понимаю, что это тоже довольно важная часть. — Не менее важная, чем остальные комнаты, — безэмоционально ответила женщина, а затем вернулась к полузаполненному бланку. — Так значит, вы друг Генри Аллена? Как давно вы были знакомы? — Ещё с колледжа, — уверенно ответил Тоун. — К сожалению, последний раз я навещал его довольно давно. Барри тогда был ещё совсем маленьким. Но мы поддерживали связь. — Как же? Простой вопрос обескуражил Эобарда, и он застыл, с искренним непониманием глядя на женщину. — По телефону, — медленно произнёс ученый и быстро моргнул, приходя в себя. — Простите, теряюсь от глупых вопросов. Представительница хмыкнула и что-то записала, прежде чем развернуться к Тоуну спиной. — Продолжим осмотр, профессор. Неизвестно, как Эобард сумел не застонать от отчаяния. Они бродили по дому не так долго, как ему казалось, но он уже сотню раз проклял свою идею убить мать Барри. Пожалуй, не нужно было включать в этот план папашу или хотя бы стараться упасть более изящно, чтобы не разбить чертовски нужное устройство. Но сожалеть сейчас Тоун мог о чём угодно, основная суть дела не менялась: ему необходима опека над Барри. До конца в это было сложно поверить даже по прошествии двух недель, и каждый раз, когда Эобард снова и снова читал список необходимых документов, он интересовался у Гидеон — действительно ли такое мучение необходимо. Программа беспощадно отвечала правду. — Какое у вас интересное имя, — вдруг сказала женщина, как только осмотр первого этажа был окончен. — Довольно редкое. — Даже не представляете, насколько, — вздохнул Обратный Флэш. — Я пока достойный кандидат на роль опекуна? Представительница органов опеки кивнула, задумчиво глядя в лист. Профессору это решительно не понравилось, однако ему хватило ума не отвесить комментария. — Более чем, более чем… Пойдёмте дальше, мистер Тоун. Собрав волю в кулак, Эобард выдавил из себя подобие мягкой улыбки, которая, по правде говоря, вышла не слишком убедительной, и провёл даму на второй этаж. Он мысленно ликовал, что успел буквально за два дня обставить квартиру на украденные у банка деньги. Как же прекрасно быть гением из двадцать пятого века, однако вряд ли это почётно, если ты застрял в двадцать первом. Откровенно говоря, уровень технологий безнадёжно удручал Тоуна (как и всё остальное), хотя и делал жизнь проще. Эобард старался не думать, сколько ему ещё придется выживать в этом обществе. Прошло ещё мучительных полчаса, и наконец с осмотром дома было покончено. Кажется, Тоун облегчённо вздохнул, когда услышал заветные слова: «Что ж, на сегодня мы закончили». Женщина с подозрением воззрилась на удовлетворённого Обратного Флэша, а тот, моментом перестав улыбаться, кашлянул и вежливо произнёс: — И что скажите? Дама перевернула несколько страниц в блокноте и принялась перечитывать свои данные. Хорошо, что минуту ожидания Эобард перенёс спокойно. — Вы, несомненно, достойный кандидат, — не стала скрывать она. Такому результату Тоун даже не удивился. Колоссальный для человека объём работы, которую он проделал буквально за трое суток, не мог не поражать и внушал уверенность. Теперь у Эобарда была безупречная биография жителя двадцать первого века: человек с постоянным заработком, трудящийся на благо общества в научной сфере, пусть и произошедший из довольно бедного района Сан-Франциско. Тоун специально выбрал непримечательную школу и колледж — который оканчивал и отец Барри — чтобы было убедительнее во время проверки. «Гарвард» звучит престижней и может вызвать сомнения, так что профессору пришлось довольствоваться оптимальным вариантом, как бы сильно не хотелось себя презентовать в совершенстве, но легенда превыше всего. Внезапно самодовольную улыбку Эобарда стёрла последняя фраза женщины: — Но у вас есть конкурент. Тоун заметно помрачнел и бросил тяжёлый взгляд на представительницу органов опеки. Казалось, таким взором можно Флэша испепелить, и неизвестно, каким чудом профессор сумел ровным тоном, в котором все же скользнули нотки злости, спросить: — Какой? Перед тем, как ответить, женщина сделала несколько записей на листке. Перемену настроения Тоуна она уловила весьма точно. — Джо Уэст, полицейский. Он был другом семьи Алленов. — Но и я тоже! — у него была идеальная история, в которую поверил бы каждый и без проверки. Собственно, именно поэтому он и пытался претендовать на Флэша. Ради этого он так себя унижает! Эобард был готов покраснеть от того, насколько странно это звучит. — Разве ученый в чём-то уступает копу? — Мы с коллегами решаем, где Барри будет лучше, — холодно ответила важная женщина, равнодушно глядя в глаза Тоуна. — Мальчик сейчас переживает не самые простые времена, профессор Тоун. — Да, я представляю, как ему тяжело, — мысленно это только забавляло Эобарда. Хотя бы он отомстил врагу. — И надеюсь, что вы примете правильное решение. По Тоуну прошёлся внимательный взгляд, а затем представительница хмыкнула, не выразив свои мысли. Она думала о том, что нечто в Эобарде ей совершенно не нравится, но так и не сумела понять причину этого странного чувства. Оставалось лишь надеяться, что углубляться в данную тему женщина не соберётся. — Не волнуйтесь, примем, — уверила его она. Такой расклад событий Обратного Флэша совершенно не устраивал, и стоило двери захлопнуться за грозной сотрудницей социальной организации, как вежливая улыбка моментально исчезла с лица Тоуна. Он быстро прошёл в гостиную, присел на диван и, обречённо выдохнув, поинтересовался у Гидеон: — Как думаешь, каковы мои шансы? — По сравнению с Джо Уэстом? Думаю, вы слишком нервничали, а в какой-то момент переборщили с проявлением раздражения. — Проклятье, — Тоун закрыл лицо руками, стараясь сосредоточиться на внезапно появившейся проблеме. — Я точно не сплю и хочу усыновить Барри Аллена? — сдавленно спросил он. — Сожалею, профессор Тоун, — безэмоционально ответила программа. — Похоже, за него ещё и придётся побороться. Звучало довольно плохо, но от чего-то это и позабавило Эобарда. Он издал тихий смешок, а затем наконец опустил руки на колени. До чего же было непривычно восседать в столь скучных и банальных интерьерах. Тоун привык к плавности и светлости, здесь же предпочитали грубые линии, подобные рваной ране, и тёмные оттенки. Даже лампы, чьё призвание было заменять ночью солнце, казались Эобарду преступно немощными для осуществления своих целей. А камин зачем? Бесполезная трата кирпича, на котором сверху гордо красовались фальшивые кубки. Всё здесь профессор презирал, начиная с дивана, обтянутого жёсткой тканью, и заканчивая окнами со стёклами, которые никак не спасли бы человека от внезапного желающего проникнуть в дом. Обратному Флэшу было весьма дискомфортно здесь находиться, но он тщетно пытался смириться и перебросить беспокойство на другое чувство — раздражение. Украдкой в голове профессора скользнула мысль, что в будущем неплохо было бы обустроить жилище по собственному желанию. Однако, учитывая уровень технологий, такая идея была нелегко осуществимой. Тоуну ещё предстояло привыкнуть к столь неразвитому веку. — Представляешь, как это звучит? Побороться за Флэша. — Хочу напомнить вам, что когда-то вы не оставляли попытки пригласить его на свидание, хотя и пытались прикрывать всё дружескими намерениями. Есть некоторые моменты в жизни, о которых Эобард предпочёл бы никогда не вспоминать. Например, о неудавшемся браке, который закончился довольно неожиданно и порывисто. В ту же категорию входило увлечённость Флэшем. Практически безумная мания, стоившая Тоуну много. Удивительно, что он сумел выбраться из ямы, которую сам же выкопал чувствами. Но только выбрался профессор не без жертв для самого себя и окружающих людей. — Не напоминай, Гидеон, — пробормотал Эобард, ощущая неопределённое чувство стыда. — Теперь Флэш для меня враг и никто больше. Программа не восприняла его слова всерьёз. Когда дело касалось чувств Тоуна к Барри, следовало придерживаться осторожных высказываний, как бы не хотелось высказать правду. — Конечно, профессор. Так что вы решили насчёт Джо Уэста? Тоун расплылся во многообещающей улыбке и кротко хохотнул. — О-о-о, он надолго забудет о нормальной жизни. — Надо же, вы решили его не убивать. — Мне хватило родителей Барри, — фыркнул Эобард. — Вы назвали Флэша по имени. Двадцать первый век удивительно на вас действует. Эобард мог бы поспорить с этим суждением, но следовало тщательно изучить свою жертву, прежде чем начать обдумывать план. Поэтому Тоун лишь разочарованно вздохнул. — Я просто пытаюсь привыкнуть. Мне всё же жить с ним. — Не только жить, но и воспитывать, помогать… — Не напоминай, Гидеон. Просто не напоминай. На улице было довольно холодно для осеннего дня, но Тоуну это только шло на руку: оправдывало образ закутавшегося в пальто замершего человека. Эобард быстро шёл по неоживлённой улице, смотря только вперёд. Мыслить профессор также предпочитал только о своей цели. — Вы уверены? — раздался голос Гидеон в микронаушнике. Такого устройства здесь ещё не существовало, но Тоун взял на себя ответственность его создать. Как только Эобард миновал детскую площадку, на которую предпочёл не обращать внимания, если бы не радостные крики человеческого потомства, он тихо ответил программе: — Разумеется, уверен. — Вы в курсе, что не любите детей? — на всякий случай осведомилась Гидеон. Как будто можно невзначай позабыть это обстоятельство. Тоун всё же оглянулся, быстро пробежав глазами по чрезмерно шумным формирующимся личностям. Да уж, с ними у него всегда были напряжённые отношения. Сложно представить, как повернётся ситуация в случае с Барри Алленом. Об этом до последнего момента не заводила речь и программа. — Не вовремя ты это напомнила, — фыркнул профессор, останавливаясь рядом со светофором, горящим ярко-красным огоньком. В этом веке всё было безумно медленным. — Но вам ещё воспитывать Барри. Если угодно, то я могу посоветовать вам книги с необходимым материалом. Когда Обратный Флэш думал о том, что у него было, становилось тоскливо на душе. Он, известный ученый, спидстер, застрял в невыносимом прошлом. И всё из-за возможности отомстить врагу, которого ещё и надо растить! Как никогда раньше Эобард Тоун подходил под описание неудачника, и сам себя был готов таковым назвать в особо тяжкие минуты осознания, хотя обычно он держался непреклонно. Какие бы не были жизненные трудности, профессор сумеет преодолеть их и добраться до дома. Тоун поклялся, что как только шагнёт на порог своей квартиры, так применит специальную сыворотку и напьётся. Классический способ отметить пережитое страдание. Жаль, что клятвы Эобарда мало чего стояли. — Гидеон, я разберусь сам, — уверенно сказал Обратный Флэш и, как только зажёгся зелёный сигнал, направился через дорогу. Тайком он бросал взгляд на машины и думал, что ничего ужасней по дизайну и строению не видел. И это ещё не вшивое второе тысячелетие. Чертовски паршивый переходный век. — Не сомневаюсь в вас, профессор Тоун, но всё же в данном аспекте вы практически не осведомлены. Вернее, совершенно не осведомлены. — И что? — Планируете мучить Барри своими попытками разобраться на ходу? — Почему сразу мучить? — слишком громко Эобард возмутился и немедленно словил на себе несколько взглядов незнакомцев. Что-то пробормотав себе под нос, Тоун сильнее закутался в шарф. — Хотя, знаешь, это соблазнительный вариант. — Профессор Тоун, я настоятельно… — Ох, только не начинай. Это была шутка, — фыркнул Обратный Флэш, через секунду позволивший себе представить подобную картину. Сладкое удовольствие кольнуло сердце и медленно распространилось по всему организму, будто пытаясь успокоить Эобарда на несколько минут, но Тоун всё ещё поддавался скверному ощущению тоски и отчаяния. Он не позволял им взять над собой контроль, однако даже небольшие приступы причиняли неудобство. — Ваш юмор весьма специфичный. Зачем шутить и говорить серьёзные вещи одним тоном? — Тебе бы уже следовало привыкнуть. Или что-то закоротило и ты внезапно начала забывать мой характер? — Обо мне можете не волноваться. Я в полном порядке. Здесь налево, — подсказала программа верное направление и вернулась к разговору: — А вот о юном Флэше стоило бы побеспокоиться. Тоун свернул на узкую улочку, остановился на несколько секунд, просто оглядываясь, а затем уверенно направился вперёд. У него оставалось ещё два часа в запасе, но план всё равно следовало осуществить как можно быстрее. — Пожалуйста, не называй его Флэшем, — сухо произнёс Эобард. — Либо он невинный мальчик Барри Аллен, либо ублюдок Флэш. — Что ж, по крайней мере, вы пытаетесь смириться с ситуацией. В ответ Тоун лишь фыркнул, но ничего не сказал. Смириться с тем, что придётся делить дом с одиннадцатилетним Алленом? Невыполнимая миссия, хотя Эобард был вынужден пересилить себя. Гидеон не раз пыталась поговорить об этом с Тоуном. Она запрограммирована на любого рода помощь профессору, однако пока учёный талантливо отмахивался или заводил речь о другом. Наконец Обратный Флэш добрался до дома Уэстов и замер перед ним, внимательно оглядывая скудную архитектуру двадцать первого века. Как же он скучал по стеклянным, величественным зданиям, заполонившим собой всю землю, и по воздушным фасадам над ними. Когда-нибудь он всё же смирится с жизнью в скучном прошлом, но сейчас профессор лишь тосковал по дому. Оглядевшись, Эобард поднялся по отвратительно-обычному крыльцу на террасу и вытащил из кармана небольшое устройство, которое прислонил к двери всего лишь на несколько секунд, прежде чем несерьёзное деревянное препятствие отворилось. — Детектор движения ничего не обнаружил в радиусе десяти метров, — голос Гидеон беспощадно разрезал тишину, но Эобард даже не вздрогнул. Он шагнул в дом и прикрыл за собой дверь. — Как же здесь всё примитивно, — раздражённо фыркнул Тоун, стараясь не вглядываться в окружающую обстановку, но всё же его взгляд невольно зацепился за странный предмет. Он подошёл к небольшому столу и коснулся продолговатого, хрупкого изделия. — А это ещё что такое? — Ваза, профессор Тоун. Ваза в стиле двадцатого века. — Какой ужас. Это фарфор? — не дожидаясь ответа, он тяжело вздохнул. — Крайне неэкономично. — У них еще нет усовершенствованного, меняющегося стекла. Не хочу вас отвлекать, но… — Я не забыл, зачем пришёл, если ты об этом. Задумчиво взглянув на вазу, Тоун полез во внутренний карман пальто, откуда достал небольшой пакетик, внутри которого находились несколько отдельно запакованных в целлофан и добытых наспех наркотических веществ. Такого давно не осталось в веке Эобарда, что, несомненно, было к лучшему. Один пакетик марихуаны благополучно устроился в вазе, а профессор направился дальше, в гостиную. — Жаль, что на меня эта штука не действует, — пробормотал Тоун, продолжая блуждать по дому в поисках произвольных тайников. — Хотите стать наркоманом? Довольно редкое явление в нашем времени. — Не наркоманом, но представь, что неизвестно сколько лет придётся терпеть Аллена, — недовольно фыркнул профессор. — От такого можно подсесть на эту дрянь. — Я надеюсь, что вы будете благоразумны. Сколько раз за своё существование эту фразу повторяла Гидеон? И почти каждый раз Тоун умудрялся быть каким угодно, но не благоразумным. Хорошо, что программа не упрекала его и ни в чём не винила, иначе бы Эобард не выдержал подобного натиска. Для промывания мозгов у него была жена, но и та долго не продержалась. Тоун был слишком импульсивным, психически неуравновешенным, и вряд ли какой человек был способен вынести такое. Поэтому в его жизни и появилась Гидеон. Больше никто не стерпел бы характер Тоуна. Последний пакетик был спрятан под матрац Джо рядом с пистолетом полицейского. Эобард всё же не сдержался и рассмотрел его, благо был в перчатках и мог себе это позволить. — Прекрасно, — самодовольно усмехнулся Эобард. — Теперь Барри точно будет моим. — Профессор, это звучит довольно странно. — Я заперт в двадцать первом веке и собираюсь усыновить Барри Аллена, что может быть страннее? — Надеюсь, вы потом снова не влюбитесь в него. — Гидеон! — не сдержался от злобного тона Эобард. — Я никогда не влюблялся в него. — Конечно, профессор Тоун, конечно, — тактично не стала спорить программа.