Минору но Аяме

Квартал красных фонарей бурлил. Ночь давно накрыла город мягкой и теплой весенней мглой. Огни зажглись и звали усталого путника к легкой беседе и любви без обязательств. Стук гэта и звонкий смех женщин – мелодия, которая взывает к внутренним желаниям мужчин. Из борделей доносилась музыка, извлекаемая тонкими пальчиками гейши из сямисэна. ________________________________________________________________ Гэта – традиционные японские сандалии на деревянной платформе. Гейша – девушка для культурного досуга (не для плотских утех) Сямисэн – трехструнный музыкальный инструмент. ________________________________________________________________ Монотонный шум был изящно разрушен мелодичным звоном колокольчиков и совершенно иной поступью гэта. Люди продолжали делать вид, что ничего не замечают, но их глаза с завистью провожали тонкую фигуру в пурпурном кимоно с хризантемами. Светлые волосы служили предметом для насмешек серых благочестивых женщин и в то же время ценились дороже золота, которым щедро расплачивались клиенты публичных домов. У этой юдзё они были необычно уложены: по бокам прекрасное лицо обрамляли длинные пряди, не попавшие в высокую прическу, которую украшали несколько позолоченных заколок из слоновой кости и посеребренный гребень. Изящно изогнутая рука придерживала подол кимоно, открывая мягкому свету фонарей бесстыдно обнаженные лодыжки и ступни. Колокольчики на гэта мерно звякали в такт уверенной поступи…Как бы ни был чувственно изогнут силуэт, будто переломленный широким черным оби с позолотой, расшитым серебряными стрекозами, в нем при некоторой внимательности можно было разглядеть мужчину. Вот откуда этот яд во взгляде уличных женщин: кагэма – более эффектный и соблазнительный, чем все они, с мягким серебристым звоном неспешно удалился, оставляя после себя едва уловимый запах ирисов и забирая с собой взгляды мужчин, наполненные желанием… _______________________________________ Юдзё – женщина для удовольствий. Кагэма – юноша – проститука. _______________________________________ - Ямагучи-сан, вы слышали об этом юноше? – разговоры разгорелись с новой силой, стоило только мужчине-куртизанке уйти. - Нет, извините, но мне ничего не известно о нем, Хаякава-сан – этикетная вежливость скрывает нетерпение и любопытство. - Это Такешима Койю, самая дорогая проститутка в Симабаре. говорят, чтобы лечь с ним, один вельможа продал свой дом в Осаке. – женщина комично вытаращила подкрашенные тусклые глаза. - Целый дом? Как же так… - причитания девушки более молодой передались рассказчице, и та теперь покачивала головой из стороны в сторону, отчего дешевые заколки в ее прическе глухо звякали. Койю никогда не обращал внимания на уродливые лица сплетниц, которых было полно в Симабаре. Он гордо нес свою красоту: накрашенные фиалковым цветом веки, длинные ресницы, слегка подкрашенные пухлые губы, сладость которых хотел познать любой мужчина в Киото и за его пределами. Стройные ноги призывно выглядывают из-под подола, движения рук и всего тела неспешны и грациозны. Такешима остановился перед уже ставшим ему родным борделем. Когда мать привела его сюда в первый раз, чтобы продать и никогда больше не увидеть, 12-летний Койю совсем не был напуган. Мальчика осмотрел хозяин, затем он был передан в руки проституток, которые, раскрывая влажные накрашенные губы, не переставали восхищаться его красотой и все повторяли, что он станет знаменитым… Почему это воспоминание именно сейчас так ярко полыхнула в ясной голове Такешимы? Он начал думать, что сегодня произойдет что-то необычное. Койю неспешно двигался по коридорам борделя, пока не нашел комнату – свою комнату. Он мечтал о дне, когда у него будет выходной и не будет ни одного гостя. «Такого просто не могло случиться – ведь я самая дорогая и желанная проститутка Японии». Немного по-женски и немного кокетливо он улыбнулся своим мыслям. Для тех, кто воспитывался в ханамати с малых лет, продавать свою любовь было также естественно, как вдыхать весенний воздух, наполненный цветом сакуры. Однажды мальчику объяснили, что за свое содержание нужно платить, и каждый обитатель борделя принимает гостей в специальной комнате, чтобы не быть обузой для хозяина и заработать право дальше питаться, спать, дышать, существовать. Такешима не возражал: у него не было никаких сомнений на этот счет. ______________________________________________ Симабара – район «красных фонарей» в Киото. Ханамати – район гейш в Японии. ______________________________________________ Первый мужчина Койю был обыкновенным до такой степени, что самому юноше было обидно за свою так дешево отданную невинность. Мальчик не представлял, насколько крупную сумму выложил за него этот серый и непримечательный человек. Единственное, что показалось в нем привлекательным Такешиме, был голос. Его юноша помнил до сих пор: спокойный, низкий без лишних эмоций, но поразительно добрый. Для 14-летнего кагэма добротой стала осторожность и заботливое отношение к нему незнакомца, имя которого он забыл в ту же ночь. Тогда была осень, и листья на деревьях уже окрасились в яркие краски. «Хозяин сказал, что эту ночь я должен держать в памяти до самой смерти, но уже тогда я понимал, что этот человек ничего не значит для меня и после него будет множество других людей, к которым у меня нет совершенно никаких чувств». - Такешима-сама, к вам пришел господин Кумагаи. – младшая юдзё всегда сообщала Койю о прибытии гостя. Сейчас ей еще и удалось отогнать настигнувшие юношу воспоминания из не такого уж далекого прошлого. Койю полгода назад встретил свою 19-ую осень. - Спасибо, Мисузу, я только поправлю лицо, так что мне не понадобится твоя помощь. Девочкам скажи, чтобы шли спать. – Койю понимал, что его служанки-помощницы тоже работают в поте лица, поэтому решил в виде исключения приготовиться ко сну самостоятельно. Однако оставалось еще скрасить досуг постоянному посетителю борделя «Минору но Аяме». Шелест седзи и Койю уже всей кожей ощущает на себе взгляд сегодняшнего гостя. - Сегодня так красива луна, Койю, я подумал, что могу умереть, если не подарю ее тебе. – Кумагаи-сан положил на столик продолговатый сверток. - Боюсь повести себя невежливо, Кумагаи-сан, но могу я открыть его прямо сейчас? – Такешима был юн, и поэтому ему не стоило труда изобразить возбужденное любопытство. - Конечно, Койю. – Кумагаи тепло улыбнулся, увидев блеск в глазах кагэма. Мужчина никогда не думал о нем, как о шлюхе на ночь, пусть и очень дорогой. Мальчик-куртизанка, несмотря на все свои хитрые уловки был для Кумагаи ребенком, которому рано пришлось повзрослеть. Койю развернул рисовую бумагу, и на губах его появилась соблазнительная улыбка. Заколка, инкрустированная белоснежным жемчугом. - Кумагаи-сан, прошу вас, украсьте этим великолепным подарком мои волосы. – Такешима повернулся к гостю спиной. Они оба сидели около столика друг напротив друга, из-за чего Кумагаи пришлось передвинуться поближе к Койю. Кимоно кагэма сегодня было вызывающе пурпурным, что говорило о его особом настроении. Его подол был достаточно длинным, но Койю откинул его в сторону, обнажив белые гладкие лодыжки. Гостю пришлось призвать остатки самообладания: потрясающей белизны шея с нежной ароматной кожей завладела его взглядом. Кумагаи протянул руки с заколкой к собранным на затылке волосам Такешимы. - Я совсем не подумал, что вы не умеете надевать женские украшения, Кумагаи-сан. – Койю отпустил с губ звонкий мелодичный смешок. – Давайте я помогу. Такешима поднял руки так, чтобы они обнажились выше локтя, и прикоснулся к ладоням гостя – они обжигали жаром и были немного суховаты. Направляя руки мужчины, Койю удалось обзавестись еще одним прекрасным дополнением своей прически, но он не спешил отпускать замершие в неожиданной нерешительности ладони – кагэма опустил их к своей шее. - Койю, я думаю, скоро в твоей жизни появится человек, которого ты полюбишь и который будет дорог тебе. Я протяну вам руку помощи, если это будет нужно. Я люблю тебя… - Кумагаи сегодня был печален и одинок. Больно признавать это, но Такешима давно знал о чувствах этого доброго человека с взглядом, наполненным грустью. Он не мог ответить тем же, хотя и пытался быть ласковым и нежным с ним. - Спасибо, Кумагаи-сан, я не могу принять ваших чувств, но я очень уважаю их, поэтому мне не хочется делать вам больно, говоря, что я люблю вас, хотя это не так. Не печальтесь, пожалуйста, я счастлив, когда вижу вашу добрую улыбку. – Такешима повернул лицо, исполненное нежности и благодарности к мужчине, который вполне мог стать его покровителем и имел все средства для его содержания. Кимоно на Койю было женским и имело несколько слоев, но он быстро освободился от него, подставив обнаженное хрупкое тело лунному свету, проливающемуся с террасы. В саду пели птицы, и журчала вода. Издали доносился гул ночной Симабары, которая постепенно затихала, погружаясь в любовь мужчин и женщин. Изредка доносились с особенным драматизмом перебираемые струны сямисена. Кумагаи вдыхал аромат тела, за которым ухаживало помимо Койю пять человек. Его аромат волшебным образом никогда не затмевался запахом других мужчин, в объятиях которых кагэма успел побывать – ирисы, весенние и свежие, будто после дождя. Такешима старался не вмешиваться в действия гостя, но его тело стремилось в объятия мужчины, стремилось ощутить силу требовательных ласк постоянного и уже хорошо изученного партнера. Он прикусывал губы Кумагаи, прося у него поцелуй, подставлял шею и грудь для его языка, издавал тихие стоны, которые всегда безотказно действовали. - Твой сладкий голос, Койю, все также сводит с ума, как и в первый раз. – Дыхание мужчины стало чаще, руки гуляли по всему телу кагэма в иступленном порочном безумии. Кумагаи без подготовки проник в Такешиму, отчего у юноши чуть не потекли слезы из глаз, которые он вовремя сумел сдержать, и даже смог приподнять веки, чтобы увидеть искаженное наслаждением лицо партнера. «Почему мне не суждено прожить всю жизнь с ним? Если бы я мог выбирать, я бы выбрал его…» Койю оставил гостя, когда тот уже провалился в глубокий сон, и направился в свою комнату, надев только нижнее кимоно, а все остальное прихватив с собой. Коридоры обволакивали утомленного Такешиму тишиной и уютной мглой: время было довольно позднее – скоро собирался рассвет – и парочки любовников уже мирно спали в гостевых комнатах «Минору но Аяме». Юноша находился в таком расслабленном и умиротворенном состоянии, что не услышал приближающиеся быстрые шаги. Койю рухнул на деревянный пол, оказавшись сбитым с ног каким-то спешащим убраться подальше клиентом борделя: вряд ли проститутки стали бы так спешить в столь поздний час. - Господин, вам не стоит так торопиться, если за вами не гонится аякаси. – Такешима не мог сдержать ядовитой иронии, так как был раздражен наглостью проходимца, хотя и должен был проявлять вежливость к любому посетителю. - Извините меня. Я думаю, что ошибся. – В темноте коридора нельзя было разглядеть лицо незнакомца и Койю это немного раззадорило. Неудачливый гость встал и дал возможность подняться юноше, подав ему руку, опершись на которую Такешима не упустил возможности чуть ли не всем телом прижаться к посетителю борделя. - Благодарю вас. Если хотите, я могу проводить вас к выходу: видите ли, коридоры нашего дома очень запутаны. К тому же я составлю вам компанию абсолютно бесплатно. – Хотя в темноте этого не было видно, кагэма уже придал губам вид соблазнительной и дразнящей усмешки. - Было бы прекрасно. Я надеюсь вас это не затруднит? – незнакомец был крайне вежлив, хотя наверняка знал, что перед ним проститутка, чем многие поспешили бы воспользоваться, тем более Такешима делал различные намеки на то, что он нисколько не против. - Ничуть, только если вы подадите мне руку и будете поддерживать на протяжении пути – я утомлен, и в столь поздний час странно, что вы так стойко держитесь без сна. – Тихий смешок, вылетевший из горла, стал прелюдией к дальнейшему процессу соблазнения. - Прошу вас, прекратите… - так невинно не может реагировать завсегдатай ханамати – что-то здесь не так… ________________________________________________________________________ Аякаси (также ёкай) - сверхъестественное существо японской мифологии. ________________________________________________________________________ Койю шел рядом с явно нервничающим молодым человеком, который к тому же был немного ниже его ростом. Юноше-кагэма не терпелось выйти на свет, чтобы увидеть лицо путника, который явно по ошибке зашел в бордель. При приближении к выходу света становилось все больше, и черты лица молодого мужчины медленно проявлялись. Сияющие глаза, плотно сжатые от волнения губы, одет он был на западный манер, хотя не был иностранцем, прическа также была европейская. На вид незнакомцу было не больше 23-х лет. - Назовите свое имя, господин, чтобы я мог запомнить его и окликнуть вас при следующей встрече. – Такешима стал настойчив, почувствовав нерешительность и робость юноши. - Уке Ютака. Я полагаю, что больше не стану посещать такие места… - Он был очень смущен и чем-то раздосадован, что пробуждало в нем особенный интерес Койю. - Я думаю, что, придя сюда хоть раз, вы не удержитесь от того, чтобы вернуться… - Кагэма с присущей ему наглостью повернулся лицом к гостю и успел коснуться его губ кончиком языка, после чего тот оттолкнул его и убежал прочь от волнующего дурмана запахов и звуков живущего ночной жизнью борделя «Минору но Аяме». Вдогонку ему летел звонкий смех Такешимы. *** «Ютака значит…» - Койю провел гребнем по всей длине светлых шелковистых волос и улыбнулся своему отражению в зеркале. Он спал всего несколько часов, но чувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим. Немного погодя, в его комнату просочились служанки - младшие проститутки, еще не принявшие первого клиента по причине чересчур юного возраста. Теперь Такешима мог просто расслабиться и наслаждаться умелыми действиями девочек: они собрали его великолепные волосы в простую повседневную прическу, украсив ее парой заколок, надели легкое бледно-розовое кимоно с птицами и слегка подкрасили лицо. - Такешима-сама, мы можем принести вам ваш обед, если вы проголодались. – Служанки светились готовностью тут же исполнить любую просьбу своего хозяина. - Спасибо, Ямада, но я не голоден. – Тепло улыбнувшись, Койю отправился на террасу. Светило робкое весеннее солнце. Квартал пробуждался после очередной ночи любви и обмана. «Почему мне так легко удается изображать любовь? Мог ли я настоящее чувство принять за фальшивку? Плыву по течению, не пытаясь ничего изменить – такое существование ущербно само по себе…Не хочу остаться здесь, состариться и стать одной из старых уродливых и никому не нужных проституток, которые сплетничают по углам, смеясь беззубыми ртами, поправляя остатки поседевших волос сухой костлявой посиневшей рукой…» Койю всего передернуло от отвращения. Он боялся потерять свою красоту – единственная причина его упорной борьбы с безысходностью. Клиенты видят в нем красивую куклу, пустышку, с которой они играют, пока она им интересна. Как только в поле их зрения попадет кто-то более привлекательный – Такешима останется ни с чем. В голове появляется образ утреннего мальчика, иначе нельзя назвать того, кто зашел в бордель по ошибке. Он так прекрасен – его красота не является средством существования, она чиста и непорочна. «Интересно, как он улыбается?» «Мне это действительно интересно?» «Хочу его». Койю начал нервничать: его раздражало то, что он может уже не увидеть этого парня, Ютаку, никогда. В то же время кагэма был уверен в действенности своих чар. Никто не откажется от этих пухлых соблазнительных губ, руки любого мужчины готовы прикоснуться к этим совершенным ногам - лишь только помани длинным пальчиком с аккуратным накрашенным ноготком. Тело Койю дышало юностью и неукротимой силой, способной побеждать даже самого крепкого мужчину. Красота. С раннего возраста ему внушали, что он прекрасен, поэтому никогда не появлялось даже малейшей доли сомнения. Такешима вернулся в комнату и взглянул на свое отражение в зеркале. Глаза искрились блеском, но он был каким-то фальшивым. Юноша помнил тот всполох огня, что он видел утром в глазах Ютаки – это было по-настоящему прекрасно. *** Вечер окрасил ханамати и «Минору но Аяме» в цвета пурпура и золота. Опять смех, опять проститутки и пьяные клиенты. Эту пошлость, этот бессмысленный флер рассекает словно кинжалом звон колокольчиков на гэта. Такешима прогуливается по улице, освещенный оранжево-красным светом фонарей, в кимоно глубокого голубого цвета. Все его волосы убраны в высокую пышную прическу, украшенную цветами и новой заколкой с жемчугом. Шея без ложного стыда выставлена напоказ, а руки юноши то и дело прикасаются к вискам, убирая невидимые пряди и обнажая свою белизну до самого локтя. Юдзё возмущенно ахают, когда, проходя мимо них, Койю намеренно выпускает из темноты кимоно безупречные лодыжки, приводя в восторженное оцепенение мужчин, стоящих поблизости. Похоть и вожделение наполняют воздух. Кагэма упивается своим успехом: снимает с пояса оби веер и закрывает им половину своего лица, оставляя в тени торжествующую улыбку. Вдруг кто-то взял его за локоть – мягко, совсем не требовательно. Обернувшись, Койю увидел перед собой вчерашнего незадачливого мальчишку в европейском костюме. - Вы не в своем уме! Не смейте прикасаться ко мне посреди улицы! – Такешима рассерженно зашипел на Ютаку. Но тут же понял, что это его шанс. – Если хочешь провести со мной…время, тебе стоит идти в отдалении до самого входа в «Минору но Аяме». Ютака улыбнулся. За то короткое мгновение, пока его губы приобретали такие милые и теплые очертания, Койю понял как безумно он хочет обладать этой улыбкой, присвоить себе и никогда не отпускать. Лицо кагэма утратило нотку надменности, но приобрело немного фанатичный вид из-за живого, почти дикого огня в глазах. «Я позволю ему думать, что он властвует надо мной, чтобы привязать его к себе, подчинить его желания, завладеть всеми его мыслями…Ведь так поступает добросовестная проститутка?» Койю продолжил свое победное шествие, одаривая всех необычайно соблазнительной улыбкой и иногда прислушиваясь к стуку каблуков, следовавших за мелодичным звоном колокольчиков. ***