Возвращение дракона

- 1 –

Последняя треть месяца Осенних Ветров Марикьяра

Себастьян подошёл к двери в комнаты отца и его жены. Приостановился, потому что оттуда доносились хихиканье и счастливое взвизгивание. Ну, понятно. У Альмейды-старшего медовый месяц. Правда, днём Рамон обычно занимался делами, а не супругой. Но сегодня выдалась свободная минутка. И всё же, судя по звукам, молодожёны уединились не всерьёз. Альмейда-младший ещё немного поскромничал, но всё же решился постучать. За дверью пискнула Шарлотта, послышались шаги отца, и через минуту он широко распахнул дверь. Окинул сына взглядом смеющихся глаз. - Один?! – удивился. – А где Берто? - За углом…. - Что он там делает?! - Ждёт…. - Чего?! Особого приглашения?! - Вроде того…. - Салина! – рявкнул альмиранте. – Пулей сюда! Теньент именно так и примчался. - И что это за приступ застенчивости? – вопросил Альмейда-старший. - Ну, вы же с супругой… - начал невнятно объясняться Берто. - «Мы же с супругой» всего лишь беседовали. «Ага», - подумали оба теньента, но промолчали, согласно кивнув. - Ладно, заходите, - скомандовал альмиранте. – Нечего тут пол взглядом ковырять. Шарлотта, или, как её продолжали называть – Чарита, налила мужчинам лёгкого вина цвета золотистого топаза. Женщина упрямо не желала называть его «слезами». Рамон к этому относился снисходительно. Причину он понимал. Чера подала бокал мужу. Потом с двумя бокалами подошла к юношам. Берто и Бастиан взяли вино и склонились поцеловать руки женщины. Оба отметили, что пальчики на её ногах украшены новыми колечками, а одну из щиколоток в дополнение к цепочке обвивает ниточка жемчуга. У Рамона была какая-то особенная любовь к ступням жены. Так что Чарите приходилось дома носить очень открытые сандалии. - Мне вас оставить? – спросила женщина. - Не обязательно, - ответил Альмейда-старший. – Ничего тайного мы обсуждать не будем. Даже наоборот. Кое-что и тебя касается. Но сначала мы поговорим об этом юноше, - и адмирал кивнул на Салину. - Ты собираешься его ругать? – забеспокоилась Чарита. - Нет. Я собираюсь его хвалить. Дора и оба теньента с сомнением посмотрели на Рамона. То ли шутит, то ли нет. - Я серьёзно. Луис-Альберто, срок вашей службы у меня подошёл к концу. - Как?! Почему?! – растерялся Салина. - В КАЧЕСТВЕ ОРУЖЕНОСЦА! Берто застыл, вспомнил, выдохнул и застонал. На языке у парня вертелось не очень куртуазное выражение, но при доре и альмиранте он не мог себе позволить произнести его вслух. - Забыл? – усмехнулся Альмейда-старший. - Забыл, - кивнул Берто. - Ну, что ж, я готов произвести тебя в рыцари. Мужчины переглянулись. Какого-то особого восторга ни один из них не испытывал. После всех битв, через которые они вместе прошли, рыцарские знаки отличия казались детскими игрушками. Да, они подчинились заведённому в Талиге порядку. Но прекрасно обошлись бы и без этого. Тот же Бастиан, не учившийся в Лаик, ничуть не чувствовал себя обделённым. Уважение, которое он заработал на флоте, было реальным, весомым и драгоценным. И ничуть не уступало тому, чего добился его друг. Да и Луис-Альберто все эти три года мыслил себя не оруженосцем, а моряком и теньентом. Лаик для него был потерянным временем. Салина и не пошёл бы туда, если бы не знал, что вернётся к своему альмиранте. И к своему другу, который был ему как брат. Берто опустился на одно колено: - Альмиранте, я очень ценю то, что вы считаете меня достойным рыцарского звания. Но большей радостью для меня будет, если вы позволите мне и дальше служить под вашим командованием. - Позволю, - улыбнулся Альмейда. – Куда ж мы без тебя?! Да и есть у меня кое-какие планы на вас с Бастианом. Уверен, вам понравится. Но давайте сначала поставим точку в одном деле, а потом возьмёмся за другое. Юноши переглянулись и кивнули. - Берто, - продолжил адмирал, - тебе надо увидеться с отцом. - Зачем?! – напрягся Берто. Оба Альмейды ошарашено посмотрели на него. - Что значит «зачем»?! – возмутился адмирал. – Ты когда его видел в последний раз?! Ещё перед битвой при Хексберге?! Неужели не соскучился?! - Соскучился…. Только…. Я…. Понимаете…. - Нет. Берто вздохнул, совсем опуская голову. - Он меня жениться заставит…. - Что?! – не сразу понял Рамон. - Жениться…. - Ах, да! – вспомнил адмирал. – Ты же с кем-то помолвлен! - С Гизеллой, дочкой Рудольфа Ноймаринена. - И что? Разве она – плохая девушка? - Я этого не говорил, - насупился Берто. – Просто, я не хочу жениться. - Вообще или на Гизелле? – уточнил Альмейда-старший. - Я не хочу жениться по договору. Может, Зэлль и хорошая, но я совсем её не знаю. А если мы окажемся слишком разными?! Если у нас не будет ничего общего?! Как нам вместе жить?! - Рамон, - не выдержала и вмешалась Чарита, - Берто прав. Я родила четверых детей и ни одному из них не пожелаю брака без любви. Альмейда с ироничной укоризной посмотрел на жену и двух теньентов: - А я-то здесь при чём? Говорить об этом надо с Диего, а не со мной. - Отец, - подал голос Бастиан, - может, ты поговоришь с ним? Тебя он скорее услышит, чем Берто или меня. - Чудесно! И что я ему должен сказать?! «Расторгни помолвку»?! Берто, ты, вообще, представляешь, что за этим последует? - Представляю, - покаялся теньент. – Очень даже представляю. Потому и прошу вас о помощи. На Альмейду-старшего с мольбой воззрились три пары глаз – две чёрные и одна голубая. Адмирал возмущённо фыркнул, но не сердито, а со смехом. - Ладно, ладно, моряки своих не бросают. Я постараюсь помочь. А сейчас – собирайтесь. Мы все отправляемся в Алвасете. Это касается и тебя, Чарита, и Кинто. Баст, Берто, соберите мальчишку. Я хочу, чтобы он посмотрел алвасетский парк и пообщался с садовниками соберано. Чера, - он уже серьёзно посмотрел на жену, - ты письмо домой написала? - И не одно, - вздохнула женщина. – Жаль, что мы не можем сами отправиться на север…. - Не можем, - отрезал Рамон. – На море ближе к Придде и Дриксен – шторм. А на суше небезопасно из-за людей. Думаешь, я просто так этих обормотов отправляю с хорошим эскортом? И я уверен, что Диего от себя ещё добавит. Людей. Ну, а подзатыльников драгоценному отпрыску за его выбрыки – это само собой. - Лучше подзатыльники, чем мучаться всю жизнь, - пробухтел упомянутый отпрыск. - Иди уже с глаз моих, мученик великий! – возмутился Альмейда-старший. – Я вот и не знаю даже, с чем мне к твоему отцу идти. То ли с вином, то ли с сердечной тинктурой….

Алвасете

- ЧТО?!! Маркиз Диего Салина был черноволос, как и большинство марикьяре, но в его прядях уже посверкивала седина. Он был почти на голову ниже Рамона и старше, но сохранил гибкую фигуру юноши. Так что, услышав просьбу сына, регент Кэналлоа взвился змеем. Под его сверкающим взглядом Луис-Альберто отшагнул, но потом встал, покрепче поставив ноги, словно перед поединком. Собственно, так оно и было. - Я не хочу жениться, - чётко повторил он. – Я хочу расторгнуть помолвку…. Отец этого упрямца едва не задохнулся от возмущения: - Да как ты…?! Мальчишка безответственный! Ты, вообще, думаешь своей головой или она у тебя только чтоб о мачту биться?! - Думаю. Именно поэтому…. - Ах, поэтому?! И до чего же ты додумался?! Что отец тебе враг и выбрал плохую невесту?! - Я этого не говорил, - отрезал Салина-младший. – Гизелла, может, и хорошая, но я её не люблю. - Да что ты знаешь о любви?! - Может и не много, но знаю. И знаю, что заставить полюбить нельзя – ни себя, ни другого. - А что такое дать обещание и не исполнить, это ты знаешь?! - Помолвка – обратима. Её расторгнуть можно. Это не преступление. А вот заставлять…. - Ах, не преступление! Какая прелесть! Да ты у нас супрем?! - Диего, остынь! – вклинился между отцом и сыном Альмейда-старший. Младший в это время стоял рядом с Берто, едва удерживаясь от того, чтобы загородить друга собой. Помогало понимание, что друг на такое оскорбиться. - Остыть?! Я остыну! В могиле! И вот этот почтительный сын меня туда и уложит. - Отец! – тоже взорвался Берто. – Я очень уважаю тебя, но даже это не заставит меня связать себя узами брака с нелюбимой женой! - Берто, Бастиан! – снова вмешался Рамон. – Ну-ка, выйдите! А мы тут с Диего потолкуем. Альмейда-младший обхватил друга за плечи и вытащил из комнаты. Салина-старший рухнул в кресло, едва не рассыпая искры. - Вина? Тинктуры? – «участливо» спросил Рамон. - ЯДА! - Прости, не захватил…. Салина хрюкнул, немного успокаиваясь. - Ну, и что мне с ним делать?! - Есть вариант. Ты готов меня спокойно выслушать? - Давай, вкладывай, что ты там придумал. Только вина налей, а то в горле пересохло. Отвык я уже так орать…. - Ладно, слушай… - Альмейда налил вина и другу, и себе, отхлебнул. – Мальчишкам всё равно придётся ехать в Ноймар. Так что с невестой своей твой сын волей-неволей увидится. Договорись с ним так: пусть, прежде чем официально расторгнуть помолвку, он сначала к девочке присмотрится. Чем Леворукий не шутит?! Вдруг чувства и возникнут? Тогда тебе и заставлять сына не придётся. - А если НЕ возникнут? - Что ж… - адмирал пожал плечами. – Придётся смириться. Но заставлять Альберто жениться – это не выход, Диего. Ты же и сам это прекрасно понимаешь. - Я – понимаю. А ноймарцы? - Рудольф и его сыновья – умные люди. Не думаю, что они захотят сделать Гизеллу несчастной ради политики. - Но одну свою дочь, Урфриду, Ноймаринен именно так и выдал замуж. - Что ж, значит, нам есть, за что похвалить твоего сына. Благодаря его упрямству и принципиальности Зэлль может избежать участи своей сестры. Салина хмыкнул. Подумал. - Что ж, я согласен. Это на самом деле разумно. Так и сделаем, - он допил вино, поморщился. - Будь другом, позови этих мальчишек. Объявим им нашу «высочайшую волю».

- 2 –

Городок у перевала, Талиг, начало месяца Осенних Волн

В тихом кабинете своего дома юрист – или, как его здесь называли, поверенный – вдумчиво перечитывал образец документа. Самостоятельно вести дела молодой человек начал два с половиной года назад, после смерти отца. Но до этого лет семь-восемь был его помощником. Так что знал все тонкости происходившего в их маленьком городке. Случалось всякое. Люди-то разные бывают и порой такое чудят. За десять лет работы Бенедикт Шульц, кажется, уже исчерпал свою способность чему-либо удивляться. И всё же, увидев, кто пришёл к нему в этот тихий осенний день, он опешил. - Вы смотрите на меня так, как будто узнаёте, - сказал Себастьян. - Я не знаю вас, - ответил хозяин кабинета. – Но вы очень похожи на одного человека, которого я видел много лет назад. ОЧЕНЬ похожи. Настолько, что он мог бы быть вашим отцом. - Интересно. Вообще-то, я действительно пришёл от имени своего отца. Есть большая вероятность, что мы говорим об одном и том же человеке. Но я бы хотел, чтобы вы пригласили сюда для беседы вашего отца. - Увы, это невозможно, - помрачнел юрист. – Его нет в живых уже больше двух лет. Сейчас все дела веду только я. Юный марикьяре задумался. - Послушайте… - обратился к нему поверенный. – Я, конечно, в то время был ещё ребёнком, но всё очень хорошо помню. И мне очень хочется получить ответ на один вопрос. Рамон Альмейда – это тот самый? Первый адмирал Талига? Бастиан и подпиравший двери Берто так и вцепились взглядами в хозяина кабинета. Тот улыбнулся. - Да, - просто ответил Альмейда-младший. - Что ж, - чуть шире улыбнулся юрист, - тогда я снова верю в чудеса. - Жаль, что мой отец так и не дождался вас, - сказал Бенедикт. Хозяин и два его гостя перешли в кабинет, где ещё дед нынешнего поверенного обсуждал дела с особыми клиентами. - Он упрямо надеялся, хотя казалось, что никаких оснований для этого нет…. Бенедикт Шульц достал из тайника бутылку «Чёрной крови». - Однажды он принёс это вино и сказал: «Выпьем его, когда кто-то из них придёт сюда, - спросить с виновных и забрать у них то, что те присвоили». Друзья-марикьяре посмотрели на юриста непонимающе. - Простите, - извинился тот. – Это я от волнения так сумбурно изъясняюсь. Он откупорил бутылку и налил вино гостям и себе. - Сначала тот пожар объявили несчастным случаем. Но когда обнаружили слишком много обгоревших тел, версия изменилась. Стали говорить, что на молодую семью напали грабители. Убили супругов и двух их гостей, но и многие из них тоже погибли. В это время начался пожар. Оставшиеся в живых нападавшие сбежали, украв коня. Младенец же погиб в огне. - Именно это и произошло бы со мной, если бы отец не выжил, - мрачно сказал Альмейда. Салина сжал другу плечо. Потом легонько тряхнул, помогая прийти в себя. Получилось так себе, но всё-таки. - Слышь, Баст, а эти выдумщики и Ворона с Бешеным в покойники записали. - Ворон?! Бешеный?! – подобрался Шульц. – Так значит, те юноши…. - Рокэ Алва и Ротгер Вальдес, - подтвердил его догадку Луис-Альберто. – Ныне здравствующие. – Потом хмыкнул. – Может, этих двоих потому и смерть не брала, что их уже как бы вроде похоронили? - Рад, что и они живы. - Вообще-то, интересно, с чего вдруг их посчитали погибшими, если они уехали? Среди бела дня! Их же должны были видеть. Хоть кто-нибудь. Как это объяснили? - А никак, насколько я помню. - Но ваш отец во всё это не поверил, - подал голос Бастиан. – Он ждал. Кого и почему? - Он был на пожарище. И имел своё объяснение тому, что произошло. Только сказать вслух не мог. И не только потому, что это было опасно для нас – его семьи. Но и для вас. Альмейда с мрачным интересом посмотрел на Шульца, ожидая продолжения. - Говорить он не мог, но что мог - то сделал, - поверенный из ещё одного тайника достал шкатулку для писем. - Гайифская штучка, - сразу же определил Салина. - Да, - немного лукаво усмехнулся Бенедикт, предельно осторожно открывая её. – В ней – все документы, касающиеся вашей семьи, дор Себастьян. И письмо отца. Он не увидел – прошу прощения – ваших останков. А потому и заподозрил, что среди погибших младенца нет. Но так как вы не могли выбраться из дома самостоятельно…. - Значит, мой отец тоже жив. Разве что могло получиться так, что кто-то из грабителей пожалел ребёнка…. - Нет, - отрезал поверенный. – Вас пришли не грабить. Вас пришли убивать. Отец догадывался, кто. Но у него не было доказательств. - И кто же? - Тот, кто уже очень скоро выкупил у города участок вашей земли, восстановил дом и теперь живёт в нём со своей семьёй. Марикьяре молча посмотрели на поверенного, пытаясь осмыслить услышанное. - Этот человек много раз пытался заполучить особняк, но хозяйка не соглашалась его продать. Ведь это было единственное наследство её внучатой племянницы. И девушку замуж за родственника этого человека тоже не отдала…. - То есть нас хотели убить… из-за клочка земли и старого дома?!! – Бастиан был настолько потрясён, что у него даже руки задрожали. – Моя мать погибла из-за тупой жадности какого-то ызарга?! Ему что, жить было негде?! - Жадность – ненасытная утроба, она никогда не скажет «довольно». - Разве мир наш так мал, что кроме этого кусочка земли нет другого?! - Жадность трудно понять тем, кто ею не болен. - И они решились жить… чуть ли не на могиле?! – удивился Берто. - Нового хозяина подобные сантименты не волнуют. Его жена с ним никогда не спорит. Из страха, а не потому, что соглашается. А дети…. Кто их будет спрашивать?! Все трое какое-то время молчали. - Отец очень ждал вас. Помню, как он сказал мне: « Глупец разорил гнездо дракона и убил его возлюбленную. Но дракон однажды вернётся…» Правда, в какой-то момент он почти отчаялся. А потом, когда имя Рамона Альмейды стало очень известным, он снова воспрянул духом. Тогда и купил это вино. И даже перед смертью всё повторял: « Он вернётся. Надеюсь, вместе с сыном. Он прилетит в своё гнездо». Я, если честно, не очень в это верил. Мне казалось, что отец заблуждается, и Первый адмирал Талига – совсем другой Рамон Альмейда. Бастиан на это ничего не сказал, а Салина фыркнул. - Что вы будете делать? – поинтересовался поверенный. - Загляну в гости, - недобро улыбнулся Альмейда-младший. У его друга при виде этой улыбки по лицу пробежала интересная гамма чувств. Берто понял, КАКИМ будет их «визит вежливости». Бастиана нелегко было довести до состояния ярости, но если такое случалось, виновнику лучше было бежать на край света. Но Шульц с Альмейдой-младшим знаком не был. - Нет! – в ужасе воскликнул он. – Это слишком опасно! Ызарг, даже поседев, остаётся ызаргом. И часть его стаи по-прежнему жива. А вас только двое. Улыбка Бастиана стала чуть шире: - Надеюсь, они именно так и решат….

- 3 –

Дверь открыла милая девушка лет семнадцати. Удивлённо округлила глаза. Что могло понадобиться в их доме двум кэналлийцам, она даже предположить не могла. Мысль, что перед ней – марикьяре, даже не посетила её голову. Что морякам делать в горах?! Зато она отметила дорогую одежду, перстни под идеально сшитыми перчатками и при этом – военную выправку и совсем не парадное оружие. Но подобное её не удивило. Кэналлийские аристократы детей своих не баловали. Их сыновья сначала становились солдатами, а потом уже – маркизами и прочими рэями. И всё же, что им нужно в их доме?! - Я могу поговорить с хозяином? – спросил тот, что был выше. И хотя это был вопрос, но прозвучал он как требование. - Отца сейчас нет дома, - ответила девушка. – Но вы можете подождать его, - она сделала приглашающий жест. – Надеюсь, он скоро вернётся. - Пожалуйста, проходите, - очень искренне повторила приглашение девушка. – Вы же с дороги и, наверное, очень устали. Юноши переглянулись и вошли. - Сюда, пожалуйста, - хозяйская дочь проводила их в гостиную на первом этаже. – Присаживайтесь. Хотите вина? - Нет, - ответил всё тот же гость. И они оба так и остались стоять. - У нас хорошее вино, - девушка неправильно истолковала их отказ. – Есть кэналлийское. Есть из графства Савиньяк…. - НЕ СТОИТ, - обманчиво мягко, но непреклонно повторил высокий юноша. Хозяйская дочка в растерянности посмотрела на второго гостя. Тот успокаивающе улыбнулся ей: - Не стоит. - Но… хотя бы присядьте…. - Мы присядем, - пообещал всё тот же улыбчивый гость. – Когда устанем ждать. Не волнуйтесь. Легко сказать! У девушки было чувство, что в их гостиной дракон со змеем. Очень на что-то злой дракон и змей, который только кажется добрым. - Тэрри! Девушка обрадовалась, услышав голос старшего брата. Тот возвратился домой и поначалу сильно удивился, увидев у парадного входа двух вороных морисков. Причём один из них оччень многообещающе покосился на приближающегося незнакомца, топнул и всхрапнул, по-змеиному выгнув шею. Юноша благоразумно обошёл его на безопасном расстоянии. Интересно, кто умудрился оседлать такого зверя?! И что подобный человек забыл в их доме?! В городке семью не очень любили. Было за что. Но, поскольку открыто выражать неприязнь было опасно, люди ограничивались тем, что по возможности избегали близко общаться с ними. И, хотя к детям относились немного теплее, друзей у них не было. Старшие брат и сестра принимали это с обречённостью смертельно больных. Они просто жили, стараясь оставаться людьми. Младшим ещё предстояло кое-что понять. Увы, изменить что-либо Джереми – так звали хозяйского первенца – не мог. Он даже не мог сбежать – ни сам, ни с братом и сёстрами. Всё, что он смог: уговорить отца отложить замужество Терезы на год. Неужели тот согласился лишь потому, что нашёлся более выгодный жених?! Выгодный – для главы семьи. Что это означает для его дочери – вопрос. Тереза выскочила навстречу брату растерянная и, кажется, даже испуганная. То, что молодые гости желали видеть отца, вроде бы подтверждало версию о новом женихе. Но было странно, что визитёры так категорично отказались от вина. Ладно, разберёмся…. - Баст, не рычи на девчонку, - Салина заговорил на марикьярском. – Что бы ни натворил её папаша, она в этом не виновата. Даже странно, что у ызарга могла вырасти такая милая кошечка. - Захотелось почесать её за ушком? - зло пошутил Альмейда. - Нет, чмокнуть в носик, - огрызнулся Берто. – Баст, не язви. Тебе это не идёт. А девочка, скорее всего, даже не знает, что сделал её отец. - Думаешь, что-то изменится, если узнает?! Нет! Он так и останется для неё драгоценным и горячо любимым папочкой, - поставил точку в споре Себастьян. Вообще-то, его другу было, что возразить, но он просто не успел. Вернулась девушка, а с ней пришёл её брат – юноша, чуть старше, чем они. - Господа, - он уважительно поклонился гостям. – Рад видеть вас. Чем я могу вам помочь? - Вы – ничем, - холодно ответил Себастьян. – Нам нужен ваш отец. - Уверен, он скоро вернётся. Вы отобедаете с нами? - Нет. - Не огорчайтесь, дорита, - снова взялся успокаивать девушку Салина, потому что она часто-часто заморгала, видимо, с трудом сдерживая слёзы. – Мы в вашем городе проездом. Задерживаться нам нельзя. Так что, поговорим с вашим отцом – и сразу же отправимся дальше. Вернулась с рынка мать. Едва разглядев лицо одного из неожиданных гостей, побелела и помертвела. Если б не день, она бы решила, что перед ней выходец. Бастиан прекрасно понял состояние женщины. Как, впрочем, и Салина. Но со старшей хозяйкой Берто разводить политес не стал. Едва кивнул небрежно и – всё. У женщины дрожали губы. Она бросила на сына почти умоляющий взгляд. - Господа гости желают видеть нашего батюшку, - спокойно пояснил Джереми. – Я уже сказал им, что он должен скоро вернуться. Вообще-то, его мать хотела, чтобы он пошёл якобы позвать, а на самом деле – предупредить отца. Это было понятно и гостям, и сыну. Но, как ни странно, юноша не использовал такую возможность. Да, Джереми понял, кто к ним явился и по чью душу. О том, где они живут и почему, юноша знал. И не только официальную версию, которую ему изложили дома. Он знал, о чём шепчутся люди за их спинами. И знал, какова правда. Догадался, собрав в единую картину и услышанные обрывки фраз, и то, что видел дома. Он давно уже понял, с кем общается его отец. Что это за люди. Знал он и то, что их глава семьи и в той компании, мягко выражаясь, не последний человек. Джереми и сестре рассказал, когда она подросла, чтобы Тэрри, наконец, поняла, почему к их семье в городе такое отношение. И чтобы знала, за кого её хотят выдать замуж. Сестра не поверила. Слишком уж страшно это звучало. Но брата не выдала. Ведь он так любил её. Джереми понимал, почему Тереза не могла принять услышанное. Его сестрёнка имела очень доброе сердце. Ей нелегко было осознать, что их отец – настолько чудовище. Но брат знал больше, чем рассказал. Он знал, о чём и как договаривались «заботливый папенька» и будущий свёкор. Да за ту «куплю-продажу» он и сам удавил бы этих ызаргов. Остановило только понимание, что, оказавшись в тюрьме или на виселице, сестру он уже никак не сможет защитить. Как и младших детей…. Нет, Джереми не помчался предупредить отца. Он знал, что для гостей это будет означать смерть в ближайшей рощице. И снова никто ничего не узнает и не докажет. Нет уж, такому он содействовать не собирался. К слову, Джереми сразу же понял, что гости – марикьяре, а не кэналлийцы. И что они военные моряки. Это сестрёнка в знаках отличия не разбирается. Но девушке простительно. Зато она готовит – пальчики оближешь. Жаль, гости этого не узнают и не оценят. А ещё они не узнают, что где-то рядом живёт в зарослях у ручья найери. И она поёт для его сестры. Наконец, из трактира вернулся глава семьи. Увидел Себастьяна – и остолбенел, мгновенно протрезвев. - Вижу, вы поняли, кто я, - ледяным голосом, столь нехарактерным для него, заговорил Альмейда. – Значит, мне нет необходимости представляться. Думаю, вы догадываетесь и о причине моего появления здесь. - Ты ничего не сможешь доказать, - зло прохрипел нынешний хозяин дома. - Не смогу доказать – что? Что за нападением на нашу семью стоите вы? – презрительно фыркнул Бастиан. – А я и не стану этого делать. Даже если вас отправить на виселицу, мою мать это к жизни не вернёт. Нет, я здесь не за этим. Он достал из-за пазухи футляр для писем. - Здесь – документы, подтверждающие моё право на этот дом и землю вокруг него. Вы больше не будете в нём жить. Собирайте вещи и выметайтесь. И учтите, продать этот особняк вы не сможете. Попытаетесь – окажетесь в тюрьме. Женщина хрипло вскрикнула и бухнулась на колени: - Помилуйте! Нам некуда идти! А у нас маленькие дети!.. - Я был ещё меньше, – зло оборвал её причитания Бастиан. – Я только-только начал жить. Меня Не Помиловали. Вы не валялись в ногах своего мужа, умоляя пощадить меня. И вы перебрались в этот дом. И рожали здесь детей. Растили их… НА ПЕПЛЕ МОЕЙ МАТЕРИ. На Бастиана было страшно смотреть. Женщина отвела глаза и закрыла лицо ладонями. Она больше ни о чём не просила. Джереми обнимал дрожащую сестру. А из коридора в гостиную заглядывали ещё две перепуганные мордашки: девочка лет шести и мальчик года на полтора-два младше. Глядя на них, Бастиан с трудом выровнял дыхание. - Вот только ради них, - он указал на малышей, - я дам вам время. До весеннего Излома. Ищите себе новый дом. Несколько месяцев для этого более чем достаточно. Марикьяре пошли прочь из дома. Уже за порогом их неожиданно догнала девушка. - Подождите! Постойте! Друзья остановились и повернулись к ней. Бастиан – мрачный, как море перед бурей. Берто – удивлённый. - Вот, - тихо выдохнула девушка, протягивая к ним руку. На дрожащей ладони лежал перстень. Друзья недоумевающе смотрели на это. - Я нашла его в кустах, у ручья. Ещё когда была ребёнком. Наверное, он принадлежал вашей матери…. - Ба-аст! – вдруг протянул Салина. – Я понял, что это. Этот перстень – тот самый. Ну, самый первый, который твой отец подарил твоей матушке. Не понимаешь? Самый первый. Когда они только познакомились. Бастиан, наконец, понял. - Сколько уже лет перстень у вас? – спросил девушку Берто. - Не помню… - растерялась Тереза. – Больше десяти…. Она лет с четырёх-пяти пряталась в самом конце заросшего сада. Отец злился на это и хотел вырубить дикое переплетение растений, но после того, как нанятых работников покусали – то змея, то паук, то ещё кто-то…. И только Тэрри игралась там без всякого вреда. Лишь в первый раз оцарапалась, продираясь сквозь ветки. Но плакала она и до того, так что из-за ранок слёз больше не стало. Зато потом…. Она слышала песни найери и нашла перстень. Словно дикая зверушка, засыпая под колючими кустами, видела яркие сны. Но обо всём этом рассказала только брату. Рука Бастиана потянулась к перстню, но вдруг замерла над самой ладонью девушки. Он так и не взял украшение. Даже не прикоснулся к нему. - Нет, - сказал Альмейда. Ни Тереза, ни Берто не поняли, в чём причина. А он не стал объяснять. - Вы столько времени хранили этот перстень. Не страшно, если он побудет у вас до весны. Я заберу его, когда буду возвращаться домой. Альмейда развернулся и пошёл к лошади. Девушка хотела остановить его, но он двигался так быстро, что её пальцы поймали не рукав, а пустоту. Тогда Тереза повернулась к задержавшемуся Берто: - Пожалуйста, будьте осторожны, - прошептала она. – Я боюсь за вас. Сегодня она поняла, что брат говорил ей правду. И что он не преувеличивал. - Не волнуйтесь, дорита, - улыбнулся Салина. – Мы умеем быть осторожными. - В чём дело? – спросил Бастиан, когда они немного отъехали от дома. - Волнуется за нас. Просила быть осторожными. Я успокоил. Альмейда резко отвернулся. Некоторое время друзья ехали в полном молчании. Первым не выдержал Берто. - Баст. За что ты сердишься на меня? - Я не сержусь. - Ага. - Я. Не. Сержусь. Просто на душе мерзко…. Они снова ехали молча. - Баст. - По сторонам смотри! - Кто б говорил! - Я - смотрю…. - …Баст. Я не хочу, чтобы мы ссорились. - А мы ссоримся?! - Ну-у… ты на меня рычишь. Я не знаю, как это назвать. Альмейда повернулся к другу: - Прости. Мне сейчас очень трудно. - Я вижу. Просто, не закрывайся от меня, ладно? И если я сделал что-то не так – скажи. - Ты ни в чём передо мной не виноват. Я просто не в состоянии сейчас что-то обсуждать. Так что давай немного помолчим. - Прости, не могу. Бастиан удивлённо посмотрел на друга. - Если я не скажу этого сейчас, потом может оказаться поздно. В той роще нас уже ждут. Ты сейчас начнёшь командовать, что нам делать, и так далее…. - Давай ближе к делу. - Я попросить тебя хочу. Ты же у нас главный. И ты будешь решать…. - БЛИЖЕ К ДЕЛУ. - Баст, не обижай девочку. И брата её пощади, прошу. Ты же видел, они нормальные. Альмейда покосился на друга: - Так сильно понравилась? - Да. И снова повисло молчание. - Хорошо, - тихо и просто сказал Бастиан, - я сделаю то, о чём ты просишь. Конечно, я это сделаю, друг.

- 4 –

- …Сегодня они не нападут. Им же надо собрать людей. А потом выследить вас. В сумерках, в роще совещался сводный, кэналлийско-марикьярский «штаб». - А вот уже следующая ночь будет опасной. Особенно, если вы оставите заметный след. - Оставим. У нас времени нет, долго играть в догонялки. - Есть риск, что они попытаются напасть днём. Места здесь не очень людные. А мы не сможем подойти слишком близко. Иначе спугнём. - Мы постараемся быть предельно осторожными…. Подъехали двое на лошадках попроще. По виду - кэналлийские охотники из-за перевала. В городке они продали кое-что из своей добычи, а потом «отправились дальше – в Эпинэ, к Валмонам и Рафиано». Такое бывало и раньше. Кэналлийцы – народ вольношатающийся, лёгкий на подъём. Так что в городке этим двоим не удивились, и даже не особо к ним присматривались. Зато присмотрелись сами «охотники». Обратили внимание на кое-какую суету. Не слишком явную, словно передвижение крыс в подполе да по тёмным углам. И собирался народец «целеустремлённый и терпеливый». Так что на двух юношей уже утром должна была начаться охота. Вот только крысы не знали, что облизываются на дракона и змея, которым помогает большая стая волков. Отряд, посланный регентом Кэналлоа, Диего Салиной, вместе с людьми Первого адмирала Рамона Альмейды в городок не заезжал. Они прошли южнее, а теперь повернули на северо-восток, по всей видимости, направившись к Эчеверрии, контролирующему земли близ Олларии. О том, что столицы Талига больше нет, в маленьком городке пока ещё даже не подозревали. Альмейда-младший беспокоился о поверенном. Но того, похоже, оставили на закуску. - Никто из этой разбойничьей банды не должен остаться в живых, - жёстко сказал Бастиан. – Но главаря я бы предпочёл повесить, а не убить в бою. Он не заслуживает такой чести, чтобы погибнуть, как солдат. - Ба-аст, - позвал друга Салина. – Ты ничего не забыл? - Если он такой хороший, как ты думаешь, то останется дома, - отрезал Альмейда. - А то, что он может пойти на такое, чтобы защитить сестру, ты не допускаешь?! – обозлился Берто. Бастиан отвернулся, помолчал, остыл. Вздохнул. - Прости. Я, действительно, не подумал…. Тито, Роберто, - обратился он к командирам марикьяре и кэналлийцев, - в этой стае мерзавцев может оказаться один дурак, который считает, что мы – а точнее, я – угроза его сестре. Он примерно нашего с Берто возраста. У него тёмные волосы и светло-голубые глаза. На вид – не боец, хотя и крепкий. Постарайтесь сохранить ему жизнь. – И добавил в конце словно заклинание: - Но я очень надеюсь, что он останется дома. Берто тоже вздохнул. Он тоже надеялся, и тоже сомневался. Парень выглядел достаточно умным. Вот только не каждый способен здраво мыслить, когда опасность нависает над очень дорогим человеком. Вообще-то, друзья ошибались. Оба. Но ТАКОЕ они даже предположить не могли.

* * * * *

Девушка плакала, прижавшись к груди брата. Несколько минут. Несколько фраз. И вот уже её мир разлетелся осколками, словно упавшее зеркало. И каждый из осколков – словно нож. И в каждом – отражения разрезанной на кусочки жизни и такие же лица. Они складываются в нечто уродливое, на что не хочется смотреть…. - Тэрри, - брат гладит её по голове, стараясь успокоить. Девушка вздрагивает и почти уже стонет. У неё сжимается сердце всякий раз, когда вспоминаются жуткие слова о пепле, на котором они выросли…. А ведь она знала – о том, что в этом доме произошла трагедия. Но, в отличие от брата, ни разу не заставила себя вдуматься. Только невозможно прожить жизнь, не открывая глаз. Она открыла – и ужаснулась. Теперь ей стало очень понятно, почему от их семьи шарахаются все приличные люди. А ведь Джерри пытался ей объяснить. Тереза не понимала. До конца – не понимала. Потому что ей казалось: трагедия произошла очень давно. Очень-очень. И вот перед ней оказался персонаж легенды. Не выходец, но от этого страшно не меньше. Чудом выживший младенец вырос и пришёл – спросить с них за смерть своей матери…. - Дура! – злой голос отца оборвал причитания жены. – Пусть этот щенок и не надеется, что я отдам ему дом, - рычал он, даже не таясь от детей. – Ничего, я быстро отправлю его на встречу с мамочкой. А то она уже, небось, заждалась своего ублюдка. Грохнула входная дверь. Тереза вздрогнула и округлившимися глазами посмотрела на брата. - О чём он?! Джерри, куда пошёл отец?! - Не догадываешься? Девушка поняла, но как же ей хотелось, чтобы всё это было только сном. - Джерри, я не хочу, чтобы его убили! - Отца? - Нет! Того юношу. Он выжил тогда, неужели погибнет сейчас?! Если это произойдёт, его кровь будет на нас. Как мы сможем жить дальше с такой виной? Джереми, всё это время обдумывавший сложившуюся ситуацию, подбадривающе улыбнулся: - Кажется, я знаю, что делать. Тереза с надеждой посмотрела на него. - Я скажу отцу, что хочу пойти с ним, - зашептал Джереми. – Чтобы защитить нашу семью. Видят Четверо, это чистая правда. Самая страшная угроза для нас – отец. Он ведь совсем не понимает, что делает. Если этот парень будет убит, а с ним ещё и его друг, то марикьяре это так просто не оставят. И – ты права – нам от их крови не отмыться. Только отец об этом даже не думает. Но если я пойду с ним и его людьми, то смогу помочь тем парням. - А если тебя убьют?! Они же не знают…. Они могут подумать, что ты враг!.. Джереми задумался. Вообще-то, риск быть убитым собственным отцом и его шайкой был намного выше, чем погибнуть от рук тех марикьяре. Но тревожила юношу не сама по себе вероятность смерти, а то, чем это обернётся для его семьи. Джереми метнулся к столу, на котором лежало несколько листов бумаги и стоял письменный прибор. Стал что-то быстро писать. Сестра подошла и заглянула ему через плечо. Несколько предложений. Брат объяснял, куда и с какой целью отправляется. - Держи это у себя, - сказал он, присыпая лист песком. – Матери не показывай. Если со мной что-то случится, пойдёшь с этим к Шульцу. Он подскажет, что делать. Нужно ли хранить преданность отцу, если он подлец и безжалостный убийца? Кто-то скажет, что да. Но Джереми так не считал. Возможно, потому, что для его отца семья была лишь частью собственности. Он никого из них на самом деле не любил. Старшего сына он презирал, считая мягкотелым. Старшая дочь была для него лишь товаром, и он уже продал её. Джереми пришёл в ужас, узнав, кому именно. Младших тоже не ждало ничего хорошего. Старший сын и раньше был в отчаянии, не зная, как спасти семью. А сейчас всё грозилось стать намного хуже. Если парни-марикьяре погибнут, появление мстителей станет лишь вопросом времени. Вероятнее всего – недолгого. Но ещё до того отец отдаст Тэрри её жениху – в качестве поощрения за участие в убийстве. А женишок – та ещё сволочь. Джереми понимал, что единственный шанс спасти сестру и уберечь младшеньких – помешать отцу убить этих сумасшедших марикьяре. Ну почему они заявились сюда только вдвоём?!! А против них будут десять! Девять – если без него. Трое против девяти – это всё-таки лучше, чем двое против десяти. И даже двое против девяти. Он, конечно, не особо великий боец, но за какой конец нож держат, знает. Просто, Джереми никогда не демонстрировал своё умение отцу, иначе тот бы с него не слез, заставляя примкнуть к семейному делу. Вот только сын характером не в отца пошёл. И не в бессловесную мать. Он не желал быть ни хищником, ни жертвой. Джереми умел постоять за себя, но ещё никогда никого не убивал. Увы, теперь, похоже, придётся. Сможет ли? Он задал себе этот вопрос и понял, что, скорее всего, – да. Но он также понимал, что ни за что не сможет убить отца. Защищать не станет, но и сам руки на него не поднимет.

- 5 –

Осенняя ночь была тёплой и тихой. Тонкий ещё месяц не мешал россыпи звёзд ярко сиять, и они по-дружески подмигивали ему, медленно двигаясь по небосклону. А с земли, от опушки леса, тянулся к ним язычками пламени небольшой костёр. Возле него, прижавшись спинами друг к другу, спали двое. Чуть поодаль стоя дремали два мориска. Их чёрные фигуры были едва различимы во тьме. А примерно в семи сотнях бье от маленького лагеря собралась совсем иная компания. Вернулся разведчик. - Ну, что там? - Спят сном младенцев. - Лучше б этот марикьярский выродок так крепко спал в ту ночь! Не пришлось бы сегодня его упокоивать. - Ничего, в качестве компенсации за бессонную ночь мы получим пару морисков. Да и кошельки у этих двух болванов не пустые. Компания довольно загудела. - Тихо, - цыкнул на них один из главарей. – Лучше, чтоб они так и не проснулись. Всё, пошли…. Джереми был близок к отчаянию. Как предупредить парней?! Крикнуть? Да, они военные, но даже им понадобится несколько мгновений, чтобы, проснувшись, понять, что происходит. А у подкрадывающейся к ним банды заряженные пистолеты. Если расстояние окажется небольшим, шансов у марикьяре не будет. И вдруг – о, чудо! – Джереми увидел упавшее сухое деревце. Его лишившиеся коры ветки чуть белели в ночи. Парень словно бы случайно оказался рядом с ним, якобы споткнулся и упал. - Бар-ран неуклюжий! – тихо вызверился на него будущий зять. – Зенки протри! Но едва он отвёл взгляд, как Джереми ухватил ветку и сломал её об колено. Треск получился громким, как выстрел. Марикьяре вскочили – и их тут же изрешетили пулями. В ужасе глядя на то, как дёргаются два чёрных силуэта, Джереми заорал «нет!». - Ах, ты ж, падаль! – зять понял, в чём дело, и бросился на него, выхватывая нож. Но Джереми не собирался так просто дать себя убить. Не получилось спасти парней-марикьяре? Что ж, он может и должен попытаться избавить сестру от жениха-мерзавца. Получив обломком ветки по ногам, тот свалился навзничь. Джереми вскочил, собираясь напрыгнуть сверху, но тут вокруг стало твориться что-то непонятное. Какие-то люди появились, словно из-под земли. Едва не сцепившихся парней схватили и обезоружили. А рядом гремели выстрелы и раздавались предсмертные крики. Очень скоро из всей шайки в живых осталось только трое: Джереми, его отец и тот, кто уже вряд ли станет их зятем. В костёр подбросили хвороста, пленников подтащили ближе. Все трое обалдели, увидев расстрелянных парней живыми и невредимыми. Как же это могло произойти?! Ведь пули попали!.. В кого?! Один из «покойников» - тот, что пониже ростом - стоял перед двумя тёмными силуэтами и, судя по интонации, ругался. На своём родном языке, так что понять, что именно он говорит, Джереми не мог. Зато он понял другое – и с облегчением расхохотался. Неудавшиеся убийцы расстреляли подвешенные плащи со шляпами! Так что суть возмущения юного моряка стала ясна: испортили, гады, хорошие вещи. - …Ну, и на что мы в этом будем похожи?! На пугала?! - Успокойся, Берто. Это всего лишь дорожные плащи. Лучше пусть дырявыми будут тряпки, а не мы. К пленникам подошёл тот парень, что был выше ростом и, судя по всему, главнее. На его тяжёлой шпаге поблёскивали в свете костра потёки крови. - Дор Себастьян, - обратился к нему один из солдат, охранявших пленников. – Вы просили захватить живым какого-то парня. Так их оказалось двое. Вам какой из них нужен? Может, под описание и подходили оба, но какими же разными они были. Жесткая физиономия и полный невыплеснутой ненависти взгляд одного выдавали зверя, уже попробовавшего крови. Но не так, как это бывает у солдата. А так, как у преступника. Честный бой – не его песня. Это не барс, не волк, не рысь, даже не змея. Ызарг. Молодой, сильный, жадный до мяса, которое не может дать отпор. Будущий вожак стаи таких же ненасытных, как он сам. Несостоявшийся вожак. Взмах клинком «отсёк» ненужного, став ответом на вопрос. Глядя на бьющееся в агонии тело, Джереми почувствовал подкатившую к горлу тошноту и поспешно отвёл взгляд. Это мало помогло – увиденное так и стояло перед глазами. Парень был бы рад опорожнить желудок, только в нём ничего не было. Мучительный спазм заставил его почти завязаться узлом. Кэналлиец, что присматривал за ним, понимая, что происходит с пленником, за волосы запрокинул ему голову и сунул в рот горлышко фляги. Едва сделав несколько торопливых глотков воды, Джереми тут же всё выблевал. Но ему стало легче. - Тряпка…. Ничтожество… - шёпотом ругнулся его отец, бросив на сына ненавидяще-презрительный взгляд. - Этот, похоже, ещё ни разу чужой крови не нюхал, - сказал всё тот же кэналлиец, кивнув на Джереми. - Он выбрал очень неудачное время для того, чтобы приобрести такой опыт, - Себастьян всё больше мрачнел. Он неторопливо и тщательно вытер шпагу, вернул её в ножны и, посмотрев на Джереми, горько спросил: - Что ж тебе дома не сиделось?! - Я хотел защитить сестру, - тихо ответил тот. Кэналлиец рядом с ним вдруг хмыкнул и что-то сказал на своём языке. Две-три фразы, но они заинтересовали и озадачили Бастиана и Берто. Джереми не знал языка, на котором общались подданные соберано, иначе бы узнал, что солдат говорит о нём – о том, что сделал Джереми перед тем, как его схватили. На счастье парня, кое-кто увидел его выкрутасы. Но сам он об этом как-то не подумал. Ему было досадно. Затея теперь выглядела глупой и непродуманной. Как доказать этим марикьяре, что он не желал им смерти?! А тот, кто здесь командовал, повернулся к своему давнему врагу. - Наверное, правильно будет всё-таки представиться. Должны же вы понимать, во что вляпались. Итак. Я – Себастьян Альмейда. Со мной – Луис-Альберто Салина. Но дело даже не в том, к каким семьям мы принадлежим. И не только в том, что мы – офицеры талигского флота, а сейчас положение в стране приравнивается к военному. В данный момент мы оба являемся посланниками регента Марикьяры Рамона Альмейды и регента Кэналлоа Диего Салины к регенту Талига Рокэ Алве. Мы – их представители на землях, по которым проезжаем. Всего этого достаточно, чтобы трижды повесить вас, сударь. Бастиан сделал паузу. - А ведь я дал вам шанс остаться живым. Надо было всего лишь отдать то, что было вами украдено. Но ты и твои люди предпочли увеличить количество смертей. Ответа не было. Альмейда-младший отвернулся, о чём-то задумавшись. - Восемь уже мертвы, но одну жизнь ты ещё можешь спасти, - сказал он. – Я дам тебе такую возможность. Он снова замолчал, глядя на восток, где небо ещё даже не посветлело. Старший пленник ждал продолжения. Он не мог решить – верить ли ему столь странному обещанию. Сам бы он, даже если бы и пообещал нечто подобное, потом всё равно убил бы своего врага. А этот? Как знать! У благородных мозги набекрень, может и пощадить. - Твоя старшая дочь… - словно проснувшись, заговорил Альмейда. – Хорошенькая…. Сколько ей? - Скоро семнадцать, - в глазах пленника мелькнул огонёк, а губы тронула нехорошая улыбка. Ну-ну, запал парнишка. Дело понятное. Дочка-то и впрямь – загляденье. Кто угодно слюнями изойдёт. Может, всё-таки окупится, что он её столько лет кормил и одевал? Это ж и дураку ясно, чего марикьярский стервец сейчас потребует. - Она выглядит такой… невинной, - продолжил словно бы размышления вслух Себастьян. - Так и есть, - заверил отец предмета торга. Да, это был именно торг. И «заботливый папочка», как и положено хорошему торговцу, старался набить цену. - Так и есть. Она ещё ни с кем и ничего. - Чудесно… - обронил Себастьян, потом встрепенулся. – Письменный прибор подайте, - попросил он своих людей. - Ба-аст… - Салина смотрел на друга и не узнавал. - У тебя что-то срочное, или мы можем поговорить позже? – спокойно и холодно уточнил совсем незнакомый Бастиан. Берто его понял. Для этого было достаточно одного взгляда. Глаза в глаза – и всё стало ясно. - Позже, - Салина не просто подчинился, он доверился другу. Хотя видеть Бастиана таким было хуже, чем непривычно. У Берто едва волосы на голове не зашевелились, когда он понял, на кого его друг сейчас стал похожим. На Спрута! Салина с трудом удержался от желания заорать, броситься к другу, чтобы схватить и трясти, трясти, трясти…. Пока Бастиан не станет прежним. А тот продолжал беседу с «седым ызаргом». - Думаю, мы правильно поняли друг друга. Вот только вас двое, а дочь у тебя одна. И первая кровь бывает только однажды. Тебе придётся выбрать, за кого она её отдаст. - Я не гордый, - встрял Берто. – В качестве компенсации согласен быть вторым. Альмейда вдумчиво посмотрел на друга. Кивнул: - Да. Тогда – жизнь и свобода. А кто из нас станет первым, кто вторым, - бросим жребий. - Твой, как всегда, «дракон»? Салина подбросил монетку, глянул, досадливо цыкнул: - Ты выиграл. Пока они так развлекались, старшему пленнику развязали руки, подали, чем и на чём писать. Поставили рядом пару фонарей. - Итак, если ты согласен, пиши, - приказал Альмейда. – «Я, такой-то, такой-то, отдаю свою старшую дочь…» Как её зовут? - Тереза…. - «…Терезу во владение абсолютное и безоговорочное Себастьяну Альмейде в качестве платы за жизнь…» Успеваешь? - Нет. Но я понял, что надо написать. - Хорошо. Не забудь указать дату, место, и поставить подпись. Некоторое время спустя Себастьян забрал «договор», перечитал. - Сударь, вы осознаёте, что, поскольку ваша дочь выкупает собой лишь одного из вас, второй будет повешен? - Осознаю. - Тито, Роберто, пожалуйста, прочитайте. Те так и сделали. После этого Альмейда показал документ второму пленнику. Джереми пребывал в смятении. Неужели он так ошибся в этом парне?! Бедняжка Тэрри! А он уже ничего не может сделать. Ни-че-го. - Читай. Перед глазами Джереми появился лист бумаги с торопливо написанным «договором купли-продажи». Он пожал плечами: - Ну, прочитал…. - Ты, я вижу, не удивлён. - Я бы удивился, если бы здесь было указано моё имя, - и тут Джереми озарило. - Но, раз уж я приговорён к смерти, у меня есть право на последнее желание, так ведь? Себастьян медленно кивнул, задумчиво глядя на пленника. - Прошу, будь добр к моей сестре, - попросил Джереми. – Она не желала твоей смерти. Даже наоборот…. Он замолчал. Бастиан, а рядом с ним и Берто, ждали. - Это всё? – наконец, спросил Альмейда. – Это всё, что ты хотел сказать? - Нет, - вдруг заявил пленник. Джереми кое о чём вспомнил. Да, его ждёт смерть, но ведь он и Тереза – не единственные, кто пострадал по вине отца. Как знать, может, потому и сестру спасти не удалось? Может, так его наказывают высшие силы за то, что молчал? Вот только сказать вслух о таком нельзя. Отец от всего отопрётся, ему не впервой. А тех людей убьют. - Если позволите, я напишу. Ему позволили. Бастиан прочитал, показал другу. Тот пожал плечами: - Не удивительно. «Неподалёку харчевня. Там остальные. Двое или трое. И могут быть пленники». - Верёвку приготовьте, - сказал Альмейда своим людям, сворачивая записку и пряча её за отворот рукава. После этого он вернулся к старшему пленнику. - Я могу идти? – спросил тот. - Можешь. В Закат. Хотя сомневаюсь, что Леворукий захочет тебя принять. - Что это значит?! – напрягся пленник. - То, что не надо людей по себе мерить. Неужели ты думаешь, что я на самом деле заставил бы девушку платить своим телом?! Да ещё и за такого мерзавца, как ты?! Я понять хотел, что ты за человек. И человек ли. Вот ведь и звери защищают своих детёнышей. А ты? Сына – в петлю. Дочку – нам на развлечение. Что же ты такое?! – Бастиан отвернулся, от омерзения передёрнув плечами, и коротко бросил: - Повесить.

- 6 –

Тереза всю ночь просидела на постели, дрожа от тревоги за брата. Но девушка беспокоилась не только о Джереми, но и о двух марикьярских юношах. Она очень не хотела, чтобы их убили. Где-то в доме причитала мать. Младшие дети сначала пытались быть с ней, но её слёзы и невнятные, непонятные фразы лишь ещё больше испугали их. Дети пришли к старшей сестре, словно два несчастных котёнка. Рядом с ней и заснули, под руками сестры, как под крыльями. А Тереза всю ночь смотрела в окно, не зная, что принесёт новый день. Под утро она заснула, устав от переживаний. Рассвет ворвался в их двор топотом копыт и ржанием лошадей. Громкий стук в дверь переполошил всех в доме. - Открывайте! И это был не отец со своими людьми. - Открывайте! Дверь уже дрожала. Тереза бросилась вниз по лестнице, догадавшись, что мать не откроет. Женщина была напугана до полуобморока. Ничего хорошего она не ждала. Девушка распахнула дверь, и в дом вошли военные. Судя по отличительным знакам алого цвета с золотой молнией – марикьяре. У Терезы упало сердце. - Дорита, - обратился к ней командир. – Я – капрал Тито Бэрдэ. - Что с моим братом?! Капрал посмотрел на девушку изучающе и чуть-чуть удивлённо. - Этой ночью ваш брат и ваш отец были арестованы при попытке нападения…. - Нет! Бессонная ночь, наполненная тревогой, и сбывшиеся опасения навалились непомерной тяжестью. Тереза просто лишилась чувств. Капрал успел подхватить её на руки и перенёс в гостиную, где и усадил в кресло. Уже скоро очнувшись, Тереза повела вокруг испуганным взглядом, вспомнила, о чём был разговор, и испугалась ещё больше. - Джереми! – ахнула девушка. – Пожалуйста, не наказывайте его! – взмолилась она. – Он пошёл не для того, чтобы напасть!.. Он…. И тут она вспомнила о записке, которую ей оставил брат. - Вот! – девушка отдала капралу сложенный листок бумаги. – Пожалуйста, передайте это… - она замолчала, вдруг осознав, что не знает имени того юноши. - Кому? – спросил капрал. - Тому, кто может спасти моего брата, - всхлипнула Тереза. - Но, дорита, вашему брату ничего не угрожает. Дор Себастьян, конечно, ещё очень молод, но уже в состоянии разобраться, кто есть кто. Вашего брата он освободил, и вы его скоро увидите. Капрал хотел добавить «а отца – нет», но передумал: девчонка выдохнула с облегчением и расплакалась. Успеет ещё всё узнать. А вот старшая женщина о своём муже ничего не спросила. Она и так поняла, что произошло. Несколько часов спустя приехали Себастьян и Альберто в сопровождении солдат. С ними, кроме Джереми, был ещё один юноша. Судя по внешности – не марикьяре и не кэналлиец. И он был ранен. Джереми с одним из солдат потащили этого юношу в комнату наверху. Альмейда посмотрел на Терезу и отвёл глаза. Встречаться взглядом с той, чьего отца он повесил, Бастиану было тяжело. И он знал, что никогда не расскажет девушке, как её продавал родной отец. Да попытайся этот ызарг спасти своих детей, и Себастьян сохранил бы ему жизнь. Не свободу, нет. Но тюрьма - или даже каменоломня – всё же лучше, чем могила. Только этот человек, если, конечно, его можно так назвать, превыше всего любил себя. Лишь себя. Освобождённый оказался бывшим «однокорытником» Берто. Его уложили на кровать, дали отдышаться. - Ну, как? – спросил Салина. – Ты в состоянии говорить? - Выпить бы… - прохрипел бывший пленник. – Согласен на касеру и даже тинту. - У нас есть нормальное вино, - сказал Джереми. – Вы позволите? Он посмотрел на стоящего в дверях Альмейду. Тот кивнул. - …Так получилось, что я остался один. Кольцо вокруг столицы закрыли. Правда, приближаться к Олларии мне как-то и не хотелось. Но и уйти, куда подальше, я, дурак, тоже не решился. А надо было! Дождался на свою голову…. Но я всё понять пытался, что происходит. Говорил с теми, кто из столицы уходил. Они такое рассказывали – в голове не укладывалось. Я всё думал, что преувеличивают. Как же! Вот только дошло до меня почти что поздно. Сначала-то из города нормальные люди уходили, а потом…. - Я в тот день снова хотел поговорить с беженцами. И вдруг - на ровном месте! – наша беседа превратилась в драку. Меня ранили, но я отбился. Частично – повезло, а вообще – они же не солдаты, а простые мещане… были. Не бойцы. Но меня, если честно, такая жуть тогда взяла. Смотрю на их тела, а внутри всё дрожит. Сам не помню, как я оттуда уехал. По дороге уже в себя пришёл. Рану кое-как перевязал и дальше поехал. Остановился на каком-то постоялом дворе. Думал, только переночую…. Свалило меня на несколько дней. Хорошо, хозяюшка меня выходила. Я у неё ещё какое-то время побыл, сил набрался. Потом стал думать, куда себя девать. - Сначала я хотел примкнуть к Эчеверрии. Но это означало вернуться к Кольцу Эрнани. Я не смог. Можете считать меня хоть трусом, хоть сумасшедшим. Я НЕ СМОГ. Это невозможно объяснить. Такое надо почувствовать. Только тогда и поймёшь. Я думал пойти на север, но это опять таки мимо Олларии. Да и не знал я, кто где в Южной Марагоне. А попасться «гусям» не хотелось. До Савиньяков и ноймарцев и вовсе, как до луны. Идти в Эпинэ? Так мятеж оттуда начался. Я понятия не имел, кто там за кого. Короче, самым умным казалось отправиться в Кэналлоа. Там-то уж точно люди Первого маршала. Поймите, я не собирался отсиживаться за перевалами. Просто, хотелось быть уверенным, что я окажусь с теми, с кем быть правильно. Мне не всё равно, на чьей стороне сражаться. Парень замолчал, нахмурившись из-за воспоминаний. Глотнул ещё вина. - А ызаргам этим ты как попался? – спросил Берто. - Да очень просто. Остановился на ночлег. Они мне сонного в вино подлили. Только пожадничали: не захотели, наверное, на меня хорошее вино тратить. А ту гадость, что они мне принесли, я пить не стал. Вот и не заснул так крепко, как они надеялись. Проснулся, когда они меня связать попытались. Кто из нас больше удивился – не знаю. Я возражал. Они настаивали. Мы друг друга слегка продырявили. Потом я получил чем-то по голове…. Повезло…. Нет, я серьёзно! Я везучий. Уже столько раз мог оказаться в Закате, а всё ещё здесь. И даже с этой последней раной повезло. Если б не она, меня б уже продали. - Везучий… - скривился Салина. Но тут их внимание привлёк странный звук. Оказалось, Тереза принесла беседующим полный поднос еды. Услышала конец рассказа. Поняла, у кого именно был в плену освобождённый юноша. У девушки задрожали руки, из-за чего на подносе затарахтела посуда. Берто и Джереми хотели помочь Терезе, но Бастиан стоял ближе. Он и забрал у девушки поднос, тяжёлым взглядом отослав её прочь. - Симпатичная, - улыбнулся «однокорытник» Салины. Тот сразу ощетинился: - И не мечтай. Даже и не думай облизываться в её сторону. - Ладно. Как скажешь. Лучше расскажи, куда вас Леворукий несёт в столь чудесное время? - В Ноймар. К Ворону и прочей компании. Папы послали. - Хорошо послали – далеко пойдёте. Парни рассмеялись. - Мимо Эчеверрии? - Нет, через Эпинэ. Там Валмоны командуют. Мы сначала к ним. Потом нам желательно бы с Дьегарроном встретиться. И с адуанами через Рассанну поздороваться. После этого как-то объехать разрушенный Надор…. - Заковыристо вас папы послали. От души. Они снова рассмеялись. - Да, повезло вам, друзья. А вот моё везение, похоже, закончилось. Если б не рана эта, я бы с вами напросился. - Увы, - развёл руками Салина. – Но ты, зато увидишь Алвасете. Там найдут, чем тебе заняться. - Хотелось бы. А ты, если увидишь кого-то ещё из нашего «загона», привет передай. Надеюсь, мы больше никого не потеряли, кроме Паоло и Эстебана. - Мне тоже хочется в это верить, - вздохнул Берто. – И тоже хочется увидеть наших. Вообще-то, если я всё правильно понял, с двумя мы уж точно встретимся. С Ричардом и Валентином. Они же оба – Повелители. Получается, должны были помогать Алве. - Помогать – в чём? Берто озадаченно кашлянул. - Интересно, - заговорил молчавший до этого Бастиан, - сколько людей в нашем мире даже не поняли, что произошло? - А что произошло? – подобрался бывший унар. Тихо слушавший беседу Джереми тоже насторожил уши. - Берто, объясни людям, - сказал Альмейда и вышел из комнаты. Когда Бастиан перед поездкой сказал отцу о своём желании увидеть место своего рождения, Рамон не возражал. Хоть и предполагал, что сын найдёт лишь пепелище. Но, наверное, надо было. Даже если станет больно. Альмейда отдал ему документы на особняк и рассказал сыну, что помнил – о городе, о матери… и о доме. О последней ночи. О том, что и как тогда произошло. Конечно, Берто постарался передать другу то, о чём ему поведал альмиранте, но история от первого лица всегда предпочтительнее. То, на что не находится слов, как ни старайся, легко передают выражение лица и взгляд. Себастьян не просто слушал. Он впитывал в себя каждый звук отцовского голоса, ловил каждое движение рук, ресниц, губ, каждый вздох. И он не только услышал, он увидел. И вот теперь Альмейда-младший шёл по дому. Отец сильно удивится, узнав, что особняк купили и восстановили. Отскребли, побелили, покрасили, обшили деревом…. Изменили. Но расположение комнат осталось прежним. Бастиан по рассказам отца очень хорошо представлял, где находится та, в которой убили мать. Комната, в которой едва не погибли они все. Юноша толкнул дверь, но внутрь не вошёл. Он смотрел с порога, пытаясь представить, как всё происходило в ту давнюю ночь. Вот здесь стояла кровать родителей. Здесь – в нескольких шагах – его колыбелька. А вон в тот угол бросилась мать с ним на руках, подальше от сражающихся мужчин. Здесь упал раненый отец. Увидел, как застрелили его жену…. А сейчас дочь убийцы чуть младше, чем была она. - Здесь никто не живёт, - тихо сказал тоненький голосок. Бастиан вынырнул из своих мыслей и огляделся. Оказалось, рядом с ним стоят младшие дети. Мальчишка вцепился в сестру, а та и сама боится высокого чужого человека. - В этой комнате никто не живёт, - повторила девочка, глядя на Альмейду большущими глазами. И он, наконец, понял. Комната была почти пуста. Стол, пара стульев, комод, занавески на окне – вот и всё. Но даже не это главное. Чувствовалось, что её никогда не согревало дыхание людей. Не ощущалось их тепло. Не было никаких знаков, говорящих «здесь живут». - Мама говорила, что тут нельзя жить, - продолжила откровенничать девочка. – И играться нам тут не разрешала. Она говорила, что, если мы будем тут играть, то прилетит огненная фульга и заберёт нас. Или фульгат. – И она с подозрением посмотрела на Бастиана. - Я человек, - сказал он. - А мама сказала, что ты пришёл нас убить…. - Она ошиблась. Не бойтесь, я не убиваю детей. Бастиан с трудом заставил себя сказать это – сказать спокойным, ровным голосом. Но дети всё ещё не решались ему поверить. Тогда он опустился на одно колено и осторожно протянул к ним руку, словно к перепуганным зверушкам. Первым на это откликнулся мальчик. Он сначала ухватился за пальцы Бастиана, а потом вдруг бросился к нему, прижался, обхватив за шею. А секундой позже на марикьяре точно так же повисла и сестрёнка. Юный Альмейда с трудом удержал вскрик, не пустил наружу слёзы. Он не хотел испугать детей ещё больше. Заставил себя успокоиться, а потом встал, держа малышей на руках. - А Джерри тоже нас так носит, - сказала девочка, укладывая голову ему на плечо. - У вас очень хороший старший брат, - ничуть не солгал Бастиан. - А вы друзья? - Нет, - снова не стал лгать он, - но, может быть, когда-нибудь всё-таки будем. Отнести вас к нему? - Нет, лучше к Тэрри. Постучать в комнату девушки Бастиан не мог – руки были заняты. Он поставил на пол девочку, но больше ничего сделать не успел. Малышка толкнула дверь, которая оказалась не заперта. Хозяйка комнаты спала, сжавшись в комок на постели и обхватив себя за плечи. Бастиан уже хотел уйти, но дети снова не оставили ему выбора. - Тэрри! – позвал мальчик. И девушка тут же проснулась. Она выглядела совершенно измученной и несчастной. Растерянно посмотрела на детей, на марикьяре. Бастиану было её ужасно жалко. Она устала и, судя по припухшим глазам и губам, плакала. Ей бы поспать нормально. Но маленькая сестрёнка вцепилась в старшую, словно репейничек. - Тэрри, покорми нас. Пожалуйста! Мы голодные. - Что?! Почему?! – девушка провела ладонями по лицу. – Разве мама вас не кормила?! - Нет. Мы ей сказали, а она сидит и молчит. Мы к тебе пошли…. - Хорошо…. Я сейчас…. Тереза встала. Её качнуло. Девушка хотела забрать у марикьяре своего младшего братика, но Бастиан не отдал. - Я отнесу, - сказал он. – Тем более что нам всё равно надо поговорить. Речь пойдёт о вашем будущем. Банальная фраза, но как же она была точна! Бастиан чувствовал себя обязанным дать новое будущее и Терезе, и её старшему брату. И этим малышам, что так искали у него защиты, даже не подозревая, что именно он и разрушил их жизнь. Но дело не только в чувстве долга. Он хотел им помочь. Вчетвером они переместились на кухню. Там Тереза усадила малышей кушать. Взглянула на Бастиана. - Я сыт, - успокоил её он. Получилось немного резко, и девушка восприняла это по-своему. - Вы не хотите есть в нашем доме? - Это мой дом, - напомнил Альмейда. Тереза вздрогнула и опустила глаза: - Простите. Я хотела сказать…. - Не надо извиняться, - остановил её Бастиан. – Я догадываюсь, что именно вы хотели сказать. Давайте лучше поговорим о вас. Девушка кивнула. Альмейда чувствовал в ней тревогу и понимал её причину. Что ж, он попытается её успокоить. Только как же ей всё объяснить?! - Дорита, надеюсь, вы понимаете, что не можете оставаться здесь. И дело не во мне. После всего, что произошло в вашей семье, вам будет очень трудно. В первую очередь, я имею в виду лично вас и вашего старшего брата. Бастиан сделал паузу. Посмотрел на девушку, чтобы понять её реакцию. Тереза не спорила, даже не собиралась. То, что сказал этот марикьяре, было правдой. - Я хочу, чтобы вы и Джереми отправились к моему отцу, Рамону Альмейде. Он сейчас в Алвасете. Я попрошу его позаботиться о вас. - Но…. Нет… - слабо запротестовала девушка. – Я не могу…. - Вы не поняли, - негромко, но жёстко оборвал её Альмейда. – Это не просьба. Не предложение. Это приказ. Вы поедете в Алвасете. Тереза промолчала. Она снова опустила голову и обхватила себя за плечи. - Я понимаю, вам страшно. Нелегко вот так, заново начинать жизнь. Когда прошлое разлетелось на осколки. В моей жизни такое было дважды. Точнее – трижды. Но в первый раз я был слишком мал, чтобы это осознать. Мне тоже было трудно, но каждый раз я приобретал нечто очень ценное. Не надо бояться перемен, дорита. - Это не страх. Я беспокоюсь о младших. - Понимаю. Но мы не можем разлучить их с матерью. Это будет жестоко. Тереза вздрогнула от этих слов. Спорить она больше не пыталась, но и тревожиться не перестала. Что ждёт её за перевалом? Кэналлийцев девушка видела иногда. Они были народом своеобразным, но хотя бы частично понятным. Об островитянах Тереза только слышала. Истории, похожие на страшные сказки. Говорили, что марикьяре никогда не прощают своих врагов. Разве что посмертно. Говорили, они похищают красивых девушек – не только для себя, но и для древних Абвениев. А те за это берегут остров и помогают марикьярам на море. - Простите… - Тереза замялась. – Как мне к вам обращаться? Юноша вздохнул: - Если по правилам – дор Себастьян. Он всё ещё не привык к этому. Но отец перед их отъездом очень доходчиво объяснил сыну, почему так будет правильно. Что поделать! Официальное лицо – так изволь соответствовать. Но девушка не оскорбилась, а наоборот – немного успокоилась. Так что отец оказался прав: людям легче, когда есть некая определённость. - Дор Себастьян, скажите, кем я там буду? И мой брат? - Не пленниками, - сразу же отсёк одно из пугающих предположений Альмейда. - Я попрошу отца и его супругу позаботиться о вас. Дора Чера – очень добрая женщина, а вы чуть младше её дочерей. Уверен, она не откажется взять вас под свою опеку. - А Джереми? Что будет с ним? - Ваш брат уже совершеннолетний. Ему помогут найти занятие по душе. Тереза встрепенулась. - Дор Себастьян, мой брат – очень хороший резчик по камню и кости. - Ваши серьги?.. - Да, это сделал он. - Что ж, работа действительно тонкая. - Джерри хотел больше заниматься этим…. Только отец ругался…. – почти шёпотом закончила девушка. Она снова опустила голову. Бастиану очень хотелось её успокоить. - Я напишу, чтобы вашему брату дали возможность усовершенствовать своё мастерство, - официально пообещал он. Кажется, слишком официально. Тереза сжалась и словно бы захлопнула створки раковины. - Прошу прощения, но мне пора бы уже заняться письмами, - сказал Бастиан. – Не подскажете, где я могу это сделать? - Да… конечно… я провожу….

- 7 –

Джереми оставил задремавших друзей и спустился вниз. В одной из комнат нашёл мать. Женщина не оплакивала мужа, как можно было бы ожидать. Она сидела, глядя вникуда, и о чём-то думала. - Мама, - позвал её Джереми. Женщина повернулась к сыну, но, судя по взгляду, оставалась в своих мыслях. - Джерри, а этот мальчик, который тут распоряжается, он кто? Сын от этого вопроса сначала малость опешил, но потом понял, о чём именно спрашивает мать. - Себастьян Альмейда. - Альмейда?! - Нет, мама, он не адмирал. Во всяком случае, пока. Адмирал – Рамон Альмейда. Себастьян – его сын. - В этом отряде он главный. - Похоже, что так. Женщина отвернулась и снова погрузилась в свои мысли. Джереми постоял ещё немного рядом и ушёл. Дел у него хватало, а о чём говорить с матерью он всё равно не знал. О том, что, наконец, сбудется его мечта, и он сможет уехать отсюда? Начать новую жизнь? Видят Четверо, Джереми не хотел, чтобы это произошло такой ценой. Но и в горе рвать на себе рубашку тоже не собирался. Наверное, они с отцом умерли друг для друга гораздо раньше. Просто жили рядом. Просто друг друга терпели. С трудом. Родные по крови – и совершенно чужие по духу. Тереза нашла мать в одной из комнат нижнего этажа. Это был кабинет, куда глава семьи приглашал лишь избранных. Женщины туда не допускались. Разве что принести закуску. Тереза эту комнату интуитивно не любила и, когда марикьяре спросил, где можно написать письма, отвела его не сюда. У девушки была рядом со спальней ещё одна небольшая комнатка, которую можно было назвать будуаром. Хотя такое название в провинциальном особняке звучало как преувеличение. Терезу встревожило то, что сказали младшие. Она собрала для матери еду и принесла в кабинет, удивляясь, что женщина выбрала такое место для размышлений. - Мама, пожалуйста, поешь, - мягко попросила Тереза. Женщина, словно слепая, тронула еду на тарелках. Потом вдруг посмотрела на дочь. - Тэрри…. Этот юнец – Альмейда – он ведь симпатичный…. - Ну… да, - растерялась девушка. – Его друг – тоже…. - Друг нам без надобности, здесь не он решает. - Мама, ты о чём?! – насторожилась Тереза. - О том, что тебе стоило бы постараться ради семьи. - Мама, я не понимаю…. - Так уж и не понимаешь?! – сварливо возмутилась женщина. – Не маленькая уже! - Мама?! – Тереза поняла. - Нет! Я не стану…. Я не могу…. - Станешь! – тихо прошипела женщина. – Придётся! Не мне же его ублажать. Стара я уже. А ты – самое то для него. - Нет…. - Да! О меньших подумай! Куда мы пойдём?! Кто нас примет?! Постарайся. Глядишь, он и позволит нам здесь остаться. Если ты его хорошенько попросишь…. - Я не стану этого делать, мама. И… мне кажется, он не такой…. - «Не такой», - женщина недобро рассмеялась. – Все они такие. Да чтоб он и такую сладкую ягодку не захотел?! Э, только намекни! А что не умеешь ничего – так тебе и не надо. Он сам всё сумеет. - Мама! НЕТ! - Дура капризная! – снова зашипела женщина. – Небось не с уродом каким старым придётся! Можешь и потерпеть! Глядишь, ещё и понравится…. Тереза разрыдалась и выбежала из кабинета. Бастиан, как и собирался, написал несколько коротких писем. Одно – официальный рапорт двум регентам. Ещё одно – личное отцу. И третье – Чарите. Закончил быстро. Отец не зря учил его излагать мысли сжато, по существу. Запечатав послания, Альмейда пошёл побеседовать с двумя капралами. В это же время к ним присоединился Шульц и местный бургомистр. Или как он тут назывался? С основными вопросами покончили быстро, и глава городка удалился. Поверенный тоже не собирался задерживаться – день подходил к своему концу, а юному Альмейде было бы неплохо отдохнуть. Они уже прощались, когда их внимание привлёк непонятный шум. Какая-то ссора на приглушенных тонах. А потом девушка – Тереза – пробежала наверх, в свою комнату, вся в слезах. Озадаченный Бастиан пошёл к её матери – не только выяснить, что же произошло, но и поставить в известность о своём решении относительно этой семьи. Женщина насторожённо покосилась на юного марикьяре. - Сударыня, вам придётся выслушать не очень приятные известия, - начал Альмейда. – Вы в состоянии? Она кивнула. Тогда Себастьян продолжил: - Ваш супруг за нападение и попытку убийства повешен по моему приказу. Увы, как ни прискорбно, но после того, что он сделал, я не могу дать вам времени до весны. Так что можете уже начинать собирать вещи. И думайте, кто вас у себя приютит. Вас с младшими детьми, - уточнил Альмейда. – Потому что старшие…. - Тереза, - перебила его женщина. - Джереми и Тереза, - снова уточнил Бастиан. – Но, раз уж вы заговорили о дочери…. - Да. Она ведь такая красавица, верно? – вкрадчиво спросила женщина. Юноша насторожился. И не из-за утверждения, с которым он не собирался спорить, а из-за тона и взгляда, брошенного на него женщиной. «Нет, - сказал он себе, - быть не может! Ладно – отец, но она же МАТЬ!» Себастьяну очень не хотелось, чтобы его подозрение оправдалось. - Да, - осторожно произнёс он, изучающе глядя на женщину, - Тереза – красивая девушка. И ещё очень юная. - Э! – отмахнулась женщина с нехорошей улыбкой. – Ягодка уже поспела. - Никто из моих людей не посмеет её обидеть, - чётко произнося слова, заверил женщину Альмейда. Он всё ещё надеялся. - А и спасибо! И спасибо! Не для солдат она, – женщина вцепилась в его рукав. – Она ягодка чистая, сладенькая. Ты возьми её себе. Возьми! Не пожалеешь…. Теперь уже Бастиану всё стало понятно. Он стряхнул женщину со своей руки. Как же ему было противно! - Да что ж вы за люди?! – выдохнул юноша, едва не вздрогнув от отвращения. – Знаете, почему я остался жив? Моя мать закрыла меня собою от пули. А вы?! Тереза ведь, правда, чистая девушка. А вы предлагаете её мне словно девку в борделе! Себастьян был в таком гневе, что сорвался на крик. Но драконий перекат собственного голоса немного привёл его в чувство. Альмейда пошёл прочь из кабинета, но уже в дверях остановился и оглянулся. - Вашу дочь я у вас забираю. И никто не посягнёт на её честь. Джереми, как старший брат, будет сопровождать Терезу в этой поездке. И я подумаю, оставлять ли с вами младших детей. Мне очень не нравится, как в вашей семье торгуют даже родными людьми. Бастиан вылетел из комнаты, как дракон из ловушки. Почти слепой от ярости. Наткнулся на стену. Заорав, так грохнул по ней кулаками, что деревянная обшивка треснула и отошла. Это не помогло. Вот если бы выпустить когти и разодрать здесь всё в клочья! И эти тёмные панели. И тяжёлые шторы в кабинете, где, кажется, даже воздух пропитан злом. Должно быть, единственная светлая комната сейчас в этом доме – бывшая спальня родителей Бастиана. Может, потому она и осталась такой, что новые хозяева там не жили, почти не бывали. Но не жалость к погибшим удерживала эту женщину, как юноша подумал сначала. Нет, это был страх. Только страх. Откуда взяться жалости к чужому человеку, если её не наскреблось даже на родную дочь?! Вспомнив о девушке, Себастьян смог хотя бы частично взять себя в руки. Терезу надо успокоить. А то ещё решит, что он и вправду захочет с ней сделать то, о чём её мать говорила. Не хватало, чтобы девчонка от страха и отчаяния совершила какую-нибудь глупость. Бастиан помчался наверх. Дверь комнаты Терезы была открыта. И девушка оказалась не одна. Едва взглянув на обнимающуюся парочку, Бастиан шарахнулся обратно. Сбежал по лестнице вниз и вылетел на задний двор. Рассмеялся. Всё с девочкой будет хорошо. Юноша потёр лицо ладонями, заставил себя вдохнуть полной грудью. По левую руку от него горел закат, а от стоящих стеной зарослей впереди тянуло терпким ароматом осенних цветов. Альмейда подошёл ближе к переплетению деревьев и кустов, едва не затканных высоченными травами, и с удивлением обнаружил тропу. Солнце село. Набирающая силу луна осветила давно одичавший сад. Тропа стала видна ещё чётче. Сам не зная, зачем, Бастиан пошёл по ней, вдыхая запах цветов и слыша где-то впереди не то лепет ручья, не то чей-то голос. Красивый голос, нежно поющий колыбельную. Салину разбудил дробный топоток по лестнице. То, что это бежала Тереза, было понятно даже спросонок. А вот то, что она плачет, заставило окончательно проснуться. Что ещё случилось, пока он спал?! Надо выяснить. Берто сел на кровати, глянул на крепко спящего «однокорытника». Тот даже не шелохнулся, раскинувшись на своей постели. Салина хмыкнул, вспомнив, что в Лаик они не просто «не дружили». Северин был из компании Эстебана. Почти враги. Как же много всего изменилось после Фабиановой площади! И жизнь другая, и они все. Все ли? Интересно, какой сейчас Придд? Спруты, вообще, меняются? И что для этого должно произойти? Излом эпох? Берто хрюкнул. Ну, разве что. А вот то, что по слухам творил Дикон, на уши не натянешь. Ладно, доберёмся до Ноймара - разберёмся. А если повезёт, то, может, увидим и Катершванцев с Арно Сэ. Они же все где-то там служат. Берто очень надеялся, что его друзья живы. И он был уверен, что Бастиан тоже с ними подружится. Главное, чтоб он перестал Спрута из себя изображать…. Его размышления прервал злой рык Альмейды. Причём, голос Бастиана настолько был схож с адмиральским, что Салина вскочил, как ошпаренный. А Северин вскинулся, поводя вокруг ничего не понимающим взглядом. Звуки доносились откуда-то снизу. - …предлагаете её мне словно девку в борделе! - Что происходит?! – ошарашено спросил Северин. - Бастиан злится, - у Салины у самого глаза стали круглыми. – И не просто «злится», а ОООЧЕНЬ злится. По дому прокатился почти драконий рык и какой-то грохот. Берто выскочил из комнаты, понимая, что друг в том состоянии, что разнесёт в одиночку каменную крепость средних размеров. Его надо было срочно остановить…. Но до Бастиана Салина не добежал. Оказавшись в коридоре, он услышал из комнаты девушки судорожные всхлипы. Влетев в распахнутую дверь, Берто увидел в кресле рыдающий комочек. И понял, что выяснять, что же произошло, он будет позже. Сейчас надо было срочно успокоить дрожащую в истерике девчонку. Если она что-то не так поняла из сказанного Бастианом…. Но это вряд ли. Баст просто не способен обидеть женщину или ребёнка. А Тереза – и то, и другое. Салина вытащил девушку из кресла и прижал к себе. Она трепыхнулась и пискнула, как пойманный змеёй мышонок. - Тихо, тихо, - Берто одной рукой крепче обхватил плачущую Терезу, а другой стал гладить по голове, как маленькую. – Всё хорошо. Всё будет хорошо, - твердил он. – Тебя никто не обидит. Честно-честно. Вот увидишь…. Салина услышал шаги друга за спиной, но когда оглянулся, тот уже ушёл. От досады Берто хотелось убиться лбом обо что-нибудь твёрдое. Ну, ладно, с Бастианом поговорим позже. Тем более, если девчонка испугалась его. Но нет, произошло что-то ещё. Берто вспомнил прозвучавшую фразу и ему всё, наконец, стало понятно. - Не бойся, глупенькая, - мягко усмехнулся он. – Баст никогда с тобой плохого не сделает. Уж я-то его знаю. Восемь лет дружим, всё-таки. - Мама, как ты могла?! Джереми был в шоке. Он услышал голос Альмейды и понял, что хотела сделать мать. - Да, вот не смогла! – зло огрызнулась женщина. – Не вышло у меня ничего! Теперь разве что друг этого Альмейды сестрой твоей заинтересуется. Может, заступится перед ним за нас. Глядишь, и останемся в этом доме. - В этом доме?! Дался вам с отцом этот дом! Неужели вы так и не поняли?! Ни ты, ни отец. Нельзя построить счастье на крови, мама! И пойми, наконец: не все люди такие, как наш отец и его шайка. - Шайка?! Так-то ты отца чтишь?! Он жизнь тебе дал! - Он же её и едва не отнял. - На то он и отец! Джереми перестал спорить. Он больше не хотел ничего доказывать. И сейчас стало понятно, что его мать столько лет прожила с таким мужем не только потому, что боялась уйти. На самом деле, она со многим в его действиях была согласна. - Я знаю одно, - тихо сказал Джереми, - когда я стану отцом, то очень постараюсь не быть таким, как он. Юноша уже хотел уйти, но приостановился. - Я заберу у тебя мелких, как только смогу, - пообещал он.

- 8 –

Ночью Салина хватился Бастиана. Стал искать, но того не оказалось ни в доме, ни в обозримом «рядом». Дальше простиралось «необозримое», точнее – трудное для обозрения, особенно ночью. Одичалый сад. Разбуженные его вознёй и шатанием, к Берто присоединились Джереми и Тереза. - Здесь есть тропинка, - призналась девушка. – Она ведёт к ручью, - и договорила почти шёпотом, - где найери живёт…. Тэрри очень не хотела, чтобы марикьяре посчитал её сумасшедшей. Но Берто уже всякое повидал. Так что слова о водяной астэре воспринял серьёзно. - Я могу провести вас, - сказала девушка, заметив, что Салина нервничает всё больше. Но тому не очень нравилась идея тащить её ночью в такие дебри. Он посмотрел на Джереми. - Только она и может провести, - сказал тот. – Я там заблужусь через пару бье. А Терезу астэра любит. Потому и пускает. Я, вообще, думаю, что тот перстень сестра нашла не случайно. Похоже, что его найери ей подарила. - Найери? Уверен, что не найер? - Нет, это она, - ответила девушка. – И она, правда, ласковая со мной, как старшая сестра или…. Тереза не договорила, но Берто её понял: как мать. Только родная мать девушки не была такой. - Ладно, - кивнул он, - веди. Небо уже стало, как сирень в молоке, когда трое добрались до ручья и прошли вдоль него до маленькой прогалины. Там, прямо на камнях и осенней траве, осыпанной мелкими золотыми листьями, лежала тёмная фигура. - Баст! – заорал Салина, чувствуя, как падает сердце. Очень уж это всё напоминало происшествие на Выпавшем Зубе. И то, что случилось с Аларконом на борту «Франциска». - Баст! – Берто бросился к другу. Подхватил его под плечи, приподнял, привалил на себя. - Баст, очнись! Не пугай меня! В это время Тереза, тревожно смотревшая вокруг, мысленно умоляла найери не причинять зла Бастиану. Собственно, девушка делала это всё время, пока они искали пропавшего марикьяре. Юноша шевельнулся, глубже вздохнул, застонал. - Баст! – обрадовался Салина. – Живой! Что ж ты со мной делаешь, брат?! - А что случилось?! - Может, это ты мне расскажешь?! Ты зачем так далеко ушёл?! – Берто не то всхлипывал, не то смеялся. Очень уж всё было, как тогда на острове. - А мы где?! Ну, точно! - В зарослях! И если бы не дорита, я бы тебя здесь год искал! Как ты себя чувствуешь? Не хочешь оттащить меня к дому на плечах? Альмейда дёрнулся, пытаясь встать, и снова откинулся на плечо друга: - Нет. - Чем ты тут всю ночь занимался?! Можешь не отвечать, - поторопился отказаться от вопроса Берто. Он подумал, что найери может и рассердиться. Хоть астэра, но тоже девушка. Да и дориту смущать не стоит. - Я примерно догадываюсь. - А вот и нет, - ещё слабо возразил Бастиан. – Мне сон не про девушку был, а про дракона. Я был драконом и летал. Над горами. Потом нырял под воду. - В ручье?! - В море! Потом на берегу возле нашей виллы Кальма лежал. Отдохнул и сюда прилетел. - Мда, не удивительно, что ты такой уставший. Ладно, давай-ка двигать к дому. Парни подняли Себастьяна, подпёрли его с двух сторон. Он огляделся и, протянув руку, очень сердечно сказал: «Спасибо». И Берто, и Джереми, и Тереза поняли, что он благодарит найери. - Дорита, - обратился к Терезе Альмейда, когда они уже пошли обратно. – Я хочу, чтобы вы знали. Что бы ни наговорила вам мать, никто не будет принуждать вас… - он сделал паузу, подбирая слова помягче, - отдаваться – мне или кому-то другому. Обещаю. Вы – свободный человек. Ну, почти свободный, - уточнил Бастиан. – Просто, здесь я вас теперь тем более не оставлю. Он тряхнул головой. - Ба-аст! – вдруг насторожился Салина. - Что?! - Ничего…. - Начал – договаривай. - Лучше не сейчас. Пожалуйста. Я позже скажу. Обещаю. - Ладно, - согласился Бастиан, заметив тревогу в глазах друга. А тот всё пытался понять, откуда у Себастьяна песок в волосах. И водоросли.

* * * * *

Себастьян и Луис-Альберто отправились дальше – в Эпинэ. В маленьком городке у перевала остался отряд из двадцати человек. Им было поручено доставить в Алвасете Джереми, Терезу и бывшего «однокорытника» Берто, как только тот будет способен к такому путешествию. Женщину и младших детей Альмейда приказал собрать и перевезти туда, где их примут. Те вещи, которые они не смогут забрать, - вытащить и сжечь. В особняке не должно было остаться ничего от незаконных владельцев. Вечером Себастьян и Луис-Альберто остановились на постоялом дворе вместе с теми людьми, что их сопровождали. Все устали и после ужина завалились спать. Все, кроме юных представителей регентов. Вообще-то, Салина с удовольствием лёг бы, дав отдых телу, отвыкшему от долгих поездок верхом. Всё же, марикьяре – больше моряки, чем всадники. А если вспомнить, что перед дневным переходом у Берто оказалась очень неспокойная ночь…. Отчаянно зевая, Салина вернулся со двора, намереваясь поскорее забраться в постель, но в общем зале тормознул, заметив за одним из столов Бастиана. Тот сидел неподвижно и тихо, мрачно глядя в кружку с вином. Перед ним трепетал язычком пламени огарочек свечи. Так и казалось, что маленькому огоньку страшно светить для этого юноши с настолько плохим настроением. А ну, как рассердится и прихлопнет ладонью, словно неосторожную бабочку? Свеча дрожала, и по стенам метались тени. Так же, как и в душе юного Альмейды. Но Берто не нуждался в подсказке свечи и теней. Ему достаточно было взглянуть на сдвинутые брови друга, чтобы понять его состояние. Салина подошёл к Бастиану и опустился на свободный стул. Друг зыркнул на него из-под бровей. Тёмно-карие глаза Альмейды сейчас казались чёрными, и в них горел Закат. - Баст, - позвал друга Салина. Тот ещё раз глянул на него исподлобья: - Что? - Если ты решил напиться, то не советую. Послушайся моего горького опыта: будет только хуже. Утром ты к нерешённой проблеме получишь ещё и головную боль. Оно тебе надо? - А почему ты решил, что проблема нерешаемая? - Я не сказал, что она НЕРЕШАЕМАЯ, я сказал – НЕРЕШЁННАЯ. Ты ещё способен оценить разницу? Альмейда хмыкнул: - Способен. Я пока ещё не пьян, - и сделал глоток. - А пьёшь-то что? – Салина поймал руку друга и отхлебнул прямо из его кружки. - Эй! – возмутился Бастиан. – Вон кувшин стоит! - Нет уж, спасибо, - сипло ответил Берто, которого от вкуса напитка заметно перекосило. – Кажется, я зря волновался. Но где ты это взял?! - Здесь. Спросил, чем у них обычно напиваются. - М-м-м, - глубокомысленно покачал головой Берто, а сам подумал, что утром поблагодарит хозяина за то, что тот подсунул его другу эту жуть. Вино было не крепким, словно бочку ополоснули. Чтоб напиться до розовых найери, его надо пить не кружками, а кувшинами. Такую гадость в таком количестве Баст просто не осилит: бессмысленное самоистязание не в его духе. Скорей уж он потащится на двор – фехтовать своими абордажными палашами. Но и это не решит проблему. Только позволит ненадолго отвлечься. - Брат, может, поговорим? – предложил Салина. - О чём? - О твоём плохом настроении - А каким оно может быть, - почти взорвался Альмейда, - после всего?! - Чего – всего? - «Чего»?! Они спокойно жили – эта девушка, её брат, их младшенькие. А потом появился я…. И всё запылало Закатом. Я, словно брандер, подошёл и всё взорвал. Всю их жизнь – в клочья, в горящие обломки…. - Да, - не стал отрицать Салина. – А потом бросился спасать тонущих. - Это то, что я должен был сделать. Бастиан поднялся, ставя точку в разговоре. Пошёл на верхний этаж, где были комнаты. Берто не отставал. Он не хотел оставлять друга одного, но Альмейда его и на порог не пустил. - Я. Хочу. Побыть. Один, - и закрыл дверь прямо перед носом Берто. Тот ошарашено похлопал ресницами, пожал плечами: - Ладно, потом поговорим, - тихо сказал он. – Только это, вообще-то, моя комната… была. Полушутя вздохнув, Салина пошёл в спальню Бастиана. Завтра им всем снова предстоял долгий конный переход.