стихи по хоумстаку

закончилось время, проклятые стрелки часов продолжают свой бег, не заметив того, что с тобою сейчас случилось — усмехнувшись особенно горько и спрятав в бликах очков, посмурневший тоскливый взгляд, ты вверяешь возможность править твоею судьбою в руки когда-то любимых, почти что забытых друзей. нет, всё в порядке, ну же, спокойнее, Джон. просто в какой-то момент мы свернули не там, где сворачивать было нужно, просто случайно похерили всё к чертям, но плакать не нужно — я вернулся, готов рассказать, что и как, и быть самым крутым — впрочем как и всегда, хаха, ты прав, мой дорогой друже. и похлопав всех по плечам, улыбаясь лишь краешком губ, ты сжимаешь в стальных тисках своей воли свою же слабую грудь, задыхаясь беззвучно от непролитых, горьких слёз, задыхаясь неузнаванием в радужке таких неприлично-любимых глаз. ты прозрачною тенью скользишь вдоль знакомых комнат, коридоры серостью стен режут блёклую радужку глаз. ты не знаешь, куда же себя наконец пристроить, парадокс твоих сил взбесил тебя и на этот раз — и две копии дейвов шляются по сраному метеориту. парадокс бы решить легко, и ты знаешь, что делал так много и много раз, верный сломанный меч, конечно, всегда под твоею рукою. ты готов завершить свой путь и на этот раз, но воля дрожит вместе с руками под ошарашенным взглядом этих пронзительно жёлтых и алых одновременно глаз. со знакомыми воплями, криками, злостью меч выбивают из рук, на щеке и на скуле наливается тяжестью совсем не крутой синяк. «если ты, недоумок, — цедит сквозь зубы каркат. — так не ценишь свою, блядь, отстойную жизнь, значит ты недостоин её хранить. я её заберу! и не смей выпрашивать у меня свою тупую судьбу назад!» вопреки злым словам, у карката больные глаза, на ресницах алые капли дрожат (да не может быть, это бред чистейшей воды, друг, тебе показалось, наверняка) твой обломок меча сиротливо лежит на полу и колени чертовски, так чертовски, ёб твою мать, дрожат. ты конечно готов съязвить — впрочем, как и всегда — в ответ. открываешь рот, ожидая, что хлынет поток иронических звуков. вместо этого ты лишь слабо кривишься в ответ. «да кому я тут нужен, — исступлённо бормочешь ты. — кому я тут нужен, кому я блядь нужен, чёрт вас всех подери.» абсолютно без сил ты толкаешь карката в плечо и идёшь вдоль этих блевотно-серого цвета стен. перед глазами стоит пелена сплошного и ёбаного ничего — почему-то тебе вдруг становится легче дышать, безо всяких пафосных сцен. может быть, именно этого я и ждал, утирая рвано руками глаза — думаешь ты. может быть я уже столько раз зазря умирал, потому что никто не сказал — дейв, мне нужен ты! и какого чёрта, продолжаешь мысль развивать, какого же чёрта мне это сказал ёбаный серый тролль, Джон, почему — не ты? такие крутые парни, как Дейв, не плачут в кладовках одни, такие крутые парни как Дейв не должны плакать в принципе — думаешь ты сам про себя, усмехаясь ироничности собственных слов, и скуля на одной ноте, захлёбываясь слезами — без слов. и так же без слов тебя обнимают, и прижимают к груди, пока ты бессвязно шепчешь — нет, не ты, не ты, имея в виду, что не Вантас, этот серый мудак, должен тебя сейчас обнимать, и утешать, царапая грудь и спину — как так, думаешь ты? как так, произносишь ты, пряча мокрый холодный нос в изгибе чужого плеча. Какой нелепый вопрос, шепчет в ответ Каркат. Потому что я сразу понял, с первого взгляда — ты мой драгоценный мейтсприт. и какого хера, думаешь ты, какого хера, прожив столько жизней, оттикав часами сотни секунд и минут, ты узнаёшь об этом только сейчас? какой же ты, блядь, неудачник, друг.