Золотой пепел

      Утром я проснулась рано, чему была ужасно рада, ведь необходимо подумать и решить, что делать дальше и нужно ли вообще что-либо делать. Мне вообще, если честно, думалось, что это все сон или глюки. Может, я дремала, и мой усталый мозг все сам себе придумал?       Я отказывалась верить, что это действительно произошло. Не признавала, что это был какой-то намек, который был за гранью моего понимания. То, как он прикасался к моей щеке, проводя руками и аккуратно касаясь меня подушечками своих пальцев, вызывало дрожь и трепет во мне, когда я вспоминала. Дрожь из-за того, что я не понимала этого, а трепет…. Я даже не знаю, может, его руки были просто холодными? Мысленно я закатила глаза и чуть не ударила сама себя по лбу — я, не будучи ребенком, за которого себя выдаю здесь, прекрасно понимала, из-за чего возник этот трепет, но было очень много веских причин, чтобы отрицать все, чтобы это не вылилось в еще большие проблемы. Поэтому сделала вывод, что в данном случае лучшее решение — это отрицание всего, если дойдет разговор, а если он будет намекать или прямо спрашивать, то нужно будет вытащить из него больше информации, разбирая причины и следствия поступка. А вдруг у него просто гормоны на ночь глядя разыгрались, а я начну придумывать имена нашим детям? Нет уж, увольте.       Итачи еще спал и стараясь не издавать никаких звуков и не делать лишних движений, я выскользнула из палатки, не глядя на него. На улице только-только начинало светать, было холодно и морозно, а на траве осела за ночь роса. Я поспешно обулась, отгоняя всякие мысли и держа себя в ежовых рукавицах. Голова и так была забита мыслями о том, что сделал Учиха и если вдруг я случайно потеряю контроль, мне не хотелось бы разбираться еще и с панической атакой.       Я взяла свой рюкзак и чуть отошла от нашего миниатюрного лагеря, чтобы найти ванные принадлежности и как-нибудь умыться. Личная гигиена превыше всего, даже если мы находимся бог пойми где.       Найдя наконец щетку и пасту, я поднялась с корточек и краем глаза заметила какое-то движение. В первую секунду я дернулась, испугавшись, но затем пригляделась и поняла, что это Рин, которая стоит спиной ко мне. Она тоже немного отошла от лагеря и смотрит в том направлении откуда мы пришли. Ее поза была напряжена, и Рин, как мне показалось, обхватила себя руками, смотря вперед. На протяжении пяти минут я следила за ней, рассматривала, словно загипнотизированная, но она не шелохнулась. Отвести от нее взгляд я смогла только тогда, когда поняла, что за мной самой наблюдают. Я больше это почувствовала, чем увидела и резко — слишком резко для меня, что я чуть не упала из-за влажной травы — развернулась, направляя на этого человека угрожающе зубную щетку. Через секунду, когда поняла, чем я собралась угрожать, постаралась успокоить себя тем, что щетка достаточно опасная вещь, ведь не зря из нее заточки делают в местах, не столь отдаленных. Точная копия Рин, которая стояла позади меня, не веря своим глазам смотрела на меня, приподняв брови.       — Щетка, Сейджуро? Серьезно? — наконец, выдала она. Я быстро повернулась, замечая, что другая Рин все еще стоит там, и развернулась, с прищуром смотря на эту, изучая ее, и ища какие-либо отличия от той, что я знаю. В какой-то момент я начала паниковать, не понимая, но потом до меня осенило.       — Хэнге но?.. — начала я не уверенно, не помня последнее слово. Лицо Рин вытянулось, будто она не думала, что я что-то знаю, а затем она удовлетворенно хмыкнула. Я и сама была немного в шоке, что вспомнила название этого их трюка, но, видимо, у меня выстроилась какая-то логическая цепочка в голове, потому что первое мое желание было дико закричать во все горло, и в голову как-то само пришло воспоминание о том, как я разбила свою кружку, и мне закрыл рукой рот охранник, чтобы крикамия я не разбудила всех соседей.       — Все еще хочешь покалечить меня с помощью щетки? — спустя пару минут молчания она кивком указала на мое «оружие» и положила руку на талию, опираясь, и чуть наклоняясь. Затем ее лицо приняло выражение самой невинности и дружелюбности, а губы растянулись в милой улыбке, — Учитывая твой выпускной экзамен, делать это должна я. Я мгновенно напряглась. Вот этот час и настал. Причем она выбрала очень удачный момент, ведь все остальные еще спят, а здесь только я и две версии Рин, которые, если вспомнить, что внутри у нее что-то наподобие чужого, опаснее, наверно, даже самого Хокаге. Решив, что самая идеальная тактика — это включить дурочку, я похлопала глазами; жалко будет, если мы сейчас начнем выяснять отношения — она только-только начала казаться мне относительно нормальной. Хотя до «нормальности» ей как мне до понимания того, как я здесь оказалось и докатилось до такой жизни.       — Хотела умыться, — напряженно протянула я, делая вид, что не поняла, что она имеет в виду. Помню, читала в каком-то модном журнале, что есть несколько типов женщин. Например: пассивно-агрессивные, агрессивные и пассивные, вроде, уже точно не помню. Хотелось бы мне, чтобы Рин, конечно же, относилась к пассивным, но видно не судьба. Оставалось только молиться, чтобы она была не агрессивной.       Тем более, она девушка, которая не первый раз ходит на такие миссии, где ей приходится во всяких лесах жить, поэтому она может много интересного рассказать и подсказать; особенно насчет личной гигиены, вопрос которой всегда стоит у меня очень остро.       Рин уж какой-какой, но глупой однозначно не была и поэтому сразу же поняла, что я не особо заинтересована выяснять отношения посреди леса. Она сделала выражение лица, которое ясно говорило «ну-ну, все понятно».       Конечно, я могла ей ответить, но какой смысл? Мне нужно пройти практику, а затем я вернусь в Коноху, где снова придется тесно работать с Рин еще пару лет, поэтому ухудшать с ней и без того хрупкий мир было не самой лучшей идеей.       — И как же ты хотела это сделать?       Я потрясла бутылкой с водой, которую держала в другой руке.       — Ты же экономишь воду.       — Но у тебя основная стихия — вода, — повторила я слова Итачи.       — Нет.       — Нет? — в шоке спросила я, не понимая, что происходит.       — Мне нужен запас чакры, — я готова была возразить, но потом до меня дошло. Я еще раз повторила в голове весь разговор и точно: она изменила некоторые слова, но говорила в точности, как я, когда ей перечила в операционной.       Боже мой! В бессилии я приложила ладонь с щеткой ко лбу, сильно зажмурившись. Даже не знаю кто хуже — Итачи или Рин, такое ощущение, что они между собой соревнуются, чтобы оставить меня без душевных сил.       Видно, она все-таки хочет поговорить.       — Нохара-сэнсей, послушайте, — начала я, вздыхая. Рин сложила руки на груди, выжидающе смотря на меня, но затем выражение ее лица изменилось, и она посмотрела мне за спину.       — Что происходит?       Я обернулась и увидела вторую Рин, смотрящую на свою копию с хмурым выражением лица. Мне еще никогда не доводилось видеть клонов так близко и при этом не хотелось убежать со скоростью света, поэтому я переводила взгляд с одной на другую, словно они были интересными экспонатами. Они были точными физическими копиями друг друга, но выражение лица, настроение, которое у них было в данный момент, позы и язык тела отличался. Если бы я не знала, то подумала, что они просто близнецы, которые любят одеваться одинаково, но зная все, мне больше напоминало это психическое расстройство, правда, я еще не решила у кого именно — у меня или у них, когда они начали спорить меж собой.       — Да вот, мы решили обсудить выпускной экзамен Сейджуро, — весело заявила первая Рин. Вторая кинула взгляд на меня, затем на свою копию и снова на меня.       — Нет, — жестко и с нажимом ответила она.       — Ой, да прекрати, — отмахнулась от нее первая, — Не делай вид, что тебе этого самой не хотелось. Я же знаю. Ты это я, я это ты.       «Все-таки психическое расстройство у них, то есть у нее» — пронеслось у меня в голове.       Вторая Рин, казалось, даже не знает, что возразить своей копии, но вид у нее был словно у суровой мамы, которая застукала своих детей за хулиганством. Она снова окинула нас двоих взглядом и вздохнула на пару секунд, зажмурившись.       — Последи за лагерем, — тяжело выдохнула вторая, проходя мимо меня и взглядом говоря идти за ней.       — Круто! — радостно воскликнула первая, победно взмахнув кулаком, — Расскажешь мне все потом, а?       И она, довольная донельзя, чуть ли не в припрыжку отправилась туда, где раньше стояла ее копия.       Без каких-либо лишних слов одна из Рин повела меня куда-то дальше, вглубь леса, взглядом говоря, чтобы я не отставала. Мне это очень не понравилось, но я решила подождать, пока она сама все не объяснит, и уже начала подготавливать речь в свою защиту. Может, она специально вела меня подальше от лагеря, чтобы спокойно поорать на меня без свидетелей и отвести душу?       Все-таки идти до — как они там его назвали? Хаконэ? — два или три дня, и ей же будет лучше, если она простит и отпустит.       Рин начала петлять меж деревьев, заставляя меня сжать сильнее зубную щётку и бутылку с водой, и я в какой-то момент и вправду подумала, что если что, то смогу нанести вред этим не хуже острого ножа. Спустя пару минут она снова свернула налево, и мы вышли к небольшой скале, которую покрывал мох и какие-то не знакомые мне растения. Рин, все еще хмурая и без настроения, подвела меня к скале, указывая на неё.       — Это горный источник, — холодно сказала она, складывая руки на груди и осматривая меня с ног до головы. Затем ее взгляд задержался на моей бутылке, — Можешь умыться, но воду набирать здесь не советую. Её прежде фильтровать нужно.       Я опешила, не ожидая от нее такой… заботы? Не знаю даже, может, конечно, на неё так перепалка сама с собой действует, или она просто не с той ноги сегодня встала, но я определённо была благодарна все богам.       Приблизившись, я обнаружила небольшую струю воды, стекающую откуда-то сверху, которая образовывала небольшую лужицу внизу. Пожав плечами, я приступила к утренним процедурам, выбор-то все равно был небольшой.       Рин отошла от меня на пару шагов, осматривая все вокруг, также сохраняя молчание и думая о чем-то своём.       Я снова вернулась мыслями к тому, что произошло, обдумывая ситуацию. Правильно ли я поступаю? Должна ли сказать, что я не спала и все знаю? Нужно ли это делать? Вопросы постепенно начали вызывать головную боль, и я вздохнула, пуская все на самотёк. Точнее, почти все.       Когда с утренними процедурами было покончено, и Рин повела меня обратно, я успела набраться смелости и спросила у неё, прежде, чем мы добрались до лагеря:       — Сэнсэй, вы не будете против, если я впредь буду ночевать в вашей палатке?       Всё же, я не могла допустить, чтобы то, что было, повторилось. Даже если это был просто дружеский жест, во что мой извращенный мозг отказывался верить, это не должно было повториться. Господи, да меня же за растление малолетних така-ая расплата будет ждать! И я уверена, даже то, что здесь мне якобы шестнадцать, делу не поможет.       — Против, — тут же издала смешок Рин, усмехаясь, — Но мои желания, увы, на миссии не учитываются.       Моя новоиспеченная соседка была права, и до Хаконэ мы действительно добирались три дня.       Атмосфера нашей команды если и была более-менее терпимой в первый день, то во все последующие все стало намного хуже, и постепенно я перестала делать какие-либо попытки что-то изменить и прониклась общим настроением. В основном я уходила в себя, размышляла, думала о своем, иногда возвращаясь в реальность, чтобы послушать, о чем переговаривались остальные. Почти всегда они говорили о том, как нам пройти, куда идти и куда не стоит, обсуждали карту, игнорируя меня при этом или сразу замолкая, когда понимали, что я прислушиваюсь. Меня немного напрягало такое поведение, и я считала его странным, но старалась не подавать виду, что это меня задевало. Все-таки я не являлась шиноби, как они. Может, было что-то, чего я не должна была знать? Если действительно так, то я знала, что не стоит задавать вопросы, на которые не хочешь получить ответы, поэтому и убивала весь свой интерес еще в зародыше. Или старалась это сделать.       Чаще всего я рассматривала небо, точнее, пыталась, ведь весь наш основной путь пролегал через бесконечные леса. Изредка мы проходили открытые поля, казавшиеся бесконечными, и чаще всего вызывающие у меня желание спрятаться. За последнее время я узнала слишком много о навыках шиноби, чтобы быть спокойной в широком поле, где тебя разве что слепой не увидел бы. Казалось, всех, как и меня, напрягает то, что мы находимся на открытом пространстве. Всех, кроме Рин. Она единственная выглядела умиротворенно, оглядывая эти бесконечные просторы страны Огня, но я порой замечала грусть и боль в ее глазах. В такие моменты она даже меня не замечала, хотя я все равно старалась как можно быстрей отвернуться от нее, чтобы она ничего не заметила. Я не боялась ее, нет. Просто со временем, как мы перешли через границу нашей префектуры, оставляя долину Жуков позади, она становилась очень тихой и отстраненной. Мне было непривычно видеть ее такой, и каждую минуту я ждала, что она снова станет той, какой ее помню, и начнет снова кричать на меня.       После того, как ее «вторая половина» исчезла, она как-то рассеяно на меня посмотрела, моргнув пару раз, и больше старалась не смотреть. Словно…ей было стыдно за свое поведение? Не знаю. Может, просто я ее снова бесила так, что она предпочла игнорировать мое существование на тот момент. Однако несмотря на своей отношение ко мне, она все равно вела себя образцово, и выдавая саркастичные реплики, помогала мне в некоторых моментах. Она действительно была совершенно разной в пределах Конохи и здесь; казалось, она чувствует себя свободной на этом огромном поле, нежели в защищенных и надежных стенах своей родной деревни.       Я часто украдкой наблюдала за ней, ее поведением, манерой речи, характером, повадками, и за тем, как она держалась. В какой-то момент я начала понимать, что она мне интересна: как человек и как личность; как она стала такой? Что с ней произошло? Какие у нее мысли в голове? Если я подолгу уходила в себя и думала над чем-то, то постепенно мои мысли возвращались к ней. Мысленно я строила догадки и теории, обсуждая их сама с собой и думая над ее судьбой.       Правда, интерес к ней был вызван не просто так: таким способом я пыталась отвлечься от того, что меня окружало, потому что природа ужасно сильно напоминала мне родные края и бесконечные просторы, так что я невольно начинала впадать в апатию и предаваться воспоминаниям, которые постепенно угнетали меня. В такие моменты, все, что мне хотелось, так это прилечь под каким-нибудь деревом и плакать, обнимая себя за плечи и проклиная все вокруг. Так что изучение Рин мне очень даже помогало; она также была той, что сопровождала меня везде, где мне нужно было отлучиться по женским делам, поэтому довольно быстро я привыкла к ее сопровождению, и ее молчание постепенно перестало быть таким гнетущим и поторапливающим (в отличие от взгляда, который все еще метал молнии, если я задерживалась дольше, чем на пару секунд). ***       Как раз во второй день, под вечер, когда наша команда остановилась, и я с нормальной копией Рин ушла, чтобы быстро помыться в небольшой речке, Итачи получил новый приказ. Рин поняла это почти сразу, как увидела сокола на плече Учихи, а я только спустя пару минут, когда прислушалась к разговору. Та копия Рин, что была с другими членами нашей команды активно спорила с Итачи, пытаясь ему что-то доказать, но я не успевала понимать за ней. Итачи ей что-то ответил на что она яростно выкрикнула «нет» и чуть ли не притопнула ногой. От такого у меня и у нормальной Рин чуть глаза на лоб не полезли.       — Что происходит? — резко сказала она, быстро подходя к остальным и, сделав жест рукой, развеивая технику. Секунда, и сознания двух Рин слились воедино, — Нет, — она с силой сжала челюсть, смотря на Итачи в упор. Рин аж потряхивало от злости и негодования, я впервые ее такой видела и мне не хотелось попасть под горячую руку. Сжав все свои пожитки в руках, остановилась на месте как вкопанная, боясь сделать лишний вдох.       — Это приказ, — убийственно холодным тоном произнес Итачи, выразительно на нее посмотрев.       Только один раз в жизни я видела, как у человека от злости раздуваются ноздри — моя классная руководительница была очень страшным человеком, которой не было равных — но глядя на Рин, я готова была с этим поспорить. Она зажмурилась, сжала кулаки так сильно, что ее костяшки побелели. Учиха, который и бровью не повел, осмотрел ее с ног до головы, словно оценивал, — Если ты потеряешь контроль, мне придется об этом доложить, и тебя снимут с задания. Подумай, прежде чем совершать какие-либо поступки.       Он говорил спокойно, размеренно, словно старался ее больше успокоить, чем запугать. Я не стояла слишком близко к ним, но ту энергию, которая исходила от Рин, чувствовала даже со своего места. Все в лесу затихло, даже легкого ветерка не чувствовалось.       Было ощущение, словно тебя затягивает в воронку отчаяния, чего-то такого, что сильнее тебя и твоего понимания, но ты четко ощущаешь, что что-то происходит. В момент появилась такая звенящая тишина, что стало некомфортно.       Нохара все еще стояла, плотно сжав кулаки, и в какой-то момент я увидела, как ее, словно защитная оболочка, обволакивает что-то синее, пузырчатое. Я подумала, что мне даже показалось — в области крестца я разглядела что-то странное, словно похожее на очертание хвоста. Это длилось лишь секунду, а затем, словно она взяла над собой контроль, она снова стала нормальной и, сказав им что-то совсем тихо, развернулась и ушла в другом направлении.       Она не возвращалась в лагерь до самой ночи, заставив меня понервничать и подумать, что она и вправду ушла.       Итачи не разговаривал со мной после той ночи. Не обращал внимания и даже не смотрел в мою сторону. Его поведение очень сильно стало напоминать то время, когда мы еще не были сильно знакомы, и каждый его взгляд заставлял меня замирать и бояться. Одна моя часть говорила мне, что это просто из-за того, что мы не одни и не можем нормально поговорить обо всем, а вторая твердила, что говорить и не нужно — все и так понятно. Поэтому, доверяя больше второй стороне и придерживаясь того, что он младше меня, я сделала вывод, что правильно поступила и стала спать в одной палатке с Рин. Но, правда была такова, что, если бы вдруг он тогда со мной поговорил, то я бы изменила свое мнение и осталась.       На протяжении этих долгих месяцев я была сама себе родителем, другом, подругой, возлюбленным и помощником. Я стала своим психологом, и во времена, когда ничем особо не занималась, я обдумывала многое в своей жизни. Открывала свои ящики Пандоры, анализировала, сравнивала. Не было ни разу того дня в Конохе, чтобы я не сдерживала себя и не одергивала, чтобы вдруг не показаться «слишком», не выдать себя и не поставить под удар. Я чувствовала себя мертвой внутри, невыносимо мертвой. А его прикосновение тогда… Они разбудили во мне воспоминания, и я, хоть и готова была это отрицать, жаждала еще, потому что мне этого так не хватает. Нежности. Ласки.       Я хотела бы почувствовать наконец-то что-то, кроме вечного страха за свое будущее. ***       Где-то в полдень на третий день мы наконец-то вышли из бесконечного простора леса на протоптанную дорогу. По словам моей соседки, мы и раньше бы это сделали, если бы я не передвигалась со скоростью самой медленной черепахи. Мне стоило невероятной выдержки проигнорировать это замечание, но все-таки мысленно я показала ей жест, недостойный настоящей леди. За все дни я ела ничтожно мало, и в рационе, кроме самого первого дня, когда мы еще останавливались возле долины Жуков, не было мяса. Питались мы скудно, быстро и не очень вкусно, создавалось ощущение, словно я в армии. Мне даже давали попробовать странные пилюли, которые походили на небольшую круглую конфету и пахли омерзительно. Я с них проблювалась так, что день питалась только водой. Я понятия не имела, что это за место такое — «Хаконэ», куда нас ведет наш капитан, но, надеюсь, там будет мясо и нормальная еда, душ и кровать. Этот поход в Страну Снега мне ужасно не нравился, хотя бы из-за того, что мы питались так отвратительно. Я могла вытерпеть лес, жуков и пауков, которые оказывались у тебя в волосах, сами грязные волосы и элементарное отсутствие гигиены, но еда — нет. Спустя уже два дня я начала замечать (и чувствовать), что снова начала худеть, и в голове то и дело проносились воспоминания о больнице, которые я старательно отгоняла.       Еще утром мы все переоделись в длинные черные плащи с капюшоном и поменяли наш строй. Мне никто ничего не объяснял, но я поняла, что это было сделано для того, чтобы не вызывать у посторонних лишних вопросов. Правда, не совсем было понятно одно — если мы хотели скрыть от лишних глаз наше пребывание в этом городе, то зачем на плащах были знаки каждого члена клана, к которому тот принадлежал, и почему на моем был знак Учих? Спрашивать при всех было не совсем удобно, да и я не была уверена, что еще готова разговаривать с представителем этого клана, поэтому добавила этот пункт к мысленному списку, чтобы при удобном случае завалить его вопросами. Я знала, как его раздражало мое элементарное незнание очевидных вещей, и это, в каком-то смысле, доставляло мне невероятное удовольствие.       Мне дали указания не снимать плащ и не поднимать сильно головы, не смотреть в глаза и при возможности не разговаривать. Я попыталась пошутить насчет того, а можно ли мне дышать, но шутка, мягко говоря, не удалась.       — И не ори, — неожиданно сказал Итачи, — А то ты большая любительница делать это от неожиданности.       Кинув на него тяжелый взгляд, я закатила глаза и мысленно послала ему еще один жест, недостойный настоящей леди. ***       Мы вышли из леса на рассвете и шли по протоптанной дороге где-то около двух часов. Точно не знаю, ведь часы мне сказали снять еще в конце второго дня. Их вообще хотели выбросить, потому что «слишком громко тикали и могут привлечь внимание», но я с боем их отобрала и вытащила батарейку, открыв крышку с помощью ножа Учихи. Правда, это было настолько сложно и так долго, что я уже начала сомневаться в правильности своего решения.       Иногда мимо нас проходили какие-нибудь люди, некоторые были странно одеты и разговаривали с невероятным акцентом, а видя нас, некоторые почти сразу же замолкали. Как мне и было сказано, я головы не поднимала, поэтому не видела лиц этих людей, но все равно их одежда казалась мне очень странной. Бывало, что мимо нас проезжали повозки, запряженные лошадьми, но очень редко кто-то ехал верхом на лошади. Почти все шли пешком, либо кого-то везли в повозке. Поначалу меня это удивляло, но затем я дала себе мысленный подзатыльник и напомнила, что я нахожусь во времени, где страной управляет феодал. Легче, правда, от этой мысли не стало, но удивление пропало почти сразу. Чем ближе мы подходили к городу, тем больше странных людей попадалось по пути, и чем ближе, тем громче. Мне отчаянно хотелось поднять голову, чтобы осмотреться, но каждый раз, когда я хоть немного поднимала глаза, Итачи легко касался меня. Мы еще даже не вошли в этот город, а мне уже как можно скорее хотелось его покинуть. Складывалось ощущение, что я как птица в клетке: какой толк, что я вышла за пределы Конохи? Все равно нельзя и головы поднять лишний раз.       Я думала, что в Хаконэ, как и у нас, будет проходной пункт, но его не оказалось, и мы спокойно пересекли главные ворота, где нас никто не остановил и не спросил, кто мы такие и какими судьбами сюда пришли. Правда, я не знаю, что было бы если бы такой пункт тут был, и спросили бы наши документы, ведь их у меня нет. Надеюсь, в их феодальном мире правило «без бумажки — ты какашка, а с бумажкой — человек», не действует, а то я могу попасть в огромную… беду.       Спустя пару минут наш строй снова изменился и рядом со мной шел только Итачи, а Рин отошла назад вместе с Юи. Поток людей на улице становился все больше, заставляя нас идти ближе друг к другу. Я обернулась на мгновение, чтобы посмотреть на Хьюгу с Нохарой и почти сразу же встретилась взглядом с Хьюгой, который снял свой капюшон и шел, внимательно осматривая все вокруг. Рин же натянула капюшон по самые глаза, словно она пыталась скрыться от любопытных глаз. Отвернувшись, я заметила, что Итачи поступил точно также, как и Хьюго.       Я глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок, пока мы двигались мимо людей, которые обращали на нас внимание, и до меня доносились перешептывания, где я хоть раз да слышала упоминание фамилии каждого члена нашей команды, кроме моей, конечно же. Почему я должна прятаться? Скрываться? Я что, в чем-то виновата? Нет. Я не виновата, что очутилась в этом мире. Я не виновата, что Минато понадобилось отправить меня черт пойми куда, чтобы что-то доказать кому-то, ведь я не верила, что где-то есть медицина подобно моей, когда Рин может вылечить тебя за секунду, и меня повели, чтобы узнать о ней побольше. Кому вообще это нужно, когда есть люди, которые справятся с этим лучше и куда быстрее? И сейчас из-за этого я должна страдать. Я не горела желанием покидать Коноху и отправляться куда-то через всякие непонятные леса. Почему. Я. Должна. Это. Терпеть.       Я потянулась рукой к капюшону, чтобы стянуть его со своей головы, но потом резко остановилась и сделала вид, что просто поправляю волосы. Итачи, от которого не укрылось это движение моей руки, кинул на меня острый взгляд, который ясно говорил, что он понял, что именно я собиралась сделать.       В последний момент мне пришла мысль, что раз меня так укрывают, прячут и даже одевают под знак другого клана, может, в этом есть какой-то смысл, замысел, который я не знаю. Мы же сейчас команда под номером четыре, а я думала только о себе. Только о том, как я себя чувствую и даже не задумывалась, как мои действия могут отразиться на всех остальных. Не думаю, что Рин сама рада тому, что со мной приходится носиться и ждать меня, поэтому… Поэтому я не должна думать только о себе сейчас. Прямо сейчас «меня» и «я» не существует, есть только «мы». До меня словно дошел полный смысл слова «команда», и я в полном шоке округлила глаза, понимая, что вечер у остальных явно не удастся — вопросов у меня накопилось полно за эти три дня. Но сначала поесть, да и нормально помыться, и одежду постирать, а еще нормальную обувь купить. ***       Мы сняли небольшие комнаты в местном отеле, который больше напоминал дом Учихи, но от комментариев я воздержалась. Рин начала возмущаться, почему так дорого за две небольшие комнаты, где ни стола, ванной комнаты, ничего, даже кровати, больше нет, также не забыв добавить в свою жалобу, что она, вообще-то, герой войны, и только благодаря таким, как она, Страна Огня сейчас живет в мире и спокойствии. Услышав это, у меня сама собой бровь поднялась, и я готова была поспорить, что если и она не по вере, то душа у нее точно еврейская. Итачи попытался было ее осадить, но я, которая видела ее уже в таком состоянии, потянула его за рукав плаща, обращая на себя внимание и покачала головой, показывая, чтобы он не вмешивался. В конце концов, бедный владелец уступил нам на пару ре*, как мне кажется, только ради того, чтобы Нохара уже наконец-то от него отстала.       Мы снова разделились на мальчиков и девочек и разошлись по своим комнатам, которые располагались напротив. Когда я оглядела комнату, то была полностью согласна с Рин, которая еще пару минут назад так яростно скидывала цену. Сначала я даже не поверила своим глазам и обошла все раза два, открывая и закрывая двери ванной, словно ждала, что там неожиданно появится что-то еще.       — Это что, все? — в итоге я остановилась посреди комнаты, где ничего совершенно не было, и в шоке посмотрела на Рин.       — А ты чего ждала? — фыркнула Рин, скидывая с плеч рюкзак.       — А спать мы где будем?       На самом деле я думала, что она преувеличивает, говоря о том, что кровати здесь не будет. Неужели мы, проспав три ночи в лесу, все равно будем спать не на мягкой поверхности? Я готова была зарыдать в голос.       Нохара кинула на меня тяжелый взгляд, но поняв, что я спрашиваю серьезно, сначала указала рукой на пол, а потом вздохнув, подошла к настенному шкафу, отодвинула дверцу и достала оттуда какое-то непонятное покрывало и показала его мне.       — Сейджуро, ей-богу, ты что, первый раз живешь? — и с этими словами убрала все назад и ушла в ванную, закрыв за собой дверь.       — Первый блин комом, блин.       Поговорить со своей командой мне так и не удалось — как только я пыталась поговорить с Рин, она, хоть и обращала внимание на меня, но все равно сначала знаками, а потом и написав, сказала, что говорить мы не можем, ведь тут полно лишних ушей. Правда, она не объясняла, что именно это значит, ведь мы были одни, но я поняла, что ответов мне ждать не стоит. Как только она вышла из ванной, то, быстро собравшись, куда-то ушла, заперев меня и строго-настрого запретив выходить из комнаты, заставив меня почувствовать себя какой-то заключенной. Но я, усмирив свой характер, послушалась ее. Она вернулась только под вечер с кучей разных пакетов, вещей и, самое главное, принесла мне поесть, а то я уже была готова на стену лезть от того, как сильно была голодна. И к моему большому удивлению, принесла мне другие ботинки, которые идеально мне подошли. Быстро поблагодарив, я приступила к еде, пока она почти не распаковывая свои покупки, начала раскладывать свитки и произносить над ними какие-то слова, и предметы исчезали. Увидев это, я подавилась, начав кашлять и заработала прищур с ее стороны. Она закончила только к полуночи, когда я уже еле сидела с одним открытым глазом, потому что второй уже открыть была не в силах, и вскоре мы легли спать.       Пробыли мы в Хаконэ всего один несчастный день, который я просидела взаперти одна в нашем «роскошном» номере, и уже рано утром на следующий день выписались из гостиницы, добравшись до другого конца города, чтобы, как я позже узнала, взять лошадей. Я ни разу в жизни не ездила на лошади верхом, да и просто рядом не стояла; только разве что в детстве с криком «лошадка!» просила родителей разрешить покататься, но видя перед собой здоровенного коня... Сейчас мне казалось, что мой мысленный крик «Нет!» услышал даже сам Минато, находящийся в Конохе.       Я уже начала сбивчиво приводить аргументы, почему я не сяду верхом на это животное, как услышала позади себя веселый голос того, кого совсем не ожидала услышать: — Хейва, только не говори мне, что ты боишься лошадей, — медленно повернувшись, стараясь при этом не обронить челюсть, я увидела Шисуи, который уже держал поводья лошади. А рядом с ним, с лицом, будто копия моего, которое говорило о том, что он не в восторге от лошадей, и в повязке, которая закрывала один глаз, стоял тот, которого я сознательно избегала из-за Рин. — Йо, — махнул Хатаке рукой. Боковым зрением я заметила, как Нохара вздрогнула. В этот момент мой мозг словно взорвался, лопнул. Армагеддон. Апокалипсис. Ужас. Очень надеюсь, что они просто мимо проходили и все та-а-ак удачно совпало. Или, если нет, то можно ли еще вернуться обратно в Коноху? Господи, ведь только-только начала более-менее нормально с Рин общаться…