Золотой пепел

      Границу мы пересекли без труда, не встречая перед собой каких-либо препятствий или знаков. Даже не было пограничников, которые по идее должны были охранять границы, чтобы остановить того, кто вдруг неожиданно захочет сменить место жительства. Я даже не поняла бы, что мы покинули пределы страны Огня, если бы не Рин, которая продолжала идти рядом со мной, осматривая все вокруг, и ее бормотание, сопровождаемое подозрительным прищуром.       — Странно, что мы прошли так легко. Слишком тихо и спокойно, мне это не нравится. Подозрительно.       Юи оглянулся, смотря на нее и встречаясь со мной взглядом, затем коротко кивнул, будто соглашался с ней и отвернулся, продолжая идти первым. Я чуть повернулась в сторону Итачи, который шел позади нас, чтобы взглянуть на его реакцию, но он, подобно Рин, осматривал все вокруг. Он лишь на секунду встретился со мной взглядом, а затем снова вернулся к своему занятию. Почти всегда Итачи ходил с активированным шаринганом, только в редкие моменты можно было заметить, что глаза снова вернулись в прежнее состояние. Мне было интересно: а как с его стороны выглядит мир, когда он в «таком состоянии»? Лишен ярких красок и весь выкрашен в темно-красные тона? Как выглядят люди, птицы? На что похожа чакра*, когда он смотрит на людей? Что он видит? Также в какой-то момент, когда я задумалась о его шарингане, как о линзах, я заинтересовалась: а нет ли от их частого и постоянного использования негативного эффекта? Если задуматься, то не припомню, чтобы кто-то говорил мне о чем-либо подобном. Единственное, что я помню, так это когда Шисуи рассказывал мне, что у него стадия Мангеке, и она сильнее глаз Итачи; значит ли это, что негативный эффект, которые эти глаза даруют вместе с силой, у старшего из Учих сильнее? Может, отражается на психике или вообще постепенно портит зрение? Даже не знаю, что из этих двух вариантов хуже. Хотя, я могу вообще зря переживать и никакого отрицательного эффекта на них их способности не оказывают, ведь мне не раз повторяли, что тела шиноби намного выносливее, чем я думаю.       Ближе, наверное, к пяти вечера, я поняла, что слишком сильно устала и душевные переживания за день, вызванные прощанием с Шисуи, сделали свое. Не было никакого желания и сил, чтобы идти дальше, и я просто хотела присесть прямо возле одного из деревьев, прислонясь к нему затылком и немного вздремнуть, переводя дух. По виду Рин и ее нервному состоянию было понятно, что она уничтожит меня за секунду, если я только заикнусь о том, что устала и хочу сделать привал. Я шла, клюя носом, засыпая на ходу, и почти не смотрела под ноги, иногда спотыкаясь, и только Итачи, который шел за мной по пятам, ловил меня и не давал коснуться земли, поддерживая. В один из таких моментов, когда он снова меня поднял, а Рин лишь повела бровью на это, говоря, что нам нужно идти дальше, я услышала свое настоящее имя, четко, осознанно, и, что самое главное, на своем родном языке. Это произнес не кто-то из нашей компании, но было ощущение, что это произнесли совсем близко, и голос был мне ужасно знаком. Словно… Словно… Будто это была я сама.       Поблагодарив Учиху за помощь, я встала и попыталась как можно более незаметно и небрежно осмотреться вокруг, потому что по спине бежали неприятные мурашки, словно что-то было не так. Я не была сумасшедшей уж точно, но это неприятное осознание того, что что-то не так, прямо-таки обволакивало меня, словно я была по уши испачкана в грязи.       В паре метров от нас среди высоких деревьев я заметила ее, стоящую в круге света. Как я и думала, это была я. Точнее, я в том возрасте, когда мне было, может, лет десять-двенадцать. Вокруг было темно из-за того, что тучи застилали облака, но десятилетняя я стояла в свету. Не ожидая подобного и вообще не веря в происходящее, думая, что это просто голодные галлюцинации, я замерла, смотря на это затравленным взглядом.       Я четко ощущала какую-то странную смесь реальности и нереальности происходящего одновременно.       — Ты жива, — она наклонила голову набок и заинтесованно осмотрела меня, приоткрыв рот. — Почему?       Она говорила на чистом русском, и я не сразу поняла это. Теперь, после стольких долгих дней нахождения здесь, родной язык звучит совершенно чуждо. Непривычно, странно, да и разобрала то, что она, то есть я, сказала, спустя только секунд тридцать.       По моему телу пошла мелкая дрожь, но заметив это, я старалась взять себя под контроль, чтобы никто не заметил. Учиха после того, как помог мне встать ровно, отступил и сейчас осматривался, поэтому не заметил, что со мной что-то не так.       Я боялась издать хоть какой-нибудь звук, думая, что могу спугнуть маленькую себя или наоборот выдать перед другими своими сокомандниками что что-то не так. Я просто замерла с ужасом, смотря в ту сторону и разглядывая себя.       — Что с тобой? — заметила Рин моё состояние и оглянулась, следя за моим взглядом, а затем встревоженно добавила: — Ты видишь что-то?       Нохара сделала пару шагов от меня, но, видя, что я не двинулась за ней, оглянулась и нашла меня в таком состоянии.       Мозг лихорадочно соображал, думая, что именно маленькая я имела в виду под своими словами. Да, я жива. Но «почему»? Разве я не должна была быть живой? Или, может, она имеет в виду, почему я живу здесь, вместе с этими людьми и сейчас с ними… Я хотела задать вопросы, у меня было очень много вопросов, тем более, она каким-то образом выглядела так, словно у нее есть ответы. Маленькая я, сцепив руки за спиной, выжидающе смотрела на меня, ожидая какой-нибудь реакции.       — Знаешь, что происходит? — спросила она, — Хочешь, расскажу?       Она поманила меня за собой, разворачиваясь и постепенно отдаляясь, пока я решала, что делать.       Я отчаянно хотела пойти за ней, узнать, что происходит, что я здесь делаю, как оказалась, найти ответы на свои вопросы, но что, если она и вправду плод моего воображения и сделалась более реальной из-за длительного, вечного недоедания? Вдруг, она просто галлюцинация и если я пойду за ней, то меня примут (а я в этом не сомневаюсь, учитывая присутствие Нохары здесь) за ненормальную. Это может отразиться на всей моей жизни в целом, учитывая, что она может вписать это в мое личное дело и все... Пиши прощай, моя карьера врача. Сжав всю свою волю в кулак, я смотрела, как маленькая я уходит, петляя меж деревьев, не дожидаясь меня.       — Прием, — Рин пощелкала перед моим лицом пальцами, — Я с кем разговариваю?! Ты видела что-то?       Пару раз моргнув, я сосредоточила свое внимание на ней и начала судорожно придумывать себе отмазку. Я в компании шиноби, от которых что-то скрыть почти невозможно. Я быстро построила в голове логическую цепочку и, надеясь, что прокатит, сказала ей:       — Да. Не уверена, но мне показалось, что я видела то, чего быть не может. У вас есть техники, которые могут вызывать галлюцинации?       Все мигом переглянулись, словно в чем-то сошлись мыслями и снова посмотрели на меня.       — Не думал, что мы так близко. Юи, ты видишь что-нибудь? — Итачи выжидающе посмотрел на Хьюго, но тот только покачал головой. — Хейва, ты уверена?       Уверена ли я, что со мной только что говорила копия меня на русском? Еще как, волосы до сих пор дыбом стоят. Я качнула головой в знак согласия, не имея желания разбираться к чему именно «мы так близко». Хотелось просто побыстрей убраться отсюда и лечь спать.       — Ты чувствуешь усталость, сонливость? Хочешь спать? — неожиданно спросила Рин с надеждой в глазах, что я скажу «нет», но я снова покачала головой в знак согласия. — Кто-нибудь еще? — остальные отрицательно покачали головой. Она что-то пробормотала, смотря себя под ноги, а затем посмотрела на Итачи. — Мы возле озера Дурмана, нужно убираться отсюда. Как можно быстрее.       Итачи кивнул, меняя положение своего рюкзака, одевая его спереди, а мне сделал знак рукой, подзывая к себе.       — Снова поскачем, как горные козлы? — устало спросила я, понимая, что он собирается сделать, но сил сопротивляться не было абсолютно. Я послушано забралась ему на спину, стараясь ухватиться за шею так, чтобы не причинять ему боль и дискомфорт, в то время как он ухватил меня за ноги, поддерживая. Мне было, мягко говоря, не комфортно, потому как он держал меня под бедрами — еще немного и он мог коснуться моей филейной части. Стараясь не краснеть, я спросила: — Озеро Дурмана?       — Да. От него исходит пар, который вызывает галлюцинации и сонливость. Когда человек засыпает, он задыхается из-за того, что пар ядовитый.       — Шик, — проговорила я, не удивляясь, — Именно из-за этого мы перешли границу с этой стороны? Тут нет охраны из-за ядовитого пара, верно?       — Ага.       — Шик, — повторила я, но все-таки испытала облегчение из-за того, что то, что я видела, была всего лишь галлюцинация, вызванная ядовитым паром. ***       В этот раз мы шли три дня подряд, стараясь сократить время наших привалов до минимума. Я не понимала куда еще меньше, но Рин, которая стала похожа на невротика, и по ней было хорошо понятно, что ей не нравится эта местность, подгоняла нас всех. Уверена, если бы она могла заставить нас, точнее меня, ведь наш конвой двигался со скоростью самого медленного участника, двигаться быстрее, то непременно сделала это, но пока только довольствовалась тем, что кидала на меня яростные взгляды и подгоняла. Она даже согласилась тратить на меня свою чакру воды, позволяя умываться, лишь бы мы нигде лишний раз не задерживались.       Наши и так не блещущие продукты питания подходили к концу, что вызывало еще большее недовольство с ее стороны, ведь она хотела пройти эту страну, не заходя ни в какие города, а это означало, что придется зайти, чтобы пополнить провизию. Но из их разговора, в котором я выступала всего лишь слушателем, поняла, что из этого выходила еще одна проблема: я. Меня никто не должен был видеть. Учитывая, что здесь сплошь и рядом шиноби, которые могли чуть ли не по запаху чувствовать мою чакру, меня могли легко раскрыть, даже если бы меня в ковер замотали и попытались бы пронести. К этому подключалась проблема, что со мной в команде был ветеран войны, которую все знали, потому что она, оказывается, раньше была в команде под началом самого Хокаге, а второй был известным шиноби клана Учиха, которого любили, уважали и чуть ли не поклонялись, а враги боялись. Про третьего и знать не хотелось, итак уже команда на подобии «мстителей» вырисовывалась, где я — человек-паук.       В итоге, после долгих разговоров, спор и идей, было решено, что Рин и Хьюго отправятся в Хотто с утра, а мы с Итачи останемся в нашем лагере, дожидаясь их. Мы как раз были недалеко от Хотто, который по своим размерам напоминал Хаконэ и это был самый оптимальный и, честно говоря, единственный выход. Нохара снова начала истерить, что ей совершенно точно не нравится, что мы задержимся на одном месте так долго, но перемещать наш лагерь не было смысла, ведь мы все равно будем на расстоянии километра или двух, да и от Хотто отойдем, чем можем нарваться на неприятности и незванных гостей. С горем пополам, но ее успокоили и отправили спать, что не сильно помогло: полночи она бурчала что-то себе под нос, не давая мне спать. А когда я, уставшая, спросила, что она там бурчит, она ответила, что это просто песня, и чтобы я отвалила со своими вопросами.       Заснула я только под самое утро и была разбужена опять же своей соседкой через час, когда светало, потому что она начала собираться. Состояние было более чем разбитое. Все же я немного отвыкла от такого режима, когда тебя могли в любое время поднять, ведь ты интерн, но минут через тридцать все же пришла в себя, однако выглядеть лучше при этом не стала. Выйдя из нашей палатки, я присела возле дерева, оборачиваясь в одеяло, пока все устроили небольшое собрание, обсуждая, что именно нужно купить, как пройти, что сделать, а также финансовые вопросы. Я, кстати, никогда не думала про денежную сторону нашего путешествия, но сейчас стало интересно, откуда все-таки деньги и была очень немного удивлена, узнав, что спонсор нашего путешествия — Хокаге. Правда, потом вспомнила, из-за кого мы находимся здесь, и удивление спало, вызывая легкое раздражение и недовольство. Казначеем оказался никто иной как Рин; по ней еще в Хаконэ стало понятно, что душа у нее еврейская. Но моя внутренняя я, злорадствуя, говорила, что скупой платит дважды и показывала ей язык.       Вскоре они ушли и Итачи, окинув меня одним беглым взглядом, сказал, что я могу пойти поспать. Мне повторять дважды не нужно было — через пять минут я уже спала как убитая.       Я проснулась от того, что услышала мужской крик и сразу же поняла, что это голос не Итачи или Хьюго. Что-то было не так. Крик снова повторился, за ним последовал лязг чего-то, я подскочила моментально, выбегая из палатки. Весь сон как рукой сняло, и я застыла в ужасе, остановившись возле входа. Три тела лежало по периметру нашего лагеря, в то время как Итачи сражался с еще одним врагом. Что случилось? Что происходит? Было, конечно, не до шуток, но я ощущала себя так, словно проспала вечность.       Противник Итачи, который выглядел как-то смутно похоже на тех сектантов, которых я когда-то встретила в лесу, но с другим стилем масок и формы одежды в общем, пропустил удар, отвлекаясь на меня. Итачи, который заметил это, кинул на меня быстрый взгляд:       — Хейва, беги! Живо!       Еще не приняв до конца решение, я поняла, что ослушаюсь его. Я быстро осмотрела самого Итачи, который был ранен и, даже находясь от него на таком расстоянии, понимала, что ранения были серьезны. Затем окинула взглядом то, что удаленно напоминало наш лагерь и три остальных тела, которые больше не подавали признаки жизни. Эти тела даже людьми назвать язык не поворачивался, вид у них был, мягко говоря, не очень — не будь я врачом, меня бы уже выворачивало вчерашним ужином. Везде валялись какие-то странные мечи, стрелы и другие виды оружия, названия которых я не знала.       Решение я приняла буквально за долю секунды.       Я знала, что после такого грандиозного нападения на нас нужно будет убираться отсюда как можно быстрее, ведь если за нами, или даже за мной, что не исключено, пришло аж четыре человека, то скоро прибудут и остальные. Нам нужно будет уносить ноги с рекордной скоростью. Тем более, Итачи ранен. Итак, первое: нужно собрать то, что можно, пока есть хоть какая-то крупица времени. Нужно выиграть время. Я метнулась в палатку, хватая свой рюкзак, который я почти никогда не разбирала, затем схватила некоторые вещи Рин. Их она оставила, думая, что уйдет в город…. Господи, а где Нохара и Хьюга?! Вдруг на них тоже напали?! Так стоп, без паники, позже начнем переживать за других, сейчас главное — свою задницу вытащить целой.       Схватила некоторые вещи Рин, затем выбежала, даже не обуваясь, и кинулась в сторону палатки Итачи, хватая оттуда его вещи. Тот, что дрался с Итачи, следил за мной чуть ли не жадным взглядом, что было понятно, даже если маска скрывала почти все. Теперь, завидев меня, он отмахивался от Итачи, как от назойливой мухи. Масочник что-то крикнул, быстро сложив руками печати и неожиданно одно из тел, которое было ближе всего ко мне, словно восстало из мертвых. Итачи разрывался между тем, чтобы броситься ко мне и тем, чтобы защититься самому, но Масочник снова его ударил, завладев всем его вниманием.       Я старалась не паниковать и войти в состояние хирурга, когда твой разум убийственно холодный и ты неподвластен никаким эмоциям, а в голове только одна цель — спасти пациента. Но в данной ситуации у меня была только одна цель — защититься.       Не знаю, что со мной произошло, но я словно знала, что именно и как мне нужно делать. Возможно, это так на меня и на мои инстинкты подействовал адреналин, а может это общение с Учихами так на меня повлияло. Я схватила какую-то странную деревянную палку, на конце которой был острый меч, а с другой — неровной сломанный срез, отбросив в сторону вещи, и направила её на это тело, видя, что двигается и дышит оно с трудом. Наверно, Итачи просто не добил его, но будущий кардиохирург, который призван спасать жизни людей, знает, как можно это исправить.       Он побежал мне навстречу, поднимая на меня длинный меч, но я успела среагировать и со всей силы отбила его твердой стороной палки, не ожидая, что это сработает. Я даже на секунду в шоке зависла, не веря. Я что, сейчас реально отбила удар шиноби? Но времени на удивление много не было, а он пошел на меня вторым ударом, замахиваясь. Понимая, что второй раз тот же трюк не сработает, быстро повернув свою палку той стороной, где был меч, вогнала ему со всей силы в живот меж его формы. Но я не смогла рассчитать время и поэтому в ответ на свой удар я получила ножом в грудь: ниже ключицы, но выше сердца. Я вскрикнула, сжав зубы, и резко толкнула его ногой и вскрикнула еще раз, но уже из-за того, что его меч вышел из раны. Разозлившись, я, пока он заторможенно двигался из-за моего ранения, замахнулась и ударила его, попав на этот раз в горло. Моментально полилась кровь, брызгая немного на меня и на мое лицо и он, издавая булькающие звуки, упал ничком. Я повернулась, ожидая увидеть, что Итачи уже разобрался со своим противником, но в шоке увидела, что масочник направляется ко мне, а Учиху нигде не видно. Еще секунду лихорадочно бегаю глазами по периметру, а затем вижу Итачи, которому нанесли еще одну рану в бок, а изо рта у него течет небольшая струйка крови.       Еще один выброс адреналина ударяет в голову, когда я вижу, как масочник потихоньку подходит ко мне и я за секунду придумываю новый план. Мне уже один раз хватило быть «в плену» в больнице Конохи, второй раз я этого терпеть не собираюсь. Лучше уж умереть, чем пережить это второй раз.       Я опускаюсь на колени в бессилии, делая вид, что сломлена духом и в шоке смотрю на Итачи, может, он воспримет это так, что я сломлена именно этим, но мне нужно, чтобы масочник подошел ко мне. Они же чувствуют, что я простой человек, верно? Тогда он даже и не подумает, что я могу представлять для него угрозу. Затем падаю ничком на спину, осторожно и незаметно пододвигая к себе палку, чтобы в нужный момент ей воспользоваться. Дрожь меня не бьет из-за огромного количества адреналина в крови, заставляя меня идти на такие поступки, которые я бы в жизни не сделала, а желание жить и защитить себя подталкивает идти на риск. Где-то в глубине души я чувствовала страх, надеясь, что мой план прокатит, а также я молилась чтобы Учиха смог продержаться еще немного — я видела, как вздымалась его грудь. С трудом, с большим перерывом, но он дышал. Я слышала лязг стали, который означал, что масочник вытащил свой меч из ножн. Слышала осторожные, тихие шаги и хруст травы под его ногами, каждое движение, каждый шаг, я словно ощущала каждой клеточкой своего тела, пока прищуристо смотрела на небо, которое скрывали деревья, ожидая, когда он настигнет меня.       Через мучительно долгое ожидание, он появился надо мной, загораживая небо. C секунду он постоял надо мной, затем поднял меч, обхватывая рукоять двумя руками и поднимая его над моей грудью. И я поняла, что не существовало варианта, где я остаюсь жива, захваченная в плен, так что в любом случае, даже если моя попытка провалится, я окажусь мертва. Сомневаться не стоит.       Мой разум снова сыграл со мной дурную шутку, вспоминая мою «прошлую жизнь». На этот раз я вспомнила отрывок из книги, которую читала еще в старших классах, поняв, что я действительно хочу стать врачом.       — Терпеть не могу, — продолжал я, — Фальшивых и покаянных слов: «Я убил, ах, я зарезал». Никто никого не режет, а если и убивает — у нас в руках больного убивает несчастная случайность. Смешно, в самом деле! Убийство несвойственно нашей профессии. Какой черт!.. Убийством я называю уничтожение человека с заранее обдуманным намерением, ну, на худой конец, с желанием его убить. Хирург с пистолетом в руке — это я понимаю. Но такого хирурга я еще в своей жизни не встречал, да и вряд ли встречу. <…>       — Я к вашим услугам.       — То есть как?       — Я убил.*       Вот и я со странным видом оружия собираюсь убить.       В тот момент, когда масочник чуть отклонился назад, чтобы набрать большую силу для своего финального ранения, я схватила свою палку там, где конец был странно обрублен, но все равно оставался заострен. В висках стучала кровь, смешиваясь с адреналином, но я знала, что все равно исполню то, что задумала. Когда он стал наклоняться ко мне, я поддалась вперед, отрываясь лопатками от земли и что есть мочи вогнала конец в его горло, попадая в небольшое расстояние меж его маской и остальной формой. Это была чистая случайность, еще миллиметр и моя попытка была провальная, а я сама уже мертва. Он замер в таком положении. Послышался булькающий звук, а затем кровь начала потихоньку течь по гладкой стороне моего оружия и несколько маленьких капелек попали мне на лицо, пока его глаза-бусинки следили за мной. Мне стоило невероятных усилий держать его, в то время как его лезвие все еще нависало надо мной. Из последних сил я чуть наклонилась и он, не выдержав, рухнул вместе с оружием в шее на землю рядом со мной.       Вот так. Я к вашим услугам. Я убила.       На секунду я обессиленно замерла, не понимая где я, кто я, и что происходит. Вокруг все смешалось. Столько красок, чувств, мыслей и я одна среди всего этого хаоса.       Нет, я не одна. Итачи!       Я перекатилась на бок, резко поднимаясь, хватая рюкзаки и быстро сокращая расстояние между нами. Я все еще не понимала, как такое могло произойти, ведь в моих глазах Учиха был и остается Богом, который может за два щелчка задницу надрать, но, видно, четверо на одного даже для него много. Быстро осмотрев его и отмечая, что Учиха все еще дышит, я попыталась привести его в чувства, разговаривая с ним и он слабо, но открыл глаза, фокусируясь на мне.       — Шиноби….       Он попытался что-то еще проговорить, но я резко его осадила.       — Он мертв, — осмотрев его ранения, понимая, что ничего хорошего тут нет, я снова посмотрела на него: — Не отключайся, понял? Не смей засыпать. Фокусируйся на моем голосе. А сейчас нам нужно убираться отсюда.       Права была Рин, когда произносила свою пламенную речь на сертификации. В реальности все совсем не так. Теперь я понимаю.       Я не чувствовала боли в груди от ранения по большей части из-за большого стресса, шока и адреналина, но знала, что скоро это состояние пройдет и меня накроет волной огромной, мучительной боли. Нужно было воспользоваться этой небольшой передышкой и уйти отсюда, помогая Итачи. Я помогла ему подняться, пока разум был словно в тумане, и я действовала чисто на автомате, зная, что именно нужно делать. Постепенно разум начинал проясняться, и волнами начинала накатывать паника.       Он был тяжёлым, ужасно тяжёлым для меня, тем более после того, как я ослабла от постоянного недоедания во время нашего путешествия. Можно сказать, что я буквально волокла Итачи за собой, таща его на себе и бормоча больше себе, чем ему, что-то вроде «держись, не отключайся, мы почти добрались». В голове, в висках и ушах кровь стучала настолько сильно, что я даже не слышала себя, лихорадочно соображая, что нужно делать. Я не знала, гонится ли кто-нибудь за нами, не знала куда бежать, да и «бежать» не сильно удавалось. При истекающем кровью Итачи, который уже почти не подавал никаких признаков жизни, мне удавалось только мимолетом оглянуться, чтобы посмотреть, нет ли хвоста.       Спустя пару минут после того, как я протащила его на своём плече, я разглядела впереди старый, ветхий дом, который часто показывают в ужастиках, где бедные герои доживают свои последние минуты в жизни. Выбирать не приходилось и я, что есть силы, подалась туда.       — Мы почти пришли, потерпи. Не отключайся, Итачи, будь со мной, — умоляла я его и безумно обрадовалась, когда услышала невнятное бормотание от него.       Мне показалось, что поднимались по ступенькам мы целую вечность и нехотя, но мне пришлось опустить Итачи на пол, чтобы открыть дверь, потому что способ «повернуть ручку» не сработал. Я попробовала снова, но уже без него на плече, но не выходило. Судорожно соображая, что именно стоит сделать, я заметила нож в рюкзаке Учихи, вытащила его и вставила параллельно замку, надавив, собирая в кулак свои последние силы, ведь я уже начинала чувствовать пульсирующую боль в груди. Замок поддался.       — Отлично, — проговорила я, наклоняясь к Учихе, собираясь затащить его внутрь, но впала в мысленную истерику, замечая, что он не двигается. В панике я пару раз потрясла его и дала настолько сильную пощёчину, что у меня самой заболела ладонь. — Только попробуй бросить меня здесь, Утиха*, и я тебя...       Я наставила угрожающе на него палец, но не договорила, хватая за плечо и перекладывая вес его тела на себя, закусив губу, чтобы сдержать стон, рвавшийся из меня.       — Что ты мне? — еле слышно усмехнулся он, издавал булькающий звук. — Ворон на меня натравишь?       — Заткнись, — огрызнулась я. Нашёл время шутки шутить.       Внутри было пыльно, грязно и пусто, но кое-какая мебель все же имелась. Дотащив его до чего-то, что отдалённо напоминало диван, я положила Итачи и бегом понеслась закрывать дверь, делая вид, что нас тут нет, затем быстро осмотрела весь дом, удостовериваясь, что мы тут одни и вернулась к Итачи.       Этот идиот попытался подняться на ноги и еле стоял, оперевшись рукой на спинку дивана.       — Я в порядке, — пробормотал он, когда было очевидно, что он точно не в порядке. Я кинула взгляд на струйку крови, которая текла из его рта.       — Ляг. Живо.       Я налетела на него, словно фурия и заставила подчиниться. Нужно было обратить все внимание на рану. Рана. Мозг отказывался со мной сотрудничать, пока я осматривала его ранение, разорвав то, что осталось от его рубашки, и единственной мыслью в моей голове было то, что тут нужна Рин, а не я.       Только она сможет ему сейчас помочь, а не я. Только она могла его спасти, а не я. Тут нужен был ниндзя-медик, а не человек, который даже университет не закончил.       На глазах стали выступать слезы, которые стали смазывать все и я, не выдержав, шмыгнула носом, стараясь не зарыдать в голос.       — Хейва, — тихо произнёс он. Боковым зрением я видела, что он смотрит на меня, наклонил голову, чтобы рассмотреть лучше, но я покачала головой, не в силах посмотреть ему в глаза. Я боялась, мне было страшно. Паника. Меня начала накрывать паника, и каждая новая волна была раз в десять сильнее предыдущей. Даже не знала, что можно сделать, я почти сдалась, но все равно сопротивлялась, думала и искала выход как мышь, загнанная в угол.       Итачи протянул ко мне руку, слабо беря за запястье и заставляя приблизиться ближе, чтобы разглядеть. Пару секунд его глаза бегали по моему лицу, а затем он, коснувшись кончиками пальцев моего лица, притянул меня к себе и поцеловал...       Это был слабый, отчаянный поцелуй человека, который прекрасно понимал, чем все это закончится. Он знал, что я ничем не могу помочь, знал, но не винил меня, не злился. Он принимал это. Он защищал меня, оберегал, помогал, заботился. Он… Он… Он… Смертельно ранен именно из-за меня. Это моя вина, я причина всего этого.       Если это его последнее желание, то я приму это.       Я поддалась вперед, целуя его в ответ, стараясь не делать движений, которые могут вызвать у него волну боли, что было очень сложно. Во рту стоял ужасный вкус железа из-за крови, но я стойко терпела, не подавая виду. Я отвечала ему взаимностью, закрыв глаза, стараясь раствориться и не поддаться панике, забывшись, и давая волю всем своим эмоциям, которые тщательно скрывала от всех, включая себя. Учиха взял в ладони мое лицо, держась и легонько поглаживая большим пальцем мою щеку, а второй держа мою шею и не позволяя отстраниться. Позволив себе немного вольности, я провела рукой по его щеке, перемещаясь и легко касаясь кончиками пальцев его шеи, а затем запустила ладонь в волосы, поглаживая. В какой-то момент я открыла глаза, чтобы посмотреть на него, и встретилась с ним взглядом, понимая, что он все это время наблюдал за мной одним шаринганом, а вторым — своим обычным глазом.       Когда я все-таки не выдержала, и у меня из уголка глаз потекла слеза, он легко смахнул ее, не прерывая поцелуй. Постепенно я чувствовала, как ослабевает его хватка на моей шее, а шаринган начинал гаснуть. Я понимала. Знала, но все равно не могла сдержать истерику, которая уже стояла за моей спиной и, подобно человеку, который изголодался по другому, жадно продолжала поцелуй, не желая отпускать Учиху.       — Сейджуро! Сейджуро! — услышала я постепенно приближающийся голос Рин, который был полон ярости, и мне не нужно было даже видеть её лица, потому что я словно видела его перед собой, как её ноздри раздуваются от переполняемого гнева. — Хейва!       Оторвавшись от Учихи так, словно меня оттолкнули от него, я подскочила с колен, подбегая к двери, открывая её и побежала на встречу к ней с максимальной для меня скоростью.       Нохара бежала как спринтер, и стоило мне сделать только пару шагов, как она была возле меня и резко остановила, хватая за плечи, потрясла и осмотрела всю с ног до головы за секунду, задерживаясь взглядом на окровавленных руках, груди, бедре и лице.       — Ты ранена?       -Там, — я схватила её за руку, таща внутрь дома, — Итачи.       Она схватила меня и за секунду оказалась в помещении, а затем и возле Итачи. Мне не было нужды объяснять, что с ним такое, какие раны, ведь она и сама все за секунду поняла и уже начала его лечить, пока я облокотилась о стену и тихонько сползла вниз, даже не стараясь успокоиться. Я схватилась за голову, пока в голове начался зарождаться хаос.       Я убила. Человека. Который пытался меня убить. Но все же убила. Убила даже двоих. Я, врач, хирург, который должен лечить, спасать, вести к процветанию, убил. Кто я после это? Врач? Вряд ли, если я даже Итачи помочь не могу. Кто я после такого? Убийца? Теперь это ни сколько не фальшивые и не покаянные слова, а самая что ни на есть настоящая горькая правда.       Меня ранили в грудь, когда мы находились посреди леса, в глуши, в богом забытом месте и без единственного намека на больницу или нормальные медикаменты. Заражение крови меня мало привлекает, но после душевных потрясений это была самая малая вещь, которая меня волновала.       А еще мы целовались. Чертовски хорошо, невероятно и просто…       — Хейва! — услышала я Рин, которая гневно смотрела на меня, видно, не первый раз зовет, — Подойди, он зовет тебя.       Я поморгала пару раз, пытаясь понять ее, а потом, слабо поднявшись и пошатнувшись, я подошла к Итачи и опустилась рядом с ним. Я не знала, что мне делать, что говорить, потому что все казалось таким глупым, ненужным, обыденным и чувствовалось, словно всего этого и вообще не нужно было делать, поэтому я просто сидела рядом, наблюдая за тем, как Рин водит по его телу зеленым светом, который постепенно затягивал раны, а дыхание Итачи при этом выравнивалось. Украдкой, я пару раз смотрела на него, понимая, что он даже не следит за тем, что делает Рин, а все время смотрит на меня теперь уже двумя шаринганами*.       Он протянул ко мне ладонь и взял за руку, когда я замерла и напряглась, а затем несмело повернула к нему голову, смотря в глаза. Пару минут мы так и просидели, смотря друг на друга, а после отвернулись. Клянусь, я видела, как Рин повернула голову и, заметив наши сплетенные руки, чуть подняла бровь, но тут же придала лицу бесстрастное выражение лица и продолжила свое занятие.       Раны оказались сложнее, чем Рин думала, поэтому лечение затянулось на полчаса. Вскоре к нам присоединился Юи, который, по его словам, «зачистил» лагерь и собрал некоторые наши вещи. Когда с лечением было покончено, то Итачи сказал, что меня ранили в грудь и Нохара попыталась вылечить меня, но у нее ничего не получилось: ее зеленый свет на меня не действовал, и рана не заживала даже после пяти минут усиленных стараний. Она уже даже начала сама злиться от непонимания того, почему именно так происходит. Я хотела пошутить, что, может, она все силы потратила на Учиху, но было видно по лицам остальных, что они тоже не понимают, что происходит. Первый раз я обрадовалась, что моя нервозность и запасливость спасает меня — еще перед началом нашего путешествия я заходила в больницу и взяла оттуда бинты, лекарства и прочее, что могло пригодиться. Рин, которая увидела у меня все это, подняла брови в вопросе, но я просто виновато улыбнулась и пожала плечами, при этом сморщившись от боли, которая резко пронзила все тело. Она, попросив всех выйти перед этим, ведь мне нужно было раздеться и помочь это сделать, использовала некоторые подручные средства, бинты и лекарства, обрабатывая рану, а затем забинтовала меня. Рин старалась действовать осторожно, нежно и легко, но я все равно иногда дергалась от боли, хоть и старалась сдержаться. Удивительно, но она даже не начала на меня шикать или говорить, чтобы я прекратила.       В итоге, как только меня подлатали, снова отправились в путь как можно быстрей, и я была не против даже когда мы снова понеслись, как горные козлы. Хоть это и вызывало у меня огромную боль, даже несмотря на таблетки, которые Рин мне сказала выпить, я все равно ощущала невероятную боль. Повезло, что рана была не сильно глубокая и буквально через неделю-две заживет, но отходить я буду дольше.       Было решено зайти в Юи, город, первый по величине в Стране Горячих источников, чтобы купить мне лекарства, бинты и сделать перевязку. Так же мне надо было хорошенько помыться, ведь теперь вопрос о заражении крови стоял очень остро. Мне нельзя было делать это самостоятельно, потому что я могла повредить мышцы и отсрочить заживление раны, поэтому выбор бесспорно падал на Рин, которая сжала губы, понимая, что все равно придется делать это ей, хотя она бросила перед этим быстрый взгляд на Учиху.       Все пришли к выводу, что нападать на нас в огромном городе никто не будет, потому что тут слишком много гражданских. Хотя честно, я не видела в их словах логики — если нас хотят убить, то даже из-под земли достанут. Поэтому Рин отвела меня на какие-то горячие источники, которые больше напоминали мне нашу баню. А я не любила бани. Я уже думала, что она меня убить хочет, потому что из-за сильной жары мне становилось плохо, но она, замечая это, со вздохом сжалилась, ни произнося ни слова и стойчески выполнила свою задачу, отмывая меня от грязи и даже волосы мне помыла, удивляя меня еще больше.       На обратном пути мы проходили какие-то лавки, и я заметила кое-что, за что зацепился мой взгляд. Я остановилась. Рин остановилась вместе со мной.       — Что? — она попыталась проследить за моим взглядом, но все равно не поняла и снова посмотрела на меня.       — У тебя есть деньги? — челюсть у нее, мягко говоря, отпала. Она открыла рот и пару секунд так простояла, смотря на меня, но затем все же закрыла. Я указала пальцем на лук и стрелы.       Да, признаюсь, грешна. Когда была мода на Китнисс Эвердин, я была восхищена, что девушка может владеть так мастерки оружием, и даже отходила на курсы, где научилась стрелять из лука. Конечно, не будущий знак революции, но все же попасть по движущейся цели смогу. Рин, не веря, подняла брови.       — Сможешь спрятать у себя? В этих своих свитках?       — Ты пользоваться-то умеешь?       — Представь себе, — Рин уперла руки в бока, кидая на меня оценивающий взгляд.       — Докажи.       — Купи.       Она поджала губы, осмотрев меня еще раз, но все же купила, правда добавив при этом: «Самая бессмысленная моя покупка в жизни» и «пустая трата денег».       — Выбирай цель.       Нахмурившись, Нохара оглядела немногочисленных людей, которые заполняли небольшую улицу, а также лавки, окружающие улицу с двух сторон. Она немного подумала, прежде чем указала на мужчину, который ел яблоко недалеко от нас, иногда переговариваясь с другим мужчиной. Я усмехнулась: вроде Эвердин тоже стреляла в яблоко?..       Меня ранили в левую часть груди, поэтому боль от движений шла не такая сильная, ведь ведущая рука у меня была правая. Я взяла из ее рук лук и одну стрелу, стараясь не кривиться от боли, и, натянув тетиву, стала целиться, присматриваясь, и в голове просчитывая правильность расположения. Сконцентрировавшись, прицелившись и очистив рассудок, я с выдохом отпустила тетиву, отправляя в то яблоко стрелу. Секунда — попадание.       Послышался яростный крик мужчины и испуганный писк того, что ел. Рин присвистнула.       — Да вы полны секретов, Сейджуро, — и, помедлив, добавила: — И все-таки золото*, — а заметив, что мужчины стали оглядываться в поисках того, кто это сделал, добавила, — Думаю, нам стоит идти.       Я не могла позволить себе остаться незащищенной, беззащитной маленькой запуганной девочкой. Я должна была быть в состоянии дать отпор и, если уж я оказалась в мире шиноби, то я должна была хотя бы попытаться дать им отпор. Я не могла позволить, чтобы кто-либо, особенно Итачи, вновь пострадал из-за того, что я не в состоянии себя защитить. Я не выживу в этом мире, если буду смотреть на него со своей старой точки зрения.