Мгновения

Сое знала, что когда-нибудь этим и закончится. В глубине души она просто лелеяла крохотную надежду на то, что этого не произойдет, что она наскучит Камуи и тот оставит ее в покое. Но умом все равно понимала, что Камуи был словно дикий зверь, учуявший свою добычу. И вот – столько времени спустя – Камуи перестает складывать у ее ног головы неудавшихся ухажеров, в жарких поцелуях в редкие часы его появления в ее доме отпадает нужда. Он забирает ее из поместья под покровом ночи. И Сое даже не может назвать это в полной мере похищением, потому что отчасти она уходит оттуда по доброй воле. Бесчисленные правила, бесконечные тревоги за собственную жизнь затворника Сое выматывают, выбивают из колеи. Иногда так хочется пожить жизнью хотя бы наполовину полной, чтобы ощутить себя живой. И в такие моменты, когда грустные думы застают ее врасплох, Сое горько улыбается, понимая, насколько скучает по вылазкам с кем-нибудь из Шинсенгуми или Кагурой в Эдо. И потому, когда Камуи протягивает ей руку, произнося в темноте: «Я спасаю тебя», Сое хочет попросить сделать ее свободной. А свобода для нее это все что угодно лишь бы не поместье, где она заточенная обстоятельствами пленница. И вот она в его руках. И вот она уже в его клетке. Она видит и чувствует Камуи в двадцать четыре часа в сутки, потому что – спустя столько оборванных им жизней – ято решает забрать ее себе. Она здесь на правах гостьи-пленницы – ей вроде бы все дозволено, но выйти из дома она не вправе. И Сое считает это каким-то парадоксом, потому что, будучи запертой в стенах чужого для нее дома, она ощущает себя свободней, чем в своем поместье, наводненном слугами, указывающими, что ей делать. А дело просто в том, что для Камуи дом – это то место, где он находится прямо сейчас. Они могут ночевать под открытым небом, а могут в теплой постели – Сое не жалуется просто потому, что сама выбрала это. Они никогда не задерживаются в одном месте надолго – всегда в пути, в вечном движении. В каждом новом доме она заперта всего на ночь – небольшая плата за то, что она получила взамен. Они мало разговаривают – скорее их редкие разговоры являются вынужденной необходимостью. Камуи просто нравится смотреть на то, что Сое что-то делает или просто сидит. Но однажды Камуи все-таки заговаривает. И заговаривает на самую больную – но, тем не менее, интересующую – тему для Сое. – Я убил их, потому что им не нужна была ты, Сое, – говорит Камуи, переворачивая поленья в костре. – Им нужно было твое положение и то, как можно было использовать ситуацию после брака с тобой. – Камуи улыбается, и у Сое бегут мурашки по коже от этой улыбки. – Я не мог позволить, чтобы такой человек забрал тебя. – Я знала это, – отвечает Сое тихо-тихо, но Камуи слышит ее. – Я знала, что им нужен был только титул. Но они все равно бы ничего не получили от этого. Камуи все еще улыбается, пока она говорит, а затем – так внезапно и быстро – притягивает к себе. Его объятия – не чета речам – долгие, теплые, и Сое за столько времени уже не терпит, а привыкает. Это тоже становится что-то вроде вечернего обряда, как и жаркий поцелуй. – Ох, Сое, и когда же ты признаешь, что подчинилась мне? – шепчет Камуи, в темноте глядя в глаза Сое. – Никогда, – хмыкает Сое, зная, что это уже давно неправда. Она подчинилась ему в тот момент, когда после первого подарка в виде головы ухажера она не наняла охотника за головами, когда приняла его протянутую руку и, крепко-крепко сжав ее, прошептала: «Забери меня». От него веяло опасностью, все ее естество кричало от ужаса и одновременно Сое дрожала от нетерпения. Она знала в самую их первую встречу, что он уйдет, стоит только правильно подобрать слова, способные ранить его поглубже, побольнее. Но отчего-то не смогла себя заставить придумать ничего, кроме избитого «Убирайся, не хочу больше тебя видеть». Она никогда бы не смогла вонзить ему в сердце кинжал, хотя возможностей было предостаточно. Сое ненавидела его за всю ту кровь, что была предвестником их встречи. Но люди, чьи головы Камуи складывал к ее ногам, были ей практически незнакомы. Всего одна встреча связывала Сое с каждым из этих мужчин и всего один разговор был между ними. И ни один Сое не могла припомнить. Она была для них всех не более, чем предметом торговли. Сое даже не сомневалась, что управляющий поместьем просто старался продать ее подороже какому-нибудь из этих знатных лордов. Камуи всегда будит ее легким прикосновениям к ее длинным волосам, и Сое тогда точно знает, что они снова отправляются в путь. Неважно куда, неважно зачем. Даже если ему заплатили ее жизнь, она последует за ним просто ради свободы, которую он ей подарил. Но Сое уверена в том, что он не пришел за ее жизнью просто потому, что сам Камуи слишком изменился. Вместо тех поцелуев, что он всегда позволял себе, теперь робкие редкие прикосновения к ней спящей. Возможно, он думает, что это сон. Возможно, считает, что такая девушка, как Сое, никогда бы не пошла с ним по доброй воле. На совести Камуи даже не десятки и не сотни дурных дел – Харусаме играют в свои грязные игры в большой песочнице. От его руки погибло невероятно много человек и аманто, а Сое – почему-то отправившая к черту здравый смысл – мыслит этого человека как своего защитника. Она смотрит на его широкие плечи, широкую спину и длинные рыжие волосы. Ее защитник. Ее разбойник. Небо в тот день хмурится, и Сое не покидает чувство, что дождь должен вот-вот пойти. Вот-вот. Сейчас, совсем чуть-чуть осталось подождать. На душе у нее примерно такое же гадкое чувство, что она зависима от общества Камуи – единственного человека, который знает, кто она такая. Трусиха, беглянка – вот кто она. И Камуи это почему-то не отталкивает. – Камуи, – зовет Сое, хватая его за рукав. Он оборачивается со своей неизменной странно-пугающей улыбкой на лице, а Сое даже не знает, что сказать. Просто захотелось его окликнуть, прикоснуться к нему. – Что-то случилось, принцесса? – говорит он, и губы его изгибаются в еще большей улыбке. Эта улыбка – все, что у нее осталось от ее прежней жизни. Глупое обращение «принцесса» ей больше ни к чему, она теперь никто, просто девушка в вечном пути. Камуи – единственный мостик между сломленной принцессой и свободной Сое, за который она цепляется просто потому, что он нуждается в ней. – Не оставляй меня, пожалуйста, – наконец просит Сое после долгой паузы. Она упирается лбом в его спину – где-то между лопатками, – все еще держа его за рукав. Он такой теплый и такой живой этот ее защитник. Ее первый и самый лучший защитник был развеян по ветру, оплакан миллионами людей и не прощен Сое за доверчивость. А Камуи убить не так уж и просто. – Наконец-то ты сказала это, принцесса, – говорит Камуи и откидывает голову назад, чтобы посмотреть на небо. Тучи проходят стороной. Кажется, дождя не будет.